На испытаниях, как в бою
ДАВИД ТРИБЕЛЬСКИЙ
НА ИСПЫТАНИЯХ, КАК В БОЮ
Глава из повести «Легенды Белого моря»
(Журнальный вариант)
Инженер-капитану Борису Белинскому всегда нравились корабли-красавцы, детища судостроительного завода. Он восхищался их благородными очертаниями и могучей техникой. Особенно нравились ему эскадренные миноносцы. В годы войны они, хоть и в меньшей мере, чем подводные лодки, но неплохо показали свою боевую силу. Нынешние эсминцы значительно отличались от своих старших собратьев. Крупные, быстроходные, оснащенные новейшей техникой, они казались грозными и несокрушимыми.
По долгу службы ему, как старшему офицеру радиотехнической службы флотилии, приходилось и ранее участвовать в государственной приемке кораблей подобного класса. Задача была непростая, но он с ней успешно справлялся. Вот и на этот раз начальник отдела капитан 2 ранга Горлов вызвал его к себе и, пригласив сесть, сказал:
- Борис Львович, послезавтра начинается приемка эсминца «Отличительный». Ты назначен членом госкомиссии. Напарником у тебя будет военпред Бабенко. Учти, работа ответственная. Корабль должен до конца навигации уйти на Северный флот.
- Понимаю, Валерий Николаевич. Все будет выполнено, как надо, не впервой.
- И еще учти: председателем комиссии идет капитан 1 ранга Ураган Сергей Сергеевич. А он, ты знаешь, мужик крутой, горячий. Будь внимателен.
- И это учтем. Надеюсь, все будет в порядке, Валерий Николаевич.
Борису уже приходилось сотрудничать с заводскими военпредами. Встречался он и со старшим техник-лейтенантом Бабенко. Выпускник среднего радиотехнического училища, он, непостижимым для кадровой политики образом, был назначен военпредом. Но дело свое он знал, был толков, нетороплив, рассудителен. При совместной работе он сразу же уступал старшинство Борису. Каждый из них прекрасно ладил с председателями комиссий госприемки, с ответственными сдатчиками завода, с личным составом радиотехнической службы корабля. Работа была интересной и живой, но бывало, что и беспокойной и даже приносившей иногда неприятности.
Создание военно-морского корабля – процесс долгий и сложный. За ходом его строительства наблюдают и проверяют каждый винтик военные представители флота. После того, как корабль спущен на воду и достроен, еще у причала проводятся швартовые испытания механизмов и систем корабля. Затем корабль выходит в море, и там проводятся заводские ходовые испытания. Здесь противостоят друг другу ответственные сдатчики завода, с одной стороны, и военпреды вместе с экипажем корабля, с другой. И, наконец, на корабль приходит государственная приемная комиссия. В результате её работы завод должен сдать боевой корабль флоту.
Третий день шла госприемка эскадренного миноносца «Отличительный» проекта 30бис. На редкость миролюбивое море под осенним солнцем, благоприятствовало испытаниям. Успешно прошли проверку ходовые механизмы корабля, отстрелялись орудия главного калибра, надежно работали приборы управления стрельбой. Настала очередь проверки корабельных радиотехнических средств - радиолокационных и гидроакустических станций.
В ходе испытаний на всех корабельных станциях определялись дальность и точность обнаружения самолетов и кораблей различного класса, надежность работы аппаратуры, ошибки измерений, другие важные параметры.
Приемка шла успешно: аппаратура работала надежно, все данные соответствовали нормам. И вдруг возник сбой. Радиолокационная станция управления торпедной стрельбой «Заря» не показала требуемой дальности обнаружения надводной цели. Эта станция с излучением волны в трехсантиметровом диапазоне была в те времена новейшей.
Борис и Бабенко посоветовались и решили доложить председателю комиссии, что принять эту станцию они не могут. Капитан 1 ранга Сергей Сергеевич Ураган соответствовал своей грозной фамилии. Он сразу же возбудился, ударил кулаком по столу и вызвал ответственного сдатчика.
