На фото (слева направо): Валерий Филимонов, Игорь Маслов (наш сын), Марина Маслова (сестра Валерия Филимонова), Таня Филимонова (дочь Валерия), сзади стою я, потом Дарья Васильевна Маслова (мать Валерия и Марины), Дима Филимонов (сын Валерия). г. Павлодар. 1984 год. (К главе 39).
(Упомяну, что Дарья Васильевна является родной сестрой владимирского писателя Ильи Васильевича Маслова http://www.proza.ru/avtor/ivmaslov).
Глава 37
Отпуск 1984 года запомнился не только обожжённой рукой, но и другими событиями, которых в этом високосном году оказалось необычно много. Но — обо всём по порядку.
В отпуск мы ездили всегда только в Ермак — там жили и мои, и Любины родные. О том, чтобы съездить на море, об этом у нас даже и разговор как-то не заходил. (Впервые на море мы вместе поехали только в 1995 году). Ермак располагал и солнцем, и рекой, и овощами в огороде, и пивом в магазине — всё это способствовало комфортному времяпровождению.
В отпуск всегда добирались так: Надым — Тюмень — Омск — Павлодар — Ермак. Из Надыма в Тюмень летели самолётом (другим транспортом выбраться невозможно), из Тюмени до Омска всегда ехали на поезде, из Омска до Павлодара — на автобусе, или по Иртышу «Ракетой». Ну, и до Ермака — или автобусом, или «Беларусью», которая поменьше «Ракеты», но тоже на подводных крыльях.
Когда я с Игорьком вылетели из Надыма, здесь ещё лежали не дотаявшие к этому времени сугробы снега. В Тюмени оказалось теплей, но люди ходили в осенних пальто и куртках. Мы сели на поезд и утром следующего дня приехали в Омск. Здесь тоже стояло тепло, но не по-летнему, деревья покрылись лишь едва заметной зеленью. Когда поезд шёл по мосту я увидел, что Иртыш полноводен от весеннего разлива, ледоход только начался, сплошь плыли огромные льдины, и кое-где на берегу виднелись точно такие же, выброшенные половодьем.
В Омске мы сразу направились к моей двоюродной сестре Галине Железовой, к которой раньше только один раз приезжали на улицу Красный Путь. Здесь она жила вдвоём со своей шестнадцатилетней дочерью Леной. В городе чувствовалось предпраздничное настроение, весь город украшен всевозможными красными флагами и транспарантами.
Галина — старшая дочь отцовой сестры Марии. После окончания Омского мединститута, она вышла замуж за омича Володю Железова, который впоследствии оказался выпивохой, и вскоре их брак распался. На руках осталась маленькая дочь. После развода бывшему мужу достался старый «Москвич», а за Галей осталась двухкомнатная квартира в девятиэтажке. Все силы Галя положила на воспитание дочери, своя личная жизнь так и не сложилась, возможно, из-за завышенных требований к предполагаемому отчиму для ребёнка.
29 апреля — выходной день, поэтому Галю мы сумели застать дома. Нашему неожиданному приезду она была рада, но ещё больше радовалась её дочь Лена: нечасто бывали родственники в гостях в их уютной квартире. Лена училась в школе, уже в девятом классе. Все стены её маленькой комнатки украшали всевозможные картины и фотографии с изображением лошадей. Лошади, как я понял, её увлечение. Она до самозабвения любила этих красивых животных.
В квартире у них имелась единственная живность — маленькая беленькая, с чёрным пятном у хвоста, короткошерстная собачка непонятной породы, похожая на дворняжку, и очень умная (а, может, забитая). Я видел, как после прогулки Галя заходила с Чапой (так звали собачку) домой, и та покорно стояла на половичке у порога и ждала, когда хозяйка занесёт её в ванную и помоет ей ножки.
— Знаешь, как мальчишки во дворе зовут нашу Чапу? «Белый Бим Чёрная жопа», — со смехом сказала мне Галя.
— Здорово подмечено, это ж надо — чего только не придумают.
Вечером я поделился с Галей своими соображениями по поводу того, каким образом решил из Омска добраться до Ермака.
— Хочу нынче прокатить сына по Иртышу, пусть посмотрит реку, где долгие годы жили и работали его прадеды. Завтра съезжу на речной вокзал, узнаю, когда на Павлодар пойдут «Ракеты».
