Как только Артем написал свои первые рассказы, он как одержимый начал мечтать о крупном бестселлере, для написания которого ему казалось не хватало сущей малости – Болдинской осени в деревенской тиши. Опыт великих вдохновлял!
Очередной отпуск выпал на лето. Но смутило не это, предстояло убедить жену отправиться к морю без него. Теперь он уже и не помнил, чего тогда наобещал ей, но согласие на свободный творческий полет получил-таки на целый месяц.
На уговоры было потрачено огромное количество душевных сил, и поэтому, святое дело, Артем первым делом отпраздновал свою независимость с соседом по даче Ленькой. Вспомнил Артем о своем высоком предназначении, только когда на дачу внезапно нагрянула Ленькина жена Анжелка.
Но как только он добрался до компьютера, случилось непредвиденное – на их местность стихийно обрушилась жара. Она, немилосердно испытывая на прочность, принялась третировать все живое.
Теперь его жена плескалась в прохладных волнах самого синего в мире, а у него хватало сил лишь откупорить банку охлажденного пива и принять задумчивую полугоризонтальную позу перед светящимся экраном ноутбука.
Казалось, пеклу не будет конца: после душной ночи, наступал еще более удручающее душный день. Для вдохновения не хватало минимум - глотка свежего воздуха.
Наступившее новое утро так же не принесло желанной прохлады.
Градусник, раскаленный со вчерашнего дня, зашкаливал за тридцать.
Отодрав себя от прилипшей смятой простыни, Артем, как был, в одних плавках, привычно прихватив пиво и ноутбук, выпал в сад.
Разве только на скамейке-качели, удачно укрытой в тени старой развесистой яблони, можно было спрятаться от раскаленного взбесившегося светила.
Здесь, размеренно покачиваясь, он еще ощущал некое движение жизни и чувствовал как хоть и лениво, но все-таки ворочается мозг.
Почему-то вспомнилась позвонившая накануне жена. Сочувственно похихикав над ним, она на прощание напомнила чей-то приставший и к нему девиз: «Ни дня без строчки!»
Следуя всю жизнь принципу: «выслушай совет женщины и сделай наоборот», на этот раз Артему пришлось признать, что и женщина в чем-то бывает права. Хотя бы строчку он просто обязан был написать!
Открыв девственно чистую страницу ворда, Артем уверенно набрал заголовок будущего шедевра:
«Любовный треугольник».
Горячий ветерок прошелестел по слегка затрепетавшим листьям, внезапно оживив картину бытия. Колючим ознобом по раскаленной коже пробежали мурашки, и нетерпеливой иноходью проскакав по основанию шевелюры к макушке, замерли.
И вот оно – родилась первая строка!
«В сорокалетнем возрасте любовь подобна мине на поле жизни…»
В предвкушении процесса, сладко вскружило голову. Конечно, его герой не пылкий юноша, а опытный сапер… Конечно-конечно!.. Сейчас-сейчас!..
Вот-вот снизойдет озарение!.. Артем прислушался к себе... - тихо....
- Вжжжиииих!!! Вжж-жииии-х!!! – оглушил пронзительный визг пилы с соседнего участка.
Мгновенно сброшенный строптивым Пегасом на грешную землю, Артем скрипнул зубами:
- Чееерт!
Похоже, озарение ошиблось адресом и счастливо опустилось на соседнем участке? Это ж кому в голову могло прийти работать в такой зной?
Вопила пила вдохновенно, вонзаясь в уши миллионами острых бритв. И как это еще совсем недавно он был уверен, что ничего ужасней убийственной жары уже быть не может? Оказывается, может!
Мозг, тщетно пытаясь удержать какую-то важную мысль, напрягся до предела. Показалось, что он вот-вот взорвется, если... не выпьет.
Артем откупорил очередную банку с пивом и жадно припал губами к прохладной жестянке. Эх! Нырнуть бы сейчас в море, превратиться в жирную бесчувственную медузу и не думать ни о чем. Ни-ког-да!
Он мысленно зарылся с головой в мокрый холодный песок… Как там хорошо, сыро и тихо!.. Тихо?
