На фото Е. Солошенко (слева), справа - моя жена Люба с братом Володей. (К главе 35).
Глава 34
Летом в автоколонну устроился новый токарь, Гена Зиялов. Он приехал с Кубани, из города Армавира. Толковый молодой парень. Точил всё быстро, красиво. Я с ним сразу сошёлся характером, он мне рассказывал о своей семье, о том, что там, в Армавире, его ждёт жена Света и маленькая дочь Ирочка. У меня до сих пор хранится небольшая ступка, которую Гена выточил из бронзы и подарил мне на память. Кроме виртуозной работы на токарном станке, Гена хорошо играл на бас-гитаре. С его приходом наш оркестр обрёл, образно говоря, второе дыхание.
Как-то в минуты откровения Гена посетовал, что очень тяжело жить одному в общежитии, жена к тому же шлёт с земли слезливые письма. А тут как раз мой сосед Саша Дридигер (по прозвищу «Ганс») где-то нашёл жильё получше, и квартирку около нас освободил. Мне неожиданно пришла мысль, что неплохо было бы этому парню, токарю Гене, помочь в его сакраментальном вопросе. К тому же, мало ли какого буйного соседа могли мне позже подселить. А этого парня я уже немного знал.
На следующий день я зашёл к начальнику колонны и попросил его посодействовать тому, чтобы Геннадию Зиялову, хорошему токарю и активному участнику художественной самодеятельности, выделили освободившуюся квартиру № 1, в доме № 11. Не знаю, о чём беседовал Молоканов с начальником ПСО Панченко в его кабинете, и какие приводил доводы, но на следующий день в постройкоме, где я ещё состоял его членом, приняли решение о выделении квартиры токарю автоколонны...
Гена тут же вселился, и через две недели мы уже знакомились с его женой Светой и маленькой голубоглазой дочуркой Ирочкой. В тот же вечер Гена пригласил меня и Любу отметить приезд его жены. Мы впервые попробовали кубанские разносолы и сало. Но особенно мне запомнился «напиток», который Гена называл «самопальчиком».
К самогону, если говорить по-честному, я относился с большим предубеждением — просто его не любил. Но Гена меня убедил, что самогонку, которую привезла Света, делал его отец, а он в этом деле «спец» с большим опытом, и на вкус она довольно хороша. Напиток имел коньячный цвет. Гена налил по рюмке. После небольшого тоста выпили. Мне сейчас даже трудно описать, какой чудесный аромат почувствовал я во рту! Такого вкусного напитка я никогда раньше не пил. На вкус что-то такое нежное апельсиново-мандариновое, и очень крепкое. Я спросил:
— Гена, сколько же в самогонке градусов?
— Батя обычно делает градусов под 60. Если меньше — не вкусно.
— Вот это да-а!
Люба не пила, а я от Гены вышел, пошатываясь: 3 рюмки 60-градусной оказались равносильны половине бутылки 40-градусной. Хорошо, что идти недалеко — из одной двери сразу в другую, — соседи же. «Ну, всё, пропала моя головушка, — подумалось мне, когда я укладывался спать, — завтра будет бо...»
Как же я изумился, когда утром никакой головной боли не почувствовал. И я сделал жизненно-важное заключение: от хорошего напитка (градусы значения не имеют), голова никогда не болит! И к хорошей самогонке моё отношение в эти дни в корне изменилось в лучшую сторону. Навсегда.
Года полтора Гена ещё токарил, потом окончил курсы машинистов импортной техники, и вскоре пересел на новый американский бульдозер «Катерпиллар». Видеться мы с ним стали реже. С работы Гена приходил поздно. Уставший, голодный. Нам через стенку хорошо слышалось, как поздно вечером хлопала их входная дверь, потом раздавался громогласный требовательный голос хозяина:
— Света! Хряпать!
И так почти каждый вечер. Однажды вечером я пришёл домой и с порога так же громко гаркнул своей жене:
— Люба! Хряпать!!!
Получилось очень комично, насмеялись с ней от души. Жили весело. До сих пор вспоминаем.
*****
«Здравствуй, дорогая мамочка!
Дела наши идут нормально, есть кое-какие новости. 7 октября к нам в Надым из Ермака приехал Любин брат — Володя Муравейников. Устроился работать автоэлектриком в автобазу, где работаю я. Пока живёт у нас, вместе с ним ездим на работу. Сейчас Володя написал объявление об обмене Ермака на Надым.
