Куда-то ушли дети. Куда они ушли? Ушли еще утром, когда Лена спала, а в лицо ей лезли мухи. Потом она встала и походила по комнате – все валялось на своих местах. Вот уже месяц она с детьми гостила в селе у свекрухи, но все никак не могла прибраться в комнате, было много всяких дел, и свекор постоянно напивался. Он пил нефть – ореховую водку темного цвета. Пить он начинал с утра, сразу после завтрака. Он морщился, крутил головой. В голове ворочались тяжелые неуклюжие мысли. Он думал о жизни, которая проходит, про траву, которую надо косить, и что эти ненормальные дети ищут в поле. Голова у него была лысая, только на затылке мягкие волосики, как у младенца.
Лена вышла во двор. Детей там не было. Вчера свекруха говорила, что надо зарезать свинью, но не было ни свекрухи, ни свиньи. Шуршали листья кукурузы, куры неторопливо ходили по двору, разговаривая между собой. Лена посидела за столом, почитала газету. Хотелось есть, но холодильник был пуст. Фигура свекра, покачиваясь, маячила на горизонте. Лена пошла в огород.
Свекруха была там, но детей не было.
- Доброе утро, - сказала Лена вежливо.
- Какое утро – уже десять часов! Какое доброе – дед опять пьяный!
- А дети где?
- А кто их знает? Далеко не убегут… Жрать захотят – вернутся.
- Но ведь столько случаев…
- Это в городе случаи. А у нас все друг друга знают – и кто траву курит, и кто самогонку гонит, и кто за людьми с ножом гоняется.
Лена стояла, не зная, что сказать.
- Нечего за ними бегать, дай им покой. Ты за сыном моим бегала, покоя ему не давала – вот он и женился на тебе, вот он и ушел от тебя.
Лена молчала.
- Иди, яичницу сделай, блинчики сделай, все тебе говорить надо, ничего сама не понимаешь.
Лена пошла. Оглянулась – чистое поле, нигде никого. Попробовала покричать – никто не отозвался. Солнце светит, трава шумит, вдали сереют кресты кладбища. «Какая же я дура, - думала Лена, - зачем я только сюда приехала? Никому я тут не нужна, и дети стали какие-то дикие…»
Лена приготовила завтрак. Позавтракали. Потом пололи огород. Потом обедали. Детей не было. Сгущались сумерки. Лена пошла к речке – там никого. Вернулась, свекруха сказала, что завтра точно будут резать свинью. Свекор пил свою нефть.
- Слышишь, - сказал он Лене, - свинья кричит. Живая душа, чувствует…
- А разве у свиньи есть душа? – поинтересовалась Лена из приличия.
- Конечно, - икнул свекор.
- Ну какая же у нее душа, если она свинья?
- Есть у нее душа…свинская.
Стало темно. Свекруха тоже забеспокоилась. А свекор не беспокоился, ему все было ясно. Но только он никак не мог найти ключ от сарая, и приставал к Лене.
- Это ты их забрала… Знаем мы тебя…
- Да зачем мне ваши ключи, зачем мне ваш сарай?! – огрызалась Лена.
- Знаем мы, зачем тебе сарай… Отдавай ключи.
- Нет у меня.
- Ты их забрала и спрятала. Ты и детей спрятала, а теперь с нас их требуешь.
- Да я утром видела, как вы их в сапог прятали!
- Кого?
- И еще спрашиваете!
- В какой сапог?
- Откуда я знаю?
В сенях стояло восемь пар черных резиновых сапог. Еще пара стояла в кухонном шкафу. И две пары – под столом. Свекор, пошатываясь, выволакивал каждый сапог, ставил вверх голенищем на стол, внимательно обшаривал, а потом, аккуратно прицелясь, бросал в Лену.
- Вот тебе, дура… говоришь, нету у свиньи души…А вот это видела?!
И в Лену летел очередной сапог. Лена уворачивалась, а свекор продолжал поиски.
- Есть у нее душа! Если живая, значит, есть! И она же не виновата, что свинья… Свинью тоже… надо уважать.
…Наутро свекор протрезвел и даже извинялся – после второй бутылки нефти. А голову зарезанной свиньи грыз огромный пес Рябко с суровым лицом, обросшим белой шерстью. И дети, кажется, вернулись.