— Я думаю, не раньше, чем через четыре-пять дней, Иртыш только что очистился ото льда. Поживите здесь, погуляйте по Омску, завтра для начала можно будет пойти на демонстрацию.
Утренний визит в речпорт подтвердил мои опасения — первый рейс намечался лишь на 6 мая. И тогда я решил воспользоваться гостеприимством сестры, чтобы Игорьку получше показать Омск, и взял билеты на это число.
Наступило 1 Мая. С утра из настенного репродуктора лились жизнерадостные коммунистические песни, которые я знал наизусть с самого детства. Утро выдалось хоть и солнечным, но по-весеннему прохладным. Я взял с собой фотоаппарат с кинокамерой, и мы пошли смотреть праздничный город. После прогулки я купил вина, пива, кучу конфет и других лакомств. Праздник удался!
С 3 мая Галя вышла на работу, а Лена пошла в школу. Мы с Игорем по целому дню пропадали в городе, осматривали его достопримечательности. Все дни стояла тёплая солнечная погода. Я покупал сыну разные лакомства. Помню, посетили какой-то зоопарк, потом у одной торговки в лотке у перехода покупали лотерейные билеты «Спринт», но ничего не выиграли. Торговка сказала, что был случай, когда кто-то выиграл «Волгу», но мы особых надежд на такую удачу не питали и от прожорливого лотка отвалили. Потом долго бродили по новому современному, только что сданному в эксплуатацию, торговому центру. Сделали покупки: я Гале в подарок купил красивый набор ложек и вилок, Лене статуэтку лошадки и какую-то дорогую книгу. Себе купил электрошашлычницу, всю из нержавейки, со стеклянными подъёмными дверцами, которую потом посылкой отправил из Ермака в Надым. Стёкла, правда, пришлось выставить и везти вручную.
Незаметно подошёл и день отплытия, 6 мая. Скоростной теплоход «Ракета» отходил в 7 часов утра. С Галей и Леной мы попрощались дома, и к назначенному времени с Игорем явились на речной вокзал — предстояла 12-часовая поездка по реке. Мы вошли в пассажирский довольно прохладный салон. Любителей весенних путешествий здесь сидело немного — пустых сидений оказалось больше, чем занятых. Двигатели мерно зарокотали — теплоход взял курс вверх по течению.
Иртыш при разливе всегда полноводен, но вода в это время грязная, с рыжеватым оттенком. То слева, то справа от теплохода проплывал разные пучки соломы, ветки, коряжки, какая-то пена. Бакенов и других знаков судоходства я нигде не видел, видимо, во время высокой воды они не очень-то и нужны — «Ракета» шла строго посередине реки.
В начале пути теплоход легко развил скорость и заскользил на своих подводных крыльях, но уже менее чем через час я заметил, что движение его стало тяжёлым, скорость снизилась. Потом теплоход и вовсе остановился и минуты две отрабатывал ход назад. В водных бурунах, выбивающихся из-под корпуса судна, я заметил всплывающий мусор. Сновавший по теплоходу матрос пояснил, что таким «макаром» мы будем плыть весь день — мусор набивался на подводные крылья и тормозил движение судна. Я испытывал страстное нетерпение поскорее увидеть Ермак и своих родных. Наблюдая, как вяло движется наш «глиссер», мне казалось, что мы никогда до места назначения не доплывём. Уже на втором часу поездки я искренне пожалел, что семь дней назад не поехал с Игорем автобусом. Уже давно находились бы в объятиях мамочек.
Глава 38
К Павлодару наш теплоход шёл более 12 часов, когда подплывали, солнышко село за горизонт. В Ермак приехали автобусом. Когда подошли к сиротливо стоящему домику моей мамы, совсем стемнело. У калитки в будке потявкивал щенок. В окнах света мы не увидели, и я решил, что мама легла спать (она у нас в некотором роде жаворонок — едва темнело, как уже двигалась к своей кровати).
Волнуясь, вошли с Игорьком во двор и увидели, что на дверях висел замок. Вот незадача-то, мамулька, скорее всего, на работе. Мама работала вахтёром в заводском профилактории, который, к счастью, находился от дома на расстоянии трёхсот метров. Мы спрятали во дворе свои вещи и по темноте, спотыкаясь, пошли туда. Действительно, мама находилась здесь. Сидела в вестибюле за столиком и рассматривала какой-то журнал.