Оказывается, в Ермаке Володя получил не 3-х комнатную квартиру, а две квартиры: 2-х комнатную на себя и 1-комнатную на мать — Любовь Максимовну. Обе квартиры расположены на четвёртом этаже, на одной площадке. Теперь вот свою квартиру Володя и хочет поменять на Надым. Дело сложное, не знаю, получится ли что. Но намерен пораньше забрать в Надым Юлю с детьми (Виталику 12 лет, а Леночке идёт 3-й годик).
Когда Володя приехал, у нас собирались гости. Приходили и Лев с Люсей. А на ноябрьские праздники, 7-го ноября, мы все ходили отмечать праздник ко Льву. Лев с трассы привозил глухарчика. Дичь просто чудо.
Сейчас постоянно занимаюсь фотографированием. Занятие интересное. Получается неплохо. Всё-таки хорошо, что я кое-чему в детстве научился у отца, сейчас пригодилось. Несколько фотокарточек высылаю вам, буду и впредь высылать. Это же ведь живые письма.
Ну, вот, мамулечка, даже не верится: 3 ноября исполнилось 5 лет, как я приехал в Надым. И с завтрашнего дня (с 14 ноября) мне зарплату будут начислять уже со всеми восемью «полярками». А с марта 1984 года 8 «полярок» будет и у Любы. Жизнь идёт...
Пиши мама, будем ждать ответа. Пиши обо всём, нам интересно. Привет всем от ваших северян. Леонид, Люба, Игорь. 13.11.83».
Глава 35
С октября 1983 года Любе предложили должность инспектора отдела кадров ПСО-35. Начальником отдела кадров работала наша землячка, Екатерина Солошенко (см. фото), которая приехала в Надым из Целинограда. Любу, как молодую и к тому же грамотную и деловую женщину, она заприметила давно, и как только появилась возможность, взяла её к себе помощницей. Теперь у нас в доме появился свой небольшой «начальник». С работой в кадрах Люба будет связана все последующие годы.
*****
«Здравствуй, дорогая мамочка!
Последнее письмо, насколько мне помнится, я писал тебе в ноябре 1983 года. Вот уж наступил 84-й. Жизнь наша идёт без изменений. Особых новостей нет. Трудимся на прежних местах. Игорь на каникулах. Я сделал ему возле нашего дома горку, залил её водой, так теперь ребятишки со всего ПСО приходят сюда и до полночи катаются.
На Новый год мы гуляли сами. 30 декабря присутствовали на «Огоньке» в ПСО-35, а 3-го января ходили на вечер в ДК «Победа». Приглашали с собой Любиного брата Володю Муравейникова. Вечер всем понравился.
Володя на окраине посёлка ПСО-35 начал строить себе балОк, скоро будет переселяться, надеется, что в начале марта приедет к нему Юля с детьми.
Нынче собираемся в отпуск. Я соскучился по Ермаку, Иртышу, по родне. Я прискочу пораньше, в мае, планирую взять отпуск за два года.
Тёща сейчас живёт в квартире на улице Свердлова (которую на неё получил Володя), а нашу квартиру в Беловке пусть занимают, если пожелают, сестрёнка Таня с Валерой. Могут даже и прописаться. Ключ не знаю где. Может, Володина жена Юля знает, она ещё в Ермаке. А если Таня нашу квартиру обменяет на Ермак, это будет неплохо. Желательно не менее чем на 2-х комнатную. Кстати, недавно пришло письмо от тёщи. Странно, но она просит, чтобы мы квартиру в Беловке на Ермак пока не меняли, мол, жалко огород, малину. Я даже не знаю, когда она со своими болезнями будет разъезжать до Беловки, тем более что, по словам Володи, у них под Ермаком есть дача и с малиной, и клубникой, за которой баба Люба им обещала тоже присматривать.
Пиши, мамулечка, обо всех новостях. Ждём ответа. Крепко тебя обнимаем. Твои Леонид, Люба, Игорь. Привет ото Льва и его семейства. 16.01.84».
