1
- Привет.
- Привет. Ну как, готов к экзамену Витек?
- Ну как, - шмыгнул носом Виктор, - наверное как и ты. Слушай Игорь, там Дыня уже принимает?
Виктор посмотрел на массивную но ободранную дверь аудитории с блестящей латуневой ручкой, где проходил экзамен. Он представил, преподавателя физики, Адония Адольфовича, хитро мотающего, своей лысой, дынеподобной головой, от чего собственно и заработавшего, гордое прозвище «Дыня», и с мрачным оскалом, смотрящим на него через толстые линзы очков: «Что, за ахинею ты несешь. Как всегда не готов! Знаю, бухал и трахал телок, вместо изучения физики. Дебил! Не видать тебе окончания сессии!» Виктор, замахал головой стараясь избавиться от кошмарного видения, внутренне содрогнулся и повернул голову в сторону окна.
- Угу, – тем временем ответил Игорь и уселся на подоконник исписанный студенческими граффити.
- Слушай Серега, что ты там читаешь? – обратился Игорь к парню в темном костюме, дрожащими руками, листающего конспект, написанный явно женским почерком,- Все равно перед смертью не надышишься.
Сергей почесал свою светлую, с пробивающейся плешью голову, и поправил пиджак с неестественно раздутыми карманами, забитыми неизвестно чем.
- Ой, как гадко мне. Ой, как плохо.
- Что ж такое, - живо поинтересовался Игорь, неестественно изогнув брови.
- С пятой группой отмечал сдачу физики в общаге. Самое обидное, что шпоры не взял. Как голова болит. Даже не опохмелился. Слушай Игорь, пошли опохмелимся. Мне точно сейчас не до экзамена. Пивка бы, тогда все наладиться и на экзамен можно.– Серега смачно рыгнул, снял помятый пиджак и обратился к девушке стоящей рядом, – Ленка у тебя шпоры есть?
Ленка высокая шатенка, в миниюбке, которая облегала ее длинные ноги, равнодушно, скорее холодно посмотрела на Сергея.
- Сережа, сдам экзамен, тогда отдам.
- Да зачем тебе? Дыня увидит твои ноги, чуть полапает и пятерка у тебя в кармане, – с потаенной надеждой в голосе, сказал Игорь и с вожделением посмотрел на длинные ноги, мечту или предмет зависти, многих студенток курса.
- Отвали хам.
- Да я хотел тебе комплимент сделать. Ну не обижайся.
Лена вместо ответа, обижено отвернулась к своим однокурсницам.
- Идем те в 315 аудиторию. – вздохнул Игорь. - Там должны быть братаны с пивом. Ты опохмелишся, а мы выпьем для храбрости. Витя пошли.
Не спеша троица пошла по коридору. Игорь, бодрым шагом, шел впереди. За ним хватаясь то за стенку, то за голову с сумкой через плечо плелся Сергей. Замыкал шествие Виктор. Он то и дело на ходу пытался заглядывать в учебник и в сотый раз читал какой-то абзац, и пытался запомнить простую до нельзя формулу. Но его голова, была стерильно чистая и отказывалась запоминать хоть что-то.
Как известно от сессии до сессии живут студенты весело. Именно в 315 аудитории собралось с десятка два молодых дарований, которые практически ничего не знали, по той протой причине что практически ничего и не учили. Зато, они успели поставить свечек в церкви, а то и не одной, и соблюсти все им известные ритуалы и приметы. Они наивно надеялись, что им выпадет нужный билет с нужным вопросом. Сейчас ожесточенно писали шпоры.
Игоря эти лица не привлекли. Он окинул их скучающим взором и прямиком направился к последним партам. Вокруг той, что находилась у настежь раскрытого окна сидели четверо и играли в преферанс. Через открытое окно в помещение врывался шум улицы, безуспешно пытающийся заглушить высокоинтеллектуальную беседу, посвященную здаваемому предмету.
- Семь чирв.
- Два виста.
- Пиво есть - вклинился в игру Игорь.
- Есть только водка, – последовал четкий ответ, одного из игроков, не отрывающегося от игры.
- Но я же просил пиво.
- А денег хвалило только на водку.
Сергей вздохнул грустно посмотрел по сторонам, и обреченно спросил:
- А есть чем закусить.
Один из играющих положил карты мастями в низ, порылся в сумке лежащей на парте и достал оттуда целлофановый пакет.
- На, занюхай. – Сказал он. - Когда пойдешь на экзамен можешь взять половину жвачки. Бутылка в дипломате.
- А может пиво все таки есть?
- Серый, какое пиво, от него духан, за километр, Дыня, сразу просечет, что ты бухой. Ты еще таранькой закуси, - мрачно ответил хозяин дипломата.
Сергей наклонился к потертому дипломату, стоящему на полу, положил его на стол и осторожно, словно ларец с реликвией открыл. Глазам присутствующих предстала бутылка содержащая бесцветную полу-мутноватую жидкость, на которой была этикетка с надписью: LEMON - VODKA. Кроме этого на этикетке бы изображен огромный лимон и какие-то слова на английском.
- Мэид ин исраэль. Розлито ин батл ин Варшава, – прочитал вслух Сергей.
- Это хорошая водка? – робко спросил Виктор, до толе молчавший.
- Не хочешь, блин, - не пей. Не тошни я из-за вас взятку не взял, – сказал хозяин дипломата.
- Почему не хочу, сто грамм для храбрости это нужно, - вздохнул Сергей.
- А стаканчиков нет, - снова робко спросил Виктор.
- Ты просто Вася. Тут все здоровые. Будем пить из горла. Да по-быстрее потому что Козлевич как пить дать придет и все вылакает.
Сергей открыл бутылку и приложился к ней. Игорь засунул в пакет руку и достал из него двумя пальцами черный носок с дыркой.
- Что это? – спросил Игорь, зажав нос пальцами другой руки.
Дай сюда вырвал носок Сергей и глотая воздух как рыба вытянутая на берег уткнулся лицом в носок.
- Долго не держи на воздухе тут ведь люди все таки, – рассудительно заметил хозяин дипломата. - Кроме того, запах выветривается.
- Черт подери, крепкая, полный абзац, – выдохнул Сергей снова уткнувшись в носок.
Игорь поморщился. Он снял пиджак и галстук и аккуратно положил их на парту. Медленным движением он взял бутылку, обреченно посмотрел на плавные изгибы бутылки и со словами: «Что-то не очень доверяю я этой водке», - сделал несколько больших глотков. Какое-то мгновение он стоял с вытянутым лицом, затем вырвал носок из рук Сергея.
- Да это не водка а самогон какой-то, - выдавил он из себя и уткнулся лицом в носок.
- Спирт 60% с крахмалом, но самогон там наверное точно есть. – С видом специалиста смачно рыгнув произнес Сергей.
- Чушь! Настоящая водка, импортная, привезенная из Германии. Если не нравится - не пей, - огрызнулся один из играющих.
- Кто сказал, что не нравится? – усмехнулся Игорь и сделал еще несколько глотков.
- Может, хватит, - осторожно произнес Витя.
- Даже солдатам перед атакой давали 100 грамм спирта, - отхлебнул из бутылки Сергей, предусмотрительно поднеся носок к лицу.
Сергей, словно атлет на олимпийских играх, передающий эстафетную палочку, протянул Виктору бутылку. Бутылка как раз попала под весенний солнечный луч, и пустила солнечный зайчик, на портрет какого-то математика, времен барокко, строго глядящего со стенки на веселых студентов.
- Теперь ты – сказал Сергей Виктору.
- Что там воняет! - раздался женский возглас с первой парты.
- Быстрее, быстрее. Видишь люди ждут, – подмигнул Сергей.
Виктор глянул по сторонам и на стенку. Солнечны зайчик оказался на глазах у математика.
- Да я не буду, – начал сопротивляться Витя.
- Он не видит! – указал Игорь на стенку. Что ты маленький, что ли.
- Да не буду я.
- Слабак, - философски изрек Сергей и молча засунул бутылку в дипломат.
Глубокомысленным взглядом он уставился на трибуну, стол, огромную доску для писания мелом, над которой гордо виднелась цитата вечно-живого Ленина: «Математика – гимнастика для ума».
- По-моему мне уже хорошо, - философски заметил Игорь.
- Мне тоже, - подтвердил Сергей и громко икнул. – Может на экзамен не пойти?
- Вы хоть, что-то ели? – спросил Виктор.
Игорь засунул руку в карман и достал пачку Marlboro. Какое-то мгновение он повертел ее в руках, бросил на парту и из другого кармана достал зажигалку с надписью Ziper, выгравированной большими буквами. Чуть ниже виднелась надпись более мелкими буквами – «made in china». Игорь не спеша достал сигарету, взглянул в окно и закурил.
- Чашечку кофе и сигарету, и в кровать. И еше девку длинноногую, - мечтательно сказал Игорь, - а еще лучше две, и сексуально голодных.
- Что там воняет! - раздался снова тот же женский возглас с первых парт.
- Да заткнитесь вы! – крикнул Сергей и обратился к Игорю. - Дай мне тоже сигарету.
Витя мявшийся с ноги на ногу, до толе никогда не куривший с наслаждением вдыхал сигаретный дым.
- И что бы не истеричка. Не истерички, добавил Игорь.
- Вы готовы к бою, - натянуто улыбнулся Виктор, глядя на кончики своих туфель.
Все трое вышли из 315 аудитории и направились к аудитории, где проходи экзамен. Около заветных дверей, робко сновали несколько студентов, нервно читающих либо конспекты, либо учебники. Причем студентки отсавляли за собой такой шлейф духов, что от него у Виктора запершило в горле.
- Я наверное сдам эту сессию значительно хуже чем предыдущую, - вздохнул Игорь, остановившись у дверей.
Он приложил ухо к общарпаному дереву дверей и напряженно прислушался.
- Тихо, сказал он, - наверное, в зачетку что-то пишет.
- Стипендию урежут. Сможешь купить на нее на пару бутылок пива меньше, - оптимистично заметил Сергей громко икнув.