Когда мы вошли, она близоруко уставилась на нас, пытаясь понять, откуда это вдруг в столь поздний час появились тут фигуры с до боли знакомыми чертами и движениями? Когда её «компьютер», наконец, сработал и выдал нужную информацию, мамулька моя всплеснула руками, подскочила и с возгласами «ой!», «господи!», «ой!» бросилась навстречу нам. Расцеловала Игорька, который от неожиданного бабушкиного любвеобилия засмущался и, косясь на меня, пытался отстраниться. Потом обнялись и мы. Находившиеся неподалёку несколько отдыхающих, ничего не понимая, замерли, ожидая бесплатного концерта, но мама, заметив любопытных, разочаровала их, гордо сказав: «Это мои детки в отпуск приехали, вот... давно не виделись». Отдыхающие понимающе закивали и удалились. Мама попросила одну знакомую из отдыхающих немного за неё подежурить, и повела нас в родную хатку. Войдя во двор, показала мне тайничок, где всегда перед уходом прятала ключ, я знал это место. Вскоре закипел чайник, запахло яичницей, — мама нас подкормила, постелила постели и ушла додежуривать до утра. Мой отпуск начался!
Утром я проснулся рано от стрекота сорок во дворе, и вышел на улицу. Насколько хватал взгляд, блестел разлившийся Иртыш. До маминого домика вода не дошла метров сто. На огороде после зимы ещё пустынно, ни одной грядки не вскопано, старая ботва сложена аккуратными кучками. На яблонях и вишнях виднелись едва пробивающиеся листочки. В конце огорода гордо высились две огромные ели. Среди ветвей спрятались две сороки и оттуда на всю округу шумно стрекотали. Безобразницы, меня разбудили.
Вскоре с работы пришла мама.
— Ну, как гостевали? — весело спросила она ещё из-за забора.
— Птички твои, однофамилицы, спать не дали, — пошутил я, намекая на девичью фамилию мамы (Сорокина). Увидев хозяйку, у будки оживился щенок Амур.
— Они такие, нахалки. Ждут, когда появится первая клубничка. Всё, собаки, склёвывают. В прошлом году замучилась гонять, — посетовала мама, подойдя ко мне. — Ну, пошли, сынок, пить чай, да расскажешь о своих планах.
— Чайку можно, — согласился я.
За завтраком я рассказал маме обо всём, что её интересовало.
— Хочу съездить в Белоруссию, навестить Владика. Как-то прислал мне письмо и фотографии, я тебе их покажу. Пишет, что денег ему Ванда совсем не даёт. Он мечтает о мопеде. Знаешь, мамуля, какие нынче алименты пошли в Речицу? Почти 500 рублей. Тут не мопед, а целый мотоцикл можно купить.
— Один поедешь, или как? — немного помолчав, спросила мама.
— Конечно один. Постараюсь побыстрей туда и назад. Выеду через недельку, как только вскопаем тебе огород.
— А с домом в Беловке как?
— Дам объявление, может, кто подъедет. Надо обязательно поменять. Тёща сейчас живёт в пятиэтажке, Беловка ей не нужна.
— Таня ездила туда, говорит, что квартира в плохом состоянии. Окна забиты изнутри гвоздями толщиной в палец.
— Не может быть!
— Поедешь, посмотришь сам. Ну, ладно. А сейчас помоги-ка мне снять рамы с парника. Пусть рассадка дышит свежим воздухом.
Парник у мамы небольшой — два углубления, размером метр на полтора, накрытые застеклёнными рамами. Крепенькая рассада уже поднялась сантиметров на двадцать. Я заметил:
— Нынче помидоров должны наесться — у меня отпуск до середины августа, у Любы, правда, чуть короче.
— Хорошие сорта нынче высаживаю: малиновые, бычье сердце, жёлтые.
— Жёлтые я люблю. Это ты здорово, мам, придумала.
— Ой, сынок, смотри, кто к нам с утречка идёт!
Я обернулся и увидел вошедших во двор сестру Ольгу (ба! вот это животик!) с высоким молодым человеком. Мы крепко обнялись с сестрой.
— Это Серёжа, будущий молодой папа, — улыбаясь, представила мужа Оля. Мы познакомились, представившись друг другу.