Тихо! Визг пилы оборвался на самой мерзкой писклявой ноте, и повисла такая же оглушительная тишина!
Оглушительная благодать! Артем вдруг понял, как непростительно бездарно он может растранжирить свою жизнь, если прямо сейчас не воспользуются этими мгновениями тишины. Писать! Немедля!
Он лихорадочно вцепился в ноутбук.
- В любви, как в омуте погряз…. Нет! В грехе любви погряз…. Нет! В греховном омуте погряз, - тупо бормотал он.
Не то! Чушь! Вспотевшей ладонью оттер пот со лба, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.
- Эй, соседи! – раздалось со стороны калитки, - есть хто-нить дома?
«Анжела!» - узнал по голосу Артем, и первым его желанием было спрятаться. Бешено забегавшим взглядом, выхватив ближайшие кусты малины, он всем существом подался было к ним, но прямо на него решительно и неотвратимо уже надвигалась соседка.
- Мы тут шумиим! Не мешаем? – она с размаху плюхнулась рядом так, что скамейка жалко скрипнула и качнулась сначала со всей силы назад, потом вперед.
Дурманяще пахнуло малиновым вареньем, и прямо из раскаленного застывшего воздуха зазывающе сверкнула белозубая улыбка.
- Жара! - зачем-то сказала женщина, а с ее загорелого плеча соскользнула бретелька сарафана.
- Жара! – в тон ей как загипнотизированный повторил Артем, зачарованно переведя взгляд на яркую ситцевую деталь.
- Ой! – и Анжела предприняла попытку привести себя в порядок.
Прохладный локоток точно невзначай, слегка коснулся его руки. Кипятком шибануло в голову, где так и застряла заезженной пластинкой бредовая мысль: «В греховном омуте погряз…» Он едва успел судорожно сглотнуть обильно хлынувшую слюну и, отставив ноутбук куда-то вбок, мутно впился в бессовестно манящие, цвета яблоневой листвы, глаза.
Она что-то сказала…. Он внезапно придвинулся почти вплотную.
Щекотно смеясь, она тут же отодвинулась:
- Артем Игоревич, Вы чегооо? – протянула нараспев и вопросительно изогнула изящную шейку. В глазах смешались испуг и любопытство.
- Я люблю Вас! – выдохнул неожиданно, и зачем-то для убедительности добавил, - давно! И безнадежно….
Аппетитные губки-пышечки удивленно приоткрылись, но она не успела ничего сказать.
- Люблю, люблю, - беспрерывно твердил он как заклинание, осыпая поцелуями ее руки, плечи, зардевшееся лицо, пылающие уши.
- Нет, нет, нет, - слабо сопротивлялась Анжела, - мой муж, дети…. Что Вы делаете?
Но, видимо, под воздействием жары она становилась все уступчивей. Разморенное разнеженное тело, пропахшее ароматами лета, делалось податливее, мягче. Руки начинали отвечать на настойчивые ласки и, наконец, отчаянно, словно перед прыжком в воду, Анжела, закрыв глаза, решительно впилась ему в губы.
В потрясающем полете со скамейки на газон парашютом гостеприимно распахнулась широкая юбка сарафана. Взметнувшись вверх, обнажились стройные женские ножки, и содранные одним рывком женские трусики приземлились где-то в малине.
- Люблю, люблю, - в бешеном ритме повторял Артем, в крайнем нетерпении пытаясь стянуть с себя словно вросшие в тело разбухшие влажные плавки.
- Вж-жжиии-их! – взорвало тишину.
И снова отрезвляюще резко, противно:
- Вжжжжжии-их!
Где он?.. Артем замер.
- Вжжииих! - чтобы не рухнуть, потрясенный, он зацепился взглядом за целлюлитную неровность на женском бедре.
Соседка!.. Вид снизу… Он сошел с ума? Когда?
Почувствовав неладное, Анжела заворочалась, неловко поднялась. Отряхнувшись от налипшего садового мусора, она оттолкнула остолбеневшего Артема, с упреком развернулась, и, ни слова не говоря, пошла к калитке.
- Жара... – смущенно выдохнул вслед ей Артем.