- Сергей, ты это, задержи дыхание или глотни воды, - посоветовал Виктор, - а еще у меня есть пару яблок.
- Где ты был раньше. Мы бы эту гадость не нюхали. Давай их сюда.
В этот момент дверь аудитории открылась и из нее вылетел счастливый обладатель как минимум тройки. Его лицо выражало феерическую радость и оптимизм. Прсутствующие со злой завистью посмотрели на счастливчика. Кроме того, среди потенциальных экзаменуемых возникла неловкая пауза. Общаться с Дыней именно в этот момент никто из них не хотел.
- По-моему мне нужно проблеваться, – озабоченно сказал Сергей, и с затаенной надеждой посмотрел в сторону туалета.
- Ну, Витя, пришел твой час. Ответь хорошо, что б к нашему приходу Дыня был в хорошем настроении.
Легким движением руки Игорь открыл дверь и втолкнул Витю в аудиторию.
В это время Адоний Адольфович Лошак, он же в студенческой тусовке Дыня, сидел за столом и равнодушно смотрел как студенты списывают с шпаргалок и учебников вопросы билетов. Точнее он делал вид, что не видит этого. Адоний Адольфович от удивления снял очки, когда, к его ногам упал студент. Но он решил не проявлять эмоций и просто протянул руку за зачеткой. Виктор истолковал это жест как проявление благородства преподавателя и опершись на его руку встал. Адоний Адольфович криво поморщился, словно он съел пол-лимона, и снова протянул руку. Виктор недоуменно взглянул на препода и крепко пожал ему руку.
Дыня ошарашено зашипел. Ему очень захотелось поинтересовался все ли у Вити дома, вспомнить его ближайших родственников женского пола, а так же падшую женщину. Но вместо этого он процедил сквозь зубы:
- Вы идиот?
- Конечно нет, - искренне ответил Виктор, я даже школу с медалью закончил, - искренне глядя в толстые линзы очков, ответил Виктор.
- Наверное с бронзовой. – мрачно сострил, Дыня, предвкушая кровавую месть студенту. - Вы зачетку дадите или нет?
Слова были сказаны с металлом в голосе, что привело Виктора к мысли, что начало их встречи не сулит ему ничего хорошего.
- Извините, - протянул зачетку Вася.
- Не извиняю, - отрезал Дыня. – Тяните билет.
Виктор, рассеяно посмотрел на небрежно разбросанную пачку билетов, подобно куче осенних листьев у мусорного бачка. Он положил на них дрожащую руку, отчаянно пошелестел ими, словно надеясь на ощупь вытащить билет со знакомыми вопросами. Лапанье билетов, абсолютно ничего ему не дало, и он просто вытащил какой-то снизу. Билет оказался по номеров 18. Дыня аккуратно переписал его номер и небрежным движением направил Виктора к свободной парте. Виктор уселся и стал лихорадочно вспоминать в каком кармане лежат ответы на 18 билет.
Адоний Адольфович тяжело вздохнул, открыл записную книжку и стал выставлять в ведомости карандашом точки против фамилий студентов, оценки которых уже были ему известны заранее.
Надо сказать, что Адоний Адольфович Лошак, был как всякий человек, с одной стороны обыкновенный обыватель, с другой – совершенно неординарная личность. По своей сути он являлся теоретиком, который все время стремился стать практиком. Был лишь один ма-а-аленький недостаток – все его благие начинания терпели фиаско. В детстве он чинил велосипеды и роликовые коньки, которые после ремонта ломались окончательно, в юношестве собирал радиоприемники, которые по его словам соответствовали схемам, но отчаянно не работали. Он чинил краны, которые продолжали течь, выключатели, которые коротили, вешал полки, которые падали, провисев не более недели. Родители, видя его любовь к технике, решили отдать свое талантливое чадо учиться в политехнический институт. Он хорошо учился. А именно до третьего курса, пока не попал на ознакомительную практику на завод. Там он каким-то образом ухитрился отключить електроснабжение цеха, остановив рабюоту всего предприятия. На второй практике он вызвался поменять где-то лампочку и устроил короткое замыкание. На преддипломной практике в ремонтных мастерских очередного завода, он ухитрился сорвать центрифугу, которая «погуляв» по помещению, сокрушила там все что только можно. Руководители кафедр и декан факультета решили, дабы уберечь советскую промышленность от последующих катастроф оставить прилежного студента на преподавательской работе. По окончании института он остался на кафедре физики, где он какое-то время работал, пока не устроил пожар, благодаря которому, правда, он познакомился с будущей женой (на больничной койке). Затем были различные институты и техникумы, где он долго не задерживался, в том числе и благодаря славе, которая шла впереди него. Это продолжалось до того момента, пока он не пришел в этот институт. Тут его быстро раскусили и поставили на лекторскую работу, отстранив от практических занятий. К этому времени пришли перестроичные времена. Проработав на одном месте года два, ничего не сломав, Адоний Адольфович решил, что пришла пора сделать карьеру. И он вступил в КПСС. Временно отложив монографии по физике, он сел за Ленина, Маркса, Энгельса. Но в самый ответственный момент наступил август 1991 года и его коммунистические труды пошли прахом. Затем была попытка заняться бизнесом, когда он, продав дачу тещи, кстати, без ее ведома вложил деньги в какой-то банк под 200% месячных. Банк естественно лопнул. Были жесткие разборки полетов, конечно. Сейчас Лошак ставил перед собой реальные цели. Его доходами, помимо зарплаты, подарков, подносимых студентами, было частное преподавание физики нерадивым студентам, параллельного потока, за определенную сумму разумеется.
Сейчас, Дыня, со скучающим видом он глядел на студентов. Физику он любил искренне. И нерадивое отношение к этому предмету, он воспринимал как оскорбление к Великой науке. Ведь ее плодами пользуется каждый человек, каждый день: - електричество, телевидение, транспорт, гидравлика в трубах, отопление… Но с другой стороны, он отлично понимал, что физика скорее всего никому из них не будет нужна в будущем. Он брал себя в руки и вновь и вновь делал вид, что не замечает, как списывают студенты.
- Ну кто еще готов? Идите Росенко.
Худощавый брюнет Росенко бодрой походкой направился к экзаменатору и сел рядом с ним за парту, протянув исписанный лист бумаги.
- Ну, отвечайте на первый вопрос – сказал Адоний Адольфович , углубившись в записи эказменуемого.
Студент, что-то начал сбивчиво говорить. Лошак к своему удивлению, среди обилия неизвестных ему формул, обнаружил две-три чем-то знакомые - напоминающих второй закон Ньютона и формулу Гей-Люсака. Кроме того он нашел куски доказательства теоремы Лагранжа, формулу Авогадро и формулу получения эфира уксусной кислоты с указанием выделившийся энергии еще что-то не поддающееся расшифровке. Дыня повернул голову и взгляну в глаза экзаменуемого. Его глаза были ясные, кроткие и чистые, в голубизне которых можно было утонуть. Но даже на самом их дне не было видно знаний физики.
Дыня тяжело вздохнул, готовясь отправить студента на перездачу, но тут его взгляд упал на ведомость где против фамилии «Росенко» стоял нарисованный простым карандашом тоненький крестик. И его рука, описав замысловатую фигуру в воздухе, написала в зачетке «хорошо».
- Большое спасибо, - трепетно произнес студент.
- Спасибо в карман не положишь, - тихо буркнул Лошак, а затем – произнес громко и внятно - Ну, кто следующий,.
Студенты единодушно проигнорировали его призыв. Они сидели, усердно уткнувшись свои бумаги и что-то писали, скрепя ручками.
- Кто следующий. Кто-то готов?
Ответом второму призыву было напряженное молчание прерываемое, сопением, скрипом парт и ручек.
- Хорошо, не унимался Дыня. Кто сейчас выходит - тому добавляю 1 балл. Костиков , вы готовы?
Костиков слыл отличником. Поправив очки на носу он смело подошел к преподавателю и протянув исписанные листки бумаги стал бегло отвечать на вопросы. Дыня был доволен его ответами и время от времени снисходительно прерывал его словами:
- Следующий вопрос пожалуйста.
Через пять минут дыня взял зачетку Костикова, размашисто что-то написал в ней, и театрально произнес.
- Все бы так отвечали. Отлично. Следующий!
Следующей была Лена.
С тихо цокая каблуками, она подошла к Дыне, окинула его томным взгядом и присела рядом с ним. Тот бегло глянул на билет:
- Я вас слушаю.
Лена начала что-то говорить.
Видимо Лена, говорила не совсем то, так как по лицу Адония Адольфовича пронеслась гамма эмоций, явно не позитивных. Внезапно его рука легла на спинку парты за спиной Лены и стала гладить спину девушки.
Лена продолжала что-то говорить. Говорила она довольно сбивчиво и чем сбивчивей она говорила, тем энергичнее рука Адония Адольфовича поглаживала спину девушки.
- То есть, - вдруг ее прервал Дыня, - Вы хотите сказать, что … - произнес Дыня, и коротко но ясно рессказал суть вопроса.
- Да, - ответила Лена, посмотрев на Дыню своими карими глазами и захлопав длинными ресницами.
- Значит из этого следует …
- Именно это, - кивнула Лена.
- Тогда следующий вопрос, - продолжил Адоний Адольфович и деликатно переместив руку ласкавшую спину студентки на ее упругое бедро, благо парта скрывала это действие от случайных глаз.
Девушка ничуть не возмутилась, поскольку поняла, что это цена вопроса. Оставшиеся в аудитории студенты, сразу поняли что к чему и решили не терять времени даром. Бодро, вкладывая всю душу в свой труд, они продолжали переписывать со шпаргалок билеты.
Общаясь с Леной, Адоний Адольфович в душе пожалел, что в билете только три вопроса. Пожалел он и о том, что в помещении было с пол дюжины экзаменуемых. За семь восемь минут он уже рассказал ей все три вопроса билета и думал какую оценку поставить прекрасной студентке «3» или «4»?. После недолгих колебаний он поставил ей четверку, и со вздохом отпустил ее.