Я с любопытством посматривал на необычно располневшую Ольгу и на её мужа. Жизнь идёт, все взрослеют. Кажется, совсем недавно, когда я служил в армии, Оля, ученица первого класса, написала мне письмо и нарисовала там смешные картинки-загадки, над которыми я долго потешался, с трудом разгадав.
И вот теперь передо мной стояла двадцатичетырёхлетняя молодая женщина. Из трёх моих сестёр (не путать с чеховскими) Ольга — самая младшая, по характеру весёлая, жизнерадостная. Это её, неопытную девчонку, я ездил выручать в 1980 году в город Ерментау, направленную туда работать после окончания культпросветучилища. Там её назначили художественным руководителем районного дома культуры, и под эту, как говорится, «лавочку» навесили на неё аппаратуру, половину из которой местные начальники культуры давно утеряли, а, может, и разворовали. С трудом удалось тогда утрясти там все вопросы с казахскими начальниками. А ведь могли и покалечить судьбу девушки, заставив выплачивать непосильную сумму, или, что хуже, отдать под суд.
Отогнав от себя невесёлые мысли, я окликнул маму:
— Ну-ка, бабушка, давай посчитаем, сколько у тебя уже внуков? Так: мой Игорёк, у Наташи Марина и Оля, у Льва — Юра и Павлик...
— Ты забыл Владика, — поправила меня бдительная мама.
— Да, да. Ну вот, уже шесть наследников. И седьмой намечается. Богато живёшь, старушка.
Когда Оля с Сергеем вошли в дом, я у мамы спросил, кем работает Серёжа.
— Серёжа работает на ферросплавном заводе, даже в том же цехе, где и Наташин Саша. Только Саша работает плавильщиком, а Сергей электриком. Оба работают по сменам. Кстати, ты удивишься, когда узнаешь, кто у Серёжи мама? Помнишь, ты работал комсоргом в тресте? Там у вас председателем постройкома работала Анна Фёдоровна Васильева. Так вот, это Серёжина мама. Теперь она наша родня.
— Вот это да! — только и мог ответить я, удивлённый новостью.
Анна Фёдоровна, «железная дама», в тресте занималась профсоюзными делами. Я знал, что она давно была в разводе, и что одна воспитывала двух детей, мальчиков. Серёжа был младшим. Ко мне, молодому комсоргу, она относилась доброжелательно, ничего плохого о ней сказать не могу. Когда я руководил в ДК «Строитель» эстрадным оркестром, деньги на приобретение аппаратуры, хоть и понемногу, но выделялись.
Как-то в местную газету пришла письменная жалоба по поводу того, что на танцах оркестр играет мало, много музыки под магнитофон. Анна Фёдоровна дала туда ответ-опровержение, что у оркестра богатый репертуар, который постоянно обновляется, и что его руководитель Л. Н. Маслов — музыкально-грамотный человек, студент 3 курса культпросветучилища. И ещё что-то в этом роде. Я знал о «белых пятнах» в работе оркестра, были случаи, когда музыка до того надоедала, что слышать её не мог, были моменты, когда по каким-то причинам кто-то из музыкантов не приходил вечером играть, — тогда приходилось выкручиваться. Конечно, недочёты были, но постройком, понимая всю сложность вечерней работы, постарался нас, и в первую очередь меня, защитить. Ту статейку из газеты я вырезал и сейчас она хранится где-то в моих бумагах.
О моём отношении к Анне Фёдоровне я рассказал маме. Она слушала внимательно, потом с некоторой грустью в голосе сказала:
— Так человек она неплохой, но вот есть одна закавыка. Что-то недовольна она была тем, что Серёжа дружил с Олей, даже не знаю. Характер у Оли чудесный, и сама по себе очень серьёзная девушка. И Серёжа мне очень понравился своей обстоятельностью. Вижу, что полюбили друг друга, пусть живут.
— Кстати, где они живут? — спросил я.
— Пока со свекровью.
Пока мы разговаривали, во двор вбежала Наташина дочь Марина. Девять лет — уже совсем взрослая девчушка. Следом за ней бодрым шагом шла Наталья со второй своей дочерью Ольгой, которой было чуть больше двух лет. Радость встречи — неописуемая. К вечеру на красном стареньком «Запорожце» подъехал Наташин муж Саша Бельских.
