(по мотивам одноимённой былины)
Путь держал Илия славный,
На коняге на исправной,
С Карачарова-села
Прям до княжьего стола.
Когда Муром проходили,
Там заутреню звонили.
И желают, то не бредни,
В Киев прибыть до обедни.
У Илюши дело строго –
Краткою пошел дорогой.
Вот уже Чернигов-град -
Всякой нечистью богат.
Возле града тёмна сила
Так дороги обложила,
Что не зверю и не птице
Нет проходу на границе.
Расстелилась вражья Рать
Да Илью не напугать:
«Не таких еще орлов -
Оставляли без голов.»
Руку поднял, и в мгновенье
крестное творит знаменье:
«Ну-ка нечисть расступись!
В прах рассыпься! Испарись!»
А нечистые все в ряд
Как стояли, так стоят.
Не берет, такая штука,
Их поповская наука!
И тогда он супостата
Обложил отборным матом.
Почал их топтать конем
Да колоть своим копьем.
Не от божьего от слова
А от крепкого такого
Бросилось нечисто братство
Всё по норам разбегаться.
С хлебом-солью, всё как надо,
Вышли мужики из града.
Отворяли хоть ворота -
С боязливой неохотой.
Стали речь они держать,
На командованье звать:
«Вышел ты казак породой.
Будь Илья нам воеводой!»
Но Илья речей не слушал,
Он и пива не откушал
И не выпил даже водки,
А рысцой к реке Смородке.
На Смородке на реке,
На зелёном бугорке,
На большом дубу могучем,
Соловей сидел певучий.
Словно птица он свистал,
По-звериному рычал:
Так, что травы заплетались,
Лесы долу пригибались.
Богатырский конь буланый
Спотыкаться стал как пьяный.
Но Илья, казак бывалый,
В бок его пришпорил яро:
«Аль нести меня не можь?
А пойдёшь же, хошь не хошь!»
Его плёткою шелковой,
Прям по гриве бестолковой:
«Аль не знаешь, что есть драка!
Ну, неси меня, собака!»
Дланью ноздри прикрывает,
Верный лук с плеча снимает:
«Вот стрелу пущу из лука -
Будет недругу наука.
И войдёт стрела моя
Прямо в глазик соловья!»
Так и вышло, как сказал:
Как усердно не свистал
Грозный Соловей, зараза -
С дуба пал уже без глаза.
Поднял на руки свои
соловья с сырой земли,
Зацепил его за стремя,
Для острастки треснув в темя.
Путь лежит – вот незадача,
Мимо соловьиной дачи.
Дочки соловья сидят
Да в окошечко глядят
«Вон наш батя на коне
Весь в начищенной броне
Прям на солнышке блестит
Мужика с собой тащит», -
Говорит старшая дочка
Поднимаясь на мысочки.
А другая вторит ей:
«На подходе Соловей
Возвращается с гостинцем,
Думаю с заморским принцем -
Мужичком, нам на потеху,
Аль любовную утеху.»
«Дуры обе, прям невмочь»,-
Третья отмечает дочь:
«То мужик тащит, зараза
Батю нашего без глаза.»
И орет она мужьям
Соловьиным трём зятьям:
«Быстро мужики! Подъём!
Выходите все втроём,
На жестокий смертный бой
С диким Муромцем Ильей!»
Да дубины доставайте,
Батю нашего спасайте!
И зятья соловьи строем
Бить Илюшу смертным боем
Выбегают в поле чисто
Похватав дубины быстро.
Соловей кричит: «Детины!
Бросьте поскорей дубины.
Да зовите свет-Илью
Во светёлочку мою.
Мёду, сала подносите
Да простить меня просите…»
Но не слушает Илья:
«Расступитесь-ка зятья!
На поездку в стольный град
У меня горит наряд.
Чистым полем, вдоль дорожки,
Прочь от вашей от сторожки.»
Против силы не попрёшь -
Это знает даже ёж.
Посрамлёны супостаты
Поплелись назад до хаты.
В бок коня нещадно шпоря,
Как ладья по волнам моря,
Полетел Илья опять,
Чтобы время наверстать.
Грязь копытами взбивает,
Птицей реки пролетает.
Перепрыгивает горы,
Вёрсты лишь мелькают споро.
Соловей же своим ходом,
Перед всем честным народом,
Рядом скачет да взлетает,
Да судьбину проклинает.