Виктор понял, что настал его час. Он встал и пошел к экзаменатору как на эшафот. Усевшись рядом с ним он протянул Лошаку билет и исписанные листки бумаги, и не давая ему опомнится начал отвечать на первый вопрос бодро черкая ручкой по листку бумаги с какими-то формулами.
- Молодой человек помедленнее, - обдал его легким перегаром Лошак.
Виктор зашмыгал носом. Лошак покорно залез в карман и достал жевательную резинку и произнес:
- Другой вопрос.
Виктор затараторил снова. Лошак же со скучающим видом обвел взглядом аудиторию и стал наблюдать за мухой ползающей по парте. Наконец он хлопнул ладонью по парте, пытаясь совершить мухоубийство. Но киллер из него был тое не важный, так как насекомое проворно проскользнув между его пальцев закружила по помещению. Лошак тоскливо глянул на нее и прервал Виктора:
- Друг мой, вы в курсе, что практически не владеете вопросом. На вашем месте я бы…
Но тут его слова застряли в горле, а от удивления отвисла челюсть. Дверь распахнулась и не твердой матросской походкой, в аудиторию зашел Игорь. Молча, подойдя к столу, он взял в руки пачку билетов.
- Можно я возьму этот. Нет вот этот. Нет… Скажите у вас тут есть 18 или 28 билет.
- Не понял - произнес Лошак, потеряв всякий интерес к Виктору.
- Я тоже не понял, парировал Игорь, - зачем Вам так много билетов. Дайте мне только один.
- Берите один.
- Я взял билет, но это не тот.
- Ладно, давайте поменяемся.
- Давайте, - обрадовался Игорь, - у меня есть зажигалка.
- Вы что, издеваетесь, - расверепел Лошак, - у вас в руках билет на него и отвечайте.
- О! НЛО, - ткнул пальцем в окно Игорь. Все, включая Адония Адольфовича, инстинктивно уставились в окно. Игорь тем временем засунул билет в рот и быстро заработал челюстями.
- Какое НЛО, отвечайте на билет, шут тут мне нашелся, - гаркнул Дыня.
- На какой билет, у меня нет никакого билета, - развел руками Игорь.
- Ну он же был.
- Его нет, - тщательно жуя, говорил Игорь.
- Куда ты его дел?
- Никуда.
Дыня мгновенно запыхтел и стал покрываться багровыми паятнами. Виктор, почему-то подумал, что ему больше подходить прозвище «хамелеон». Нежнее ли название бахчевой культуры.
- Тебя обыскать, что – ли, - сказал, чут ли не переходя на крик Дыня.
- Во-первых, не тыкайте. Я с вами на брудершафт не пил. Во-вторых, Вы не имеете права меня обыскивать. Есть ли у вас на это санкция прокурора. В третьих…
- Что вы себе позволяете! Я буду жаловаться в деканат. И вообще, перестаньте жевать в присутствии преподавателя!
- Простите, Бога ради, но ведь и Вы жуете. Жвачку. Наверняка , что бы забить запах коньяка, водки, виски, текилы... А вообще, кто долго жует, тот долго живет.
- Во-о-о-н! Вон из аудитории паяц! Ты у меня дошутишься, пойдешь в дисбат и тюрму. – заорал Дыня
- Хорошо, я пошел. Сейчас я иду в деканат, и говорю, что Адоний Адольфович, находясь в нетрезвом состоянии, не дает студенту-контрактнику ответить на экзамене по физике. Мало того. Не обеспечивает билетом и еще обвиняет в воровстве.
С этими словами Игорь дем онстративно вывернул карманы. Билета действительно не было.
- Три, меня не запугаешь.
- Но я учил!
- Что!?
- Ровно на три.
- Зачетку.
Игорь потянул зачетку.
- Вашу! – обратился он к Виктору.
Оказавшись за дверьми Игорь сказал Виктору:
- Надо забухать, меня ждет перездача.
- Я наверное…
- Тогда сдавай деньги. Кстати, как будешь проводить лето.
- Поеду в экспедицию, археологическую.
- Чего? А бабы там будут?
2
- Это что? – шмыгнув носом, спросил Виктор.
- Институт археологии, - ответил папа.
Виктор почесал затылок. Было половина одиннадцатого утра. Солнце припекало. Они с отцом стояли у массивных деревянных ворот, окованных железом. Над воротами возвышалась колокольня с небольшой иконой. Виктор поднял голову вверх и посмотрел на синюю украшенную золотистыми звездами крышу колокольни.
- Ты уверен?
- Уверен. Адрес совпадает.
В этот момент через небольшую калитку в воротах вышел бородатый монах. Виктор, подумал, что тяжело в жару ходить во всем темном и теплом. Можно же «свариться». Это, наверное, подвиг для человека. И он инстинктивно перекрестился. Папа тоже. Монах остановился, с минутным интересом посмотрев на отца с сыном и посмотрел на дорогу,видимо кого-то ожидая.
- Крестятся не снизу вверх, а сверху вниз, - тихим голосом сказал папа.
- А я что сделал?
- Скорее какой-то пассаж Чумака или бурятского шамана.
- Понял, исправлюсь, - сказал Виктор и перекрестился с лева на право.
- Это по-католически.
- Понял. Надо наоборот.
Виктор перекрестился снова.
- Пальцы держат щепоткой. Во имя Троицы.
- Это как.
- Cмотри.
Папа осенил себя крестным знамением. Виктор повторил его движения, закончив из поклоном, отчаянно напоминавшем упражнение на уроках физкультуры в школе.
Наблюдавший за этой сценой монах сказал громким басом:
- Сын мой, не мучай отрока. Когда он дозреет до веры, то придет в храм.
- Куда ты меня привел в церковь или в НИИ? – буркнул Виктор.
- Пошли.
Они вошли на территорию монастыря. Первое впечатление оказалось обманчиво. Постройки были действительно монастырские, но внутри них кипела светская жизнь. Между двухэтажных корпусов, где не когда жила монастырская братия, сновали мужчины и женщины, вполне в полнее мирской одежде, ведя разговоры очень далекие от разговоров благочестивых старцев. Они остановились в нерешительности. Куда-то то надо было идти. Но куда? Папа в раздумьях посмотрел на стоящий в отделении храм, прятавшийся в зелени каштанов и пошел мимо надгробных памятников, в направлении худощавой крашенной блондинки, лет сорока, в синем джинсовом костюме, нервно курившей сигарету у мусорного бачка. Виктор последовал за ним.
- Простите за беспокойство, как найти отдел палеолита?
Женщина окинула папу с ног до головы оценивающим взглядом и улыбнулась. Она взял с претензией на элегантность дымящуюся сигарету между пальцев, неопределенно кивнула:
- Там.
- Где там? – переспросил папа. Он так и не понял в какую сторону значит слово «там». В данном контексте, оно могло означать любое направление.
- А зачем вам туда? - хитро улыбнулась вместо ответа женщина.
- Да вот, сына хочу устроить на работу на лето.
- А вы молодой папа. Какой у вас замечательный сын.
- Спасибо, - покраснел папа.
- Молодой человек, у вас очень мужественный, и интересный отец, - сказала блондинка Виктору, отчаянно пожирая папу глазами.
Виктор подозрительно прищурил глаза.
- А вам сколько лет молодой человек? – продолжила допрос блондинка, глядя на папу.
- Девятнадцать, - сказал Виктор.
- Нет вам, молодой человек.
- Сорок три, - ответил папа.
- Вы не выглядите на эти годы. Кстати, меня зовут Ольга. Можно просто Оля. По-скандинавски Хельга.
- Очень приятно Ольга, она же Хельга. Я - Юра,– улыбнулся папа.
- Мягче, Хе-е-ельга. У Вас замечательное имя. Кстати, кофе не хотите? Я расскажу вашему сыну как пройти в отдел палеолита…Или может пройдем ко мне – в отдел Трипольской культуры. Я смогу угостить вас кофе. Я варю замечательный кофе, особенно по утрам…
Папа в нерешительности наморщил лоб.
- А где это?
- Трипольская культура? О! Это живописные места. Я работаю вообще в километрах тридцати от города. А так это территории сто максимум сто пятьдесят километров отсюда.
- Слушай Витя, это даже очень не плохо. Будешь на выходные приезжать домой.
- Идемте со мной. Устроим вашего сына и не только.- с энтузиазмом продолжала блондинка. Блондинка взяла папу по друку и решительно повела за собой. - Там замечательно. Красота. Кстати, вы любите кофе? Я люблю варить этот божественный напиток, но мне некому его варить…
- Треполье, - это не плохо.
- Триполье, молодой человек, - кокетливо поправила блондинка.
- Триполье, - справился папа, - Витя, а ты не хочешь поработать поблизости. Река, красота, и домой недалеко?
- Папа, - наивно поинтересовался Виктор, - а что мы скажем маме, когда будем дома. Ты же обещал, что я поеду работать в Крым.
Папа согласно закивал головой и почесал скулу пальцами правой руки. На безымянном пальце предательски блеснуло обручальное кольцо. Блондинка заметила кольцо, недовольно покривилась и без особого энтузиазма произнесла:
- Я хотела сказать, что я одна в кабинете, и мне приходится пить кофе самой. К тому же это
НИИ и люди на работу приходят позже, чем по графику. А я прихожу не свет – не заря. Вот и приходится коротать утро в одиночестве. Но не вечер, конечно…
Тон, котрым говорила блондинка, более походило на оправдание. На последок блондинка добавила, но уже без всякой надежды в голосе:
- Отдел палеолита находиться в ближайшем корпусе, второй этаж на лево. Да если, что я сижу
этажом ниже.
- Да, обязательно, - сказал папа тоном, будто говоря «и не подумаю прийти».
Они оставили блондинку и вошли в двухэтажное здание. Виктор и папа сразу попали в узкий коридор с низкими потолками, и пошли по нему скрепя половицами и читая таблички на дверях. Вот папа остановился перед одной из дверей и поправил галстук на шее. Он прокашлялся, громко постучал в дверь и распахнул ее. В комнате, заставленной какими-то ящиками и шкафами так, что было сложно развернуться, находился рыжий бородач, лет сорока. Он сидел за ободранным письменным столом, заваленным какими-то папками, бумагами. Бородач держал в зубах погрызенный карандащ, а сам вертел в руках какой-то камень.