Что примечательно, ни Саша, ни Сергей не курили и не пили. Сергей любил покопаться в радиоаппаратуре, любил что-то точить на миниатюрном токарном станке, установленном прямо в квартире, в прихожей, на месте шкафа-сушилки, и был заядлым велосипедистом. Саша в такой же степени был рыбаком и охотником, и кроме «Запорожца» для этих целей имел ещё и мотоцикл «ИЖ Планета-4» с люлькой. Постоянно привозил домой то рыбу, то дичь. Зимой, были случаи, привозил то зайчиков, то лис-огнёвок, из которых Наталья делала неплохие шапки. Я считаю, что этим моим сестрёнкам с мужьями невероятно повезло, и был этому очень рад.
Из трёх сестёр только Татьяна оказалась менее везучей. В молодости ей нравились разные мальчики, был грех, когда покуривала, мама не знала, что с ней делать. Ещё до Севера, помню, я приехал из Беловки к маме в Ермак, а она вся в слезах: не знаю, говорит, что и делать с Таней, не слушает меня, приходит с запахом винца. Я начал читать сестре нотации о морали, этике. А она как «ящерка» начала прыгать на меня, мол, не твоё это дело, что хочу, то и буду делать. Внутри меня всё вскипело, не выдержал, со звоном шлёпнул её по щеке. Естественно, начался визг, истерика.
Ну, а Танино легкомысленное отношение к жизни не прошло даром, появилось заболевание, после которого ей назначили операцию. Удалили что-то и в итоге — бездетность. Вышла замуж за Сергея Свешникова, разошлась. Потом встретился ещё кто-то. Одно время года два жила с болгарином Данчо, который работал по контракту на монтаже Ермаковской ГРЭС. Контракт закончился, и болгарин отвалил на свою родину.
Однокомнатную квартиру Таня получила в посёлке энергетиков (от Ермака 12 км), кажется, весной 1989 года, одно время хотела поменять её на Ермак, потом надумала продавать, да цена не устраивала. А тут и перестройка началась с развалом СССР, русские из Казахстана повалили косяком. Так и стоит Танина квартира на ГРЭСе пустая, а сама теперь живёт в Ермаке с мамой в её домике, ведя, чему я был приятно удивлён, здоровый образ жизни, и помогая старушке по огороду и другому хозяйству. В своё время закончила ПТУ, где выучилась на повара, но по специальности работать ей не позволило здоровье, теперь получает (а может, и нет) пособие по безработице.
Глава 39
Но я отвлёкся. Итак, после моего (с Игорем) приезда в отпуск, прошло несколько дней. (Люба приедет позже). Я побывал в гостях у тёщи в её однокомнатной квартире. В эти дни у неё гостили её дочь Надя с мужем Игорем Зуйко, приехавшие из Усть-Илимска. Я взял фотоаппарат и кинокамеру, тёща (мы её звали бабой Любой) красиво приоделась и мы все, в том числе и мой Игорёк, поехали фотографироваться в район новой Ермаковской автостанции. Я сказал тёще, что хочу её поснимать на память, будем потом смотреть кино в Надыме. Она вела себя крайне скованно, наконец, Надя объяснила маме, что я снимаю не фотоаппаратом, а кинокамерой, и поэтому надо двигаться. Когда Любовь Максимовна поняла, что от неё требуется, встрепенулась и как солдат стала вышагивать взад-вперёд по-над вокзальной стеной. Еле её остановили.
В субботу, 12 мая, с утра Саша свозил меня на своём броневичке (на «Запорожце») в Беловку: мне хотелось посмотреть, как обстоят здесь дела с нашим пустующим коттеджем. Заброшенный вид жилища привёл меня в уныние. Окна изнутри действительно оказались заколочены огромными толстыми гвоздями (тёща постаралась, вроде как от воров). Штукатурка на стенах и потолке во многих местах осыпалась, в коридоре в углу у пола виднелась прогрызенная крысами дыра. На огороде стоял сухой прошлогодний бурьян. В заборе виднелись прорехи, калитка плохо закрывалась. Нужен ремонт. Да...
