(лихие 90-е)
Лысый вставил меня на десять лимонов. Набрал товара и слинял.
- Не связывайся с этой мразью, - советовал Парфентий, - забудь о деньгах и живи спокойно.
Но я не послушался умудренного опытом человека…
***
Как порядочный, первым делом зашел в контору, где работал Лысый, но там его не оказалось. И тогда я отправился к недавно достроенному шестиэтажному зданию, на дверце, ведущей в подвал, которого виднелась невзрачная табличка: «Леонтьич и К° ЛТД». Ниже на плотном куске картона было написано от руки: «Предлагаем все виды посреднических услуг за весьма умеренную плату».
В коридорчике на маленьком тюфике*, спиной к окну, развалился здоровенный детина с мордой уголовника и соответственно "лысой прической".
- Че надо? – спросил он, едва я приоткрыл дверь.
- Леонтьич на месте? – робко спросил я, невольно содрогнувшись под его пристально-злобным взглядом.
- А ты шо, родич ему?
- Да не… Так, по делу…
- По какому?
Хотелось ответить, мол, не суй собачье рыло, куда не просят, но плечи его почему-то оказались намного шире моих, и я скромно промолчал.
- Ну? – не унимался верзила.
- Дело хочу предложить.
- А бабки есть?
- Конечно! – я хлопнул себя по карману.
Кровавый блеск в глазах парня постепенно угас, и он почти дружески кивнул на дверь, расположенную рядом с его тюфиком. Я осторожно приблизился к ней и негромко постучал. За дверью раздался взрыв отборного мата, после чего тот же голос прорычал:
- Войдите!
Деваться было некуда, и я вошел.
- Какого черта? – увидев меня, спросил громадина лет тридцати пяти.
- Мне бы Леонтьича…
- Ну?
- С пацана одного бабки вытрусить надо…
- Сколько?
- Десять лимонов.
- Адрес есть?
- Нету… Он слинял куда-то…
- Ну ты, парень, и даешь… Мы тебе что, бюро справок?
- Я хорошо заплачу… - пролепетал я и тут же пожалел о сорвавшейся фразе.
- Лимон в день плюс пятьдесят процентов комиссионных! – встрепенулся Леонтьич.
- Но это же грабеж! – возмутился я.
- Слушай, мужик! Ты отобрал у меня кучу времени. Знаешь, сколько это стоит?!
Я сдвинул плечами.
- К тому же, - продолжал Леонтьич, - ты ведь знал, куда идешь? Тебя же никто сюда силой не тащил. Верно?
- Верно, - согласился я.
- А мы живем в такое время, когда за все нужно платить… Время нынче ценится страх как дорого… Тебя, кстати, как зовут?
- Владик…
Сердце мое бешено стучало в груди, и готово было вырваться наружу. От его тяжелой дроби я едва различал собственный голос.
- Так вот, Владик, с тобой, как я понял, поступили очень несправедливо… Угу?
- Угу…
- Сам ты грязной работой заниматься не хочешь… Так?
Я промолчал.
- Или не можешь, - сделал вывод Леонтьич. – А потому ты пришел к нам. Мы назвали цену, за которую твоего обидчика постигнет справедливое возмездие… Ты, конечно, можешь отказаться. Дело ведь – добровольное. Уплатишь определенный процент и канай с Богом… Но, с другой стороны, дело ведь не в деньгах, а в принципе. Я почти уверен, что тебе вовсе не нужны те десять лимонов, на которые тебя обули. Ты просто хочешь наказать нечестного человека. Чтобы в дальнейшем ему неповадно было. Правда?
- Вообще-то, да!
- Так что же тогда телишься? За двести баксов мы из твоего обидчика котлету сделаем…
Я не сомневался, но все же осмелился возразить:
- У меня нету таких денег.
- Можно, конечно, и по перечислению, по курсу. Но тогда вся наличка, которую вытрусим у твоего корефана, наша! Плюс пятнадцать процентов за посредническую деятельность.
Его добродушный голос усыпил мою бдительность, и я решительно заявил, что вынужден отказаться от услуг его фирмы.
- Что ж, дело твое. В таком случае гони полтинник зеленью и сваливай!
У меня были с собой пятьдесят долларов, но я не собирался с ними так просто расставаться.
- За что же это?
- Каждый хочет жить, мой мальчик…
Леонтьич поднялся из-за стола, а я испуганно попятился к двери. Но та скрипнула за спиной, и я понял, что отступать некуда.
- Мальчик забрал у меня много времени, Паша, - молвил Леонтьич, - а платить отказывается.
- Нехорошо… - по голосу я узнал верзилу, сидевшего на тюфике. – Довести до кондиции?
- Нет, пока не нужно. Потруси его… Если бабок нет, тогда сам знаешь, как их сделать.
Не успел я обернуться, как руки оказались выкрученными за спину, а пятьдесят «зеленых» из моего кармана перекочевали на стол к Леонтьичу.
- Ну вот, - улыбнулся он, - стоило волноваться из-за мерзкой бумажки? Да еще так неосторожно рисковать своим дражайшим здоровьем? Будем считать, что это аванс, а наше соглашение остается в силе. Ведь ты же не хочешь стать инвалидом?