- Добрый день, - сказал папа.
- Здрасте, - произнес Виктор.
- Чем обязан? – спросил бородач, не вынимая карандаш изо рта.
- Вот, привели вам работника. Надежду отечественной археологии.
Бородач, согласно закивал, головой. Но его взгляд говорил о том, что он ничего не понимает и пытается вычленить из задворок своей памяти, лица незваных гостей.
- Борис Евгеньевич Сатин? – переспросил папа.
- Это я.
- Я к вам звонил, по поводу экспедиции. Устроить сына…
- А- а-а…- протяжно сказал Сатин. Он открыл рот и карандаш тихо упал, потерявшись среди вороха бумаг. Он встал и протянул руку. Трое мужчин обменялись рукопожатиями. – Рад вас видеть, присаживайтесь.
Сатин убрал несколько картонных коробок, под которыми прятались два табурета. Папа и Витя с удовольствие присели.
- Вот, боец, будущий Шлиман. Хочет вам помочь в археологических изысканиях, - сказал папа, гордо глядя на сына.
- Вижу, вижу…, - по отцовски глядя на Виктора, сказал Сатин.
- Его даже хотели переманить?
-Это кто?
- Какая-то женщина из Трипольской культуры. Толи Ольга, толи Хельга.
-Не введитесь на провокации. Как мужчина мужчине вам говорю, где руководит женщина, там суета и хаос.
- Зато близко от города.
- Будете в каком-то забитом селе. А у нас Крым. Предгорья Крыма. Красота, чистый воздух, крымское сонце, на работу идти не далеко. Хорошее питание, трехразовое, регулярные выезды на море. Ведь согласитесь, быть в Крыму и не купаться в море это глупо. Плюс фрукты и овощи. Мы там будем работать поблизости от полей, где выращиваются овощи и фрукты. Вы же понимаете, что любые фрукты, которые мы покупаем у нас или в какой-то Ялте – это продукт прошедший энное количество посредников. А там, где мы работаем, это стоит сущие копейки. Кроме того это экологически чистый продукт. Кстати, у нас совместная экспедиция, финансируемая на грант Гентского университета, и не только. То есть будет лучшее финансирование, следовательно лучше все – и снабжение, и питание, и зарплаты. А Триполье к глубокому моему сожалению финансируется – на жалкие отечественные деньги. В состав нашей экспедиции будут входить иностранцы. Ваш сын имеет уникальную возможность поговорить с носителями иностранных языков – английского, немецкого, французского. И наконец у нас замечательный интеллигентный коллектив. Прийдя к нам работать, вы молодой человек, сможете как замечательно отдохнуть, так и заработать неплохие деньги, совместив приятное с полезным.
По мере того, как Сатин говорил, у Виктора в душе появился внутренний трепет, который возникает в ожидании чего-то интересного, приятного, завораживающего. Лицо Сатина, становилось ему все приятней, да мало того, роднее. В его голове возникали отрывочные картины, в которых он вел задушевные беседы с иностранцами, оказывал неоценимую помощь Сатину, и почему-то влюблял в себя девчонок, модельной внешности.
- Я согласен, - сказал он зардевшись, - что мне нужно сделать?
- Теперь нужно подписать контракт, - сказал Сатин, и порывшись в бумагах на столе, - достал два листа бумаги, которые протянул Виктору.
Виктор, бегло прочитал их. Особо не вникая в текст и размашисто расписался. Сатин, аккуратно взял один из листов и положил в толстую папку. Другой оставил Виктору.
- А какая у меня там будет должность? – напоследок поинтересовался Витктор.
- Землекоп, - мягко сказал Сатин, поотечески гляда на Виктора.
- А….- попытался сказать Виктор.
- Это пустая формальность. Несколько раз капнул, а затем работаешь с кисточкой и ножом, снимая, тоненькими слоями землю, отыскивая ценнейшие и редчайшие находки…
- Если так, - облегченно вздохнул Виктор, - то это нормально.
- Не беспокойтесь, это не тяжело и не страшно. Только нужна внимательность и осторожность в обращении с найденным материалом. Кстати, выезжаем через неделю, вот вручаю вам билет.
3
Одетый в штаны цвета хаки, в белой футболке и панаме, с огромным желтым чемоданом в руке Витя шагал по вокзалу в направлении платформы, на которую был подан его поезд. В качестве почетного эскорта за ним шли папа, мама, дедушка, бабушка и сестричка Даша.
- Пока не поздно, можно сдать билет, – с потаенной надеждой в голосе умоляла мама.
- Никогда, - отрезал Вася.
- Правильно, ты должен становиться самостоятельным, – поддержал его отец.
- Юра! – трагично воскликнула мама.
Тут в беседу вклинилась бабушка:
- А как вы будете кушать?
- Там будет трехразовое диетическое питание. Горячий завтрак, обед и ужин, – ответил за сына отец.
- Я не тебя спрашиваю! - нарочито гневно сказала бабушка, она же теща, и уже с волнением в голосе обратилась к Виктору - Сыночка, будь осторожен. Там тебе могут встретиться очень страшные люди. Тебя могут ограбить. Доця ты деньги ему хорошо спрятала?
- Мама, я зашила их Вите в трусы.
- Не кричи об этом так громко, - пожурила маму бабушка, - об этом могут услышать карманники и жулики. И не дай Бог обворовать сыночку в поезде, когда он спит.
Дедушка мечтательно захмыкал, и переложив авоську с правой руки в левую произнес:
- Это ж надо так спать, когда к тебе лезут в трусы, что бы еще и не заметить. Это надо быть наверное очень пьяным. А если это делает красная девка…
- Что-что? - раздраженно переспросила мама.
Дедушка замахал в знак протеста, своей волосатой и мускулистой рукой:
- Я, это хочу сказать, что опасность подстерегает скорее в сортире. Вот мой коллега, лет двадцать назад, решил уйти от жены. Она его не отпускала, точнее, хотела удержать, причем любыми способами. В том числе хотела спрятать партбилет. Так он спрятал партбилет в трусы. И тут на него напала бешеная диарея…
- Папа! – воскликнула мама.
- Я хочу только сказать, что документ ушел в канализацию…все, молчу.
- Старый хрен, - рявкнула бабушка, и добавила уже мягче - кстати, а женщины там будут?
Виктор остановился и взял чемодан в другую руку. Вместе с ним остановилась процессия сопровождающих. С нескрываемым раздражением он посмотрел на окружающих.
- Не имею представления, - бросил он.
- Будь осторожен, если они будут. Они такие коварные. Не поддавайся их провокациям.
- Витя, ты взял презервативы? Это необходимый компонент джентельменского набора, и сумки путешественника, - заговорщически поинтересовался дедушка.
- Вова, как тебе не стыдно? - Воскликнула бабушка,- кроме того, тут Даша.
- Что же тут такого? – искренне изумился дедушка. - Я не хочу, что бы мой внук привез выводок детей или сифилис вместе с триппером. Знаете анекдот?
Дедушка вопросительно посмотрел на всю чесную компании. Никто ни как не прокомментировал его вопрос, поэтому дедушка и не дожидаясь ответа, громко и четко заговорил - Приходит человек из вендиспансера домой и говорит домашним: «Был у врача и он, знаете, нашел у меня какую-то птичью болезнь». «Какую?» - спрашивают домашние. «Толи два пера, толи триппера» - произнес дедушка и засмеялся зычным смехом.
- Папа, как тебе не стыдно! – возмутилась мама.
Бабушка же просто сплюнула и перекрестилась. Мама искривилась, и возмущенно сказала:
- Папа, опять ты со своим солдафонским юмором.
- Я врач, а не солдафон.
Виктор, тем временем, ускорив шаг пошел вперед, а остальные послушно засеменили за ним.
- Взял ли ты сыр? – заботливо поинтересовалась бабушка.
- Взял, - помахал дедушка авоськой заполненной полиэтиленовыми пакетами, словно преторианец пращой.
- А мясо, помидоры и вареные яйца?
- Да, да и еще полторы буханки хлеба, четыре банки консервов, - ответил папа, показывая темный полиэтиленовый пакет.
- А сало, и сухую колбасу, и морс?
Возникла неловкая пауза. Все озадаченно посмотрели друг на друга.
- А сало и колбаса остались на столе, – подсказала Даша.
Бабушка остановилась, и вместе с ней остановились вся процессия. Там в дали, в метрах двадцати от них, простирался перрон.
- Без сала и колбасы ехать нельзя. Ребенок будет голодать, – жестко произнесла бабушка.
- Мама, права, - охотно согласилась мама. - Это авантюра. Витенька кроме этого может простудиться и заболеть. Они же будут жить в палатках.
- Но сейчас же июль месяц! – запротестовал папа.
- Юра, ты врач, и должен знать, что большинство людей болеют воспалением легких в именно жаркое время года. Ты помнишь, как двенадцать лет назад я болела в Крыму бронхитом?
- По-моему ты привезла эту болячку из Архангельска, когда пыталась закаляться купанием на в море. Оттуда мы собственно и ехали на Юг? – робко возразил папа.
Мама сверкнула глазами. Ее темные брови сошлись, как у Стеньки Разина из народной песни, и папа понял, что надвигается если не гроза, то как минимум шквал. Витя с сожалением взглянул на заманчиво зеленеющие, на путях вагоны. Они были так далеко, в каких – то пятидесяти метрах. У вагонов толпились отъезжающие, одетые по-курортному, и провожающие. Он понимал, что у концессии большие шансы закрыться.
- Кроме того, в такие поездки едут мужчины, которые совращают таких юных, таких неопытных молодых людей! – настороженно произнесла бабушка.
Надо сказать, что эти слова бабушка прокричала полушопотом, но так, что бы их услышали только все, причастные к этому действу.
- Мама, а что это за дяди? – живо поинтересовалась Даша.