Потом мы все собрались у мамы, чтобы организованно вскопать её огород. Пришла и Таня со своим новым мужем Валерой, этаким пареньком-донжуанчиком. День был тёплый и солнечный. Все, кто копал, покрылись пылью, и стали походить на мельников. Мама истопила баньку (спасибо первому мужу Тани — товарищу Свешникову, который здесь её построил, хоть какая-то польза, как говорила мама) и — смыть усталость, пыль и пот в баньку двинулся народ. Когда все по очереди искупались, мама пригласила гостей за длинный, накрытый прямо на улице, стол. В большой кастрюле уже варились пельмени, а на столе появилась потная бутылка «Русской» водки. Эх, до чего же хорошо в отпуске!
*****
С 14 мая, как я и планировал, у меня началась поездка в Белоруссию, в город Речицу, Гомельской области, где со своей матерью жил Владик — мой сын от первого брака. Я решил навестить сына и посмотреть, как он там живёт. Путь предстоял долгий: более четырёх суток туда и столько же обратно, и пару дней побыть там.
В Павлодар я поехал с утра. Поезд на Москву отправлялся лишь поздно вечером, поэтому у меня появилась возможность навестить бабушкину двоюродную сестру — Татьяну Васильевну, которой в этом году исполнилось 84 года. Жила она в центре города по улице Крупской в двухкомнатной квартире четырёхэтажного дома, построенного ещё в сталинское время.
Тётя Таня (так я звал Татьяну Васильевну) строгая, но добрая, уважаемая всеми родственниками женщина, которой Бог, к сожалению, не дал детей. Она жила вдвоём с племянницей Мариной, дочерью своей младшей сестры Дарьи Васильевны, жившей тоже в Павлодаре (см. фото). Марину тётя Таня воспитывала как свою дочь. Я знал, что Марина вышла замуж за какого-то парня Мишу, и была уже в отпуске по беременности.
Когда я приехал к ним, дома находились не только тётя Таня с Мариной, но и приехавшие сюда в гости из города Владимира — Маринин брат Валерий Филимонов со своими детьми Димой и Таней (см. фото). Валерий, или как его с детства звали — Волька, по возрасту старше меня на шесть лет. Не виделись мы с ним более двадцать пяти лет. И вот теперь такая неожиданная встреча!
Я сходил в магазин и купил шампанского, пива, других угощений. В доме стало шумно и весело. После обеда сюда пришла тётя Даша (мать Валерия и Марины) с ещё одной дочерью — Светланой. Я уже подумывал, не перенести ли мне свою поездку на денёк-другой, чтобы побыть в обществе родственников, но потом передумал. Мы договорились с Валерием, что на следующий год я обязательно приеду к ним во Владимир в гости и заодно навещу там уже совсем старого моего двоюродного дядю писателя Илью Васильевича Маслова. (Обещание своё я выполнил, но об этом расскажу в главе «1985 год»).
Тётя Таня за столом сидела недолго, пригубив глоточек шампанского, ушла отдыхать. Марина сказала, что у тёти сильно болят суставы — её мучил остеохондроз. Когда я вошёл к тёте в спальню, она лежала на диване, положив под голову небольшую подушечку. Устало приоткрыв глаза, болезненным голосом тихо сказала:
— Ох, Лёнечка, так меня замучили болячки — совсем жить не хочется.
— Ну, что вы такое говорите, тётя Таня? — вырвалось у меня. — Смотрите, сколько племянников и внуков подрастают. А тут ещё у Маринки малыш появится, его тоже кто-то должен будет нянчить.
— Это всё так, но вот силы покидают меня. Ладно. Скажи, как там Броня поживает? Совсем давно не виделись... Хорошая у тебя мать...
— Мама ещё бодренькая, на днях огород ей копали. Помогаем, как можем. Сестрёнки все живут в Ермаке, приходят часто.
— Ты надолго приехал?
— Почти на всё лето.
— Долго ещё будете там? — тётя слегка повела бровями вверх.
— Пока стройка на Севере идёт, поработаем.
— Как семья?
— Да ничего, нормально. Скоро пятнадцать лет, как вместе.
— Как будешь в Павлодаре — заходи, не стесняйся, мы всегда рады гостям.
— Я и так всегда к вам заезжаю, когда бываю проездом. Ну, ладно, тётя Таня, отдыхайте. Пойду ещё поговорю с Волькой, давно не виделись.
Тётя Таня едва кивнула головой. Я вышел к гостям. Мне и в голову не могло тогда прийти, что это был последний раз, когда видел тётю, она умерла спустя три месяца.
*****
Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/08/27/1202