- В чем дело, Николай Петрович? Нам предстоят торпедные стрельбы. Станция должна быть в строю! Прошу немедленно принять меры.
Тот заверил шумливого председателя, что меры будут приняты. Уже вызван представитель завода-изготовителя, завтра прилетает самолетом.
Повторные испытания подтвердили дефект станции. На этот раз заволновались все ответственные лица и организации. Дело шло к зиме, предстоял переход корабля в Североморск. Но он должен быть принят в состав флота здесь, в Северодвинске, у заводского причала. Из Москвы прилетел главный конструктор проекта.
Делались контрольные замеры, проверялись и менялись отдельные элементы и блоки станции. Проверка не затронула только волноводный тракт. Дело в том, что волновод, представлявший собою металлическую прямоугольную трубку с шириной стенки в три сантиметра, был прочно прикреплен к мачте на всем своем протяжении от передатчика до антенны, и подозрений ни у кого не вызывал.
Несмотря на принятые меры, действия специалистов, в конечном счете, оказались безрезультатны: досужие умы науки и промышленности никак не могли найти причины сбоя.
На Бориса Белинского, как члена госкомиссии, начали давить, вначале деликатно, а затем достаточно настойчиво, предлагая подписать акт приемки на условиях заводской гарантии. Бабенко предложил подписать, но Борис отказался. Это было незаконно и кое-чем чревато. И если Ивану Бабенко это сошло бы безболезненно, то для Бориса Белинского могло бы стать губительным.
Ураган скрипел зубами, разговаривая с Борисом.
- Вы понимаете, Борис Львович, что если акт не будет подписан, завод и флот несут миллионные убытки.
- Возможно, Сергей Сергеевич. Но если я подпишу акт, то потом, в случае чего, все шишки посыпятся на меня. А кто меня защитит? Никто.
- Ничего не случится, завод доведет станцию до ажура, и все бумаги будут сданы в архив. А, главное, миллионы не улетят на ветер и не нарушатся планы промышленности и флота. Ведь из-за вас и я не могу подписать акт.
Разговор продолжался недолго. Ураган, осознав, что Бориса переубедить не удастся, гневно посмотрел на него и сказал:
- Вы свободны. Об остальном мы подумаем.
Покидая каюту председателя комиссии, Борис находился в состоянии тяжелого нервного возбуждения. Может быть, упорствуя, он делает ошибку? На другой день обработка Бориса продолжалась. Горлов не без ехидства сказал ему при встрече:
- Ты, я слышал, торпедировал работу комиссии. Ты, хоть понимаешь, Борис Львович, чем это может закончиться для тебя?
- Я понимаю другое, Валерий Николаевич. Если я подпишу, меня ожидает тюрьма.
- Ну, к чему такие крайности! Все понимают обстоятельства. В крайнем случае, мы же защитим тебя. Ну, отделаешься выговором.
- Валерий Николаевич. Можно, я скажу честно и сугубо между нами?
- Конечно, говори.
- Начальник радиотехнической службы эсминца капитан-лейтенант Круглов сказал мне наедине, что он не хочет принимать в эксплуатацию неисправную станцию. Потом он должен будет сам возиться с её доводкой. И еще он добавил, что если я подпишу акт, он немедленно отправляет в Особый отдел и в Политуправление флота донесения о моих преступных действиях. Думаю, что это было сказано не без ведома командира корабля. Что вы посоветуете делать в этом случае?
Горлов нахмурился.
- Да, положение непростое. – И, немного подумав, откровенно признался: - ничего посоветовать тебе я не могу. Но ты парень толковый, сумеешь сам найти правильное решение.
Борис находился в состоянии нервного беспокойства. Со всех сторон на него оказывалось острое давление.
В один из дней позвонил Бабенко.
- Борис Львович. Послушай последние новости. Местным приказом вместо тебя назначили меня. Корабль не принят, уходит на север со сдаточной бригадой по радиолокации. Из комиссии едут только председатель и я. Сколько продлится командировка, не знаю.