*****
Начало каждого года у нас с Любой всегда сопровождалось какими-то постоянными хлопотами, связанными с застольями, оно и не удивительно: 10 февраля — мой день рождения; 23 февраля — день Советской армии, как бы мужской праздник, но мы с Любой всегда помнили, что в этот день родилась и её мама (моя тёща), тоже повод для хорошего ужина; потом 27 февраля наступал день рождения у нашего Игорька, и следом подходило 8 Марта — женский день; Леночка наша родилась весной — 2 апреля (это двумя годами позже); Люба моя тоже весенняя — день рождения 3 мая. Так что все свои дни рождения мы отмечали в первой половине года. В этом плане у Льва с Люсей наоборот — почти все тезоименитства у них проходили в конце года, за исключением сына Юры, который родился 16 июня. У Льва день рождения 23 сентября, у младшего сына Павлика — 29 октября, и у Люси — 3 декабря.
*****
«Здравствуй, дорогая мама!
Сегодня 13 марта, вторник. Пришёл с работы, заглянул в почтовый ящик и там, среди пачки газет, увидел не один, а сразу два милых моему сердцу конвертика с родным почерком — твои письма. У нас ещё зима, но душу греет мысль, что скоро отпуск, остаётся всё меньше и меньше дней.
Прошли наши дни рождения, и другие праздники. Расскажу, что тут у нас нового. Главная новость — это приезд в Надым Юли Муравейниковой с детьми. Прилетели они 11 марта. Володя от радости на седьмом небе. Мы тут как-то сидели за столом и в шутку с Володей считали, кто из нас дольше находился на Севере без жены. Выяснилось, что ко мне Люба приехала через 138 дней, а Юля к Володе через 146. Как говорится, наша взяла! Не подумай, маманчик, что нам делать нечего, но иногда хочется пошутить.
В эти дни к нам в гости пару раз приходили Лев с Люсей. Мы у них бываем очень редко. Работаем шесть дней в неделю, устаём, а в выходной хочется выспаться и просто отдохнуть.
Володя свой балок (домик-времянку) достраивает, уже отделал всё внутри, сделал отопление, я ему кое-что варил. Много материала помогла достать Люба, она же у нас работала на складе, всех знает, а для брательника на какие только жертвы не пойдёшь... Сейчас Володя с Юлей ночуют в своём балке, а дети спят у нас. Сегодня Володя пошёл за газовой плитой, Люба с кем-то договорилась. Родне надо помогать.
Теперь по поводу твоих писем. Рады, что у вас всё благополучно. Узнали, что к тебе в гости из Белоруссии приезжала твоя мама — наша бабулечка Шура. Жаль, что ненадолго, и не застанем её в отпуске. Ну, ничего, когда-нибудь увидимся. А я в отпуск пойду, наверно, в конце апреля. Если Игорька отпустят со школы, возьму с собой, а Люба подъедет в мае.
Ты, мама, написала, что на обмен нашей квартиры по объявлению почти никто не пришёл. Я прямо расстроился. Но если вдруг кто пожелает (тут к весне могут быть подвижки), не откладывайте, меняйте. Беловка нам уже прилично надоела, если я когда-нибудь и начну работать в ГПТУ (а это становится всё менее и менее реальным), то стану ездить из Ермака. Если до моего приезда ничего не решится, я летом займусь квартирным вопросом сам. Привет всем от нас. Леонид, Люба, Игорь. 13.03.84».
*****
«Здравствуй, дорогая мама!
Совсем недавно получили от тебя письмо, а вот ещё одно пришло. Рады, что там у вас всё благополучно. Живы-здоровы и мы. Вчера на имя Володи из Ермака от Любовь Максимовны пришла телеграмма: кладут её в больницу на операцию с жёлчно-каменной болезнью. У нас здесь есть «Справочник практического врача», мы там посмотрели характеристику этой болезни. Написано, что операция тем успешнее, чем моложе пациент. А у тёщи ранки не заживают, всё-таки 66 лет, да ещё и диабет прицепился. Так что исход операции предусмотреть невозможно.
Володя свой балок достроил. Юля прописалась. Виталика определили в школу, в которую ходит Игорь, только в другой класс. Игорь у нас аккуратный крепыш, а Виталька какой-то вытянутый акселерат: хотя и ровесники, но когда рядом идут, словно Тарапунька и Штепсель — Игорь ему по плечо.
Акклиматизация у Юли и особенно у их Лены проходит плохо. У Лены на щеке и на губе сверху появились красные болячки.
Юля устроилась на работу киномехаником в небольшом клубе в посёлке СУ-11, это недалеко от нас. Юля только числится, а работает за неё по вечерам полностью Володя, он же по специальности киномеханик.
