Чужой дедушка ждет меня на рынке, чтобы вместе почитать Библию, а я иду в сквер под скособоченным зонтом. Я иду в сквер, чтобы покурить. На скамейке напротив сидит симпатичная парочка. Она - синеглазка, он - синеглаз, он нежно гладит по голове свою девушку. Погладит, погладит - и врежет по морде, а она смотрит на него преданными глазами.
Я сидела и курила, а потом вышла замуж. Он был чужой и пьяный, но обещал бросить пить и любить меня, кормить конфетами и покупать мне новые платья. Меня никто не любил, никто не кормил и уж тем более не покупал платьев, и потому я согласилась.
Мы стали жить в большой квадратной комнате, по которой гуляли сквозняки. Родилась дочка, отклеились обои, сломался телевизор. Пришла подруга, принесла бутылку. Она пила водку и строила глазки, дочка плакала, муж дергал подругу за коленку, дочка плакала все сильнее. Я сказала, чтоб они прекратили, но таракан все равно ползал по подоконнику.
- Вам что, делать нечего? - спросила я их.
- А что мы такое делаем? Подумаешь, за ногу взял.
Я подумала, что и правда ничего такого, но назавтра пришел длинный извилистый мужичок, назвался сожителем по больнице и сказал, что муж уже давно трахает Таньку, и он бы на моем месте нашел себе применение. Я спросила у мужа, как же так, а он сказал, что никакую Таньку он не трахает, а подругу мою зовут Марина, он ее любит, как человека, и ему срочно нужны бабки. Я взяла свое выходное платье, потому что мое кольцо уже давно куда-то исчезло, и пошла к Марине. Танька взяла платье, дала деньги, а насчет любви сказала, что да - трахает, и сегодня тоже будет.
- А он же говорил, что любит тебя только как человека
- А ты и уши развесила... Разве ж можно верить этим проститутам? И разве можно любить человека, если его не трахать?
Я пошла к своему мужу, отдала деньги и рассказала все, что услышала от Ленки. Он сказал, чтобы я ни во что не верила, кроме того, что он идет в пивбар, а не к Таньке. Я смотрела телевизор и спрашивала себя, во что же мне верить. Потом мыла посуду и спрашивала, кому же мне верить. Уложив дочку в постель, я поняла, что надо проверять. Тут пришел сожитель мужа по больнице и стал шептать мне на ухо, что я должна найти себе применение, а если я ему не верю, то можно пойти к Ленке, и там все будет видно. Он порвал мне юбку, но все-таки добился своего, предупредив, что никому не скажет.
Потом я опять смотрела в потолок и спрашивала, кому же мне верить. Я подсчитывала свои убытки: кольцо золотое с розовым камнем, платье выходное с цветами, муж трахает Таньку, юбка разорванная. Я позвонила Ларисе. Муж был у нее. Потом он пришел и сказал, что был в пивбаре.
- Но я звонила Марине.
- А я все равно был в пивбаре. Я был в пивбаре, а Ленка предложила купить мне щенка... И я пошел посмотреть на щенка.
- И где же щенок?
- У Марины.
Я пошла Таньке, но вместо щенка увидела там сожителя мужа по диспансеру. Он тут же рассказал, как порвал мне юбку, и будто муж обрадовался, что ничего страшного, юбка все равно старая была.
- Давай выпьем, - сказал сожитель. - Сегодня Рождество. Бог рождается - черти радуются.
Мы выпили, и он порвал мне еще блузку, но опять добился своего. Тогда я сказала мужу, что больше не буду с ним жить.
- Хорошо, не живи, - ответил он.
- И ты со мной жить не будешь.
- Хорошо, не буду.
- Тогда иди и умри.
- Пойду и умру.
И он ушел. Но я уже не верила, что он умрет, и пошла к Марине. И, конечно, он был там.
- Ты же сказал, что умрешь.
- Я правда пошел и умер. Но Ленка предложила купить выходное платье. Я и зашел посмотреть платье для тебя.
Марина принесла мое выходное платье, только с жуткими разрезами спереди и сзади.
- Вот, - сказала она, - покупай.
- Зачем мне это платье? — заплакала я. - Зачем мне разрезы? Вначале был щенок, теперь это идиотское платье...
- Ну хорошо, не хочешь платье - вот тебе щенок, - сказал муж и выволок откуда-то огромную дворнягу с желто-зеленой шерстью. Я заплакала еще громче.
- Ты сама не знаешь, чего хочешь, - сказала Танька. - Шла бы ты отсюда.
И я пошла. Было темно и грязно, как в яме. Я шла вслепую, по разбросанным кирпичам, натыкаясь то и дело на какие-то грохочущие бочки, а они летели в тартарары, и я опять шла по кирпичам, увязая в глине, пока не уткнулась в башенный кран. "Ничего себе скелетик", - подумала я. На стреле крана сидел черт и задумчиво смотрел на меня. Я была мокрая, в грязи и глине.
Вот с кем я наконец поговорю, вот кто мне объяснит, во что же мне верить, и объяснит так, что я ему поверю. И я полезла на стрелу крана. Когда я долезла до самого верха, черт посмотрел вокруг, потом посмотрел мне в глаза и мелко-мелко задрожал. Он задрожал, потом опять поглядел вокруг, как будто ища спасения. Ночь была темна. Лаяли собаки. И не найдя спасения, черт перекрестил сам себя, тихо мяукнул и растаял в воздухе. А я осталась одна на стреле башенного крана.