В актовом зале бывшего особняка купцов Бахрушиных, что по улице Новокузнецкой, было уже всё подготовлено для нашего выступления. Народ чинно сидел за столиками, свет был приглушен, и на старинном фортепьяно в канделябрах горели две свечи.
От этого выступления фактически зависела дальнейшая судьба нашего ансамбля. Руководство тутошней организации решало, как с нами быть в дальнейшем – поддержать ли инициативу молодежи в плане музыкального досуга, или прикрыть лавочку.
В зале сидели солидные представители райкома и горкома ВЛКСМ, а народ начал волноваться и отпускать смешки в наш огород.
Сцены как таковой в зале не было, мы занимали закуток в углу вокруг фоно, и лидер нашей группы Юра Гржевич беспрестанно оглядывался на входную дверь. Девчонки, которые должны были исполнять первую песню «Ноктюрн», что-то такое про тихие улочки Риги, также заметно волновались.
Однако выступление неприлично задерживалось. Отсутствовала соло – гитара в лице Сашки Шевелева, и мы уже решились начинать без него, как …
Как вдруг высокие дубовые двери с треском распахнулись, и в зал ворвался Шевелев, мертвецки пьяный. Под уже откровенный смех, он пробежался по дорожке между столиками, и схватился за гитару, но не ту, которую для него приготовили, а другую – зачехленную.
Пытаясь на себе её расчехлить, он чуть было не упал и по залу поплыл густой звон.
Отняв, не без труда, гитару, мы вручили ему другую, и начали, наконец-то, свою первую песню.
Лучше бы мы этого не делали!
Слышали ли Вы диссонанс, т. е. полную дисгармонию, издающий несколькими электрогитарами. Это и металлический скрежет, и скрип по стеклу, и звяканье, и кваканье. В общем, черт знает что, и сбоку бантик!
Мы уже остановились, а Шевелев продолжал играть что-то свое, задушевное, но очень громкое, толком не представляя, где он находится и что делает.
В зале послышалось откровенное ржание!
Полный провал!!! Конфуз и фиаско!
А мы так мечтали о новых, настоящих, электрогитарах, поскольку играли на простых адаптированных.
Но вечер продолжался, и нужно было что-то делать. Удобно устроив Сашку на стуле за портьерой, мы начали играть уже без него, и как-то обеспечили живой музыкой танцевальный вечер.
Мечта об электрогитарах гавкнулась, но нас не разогнали, к нашему великому удивлению.
Мало того, этот вечер стал официальным рождением нашей группы.
Эх, и интересное было времечко! Тогда все будто бы с цепи сорвались, повсеместно создавались и организовывались группы, ансамбли и прочие музыкальные коллективы.
Все хотели петь и совместно играть на музыкальных инструментах.
Виновато было, бесспорно, тлетворное влияние Запада, и особенно битлов.
Все, кто мало-мальски умел играть на гитаре, сбивались в группы, и пытались изобразить какую – то музыку. Тогда бытовали сущие пародии на композиции Битлз и звучали они повсюду.
И конечно ВЛКСМ (плюньте в глаза тому, кто говорит, что там работали одни недоумки) сразу же возглавил это течение. Под эгидой комсомола стали проводиться сейшн и хит – парады, т.е. конкурсы песен, как в районном, так и городском масштабах.
Сразу стали особо почитаемы места, где они проводились: кафе «Молодежное» на улице Горького (Тверская), кафе «Метелица на Калининском проспекте (Новый Арбат), кафе «Синяя птица» на улице Чехова, кафе «Времена года» в парке культуры им. Горького, и т. д.
Туда попасть было очень непросто, но нам впоследствии довелось в некоторых кафе и выступать, где мы и заработали, наконец, на настоящие электрогитары.
Время было патриархальное, играли все, на чем придется, за исключением особо блатных, и лабали в основном самочинные песни.
Среди которых, встречались и очень красивые мелодии. В общем, дикий всплеск творческой самодеятельности.