- Все понял, Иван Яковлевич. Желаю тебе успехов. Вернешься, позвони.
Недели через полторы в кабинете технической части, где работал Борис, раздался звонок. Это был Бабенко.
- Борис Львович, здравствуй!
- Ты уже вернулся? С прибытием. Рассказывай, что со станцией.
- Показала все, что требуется. Приняли её, горемычную.
- Поздравляю. Но в чем же там дело было?
- Скажу, так смеяться будешь. Мы, с тобой правильно сделали, что не приняли её. А подписали бы акт, станция век была бы неисправной.
- Не томи, Иван, рассказывай, в чем неисправность-то была.
- Ты знаешь, что волновод выходит из передатчика, подходит к мачте, дальше через прямоугольное колено поднимается вертикально вверх и входит в антенное устройство. На всем пути он прочно закреплен.
- Ну, это известно. Давай дальше.
- Так вот, оказалось, что горизонтальный участок волновода имел уклон не от мачты к передатчику, где находился влагопоглотитель, а, наоборот, от передатчика к мачте. В результате, в колене скапливалась вода. А это, как ты понимаешь, вело к изменению параметров волны, и терялась часть энергии. Поэтому станция никогда не могла бы дать требуемой дальности.
Борис на мгновение опешил.
- Да, ларчик действительно открылся просто. Но ведь, на ходовых испытаниях станция при этом же волноводе давала дальность. Что же могло случиться?
- Предполагают, что слесаря перед госприемкой что-то делали на мачте и, видимо, сдвинули волновод, А потом никому в голову не пришло проверить его.
- Ну, а кто обнаружил эту неисправность?
- Я и обнаружил, Борис Львович. Стою на палубе, смотрю на мачту, на волновод, прикрепленный к мачте, и думаю: в чем же здесь, все-таки, дело? И вдруг вижу, что у волновода, вроде, уклон не в ту сторону. Стал разбираться – точно. Вот и всё. Остальное было, как говорится, делом техники. Кто нарушил положение волновода, найти не удалось.
- Все ясно. Ну, ты молодец, Иван Яковлевич! Еще раз поздравляю тебя!
Борис доложил Горлову о звонке Бабенко и о причине неисправности станции. Горлов пристально посмотрел на Бориса, улыбнулся и на этот раз с особенным расположением сказал:
- Ты правильно сделал, Борис Львович, что проявил характер и не подписал акт. Это было решение правильное. Молодец! – И он, привстав, пожал руку Борису. Немного помолчал, затем продолжил: - Во время войны мне приходилось встречаться с такими фактами, когда люди нерадиво ремонтировали матчасть. В бою она выходила из строя. И тогда погибали корабли и люди.
Борис знал, что Горлов во время войны был начальником мастерской по ремонту гидроакустической аппаратуры. Гидроакустика была глазами и ушами подводной лодки в подводном положении. Её значение было огромно.
Борис осторожно спросил:
- У вас были такие случаи?
- Да, были. На войне нерадивость, в бою или в тылу, – это страшно и преступно. Плохо воспитываем мы у офицерского состава ответственность за порученное дело. От этого бывает много бед. – Он немного подумал и улыбнулся. - Что касается тебя, Борис, то сейчас ты, вроде, как в опале, но ты им еще понадобишься. Ты завоевал доверие и авторитет.
Действительно, с началом навигации следующего года Белинский был назначен в состав первой же государственной комиссии по приемке очередной подводной лодки. В течение последующего времени, он – непременный член госкомиссий по приемке кораблей различного класса.
Поскольку он был известен, как строгий приемщик, ему не пытались всучить станции с неисправностями. Но, с другой стороны, Борис, как всегда, был шутлив и приветлив с людьми, смотрел сквозь пальцы на мелкие погрешности. И это тоже укрепляло его авторитет.
Жизнь продолжалась.