Всех охватило неловкое молчание, и все естественно устремили свои взгляды на маму. Мама растерянно глянула по сторонам. Она понимала, что ей нужно что-то говорить. Она поправила свои волосы, волной падающие на плечи и тихо, запинаясь и глотая окончания слов сказала:
- Видишь ли доченька…э есть такие дяди…они такие, что …портят других дядей…молодых мужчин…и они становятся…не совсем мужчинами…то есть… они ими остаются…тебе это рано знать, но это очень плохие люди.
- Мама, это пидаласы! – громко и радостно закричала девочка.
- Тсс! – дружно зашипели все, кроме Виктора ,- такие слова говорить нельзя. Откуда ты это знаешь?
Виктор, воспользовавшись паузой, повернулся на сто восемьдесят градусов, и бодро потащился к поезду, волоча за собой чемодан. В ином случае, конечно, начались бы «разборки полетов», по поводу слов Даши. Но не сейчас. Сейчас главной целью был Виктор.
- Давайте сдадим билет, – бросилась за ним мама.
- Я подписал договор, – твердо сказал Виктор.
- Действительно, - на него рассчитывают и кроме того …- начал было защищать его отец.
- Юра, мы с тобой поговорим об этом дома,- сверкнула глазами мама.
Однако, в этот момент около них непонятно откуда появился какой-то мужчина, бомжацкой внешности. За слоем грязи и небритой куцей бороды, угадывались черты лица выходца из Индии, Пакистана или других близлежащих им стран. Одетый, не смотря на жару, в потертый полушубок, он уверенно подошел к бабушке. Та не замечая свой почтенный возраст, подобно юной девчонке мгновенно отскочила в сторону. Тогда бомж подошел к маме и дернул ее за рукав.
- Э - а - у - э – ы, – произнес он и протянул ладонь, сложенную лодочкой и снова дернул за рукав.
- По-моему, он что-то хочет, – робко, бледнея, сказала бабушка.
- Я полагаю денег, - философски заметил папа.
- Будим давать или нет? – спросила Даша, - у меня есть конфета.
Даша, уверенно полезла рукой в карман своих джинс.
- Э - а - у - э – ы, – заканючил бомж.
- Наверное, надо что-то дать, – обреченно вздохнула мама.
Бомж, понял, что надо давить на слабый пол в этой компании, и поочередно протянул руку то бабушке, то маме. Женщины нервно полезли в сумочки. Даша продолжала копаться в карманах. Положение спас дедушка.
- Рабидранат Тагор, Индира Ганди, Джавахарла Неру, Шах Надир, Маугли и Великий Могол, Камастура - вывалил на очумелого иностранца запас своих знаний об Индии он и потряс его руку. – Да здравствует дружба великого Индийского и нашего народа. Я бы сказал тебе по хинди, но его не знаю. Мы спешим на поезд, и денег у нас мало. Вы за Джамму или Кашмир? А вообще берегитесь милиции…
Слово «милиция» произвело на бомжа-иностранца магическое впечатление, и бомж исчез так же внезапно, как и появился.
Витя, воспользовавшись паузой, подхватил чемодан и быстрым шагом направился к перрону. Свита провожающих обнаружила его отсутствие не сразу, и заметила его уже на почтенном расстоянии. Мгновенно сгруппировавшись, свита цепочкой засеменила за ним.
Возле нужного вагона Виктор оказался первым. Он протянул билет проводнице и та стала его внимательно изучать. Но как только он увидел приближающихся родственников, Виктор выхватил у проводницы билет и шмыгнул в вагон.
- Ушел таки! – сказал папа.
- Боже мой! – воскликнула мама.
Присутствие духа, как ни странно, сохранила бабушка, которая доверительно взяла проводницу за локоть, и сказала:
- Девонька моя, девонька, присмотрите за ребеночком в поезде, пожалуйста. Дайте ему на ночь чаю с сахаром и печеньем.
Не беспокойтесь женщина, - сказала проводница, симпатичная девушка лет 25, потрепав подошедшую к ней Дашу рукой по голове, успокоила, - я прослежу, что бы ребенок доехал и передам его из рук в руки.
Витя тем временем, нашел свое место, водрузил чемодан под полку и вышел на перрон
- Вы нас не поняли, - вмешалась мама. - Девочка не едет.
- А какой ребенок? - вежливо поинтересовалась проводница.
- Вот он, - сказали взволнованные женщины сором, указав на Виктора.
Проводница окинула взглядом молодого человека, который к слову был ее выше, этак на пол головы, понимающе пожала плечами, и взяла билет у следующего пассажира.
- Едет этот молодой человек, – произнесла мама, - присмотрите за ним.
- Хорошо, билет, пожалуйста, - округлила глаза проводница.
- Спасибо девонька.
Пока женщины общались с проводницей, мужчины зашли в вагон. Виктор уселся на сиденье и откинулся на стенку. Подошли дедушка и папа, которые, уселись напротив. Мужчины стали молча смотреть друг на друга или в окно.
Вагон был плацкартный. Сквозь грязное оконное стекло покрытое засаленными занавесками был виден небольшой участок перрона, на котором стоял приятного вида толстяк и хлебал из бутылки пиво. При этом он громко икал и хлопал рукой по своему животу. Но вот на стол опустилась муха. Отец хлопнул по столу пытаясь ее убить, но без результатно. Хитрая тварь уселась на стекло и стала, так же наблюдать за толстяком.
- Интересно, кто твои попутчики? – нарушил молчание дед.
- Ты главное не играй с ними в карты, на деньги тем более, - заметил отец и нанес еще один удар по мухе.
Муха и на этот раз, вовремя среагировала и через мгновение ползала по верхней полке. В это время подошли бабушка, мама вместе с Дашей. Они с деловитым видом начали раскладывать продукты по купе. Муха учуяла запах еды и устремилась к ней.
- Юра, убей ее, - раздраженно сказала мама, - она же разносчик инфекции.
Папа откуда-то достал газету, свернул ее в трубочку и начал беспорядочно наносить по мухе удар за ударом. Но изворотливую тварь, похоже, это только веселило.
- Простите, можно положить вещи? – раздался нежный женский голос. Все повернули головы и увидели девушку и бородатого парня лет двадцати пяти.
«Девушку нельзя назвать красавице, но и дурнушкой тоже» - подумал Виктор.
- Анна Михаловна, - представилась мама.
- Изольда, очень приятно, - ответила девушка.
- Вы тоже едите в экспедицию.
- Да, еду.
- А в качестве кого? – поинтересовалась бабушка.
- Я Сергей, - вмешался парень, - И я еду в экспедицию. Можно я положу вещи. Заранее спасибо, – затем он добавил немного тише. – Изольда я пойду покурю на улице.
Не давая расслабиться присутствующим, он забросил оба рюкзака, свой и девушки, на верхнюю полку и исчез с поля зрения.
- Вы едете как повар или медсестра? – поинтересовалась бабушка.
Видимо этот вопрос девушку изрядно повеселил, поскольку она улыбнулась во все тридцать два зуба, и хитро хмыкнула.
- Не знаю, но думаю что ни в качестве того или другого, – честно призналась девушка.
- Интересно. А какие у вас места?
- Я собственно еду без билета?
- Как это, - удивился папа.
- Это в большой степени экспромт. Решилось буквально несколько часов назад.
- Вы замужем или нет? – поинтересовался дедушка.
- Нет, конечно, я еще не доросла до этого.
- А сколько вам лет.
- Девятнадцать. Извините, я вас покину.
- А кто у вас родители? – спросил отец.
- Инженеры.
- Хорошая профессия, - игриво произнес дедушка. – Вы знаете, вы мой тип. И был бы я моложе, я бы стал за вами ухаживать. Вы знаете, анекдот про жениха, пришедшего просить руки невесты. Уверен, что нет!
- Папа! – строго произнесла мама.
- Вы читали вчерашнюю Комсомолку. Статью про расстрел царской семьи в Ижевске. Страшно. Расстреляли и детей и родителей! – в минорном тоне произнес дедушка, - а между прочим до войны в конце тридцатых мне довелось быть там и я видел отверстия от пуль в стене, у которой погибла царская фамилия. Как вы думаете, кто в этом виноват.
- Вопрос сложный. Наверное, большевики, - не уверено сказала Изольда.
- Я думаю, что царь. Надо было ему не пилить дрова, а заниматься государственными делами.
Девушка решила за благо ретироваться. Она развернулась инее говоря ни слова, исчезла из поля зрения присутствующих. Воцарилась неловкая тишина. Все шестеро сидели на сидениях и многозначительно смотрели друг на друга.
- Да, сложная ситуация, - вздохнула мама, - ну не в том, смысле, скорее в моральном.
- Ребенка нельзя пускать, - зашептала бабушка, - его могут совратить и его жизнь будет искалечена. Это аморальный тип женщин. Хищница.
- Провожающие покидайте вагоны, - раздался, голос проводницы.
- Выходим. Выходим - сказал папа.
Мама и бабушка, видимо окончательно потеряв надежду вернуть свое чадо, со слезами на глазах заключили Виктора в свои объятия и стали осыпать его поцелуями. Витя красный как рак, гневно возмущался о «телячьих нежностьях». Папа просто обнял его и пожал руку. А дед пожелал вернуться настоящим мужиком, заодно шепнув ему на ухо, что у Изольды хорошая грудь. Провожающие медленно покинули вагон и кучкой расположились на перроне напротив окна, где сидел Витя. Мама то и дело махала рукой, бабушка время от времени смахивала слезу набежавшую на глаза. Наконец поезд тронулся. Всея семейка, дружно замахала платками, вытирая набежавшие от эмоций слезы. Скупая мужская слеза покатилась даже по щеке папы, который тайком ее стер. Единственный кто был весел это дед. Он весело поднял Дашу на руки и в унисон с ней махал рукой. Через минуту они пропали из вида.
Витя вздохнул с облегчением, отвел взгляд от окна и посмотрел на пустые сидения напротив. Наконец в купе ворвались сразу насколько человек с рюкзаками и сумками, во главе с Сергеем.
- Давайте знакомится - сказал Сергей. – Я Сергей Горовой или можно просто Боцман.
- Витя.
- Кирилл, свободный художник - представился парень, лет двадцати с небольшим, чем-то смахивавший на цыгана.