Обычно, группы формировались по месту работы или учебы, и именно из этой слабо организованной толпы, впоследствии выделились замечательные музыканты. Такие как Кулаков и Дюжиков из группы «Бобры», представляющих финансовый институт, или отличающиеся музыкальной образованностью «Скоморохи» с их лидером Градским.
Да, что там говорить, из этого потока увлеченных и появились фактически многие профессиональные ВИА, например, первый состав группы «Веселые ребята», в репертуар которых тогда входили многие песни Битлз и других западных рок-групп.
Ну, а меня вначале выгнали ... из ансамбля. Вроде бы, за неумение играть на гитаре.
Свои же ребята! Вот, так запросто, прослушали, и заявили,- шел бы паренек, подучился бы маленько. А куда идти, не объяснили.
Главное, до сего момента, я был почти убежден в своей гениальности, а тут такой облом …
И пошел я голимый по улицам Москвы, выискивать объявления об обучении игры на джазовой гитаре. Мне бы дураку, на классику сразу устроиться, таких объявлений было полно. Но куда там! Это сейчас я понимаю, что настоящее мастерство дает обучение игры именно на классической гитаре.
А тогда я увидел нужное объявление некого Дубовицкого, который дал прослушать свою игру по магнитофону, получил деньги за обучение, и больше я его не видел.
То есть на занятия я приходил, но сенсея не видел, ребята – школяры занимались самостоятельно. Практиковался принцип самообслуживания.
Вот такие помидоры с котятами.
И зачах бы я совсем, закручинился бы, если бы не Александр Шевелев.
Вот кто играл на гитаре блестяще, как бог, кажется, он мог сыграть все, что угодно. То, чем сейчас поражает публику Зинчук, Сашка делал походя, небрежно, в легкую.
Как он играл «Чардаш» Монти или Сиртаки! Публика буквально завораживалась, обалдевала и готова была идти за Шевелевым куда угодно.
Как за крысоловом с дудочкой.
Впрочем, Шевелев имел высшее образование, он закончил вечернее отделение института Культуры по классу гитары.
Вот Сашка и взял надо мной шефство.
Человеком он был абсолютно безалаберным, как и многие чрезвычайно музыкально одаренные натуры, но объяснял всё настольно просто и ясно, что моё обучение покатилось как камень с горы.
И наконец - то меня приняли в группу, где и определили мою специализацию – бас-гитара, что конечно повлекло дополнительные трудности в обучении.
Мы все учились понемногу …
Гржевич Юра, например, закончил шести летний курс обучения на фоно во Дворце пионеров. Остальные тоже получили какое-то музыкальное образование, а я оставался недоучкой со своим неполным средним образованием по классу аккордеона.
Вот и первая простенькая басовая партия для нашего первого хита - «Гимн восходящему солнцу» - отличная обработка группой Animals шотландского фольклёра, которую я играю по сей день.
С репертуаром сразу не заладилось, Гржевич, как руководитель, хотел, чтобы мы исполняли его песни, которых он насочинял более двух десятков, но они не пользовались вниманием публики. И, наверно учитывая свои польские корни, предлагал песни таких ВИА как «Червоны гитары» или Трубадуры, чьи партитуры можно было свободно купить.
Ноты с песнями битлов, роллингов, и других представителей загнивающего Запада достать было практически невозможно.
А нам так хотелось исполнять яркие, волнующие всех хиты.
Но до того как мы крепко встали на ноги, наша группа, откровенно говоря, была фоном, или даже музыкальным шумом, для сольного выступления Шевелева.
Александр был выше нас на несколько голов, он витал в заоблачных импереях. Развивая тему, он обрушивал на публику лавину звуков, без всяких наворотов (которых на наших гитарах, кроме усилителя звука, и не было). А у него звучали и терции, и аккорды; бенды и глиссандо, даже завывал вибратор.
Зрители рыдали и плакали, с ходу погружаясь в экстаз.
Однажды Шевелев настоял на том, чтобы мы выучили сложную джазовую композицию Дюка Эллингтона «Караван», где по замыслу автора должен солировать клавир. Но солировала гитара Сашки, да так, что можно было записывать и выпускать отдельным синглом.
