Кризис лёгкости полёта

 
 Стою на высоком утесе. Вглядываюсь в даль. Солнце, щурится  изредка
выглядывая  из-за шторы облаков. То тут, то там пролетают стрижи, чем-то напоминающие истребители. А вот на горизонте появилась стая журавлей, направляющаяся наверно в «отпуск» на юга.
   « - А это, что за птица?» невольно спросишь сам себя, когда увидишь животное с крыльями, всеми усилиями хватающегося за воздух. То, срываясь вниз, словно взятый в плен воздушной ямой, то, вновь вскарабкиваясь поближе к облакам, это создание не может найти себя в открытом пространстве. В конце концов, сила притяжения всё-таки берёт верх над бедной птицей и она, спустившись с небес на землю, как-то по-человечьи споткнулась и бухнулась брюхом в лужу. Птицы, которые облюбовали близлежащие деревья, ещё некоторое время издавали вскрики, будто насмехаясь, над этой жалкой картиной.
      Оставив в луже часть своего оперения, она медленно подползла к пруду. 
Я ни как не мог понять, что это за чудо-птица, так как  с хохолка до лап, она была вымазана акварелью грязи. Но понял, то, что ей в луже сейчас гораздо хуже, чем мне на высоком берегу. Итак, добравшись до водоёма, птица обессилено опустила клюв в воду.     Перед тем как закончить приём воды, она высоко задрала голову и, убедившись, в отсутствии других представителей фауны, продолжила неспешно это действо. Судя по тому, с каким порывом пернатый поглощал воду, можно было сделать вывод о его крайнем обезвоживании. Струи холодной воды лились ручьём с её клюва. Ветер плавно играл с перьями, которые с каждым глотком становились заметно крепче.
       Набравшись немного сил, птица сделала пару сильных взмахов крыльями, она словно давала понять окружающему зверью, что её пока рано хранить, и она не скоро, станет добычей стервятников. Потом, сделав пару контрольных глотков, птица, цокая когтями по камням, побрела вдоль утёса, темнеющего на фоне заката. Ещё некоторое время она переваливалась с боку на бок. Но за этой неуклюжестью можно было высмотреть, невероятную силу воли и желание жить. Сперва лишь изредка наделяя её человеческими чертами, по мере наблюдения, я всё больше находил в этой упорной птице силу человеческого духа. Если на пути встречалась яма, птица быстро падала до основания и мучительно выбиралась наружу. И так продолжалось вновь и вновь, пока она не преодолела последнюю пропасть и, распахнув свои широкие окрепшие крылья, не  устремилась в небо. Я же окунувшись в свои размышления, замер как статуя, слившись с утёсом.
  Бог придумал человека, подумал я, и дал ему много лет жизни, чтобы он жил и наслаждался жизнью. Но человек пребывая в постоянной праздности, превращался в подобие животного, занимаясь собой и справляя свои потребности, он требовал от бога всё больше благ. Тогда бог разделил человеческую жизнь надвое. Праздная жизнь заканчивалась к тридцати годам и наступала пора испытаний, люди подобно той, уставшей птице скатывались на дно ямы, но не каждый из них выбирался наружу. Но всех их объединяло одно, и те, кто остался в яме и те, кто выбирался наверх, устремлялись в небо, но одни попадали туда прямиком из ямы, другие же преодолев преграды, ещё долго наслаждались блеском звёзд и лёгкостью полёта.
     Возможно эта птица, несмотря на косые взгляды и усмешки, также покончив со своей прежней жизнью,  преодолевает кризис лёгкости полёта. И мне человеку, многому можно было научиться у этого создания, которое  ближе всего находилось к богу. Только где найти тот пруд жизни, в котором можно было напиться живительной влаги? 
   Очнувшись от своих раздумий, я  ещё некоторое время находился в пространном состоянии. Какой вздор! (подумал я про себя). Человека сравнивать с птицей. Влезут же в голову такие мысли. Постояв мгновение на краю утёса, я спустился и медленно побрёл в сторону дома.
  Темнота всё больше захватывала в свои объятия лесную даль. Ветер стал сильнее бить мне в спину, словно старался скорее загнать меня под крышу дома, до начала дождя. Но, несмотря на ночную тень, в небе,  чуть заметно, как  одинокий парусник в море, появилась луна, на фоне которой маячила фигура сильной птицы.