- Алена, - улыбнулась девушка лет тридцати, поправив очки на носу.
Всем своим видом, она напоминала школьную учительницу.
- Леша, - протяну руку парень, ровесник Вити.
Вновь прибывшие, мгновенно расположились на сидениях, оттеснив Виктора к окну.
- В знак знакомства и укрепления нашего хорошего отношения друг к другу, я предлагаю закрепить наше знакомство совместной трапезой, – взял руководство в свои руки Сергей.
В это время Кирилл полез в свой необъятный рюкзак и после долгих поисков в нем достал билет. С решительным видом он швырнул его на столик купе.
- Зачем. Это? – удивился Виктор.
- Пока я в состоянии его найти, нужно его положить на видное место.
- Не понял.
- Кирилл хочет сказать, что сейчас пройдет проводник, - произнес чей-то голос.
Все дружно обернулись и увидели высокого бородатого мужчину. Лет тридцати пяти, в потертых джинсах и мокрой от пота тенниске. Он остановился перед столиком, и загибая пальцы на своих огромных руках, пересчитал их как цыплят:
- Раз, два, три, четыре, пять, шесть…
Затем тыкая тыкая в каждого указательным пальцем, обмотанным грязным бинтом пересчитал снова. Не удовлетворившись подсчетами, он почесал голову и произнес озадаченным баритоном:
- Не понял! Вас должно быть восемь. Где еще двое?
- А вы кто, собственно говоря? – спросил Витя.
Мгновенно он поймал на себе укоризненный взгляд окружающих, и понял, что сказал какую-то глупость.
- Не понял, – на этот раз удивленно сказал мужчина, - начальство надо знать в лицо.
- Он с нами, Виктор Алексеевич. И он исправится, - примирительно сказал Сергей, - остальные в соседнем вагоне.
Бородач подозрительно обвел присутствующих взглядом.
- Проехали. Вы помните до какой станции мы едем?
- До столицы Крыма, города Симферополя или славного города Симфи, - отрапортовал Кирилл.
Бородач улыбнулся и его усы зашевелились. Он облокотился рукой о верхнюю полку, и весело сказал:
- За что тебя я люблю Кирилл, так за сообразительность!
Бородач громко захохотал и откашлявшись поинтересовался:
– А ты наверное Витя .
- Да, - робко кивнул головой Вася.
- Я Виктор Алексеевич, ваш начальник в поезде. Сергей – ты за старшего. Смотри, что бы он не упился и не приехал в Севастополь. Изольду в клозет или в тамбур. К вам идет проводник. Я пошел к себе.
- Яволь, - сказал Кирилл.
Изольда не заставила повторять себе дважды и скрылась вместе с бородачем в направлении тамбура.
- Он прав. Начальство надо знать в лицо. Ты друг мой лоханулся, – наставительным тоном сказал Горовой и достал сказал из рюкзака двухлитровую бутылку заполненную прозрачной жидкостью. – Учить тебя и учить. У кого есть, что пить?
- У меня морс, – поднял руку Виктор.
- Это не то, что я ожидал услышать. Но в хозяйстве сойдет.
Кирилл потер руки и достал пластиковые одноразовые пластиковые стаканы. Алексей выложил на стол несколько яблок, Алена апельсин. Леша схватил нож и мгновение ока покрошил продукты на газете. Сергей разлил со стаканчикам жидкость из бутылки. Кирилл поднес стаканчик к носу, глубоко вдохнул и со знанием дела спросил:
- Он?
- Конечно он, чистейший спирт, – ответил Сергей и разбавил содержимое стаканов морсом.
Алена внимательно посмотрела на бутылку с морсом, взяла его и понюхала горлышко:
- Мне кажется, что он забродил, - изрекла она.
- Это придаст определенный шарм нашей трапезе. И потом это же не молоко с кислыми огурцами.
Против таких аргументов никто возражать не стал.
- Ну, за знакомство, поднял стакан Кирилл, - и присутствующие чокнулись.
Теплая сладко-горькая жидкость обожгла Витину глотку.
- Между первой и второй – перерывчик небольшой, – крякнул Сергей и вновь разлил спирт по стаканам, разбавляя его морсом, - за наше братство и во имя укрепления дружбы.
- Ну ты и даешь, - обречено вздохнул Кирилл. - Ну как жахнем!
- Не слишком ли вы быстро мальчики, - поморщила лоб Алена, выпивая до дна стакан.
Кирилл собрался было что-то сказать, но тут появилась проводница с потертым блокнотом из искусственной кожи в руках.
- Билеты, пожалуйста – сказал она, примостившись с краю сидения.
- «Молчи скво», как говаривали индейцы племени сиу, разливающие огненную воду краснокожим братьям, - сказал Кирилл, и добавил нежным тоном проводнице, - Это не вам, мадам.
- Мадемуазель, - возмутилась проводница.
- О, простите несравненная. Мадемуазель, спиртика не желаете?
……………………………………………………………………………………………………….
Было темно, жарко и душно. Кругом раздавались храп и сопение. В нос бил запах потных человеческих тел, вареной колбасы и грязных носков. А еще болела голова и мучила икота. Витя попытался задержать дыхание. Ему удалось это секунд на тридцать, но потом пришлось сделать глубокий вдох, о чем Витя и пожалел. Икота не исчезла, а продолжилась с новой силой, зато в голове начало проясняться. «Надо запомнить – это вместо нашатыря» подумал Витя и открыл одни глаз. Тусклые лучи вагонной лампочки осветили две ступни в черных носках в которые упирался его нос. Его руки, как выяснилось, крепко обнимали ноги соседа по сну, с которым он спал «валетом». «Наверное это Леша», - подумал Виктор.
Витя захотел выругаться, но вместо этого сказал; трихлорметилбензол. Чем порой хороша химия – названия веществ могут заменять мат. Он повернулся на другой бок. К сожалению Виктор не учел, что в лежанка поезде не такая просторная как кровать дома. Зато он сделал открытие, что поезде пол имеет свойство подниматься и очень быстро. Он гулко ударился о вагонный пол и слабо заскулил от боли. Витя медленно стал, с трудом удерживая равновесие в качающемся вагоне, почувствовал легкую тошноту и отправился в тамбур к туалету. Туалет по закону подлости оказался закрыт. «Там кто-то сидит» подумал Виктор и тихо постучал. Но за дверью была тишина. Тяга к унитазу возрастала с каждым мгновением. Чрез минуту другую он постучал громче. Однако неизвестный подонок молча сидел в туалете. Еще через несколько минут он с силой стал барабанить кулаком в дверь. Вдруг Виктор почувствовал на своем плече тяжелую руку, которая моментально подействовала как отличное успокаивающее лекарство. Неприятные ощущения как-то быстро пропали. Он медленно повернул голову и увидел перед собой заспанного небритого мужика.
- Че ты буяниш в три часа ночи, - обдал Виктора запахом перегара разбуженный пассажир.
- Я, это, э …в туалет хочу, а там кто-то сидит и не выходит…- пробормотал Витя.
- Это Запорожье, стоянка двадцать семь минут. Еще минут двадцать санитарная зона.
- Но…Там…
- Никого нет. – прервал собеседник хриплым голосом. - Будешь буянить…
Незнакомец красноречиво поднес к глазам Вити кулак, на пальцах которого при свете тусклой вагонной лампы, он четко прочитал наколотые буквы «БОРЯ».
- Хорошо, кротко ответил Витя.
- Ты дядя не обижайся, у меня жена спит. И так места возле туалета, - примирительным тоном сказал Боря, - сигарету будешь?
Витя, хотел сказать: «Да пошел ты! Видел я тебя и твою спящую жену в …» или по крайней мере жесткое «Нет!» но вместо этого произнес:
- Нет, спасибо, я очень тронут вашим вниманием, и вошел в спальную часть вагона, оставив Борю курить самого.
Виктор остановился в полумраке вагона. А хитро-мерзская тошнота предательски появилась снова, на смену Боре. Он был у двери. Одна верхняя полка была свободна. Ее видимо освободил его ночной собеседник. Внизу храпела толстая особа, над изголовьем которой болталась женская сумочка. На перроне время от времени сновали какие-то люди. Кто-то предлагал купить мороженое, пиво, арбузы, водку и даже хрустальную люстру. Витя уставился в окно, зажал ноздри рукой и глубоко вдохнул в себя запах душного вагона. Это не помогло - тошнота усиливалась. Вдруг перед вагонным окном остановилась какая-то фигура. Медленно в открытое окно залезла рука с крюком. Крюк ловко подцепил сумочку, висящую над спящей толстой особой, и потащил оную к окну.
- Э-э-э-э! Ты что делаешь!- достаточно громко Витя.
- Зачем ты кричишь! Люди спят! – вскочила хозяйка сумки.
- Сумка!
- Какая сумка?!
- Да ваша, черт бы ее побрал.
- Украли! Хватай его! – завизжала женщина и полезна в окно. - Да помоги же! Чего ты стоишь как засватанный. Мужик нашелся!
Витя бросился на помощь. Он залез на стол и зачем-то полез в окно, где благополучно застрял, как кот в вентиляционной трубе. Женщина тем временем его толкала. Ее усилия не привели ни к какому ощутимому для нее результату. Витя не пролез в окно, не соскочил на перрон, не побежал за похитителем. И тем более его не догнал. Единственное чего добилась толстая особа, это то, что желудок Виктора радостно опорожнился. Да это было не эстетично и тем более не красиво. Но ему полегчало. Краем глаза Витя сусел заметить бегущего в трусах и майке по перону и отчаянно матерящийся при этом Борю.
Он глубоко вздохнул воюючий вокзальный воздух и залез в вагон. Дальнейшая часть пути прошла для Виктора в тамбуре в задушевной беседе с женщиной, родом из Херсона, которая вдохновенно рассказывала ему с каким трудом она достала на этот проезд билеты. На моменте, ее борьбы с начальником железнодорожных касс за заветный билет плацкарта, Виктор почувствовал, что еще минута и он заснет. Поэтому он встал и ушей не попрощавшись. Виктор улегся на свою полку, рядом с хропящим соседом и мгновенно уснул.