Сашка вообще был полностью раскованным человеком, свободным художником. Деньги он зарабатывал, играя в ресторанах в некоторых оркестрах, о чем не любил говорить.
Всё остальное делал исключительно по велению души. Сегодня он по вечерам таскался с нами в институт слушать лекции по истории государства и права, завтра записывался на курсы инструкторов по горному туризму, после завтра внезапно уезжал в Монголию в геологическую экспедицию.
И везде таскал с собой гитару. Он и разговаривал, иллюстрируя свою речь музыкальными фразами на гитаре.
Выходили из положения мы довольно оригинальным способом. Подружка нашего лидера доставала у себя на работе свежие номера журнала «Америка, где печатались ноты известных рок-групп.
Но, не зная, ни манеру исполнения авторов, ни имея точной партитуры, мы творили такое, что знатоки отказывались признавать в нашем исполнении произведения, например группы «Доорс», утверждая, что Джим Моррисон и рядом не стоял.
И наконец, мы начали создавать свои композиции, которые стали пользоваться немалой популярностью у нашей местной молодежи.
«А у девчонок без ребят, глаза как у икон грустят!
Чего нельзя, того нельзя, а мамы пальчиком грозят» - а дальше шел шикарный проигрыш Шевелева в Ля минорной пентатонике.
Эта песенка особо нравилась, и её начали частенько исполнять на танцах и другие музыканты.
Были и иные шлягеры местного разлива, например – «Остановка, остановка, место встречи ты! Здесь встречались каждый вечер, вместе я и ты!» При исполнении этой песни я впервые солировал на бас-гитаре.
Всегда завидовал Полу Маккартни, который создавал для себя замечательные басовые партии в песнях «Леди Мадонна», «Облади, облада», и многих других, которые превращали бас-гитару в солирующий инструмент.
Периодически я начал играть и на ритм-гитаре, и на соло-гитаре, подменяя своих товарищей.
Но качественный скачок мы сделали, исполнив на три голоса знаменитую песню Битлз «Because (Потому что)». И получилось неплохо.
А затем мы начали исполнять на четыре голоса песни группы Бич Бойз, и пошло и поехало.
Нас начали приглашать, и мы реально стали зарабатывать неплохие деньги.
Засиживаясь в музыкальном отделе Ленинской библиотеки, мы искали новые аранжировки, горя энтузиазмом и нетерпением.
Работа, институт, репетиции и выступления. Родители забыли, как я выгляжу, и высказывали претензии по данному поводу.
Но мне нравилась такая жизнь! Замечу, в самый разгар застойных годин, что сейчас принято называть стагнацией.
Тогда нам было от 18 до 23 годков.
У нас образовалась целая компания с группой поддержки, которые сопровождали нас повсюду и взяли на себя исполнение технических функций.
Сашка Шевелев вваливался обычно с целым выводком девиц, не дающих нам нормально работать.
На репетициях мы стали изрядно выпивать.
Началась, наверно от усталости, некая деградация.
А затем забрали в армию Юрку Панкратова – ритм- гитару, забрили во солдаты и меня.
Когда мы пришли из армии, нашей группы уже не существовало. После нашего ухода ребята продержались вместе несколько месяцев и разбежались.
Много лет назад в Монголии погиб Сашка Шевелев, из которого мог бы выйти музыкант мирового класса.
И уже никогда я больше не играл в коллективах.
Гитара по прежнему сопровождает меня в жизни, но я стал сугубым индивидуалистом, пройдя периоды увлечения классикой, романсами, бардовыми песнями, и собственным сочинительством песен.
Очень многое забыл. Гитарой нужно заниматься не менее четырех часов в день, иначе слабеет память пальцев.
Иногда вспоминается былое и думается, а здорово было бы опять собраться вместе, и чтобы вновь зазвучала в нашем исполнении песня Бич Бойз – « О, ба, ба, ба бабабурэн … ба, ба, ба бабабурэн …»
Но в реку жизни невозможно войти дважды.
Книгу жизни своей перелистывал. Жаль!
От весны от веселья осталась печаль.
Юность – птица, не помню, когда прилетела.
И когда унеслась, легкокрылая в даль.