Наконец-то Киев-град
Белокаменных палат,
Да церковных куполов
Целых сорок сороков.
Богатырь двумя перстами
Осеняет лоб крестами
И ныряет в жерло врат
Белокаменных палат.
Чинно и не беспокоясь
Поклонился князю в пояс
И еще, усердно очень,
При столе стоящим прочим.
Князь Владимир вставши в рост
Задаёт Илье вопрос:
«Вижу ты, казак, старался.
Ладно ль к Киеву добрался?»
«Выехал к тебе с утра
И добрался б «на ура»,
Засветло хотел дойти,
Да замешкался в пути.
У Чернигова у града
Тёмная ждала засада,
Да на речке на Смородке
Драл какой-то дурень глотку.
Татей всех призвал к порядку:
Произвел средь них разрядку.
Чтоб поганый их приплод
Не смущал честной народ.»
Князь Владимир брови супит,
Гнева час сейчас наступит:
«Так над князем насмехаться!
Как бы вдруг не обломаться!
Видно ты сгущаешь краски,
Нам рассказываешь сказки!
И с дружиной страшно ить
У Чернигова ходить!
Мы таким словам не верим
Тотчас россказни проверим!»
И степенно речь свою
Обращает к соловью:
«Свистни малость для острастки
Чтоб потешить уши-глазки.
Словом нам на суд яви
Все способности свои.»
«Я бы свистнул»,- отвечает:
«Да Илюша осерчает.
Нынче он особо груб,
Всё грозится выбить зуб.
И к тому вдогон всё время
Тычет палицею в темя.
Ты его уйми, почтенный,
Я же всё ж военнопленный!»
Князь взял стойку словно лев,
Лишь в глазах мелькает гнев
Обращает взор к Илье:
«Нет порядка при столе!
Откажусь вот от княженья,
Нету князю уваженья!
Слышу дерзости опять.
Прикажи ему свистать!»
Тут Илья вещает статно:
«Свистни, только аккуратно,
Чтобы не было сомнений,
Но не повреди строений.»
«Сухо в глотке, ну ей богу!
Аж язык пришпарен к нёбу.
Тут не то чтобы свистать,
А концы бы не отдать!
Ведь не кормишь и не поишь,
Лишь тычками беспокоишь.
Если дальше так, к утру
Может быть вообще помру.
А ещё ведь, князь послушай,
Ноги стёр по самы уши.
Ведь сношу я адску боль -
Аж до копчика мозоль.
Княже, повели мне ить
Зелена вина налить.
Промочить, как говориться…
Да нехудо б подкрепиться.»
Чтоб рассеять все сомненья,
Князь дает распоряженье:
«Принести ему вина,
Два здоровых стакана!
А ещё тащите щи,
Для поднятия мощи!»
Развязали лиходея.
Оный от вина краснея,
Выпил все в один присест.
Ведь не трудится, а ест!
Закусил исправно щами,
Всем потеху обещая.
Подбоченясь в стойку стал,
Во всю силу засвистал.
И от посвиста его
Много сделалось чего.
Простыни мгновенно сохли,
По дворам собаки дохли.
На детинце ребятишки
Обмарали все штанишки.
Все кто трезвы - стали пьяны.
С девок сдуло сарафаны.
Многих в воздух подняло,
Многих вовсе унесло.
Опустели все полати.
Бабы - мигом под кровати.
Князь с боярами под трон
Поползли со всех сторон.
Покосились терема,
Скособочились дома.
Даже с маковок кресты
Повалилися в кусты.
А княгиня, вот дела!
Та со страху родила.
Сей же миг Илья взревел,
Нечисть палицей огрел:
«У пернатый Хулиган!
Вот достану Ятаган!
Ведь велел же тебе, тать
Я в полсилушки свистать.
Святу истину реку,
Род поганый присеку!
Не оставлю на потеху
Даже князю на утеху.
Все дела твои ужасны,
И замашки все опасны.
Полно мучить честный люд.
Был поступками ты худ:
Оставлял детей-сирот,
Да гнобил простой народ!
Душегубства грех приму,
Хоть сажай меня в тюрьму!
И не бог тебе судья –
Старый богатырь Илья!»
Меч из ножен вынимает,
Тати голову срубает.
Слава тем богатырям,
Служит кто не королям.
Только честному народу
Дело делают в угоду.