Сегодня 1 апреля, воскресенье. Люба умудрилась утром надуть меня. Спрашивает: «Слушай, ты это где вымазал шубу в белую краску, да ещё и клок выдрал?» Я сорвался с постели, уверенный, что с белой краской нигде не соприкасался, но кто его знает — шубу-то жалко выбрасывать. А Люба хохочет, аж за живот держится.
А тут звонок в дверь, открываю, смотрю — соседка. С тревогой спрашивает: «Как у вас с водой в ванной?» Я отвечаю: «Нормально, вроде». — «А у нас замёрзла и прорвала», — говорит она. У меня чувство солидарности развито сильно, да ещё через коридорчик слышу плеск воды. Хватаю газовый ключ, тапки, и как кот на пожаре, кричу: «Сейчас, сейчас помогу, мои дорогие!» Врываюсь к ним и... Тут все, конечно, получили недельную дозу смеха.
Вчера у нас резко похолодало, опустилось до –38, сегодня не меньше. Так что апрель даст о себе знать. В прошлом году в мае на Любин день рождения мела метель с метровыми сугробами. Лев с Люсей еле добрались до нас. Но лето оказалось тёплым, я даже немного загорал. Не исключено, что нынче лето окажется холодным. Так хант-шаман сказал. На эту тему есть анекдот. Приходят в начале зимы геологи в кабинет к начальнику метеослужбы одного сибирского аэропорта, кругом поблескивают приборы, градусники. Спрашивают: «Какая будет нынче зима — тёплая или холодная?» Начальник метеослужбы подошёл к окну, внимательно посмотрел в него и говорит: «Холодная». — «А почему?» — «Хант с санями поехал в лес за дровами». — «А он как узнал?» — «А ему шаман сказал...»
Ну, ладно, мамулеча. До отпуска остались считанные дни. С нетерпением жду встречи. Привет родным от всех нас. Леонид, Люба, Игорь. 1.04.84».
Глава36
В этот период я довольно много фотографировал. В магазине горой лежали фотоматериалы, так что только фотографируй и не ленись. У меня имелась неплохая аппаратура: осенью прошлого года купил хороший фотоаппарат «Киев-4АМ»; фотоувеличитель марки «Ленинград»; современный, с телескопическими ножками, штатив; фотоэкспонометр (небольшой прибор для определения выдержки и диафрагмы при фотографировании).
А 14 апреля, незадолго до отпуска, произошло ещё одно знаменательное событие. Я зашёл в магазин, где продавались культтовары, и увидел любительскую кинокамеру «Кварц 2х8 Супер-3». Попросил продавщицу показать её мне. Цена приличная, почти ползарплаты — 290 рублей. Вертел её и так и сяк, очень уж заманчивая штука. Деньги с собой были, купить можно, но как к этой затее отнесётся Люба, я не знал. Спортивный азарт взял верх, и кинокамеру я купил. К моей покупке жена отнеслась с пониманием — купил, значит так надо. Решили, что возьмём камеру в отпуск. (С тех давних времён у нас сохранились бесценные съёмки наших родных).
Отпуск я взял за два года — насчитали мне сто с лишним дней. Начинался он у меня с понедельника, 30 апреля. Билет на себя и Игорька я купил на субботу, 28 апреля. В пятницу как обычно приехал на работу, взял с собой водки и закуски, чтобы сделать перед отпуском что-то вроде отвала (такая традиция). С механиком договорился, что после обеда уеду домой — надо подготовиться к отъезду. Настроение приподнятое, день оказался солнечным, тёплым. На улице усиленно дотаивали последние сугробы. Машин на ремонте не оказалось, я переодеваться не стал, ходил по боксу как именинник.
Смирнов, смакуя сало, напевал свою «Маргарит-(фью)-ту», Зиялов точил какую-то безделушку для личных нужд, мой шурин Володя Муравейников (напомню, что он именно здесь работал автоэлектриком на пару с Витей Шаповаловым) неспешно чинил какой-то старый автомобильный генератор. В моторном цехе на замасленном топчане дремал моторист Генка Кузнецов (один из тех, чьим девизом было — ни дня без капли, естественно, речь здесь не о воде). У его ног, свернувшись калачиком, безмятежно спал тёмно-серый пёс Кардан, который здесь и жил. О собаке, раз уж вспомнил, расскажу чуть подробнее.