Когда Витя открыл глаза уже ярко светило солнце. Мерно постукивали колеса. За оком мелькала выгоревшая степь.
- С добрым утром – приветствовал Кирилл.
- Привет, - сонно сказал Витя, - мы в Крыму?.
- Вопрос конечно интересный. Но я на него не отвечу, точно не отвечу. Судя по времени – да.
- Приветик, у меня сильно болит голова, - поставила всех в известность Изольда, глядя на них с верху в низ с лежа на верхней полки
- Это на Вас действуют наверняка магнитные бури, мадемуазель, - сказал Кирилл.
- Или бодун, - включился Леша спустив босые с молочно-белыми пятками ноги с соседней полки.
- Что кому снилось? – поинтересовался Кирилл.
- Мне снилось… я не помню, – зевнул Виктор.
- С вами-то, друг мой, как раз все и понятно. Вы устроили дебош в вагоне, стали свидетелем ограбления, даже по мере сил поучаствовали в погоне и проблевались на перрон и вагон.
Витя покраснел и нервно заерзал на своей полке
- Да это круто, кто из нас может похвастаться приключением,- иронически заметил Кирилл
- У меня болит голова, - прервала его восклицания Изольда.
- А я не помню какой мне снился сон, но он был ярким и цветным – зевнул Леша.
- Это яркий признак шизофрении – констатировал факт Кирилл.
- Ну ты даешь, - подтянулся Леша.
- Болезнь развивается во время полового созревания, начал лекцию Кирилл, в возрасте 18 – 30 лет. Больные становятся замкнутыми, их мысли и поступки мало соответствуют действительности, можно сказать вообще не соответствуют действительности. Причем больные теряют способность понимать это несоответствие. Не смотря на приобретенные знания и жизненный опыт. Их высказывания становятся непонятными окружающими, и странными. Существует несколькот форм шизофрении. Кататоническая форма, которая характеризуетсянедвижимостью и оцепинением, или бурным возбуждением, безсвязной речью и эротическими позами и поступками. Другая форма параноидальная, когда появляется бред, мания преследования, мания величия. Одновременно у этих людей раскрываются различные таланты, как писательские, художественные. Вот яркий пример Виктор Цой. Слова его песен подчастую бред. Короче дядя, ты подходишь по всем параметрам на шизофреника.
- Не трожь его, психиатр нашелся!
Изольда соскочила вниз и уселась на нижнюю полку. Она потерла, как маленький ребегнок глаза и зевнула, закрыв рот ладошкой.
- Цой это святое – подошла к ним Алена и уселась рядом с Изольдой, - а так десять процентов земли шизофреники, еще десять страдают на маниакально депрессивный психоз,
- У меня болит голова, - снова повторила Изольда.
- У меня есть аспирин.
- Пиво, холодное пиво или теплая водка, вот, что нас может спасти, - устало сказал Кирилл.
- На худой конец рассол и кефир, - дополнил его Леша.
- Соленые огурцы и молоко, - появился откуда-то Горовой, с какой-то книгой в руках, - в раз забудете о дискомфорте.
Горовой бросил книгу на стол и помог Изольде слезть с полки. Кирилл тряхнул своими черными кудрями, и серьезно сказал:
- Где-то через час будем в славном городе Симфи, если поезд не опаздывает! Надо бы собраться, что бы не оставить проводниками, плавок, водки и других ценностей. Я уже часа полтора как проснулся, и убиваю время чтением.
Виктор взял в руки книгу и наугад открыл. Первое, что ему бросилось это фотографии двух мужчин лет сорока-пятидесяти на фоне покрытых снегом гор. Один был худощавый, с правой рукой на перевязи, второй был толстый лысеющий брюнет.
- Что это? – вяло поинтересовался Виктор.
- Это книга о поисках нордических раритетов нацистами. Копье Одина и прочая фигня, - ответил Горовой, усаживаясь на сидение возле стола. Он наклонился к открытой книге и взгляну на фотографию:
- А это имперский комиссар Тербовен и генерал СС Курт Далуехе, которые занимались этим в Норвегии. Наверное покатались на лыжах и поломали конечности. Кукортники…Предлагаю опохмелиться и собираться.
4
Поезд опоздал где-то минут на сорок. Симферополь встретил их палящей жарой. Археологов никто не встречал, по крайней мере, так им показалось на первый взгляд. Участники экспедиции ехавшие в разных вагонах, вывалили на перрон, собрались вместе, и весело галдя свалили свои вещи в кучу. Всем видом они напоминали беспокойный цыганский табор. Помимо знакомых Виктору молодых людей, к ним присоединились худой и лысый Гриневич, одетый несмотря на жару в полу военную форму длинноволосый Виталя, франтовато одетый Стас, с гитарой через плечо, белобрысый коренастый Юра и розовощекая полненькая Ира. Предводитель «цыган», Виктор Алексеевич, аки «цыганский барон» так же подошел к ним. Он закурил сигарету и с олимпийским спокойствием взирал на толпу бледных курортников, увешанных сумками и чемоданами проходящих мимо. «Идет охота на волков, идет охота. На серых хищников – матерых и щенков…» крымские аборигены расставили уже сети, готовясь поймать наиболее простоватых, и денежных из них. Пока у последних есть деньги, конечно. Ведь уезжающие будут не так привлекательны. Цепи из людей предлагающих райски отдых за «разумные деньги», плотно перекрыли все выходы в город и курортникам не оставалась ничего, как прорываться через плотные цепи охотников за человеческими кошельками. Многие из пассажиров мгновенно попадали в цепкие лапы аборигенов, жаждущих опустошить туго набитые кошельки приезжих. Мужчины и женщины с табличками предлагающими поселение начиная с элитного санатория, заканчивая убогим сарайчиком, а так же с честнейшим обещанием отвезти их в любой конец Крыма по «минимальному тарифу», подскакивали к помятым после многочасового путешествия пассажирам, и убедительно тараторя, старались охмурить клиентов. Тем кто порывались через первую цепь, встречали другой кордон, третий и четвертый…Надо сказать, поток пассажиров поезда редел и аборигены уводили за собой растерянно смотрящих по сторонам людей.
Несколько местных, увидев гору вещей, и стоящих рядом молодых людей, мгновенно почувствовали наживу. Они подошли куче вещей и деловито предложили отвести молодых людей в любое место Крымского полуострова. Если надо – то и дальше. Единственное в чем была загвоздка, было то, что юные археологи смутно предполагали, куда ехать, и не могли дать вразумительные пояснения по этому поводу. Тем не менее, один лысый дядька уже хватал чью-то сумку, и предлагал везти веселую компанию в Гурзуф. Там, по его словам, на территории санатория есть развалины генуэзской крепости. Он предлагал их скопом поселить в этот санаторий. Картина, по его словам была идеальная - раскапываете крепость у моря, с ста метрах от корпуса санатория. Идиллия ППППП!Покопали, покупались, поели, потанцевали на дискотеке, поспали. Возможно бы у горячих Крымчан и что-то получилось, но Еременко быстро прервал попытки сепаратных переговоров, громко гаркнув:
- Взяли вещи и пошли за мной.
Виктор Алексеевич, положил руку на плечо лысому и душевно сказал:
- Спасибо дядя. Мы как-то сами.
Лысый обреченно вздохнул и отошел в сторону.
Впереди появился знакомый Виктору рыжий загоревший бородач, лет сорока. Это был Сатин. Он пожал руку Виктору Алексеевичу и приветливо замахал руками остальным.
- Все за мной. Нас ждет комфортабельный транспорт.
Виктор, прихватив свой чемодан и авоську с остатком продуктов, пошел за бородачом.
Комфортабельным ттранспотром оказался ЗИЛ 130 с обшарпанным фургоном вместо кузова.
Бородач открыл двери фургона, и зычно сообщил:
- Я Борис Евгеньевич Сатин, всем кто не знает! Для кое-кого просто Борис. На период экспедиции я ваш начальник – папа и мама в одном лице. Слушать мои команды, выполнять поручения и не задавать дурацких вопросов. Вопросы есть?
На этот вопрос он сам же и ответил:
- Вопросов нет.
- Подождите,- поинтересовался Виктор, - а комфортабельный транспорт где?
- Вот, - искренне удивился Сатин, похлопав ладонью по стенке фургона. Удовлетворенный своим ответом Сатин продолжил.- Грузимся так. Два человека на верху складывают вещи. Когда все вещи будут загружены, залазят женщины, а потом мужчины. Если кто-то захочет в туалет, или проблеваться, советую это сделать сейчас. Но если уж очень припечет – стучите. Нам травматизм и порча имущества не нужны.
Далее происходила загрузка вещей. Фургон оказался наполовину заполнен какими-то тюками и сверткам. Оказавшиеся на погрузке Гриневич и Юра, достаточно быстро разбросали фургону, и помогли представительницам слабого пола залезть в фургон. Виктор влез один из последних. Традиционно места на скамейке ему не хватило, поэтому он расположился на полу между чьей-то сумкой и рюкзаком. Сидеть ему пришлось на грубо смотанных проволокой черенках лопат. Сатин, пожелал пассажирам хорошего пути и закрыл дверь. Пассажиров окутала тьма. Лишь тоненькие лучики солнечного света робко прорываясь через щели и дырки фургона, давали иллюзию света. Автомобиль поехал. Как писал классик у нас две беды – дураки и дороги. То, что дураков хватает, в особенности в верхних эшелонах власти, Виктор знал давно. В отвратительности дорог он в очередной раз убедился через пятнадцать минут езды. Когда машина выехала за город, стало еще веселей. Виктора кидало из стороны в сторону, а черенки лопат больно били по копчику. Сначала ему понравилась тряска – она давала возможность, как бы невзначай полапать стройные ножки Изольды. Правда, ради конспирации он порой тыкался в пыльные джинсы Кирилла или Юры, сидевших рядом. Но вскоре Виктору пришлось кататься по фургону. А робкие попытки за что-то схватиться, дабы найти точку опоры, ему не давали спасения. Его то накрывали то чья-то сумка, то придавливал какой-то рюкзак. Он злорадно заулыбался, когда сидящие на скамейках, от души забарабанили головами и конечностяти по стенкам фургона, в панике цепляясь за сидения. Нет большего счастья, чем неприятности соседа! Однажды со стороны водителя открылась форточка, в которой появилось кусок лица Сатина.