Перспектива ходить на костылях меня не устраивала и потому я, скрипя сердцем, подписал договор о сотрудничестве. На отдельном листе бумаги указал приметы Лысого и места, где его можно встретить. После этого мы расстались с Леонтьичем почти что друзьями. Но, если он улыбался искренне, мне было далеко не до смеха.
***
- Слухай сюды, - Петька, мой старый корефан, аж заерзал на стуле, когда я излил душу. – У тебя кровоизлияние мозга в пятку! Куды ты прешся? В ментовку бежать вздумал? Так тебя там же и порешат! Ты шо, маленький мальчик? Может тебя еще манной кашей из ложечки покормить? Да мусора тебя враз в рог скрутят. Станут они с Леонтьичем ругаться, когда их главный с ним в кабаке за одним столиком бухло квасит…
- Что же делать?
- Посоветовал бы я тебе затихнуть и сопеть в тряпочку, но я ведь тебе друг! Кто обидел тебя – обидел меня!
Он прервался на мгновенье и за это время опустевшие стаканы снова наполнились искристой жидкостью «Перлыны cтэпу».
- Ты знаешь, что Леонтьич не тебе одному мозоли давит. Его беспонтовка всех достала…
Длинный смачный глоток на недолго прервал Петины речи.
Петька нигде не работал. Физический труд, как он считал, претил его вольному нраву. Целыми днями он просиживал в кафешке, был знаком почти со всеми и знал все городские сплетни. За какие шиши Петя существовал, оставалось неразрешимой загадкой.
- Леонтьтичу рано или поздно все равно придет крантец, - продолжил он, - но лучше, конечно, рано! И ты этому поможешь!
- Как? – поинтересовался я, за компанию отхлебнув из стакана.
- Есть один человек. Знакомый мой. Секцию «каратэ» ведет. Слыхал о Хмеле?
- Кто же о нем не слыхал.
- Так вот, он из Леонтьича отбивную сделает. Правда, заплатить придется. Но зато уж потом спать будешь спокойно, как младенец.
- Сколько? – в отчаянии я залпом осушил стакан и посмотрел на Петю.
- Не знаю. Сам договариваться будешь. У Хмеля ребята крутые, Леонтьичу не ровня…
***
Хмель дела решал быстро. Высокий, по-спортивному подтянутый, он сразу вник в мое предложение, заметил, что и ему Леонтьич в печенках сидит, а потому, учитывая мое бедственное положение и сходство наших интересов, сказал, что дорого не возьмет.
- Ребятам на пиво и баста! Сто баксов и тебя ни одна собака не тронет.
- Не лопнут?
- Кто? – не врубился Хмель.
- Ребята от пива?
- Шутишь? – лицо Хмеля сразу стало серьезным.
- Угу… - промычал я, сообразив, что ляпнул лишнее.
- Хм… - он хлопнул меня по плечу так, что кости задрожали и внутренности подскочили. – Люблю веселых парней. Но смеяться потом будем, а сейчас – бабки гони!
Мои последние деньги перекочевали в его карман. И расстался я с ними почти без сожаления. Наверное, уже начала сказываться привычка.
***
Ночью меня разбудил стук в дверь. На пороге стоял Леонтьич, а за его спиной вырисовывались смутные силуэты двух громадных туш. Правый глаз Леонтьича украшал впечатляющий желто-фиолетовый фонарь.
- Гонишь, пацан!
Он оттолкнул меня от двери, прошел в комнату и расселся в моем любимом кресле.
Его ребята оказались угрюмыми и совсем неразговорчивыми. Но работали усердно и профессионально. Когда утром соседка вызвала «скорую», я очень сомневался, что лекарям удастся собрать меня в единое целое.
- Это сущее безобразие! – орала соседка. – Вы посмотрите, что делается! Среди ночи врываются в квартиру! Убивают! Грабют!
После ее истерических криков я и в самом деле поверил, что меня убили, закрыл глаза и расслабился.
Очнулся уже в больнице. Тело мое было плотно окутано гипсово-марлевым коконом.
- Живой? – с сочувствием поинтересовался до боли знакомый голос.
Повернуть голову оказалось делом неимоверно трудным, а потому я до невозможного скосил глаза. И увидел на соседней койке знаменитого каратиста Мишку Хмеля. Он также был весь забинтованный, а его правая нога торчала словно орудие в неестественно-висячем положении.
- Как видишь, я честно отработал твои бабки, - сказал он. - Но за лечение, увы, придется добавить. Ну, хотя бы, этак, лимончика полтора…
Свет снова надолго померк в моих глазах. А когда мрак рассеялся, на табуретке у койки в белом халате на плечах сидел виновник всех бед – Лысый.
- Прости, браток, - сказал он, - замотался. Только сейчас из командировки вернулся. Вот твои бабки. Все десять миллионов. Я провернул удачное дельце, так вот, твоя доля. Здесь еще пять…
Когда Лысый ушел, я долго не мог оторвать глаз от плотных пачек, разбросанных на простыне. Но, увы, почему-то деньги эти совершенно не согревали мою разбитую вдребезги душу…
______________
* В разговорной речи - раскладной парусиновый стульчик.
1993 г.