Кардан появился в боксе ещё осенью, тогда это был щенок с белой, как у альбиноса, шерстью. Прямо как полярный медвежонок умка. Жизнерадостность и любопытство у него были поразительными: совал свой нос везде, где только мог. Если какая-нибудь машина заезжала на ремонт, он ни на шаг не отходил от водителя, немигающим взором следил, что тот делает. Казалось, ещё мгновение и пёс начнёт вертеть гайки на ремонтируемом агрегате или лизать солидол из ведра во время смазки подшипников. Когда шофёры лезли под машину и, лёжа на спине, что-то ремонтировали, Кардан подбегал к ним и пытался каждого лизнуть в лицо. Те громко матюгались и грязными рукавицами отгоняли назойливого «помощника». Дошло до того, что когда у них не было ветоши и нечем было обтереть мазутные руки, они вытирали их о шерсть глупого Кардана. Пёс, похоже, считал такую услугу признаком исключительной доверительности и уважения к себе, поэтому от такой процедуры не убегал. Постепенно белая шерсть обрела устойчивый грязно-серый цвет. К Кузнецову Кардан испытывал особый пиетет, потому что тот всегда его подкармливал: от закуски, хочешь не хочешь, всё равно что-то оставалось. И вот теперь пёсик мирно посапывал у ног благодетеля.
Когда время подходило к обеду, я вдруг увидел, как на территорию автоколонны, грозно рыча, мощный КРАЗ на буксире втаскивал своего «собрата», у которого передок был неестественно опущен. Тут же появились начальник колонны Молоканов и механик Володя Синявский, парень-москвич. Пёс Кардан деловито оббежал вокруг покалеченной машины и весело завилял грязным хвостом: ремонт неизбежен, а без него, Кардана, здесь не обойтись. Смотрю — из кабины раненного автомобиля вылезает... и кто бы вы думали? Мой бывший сосед, рыжий немец Сашка Дридигер. Оказывается, он как угорелый нёсся по какой-то надымской колдобистой дороге, кругом грязь, лужи, — и не заметил «хорошую» ямку. Поймал, как говорят шофёры. Передняя балка (это такое устройство с рессорами, на котором закреплены передние колёса) вывернулась внутрь, и её в самом лучшем случае нужно было менять. Я готов был Сашку убить: перед самым моим отпускам подвалила совершенно непредвиденная работа.
Машину подтянули ближе к боксу, я переоделся в сварочную робу, которую накануне уже успел спрятать на время отпуска, настроил кислородный резак. Толпа страждущих выпить с грустным сочувствием смотрела на меня.
Работа есть работа. Надо отдать должное Дридигеру: в экстремальной ситуации он работал как слон. Быстро достал домкрат, с его помощью приподнял переднюю часть многотонной машины, подвёл под неё для страховки стальные «козлики», снял колёса. Откуда-то из металлолома помощники приволокли другую переднюю балку и — как в том анекдоте: с одной кувалдой и ещё «с какой-то матерью» (понятное дело, что и с моим резаком, и кучей разных гаечных ключей) подготовили машину к дальнейшей эксплуатации.
Может быть, я об этой истории и забыл бы — мало ли машин калечили наши водители, но произошла небольшая неприятность, вызвавшая у меня приличную досаду. В какой-то момент, когда я в неудобном месте под машиной резал стремянку, мимо пробегал Кардан, и раскалённые брызги попали на него. Пёс взвыл (долазился, любопытная каналья!), а я от неожиданности сделал неосторожное движение и пламенем резака черканул по своей левой руке с внутренней стороны, немного выше запястья. По запарке вначале не придал этому значения, а когда закончил работу, увидел красный ожог и начинающую облазить кожу.
Место ожога смазали пластинкой сала, экспроприированной у Смирнова. А водочка после напряжённой работы оказалась очень даже кстати.
Я с Игорьком улетел в отпуск 28 апреля, а Люба взяла билеты на 16 мая. На время отпуска мы разрешили пожить в нашей квартире Муравейниковым.
Ну, а рука... Недели три ходил я меченый, с красной дланью, а потом место ожога постепенно по цвету почти сравнялось с другой кожей. Осталось лишь еле заметное пятнышко.
Отпуск 1984 года запомнился не только обожжённой рукой, но и другими событиями, которых в этом високосном году оказалось необычно много. Но — обо всём по порядку в продолжение воспоминаний.
*****
Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/08/26/1533