Один случайный знакомый мне как-то столь уверенно сказал, что я излишне мнительна, что я теперь не знаю: слишком или недо-. Моя мнительность и «близкосердечность» принимания того, что меня окружает, включая людей, возможно, и превышает ежедневную норму, предписанную человеку какими-нибудь статистико-психологическими исследованиями, но и этого всё равно, оказывается, мало, для поддержания бесперебойности творческого процесса.
А с тех времен, когда мне ещё удавалось не перенапрягая титанической романтико-созидательной работой мысли и воображение просто искренне и безвозмездно влюбляться, в лабиринтах продрогшей души уже скопилось такое множество всяческих молитв, поклонов и свечей, что за всю жизнь их не прочесть и не поставить даже сразу всем когда-либо почитаемым богам, от того и произошло типичное «но не лай ты, не лай, не лай! Хочешь пес я тебя расцелую за пробуженный в сердце май». Когда незнакомый забавный общительный мальчик материализовался в моей жизни, сопровождаясь шлейфом мутных облаков эффекта дежавю, я умудрилась так заблагодарничаться, что начала искренне переживать и волноваться, как будто птица за пищащего в гнезде детёныша.
А малыш-то смотрит на меня наивнейшими глазками несмышленого волчонка и тявкает, кусает, скалится – и всё чаще не дают покоя мысли, что на самом деле его стоило уже давно отшлёпать бы и в угол, жаль, что законодательство этой страны на дает мне подобных полномочий, да и мысли моей человекоподобной составляющей неадекватно часто разъедает обида, что почти при каждой встрече он нещадно путает меня с кем-то… с кем-то вполне конкретным: с каким-то наипохабнейшими девками, чья наружность наверняка пылает нелепыми, абсурдно-смешными в своей сюрреалистичности и неуместности, ошметками невинности, праведности и прочих благодетелей, невпопад наброшенных на их лица, души и тела, которые ему бесспорно (я-то знаю) нравятся доступностью своих примитивно-детородных мыслей и любовью к дешевому мутно-неприглядному удовольствию, которое он с нескрываемой радостью предоставляет каждой, лаская их промежности всеми теми пошлыми словами, которые извергаются из него мощнее самых бурных водопадов: одна безвкусная шутка за другой – через слово на моих ладонях оседают гадкие, мерзкие, псевдоостроумные брызги его самопроизвольной эрогенной спонтанности и иногда ужасно хочется попросить: «постой! хотя бы вытри, вымой, продезинфицируй это слово для меня! Моё сознание стонет и выворачивается от этой проливной грязи, прошедшей сквозь бесконечный поток зловонных женских душ. Ты не видишь, что я задыхаюсь от этого смрада? Тебе настолько безразлична моя несмолкающая тошнота?!»
Жалко, дождь сегодня так и не пошел, мне ужасно хотелось отмыться. Ванная, медитация и травяные чаи не спасают – может быть, если бы ливень… пока возвращалась домой, еле удержала свои руки от срывания с себя этой неподъемной и, кажется, даже липкой одежды, пропитанной его словоформами – вот была бы потеха! У него бы наконец-то выдался ну хоть какой-то дельный повод для применения своего пошлого остроумия, возможно, даже родилась бы первая удачная шутка, обволокла бы моё обнаженное тельце, приодела, принарядила… Ну вот, в очередной раз я сама же всё испортила… Видно, не судьба.
http://proza.ru/2010/08/22/1052