- Ну к-как бо-бо-бойцы едет-т-ся? – бодро трясясь на сидении возле водителя поинтересовался он.
- Не сда-сдаемся, - ответил Кирилл, набивая очередную шишку на голове.
- Борис Евгеньевич, - жалобно вздохнула Аня, - вы же обещали комфорт. Свежий воздух, отличное питание.
- А что, хо-ро-шо ед-дем. Это ж лучше чем–м тряс-ти-тись в электричке и ид-ти пять км пешком, - ответил тот и захлопнул форточку.
- Мне плохо, - вздохнула Изольда.
- А если бы знали как мне…- раздался голос Гриневича.
- Долой пораженческий насрой, - икнул Горовой.
- Скорее растрой-ой, - поправил его Виктор и получил удар черенком в пах.
Примерно через час езды, машина остановилась и вскоре через открытую Сатиным дверь ворча вылезли помятые молодые археологи. Они оказались на довольно большой поляне окруженной молодым лесом. Метрах в двадцати от них находилась грунтовая дорога. Вокруг виднелись горы, со склонами порытыми густой растительностью. Ближе к вершинам лес редел, и место деревьев занимали скалистые выступы известняка, разрушенные ветрами, и водой словно лапами огромного чудовища. Что ни говори, пейзаж был красив.
Еременко и Сатин не обратили ни малейшего внимания на красоты природы, а устремили свои прагматические взоры на вновь прибывших, и проблемы которые нужно было срочно решить. Молодые археологи, шатаясь и разминаясь, потирая ушибы и ссадины, топтались вокруг автомобиля. Сатин оптимистически заметил, что шрамы украшают мужчин.
- А если это женщина? – жалобно поинтересовалась Аня.
- Женщину украшает маленький шрам на попе, - сказал Еременко. – Какая-то ты лохматая Аня.
- После такой-то дороги Виктор Алексеевич. И где же ваш почти санаторий?
- Вот. Посмотрите красота-то какая? Горы, воздух, недалеко озеро. Ты же историк, и наездилась на различные практики, и должна понимать что и где.
- Ничего не могу поделать Виктор Алексеевич, введусь на байки мужчин.
- Пять минут перекур и устанавливаем лагерь, - зычно сказал Сатин, достав из кармана пачку сигарет.
У Виктора неприятно засосало под ложечкой. Ему почему-то захотелось принять теплую ванную, полежать на кровати, щелкая пультом программы на телевизоре. Вместо этого к нему подошел Горевой и вручил ему топор.
- Ставить палатку умеешь? – поинтересовался Сатин.
- Да, - уверенно соврал Виктор, глядя как другие без особого энтузиазма берут разнообразнейшие инструменты.
- Будешь ставить ее с Гриневичем.
- Хорошо, - менее уверенно, с потаенной надеждой посматривая на Гриневича сказал Виктор.
Гриневич был в отдалении от всех. Он сидел в тени разлапистого дуба и курил. Виктор подошел к нему, и ему в нос отчетливо ударил запах канабиса, или попросту плана.
- Ну, пойдем, ставить палатку, что ли. Ты ее когда-нибудь ставил…
Надо сказать, что вторую часть фразы Виктор произнес утвердительно, словно стараясь перенести всю ответственность на Гриневича.
Гриневич глубоко вздохнул, и вместо этого поинтересовался:
- Тебе ничего не напоминает телевизионная башня в Киеве?
Виктор поморщился, и почесал затылок. Действительно что? Он вспомнил сооружение из металла и бетона, высотой метров триста с хвостиком, располагающееся на Сырце. Хотя он видел ее каждый день, и в свое время ходил плавать в бассейн, располагавшийся близ башни, но никогда не задумывался над такими вопросами. Вышка как вышка. Виктор напряг фантазию. Игла – нет. Ракета? Тоже не похоже. Рычаг?
- Не знаю, - пожал плечами Виктор, - возможно ракета?
- А мне напоминает большой шприц. Наполненный живительной влагой шприц, - вздохнул Гриневич.
- В этом, что –то есть, - ответил Виктор, вспоминая ее очертания, и добавил, - может все же будем ставить палатку?
В место этого Гриневич улегся на землю и закрыл глаза.
- Хорошо, - нетерпеливо заговорил Виктор, - тогда у меня есть план…
- План! – оживился Гриневич.
Он вскочил и уселся, плотно прижав колени к груди.
– План. У тебя есть план. Надеюсь, он хороший? Я вот докуриваю последнюю сигарету с ним. Хочешь поделюсь?
- У тебя, что не все дома?
- У меня-то все. Ты лучше скажи, видел ли ты когда нибудь динозавров? Можешь не отвечать. Знаю, нет. Я их иногда вижу. Они приходят ко мне внезапно, такие большие, мощные и сильные, покрытые жесткой чешуей. Они окутывают меня своим горячим и влажным дыханием, и тихо рычат, словно пытаются что-то мне сказать. Что-то очень важное. Я хочу их услышать и понять, но не могу. Потому, что мы говорим на разных языках. Мне кажется , что я вот-вот их пойму, но они, грустно вздыхая уходят. Вот, я очередной раз услышу, правду об их внезапном исчезновении на их диковинном языке. Я знаю, они хотят донести эту информацию человечеству через меня. Но я, как всегда не пойму. Я чувствую, что сейчас они придут снова. Ты слышишь шаги?
Гриневич, поднял вверх указательный палец и прислушался. Его лицо было одухотворенно и сосредоточено, как у буддийского монаха входящего в карму. Он закрыл глаза и медленным движением, он достал из своих губ самокрутку, и протянул ее Виктору. Виктор нехотя ее взял, переминаясь с ноги на ногу стоя в густой высокой траве.
- Давай, смелее, затянись, божественными травами…
Виктор в нерешительности, крутил тлеющую самокрутку в руках. Головой он понимал, что курить нельзя. Гриневич открыл один глаз, и ободряюще подмигнул. Виктор нервно вздохнул и затянулся.
- Глубже, сильнее, - растягивая гласные, говорил Гриневич, - вдыхай в себя…
«Какой я идиот!» - подумал Виктор и запыхтел как паровоз. Через секунд двадцать, его стал душить кашель. У Виктора полезли глаза на лоб, и он опустился на колени, пуская слюни и сопли.
- Сейчас ты услышишь их…- донесся откуда-то из далека приглушенный голос Гриневича, - я слышу их шаги, слышу!
Виктор, так же услышал топот шагов и повернул голову. К ним стуча берцами по земле, шел Сатин. Его рыжие усы топорщились, а ладони сжимались в кулаки.
- Гриневич, кот шкодливый! – зычно закричал он.
Виктор, правда, услышал этот крик, словно через длинную трубу. Он увидел, как Сатин, схватил Гриневича загрудки. Гриневич как-то сразу обмяк, повиснув у Сатина на руках.
- Когда ты, б..дь, успел кайфануть! В поезде в поезде и машине ты же не мог, - заорал Сатин.
- Это не динозавр, - сказал Виктор.
- Точно! – встрепенулся Гриневич, - их вспугнули.
Он надул щеки и хлопнул по ним ладонями, издав звук, напоминающий газоиспускание из организма.
- Я тебе покажу нарик нечастный, - крикнул Сатин, и ударил Гриневича кулаком в скулу.
Виктору показалось все как в замедленной съемке. Рука Сатина медленно замахнулась, и кулак двинулся в направлении челюсти Гриневича. После удара Гриневич зашатался, раскрыл объятия и радостно сказал:
- Дядя Боря, дорогой ты мой человек. Как я рад тебя видеть!
- Я тебя в землю зарою, если еще раз увижу, тебя в таком виде. А если ты еще и будешь мне портить молодежь, я тебя еще и башку проломлю.
Виктор закрыл глаза и явственно представил следующую картину. Большая яма в которой стоит Гриневич, поющий песенку про динозавриков, которые спрятались в Африке. Вокруг ямы стоят все участники экспедиции. Юра, Кирилл, Леша и Виталя, махают лопатами, засыпая Гриневича землей. Аня, Ира и Изольда поют какие-то гимны, а Изольда к тому же плачет. Сатин же большим деревянным молотком бьет Гриневича по голове, притоптывая и подпрыгивая при каждом ударе. Вдруг картинка зашаталась и Виктор, услышал какой-то голос. Он открыл глаза.
- …еще раз повторяю, если такое учудишь, убью. Этого нарика мы вылечим трудотерапией. И тебя тоже. Иди ставить палатку с Кириллом.
Виктор встал и медленно, осторожно ступая ногами, пошел. Он не ощущал никаких эмоций, у него было такое чувство, будто на него давят.
Виктор никогда не ставил палатки. Но зато он часто их видел установленными в фильмах, еще реже в жизни. Однажды он даже видел как их устанавливали. Со стороны было все очень даже просто. Поставил две палки – натянул палатку, вбил колышки вот cобственно и все. На практике все оказалось сложнее и запутаннее. Стандартных металлических стоек палатки не существовало. Вернее они когда-то была в наличии, но со временем потерялась в анамнезе. А свежее срубленные ветки, упрямо отказывались служить стойками палатки. Они неожиданно падали. Если они не падали то с них соскальзывала тент палатки, накрывая Виктора и Кирилла, заставляя их барахтаться. Колышки для палатки так же отсутствовали. И их Кирилл вырубил, пока Виктор познавал особенности курения плана. Виктор размахивая топором, ухитрился часть из них раскрошить. Обухом топора он угодил по ноге Кирилла и Витали, которые сказали ему все, что думают по этому поводу. Самое мягкое слово в эго адрес было «редиска». Горевой разумно заметил, что во всем нужно находить плюсы, ведь гораздо хуже было бы если бы Виктор отрубил кому-то ногу. Однако он поспешил отойти от него на безопасное расстояние.
Через минут сорок они как-то установили своре временное жилище. Тогда Кирилл, нервно предложил Виктору погулять, а сам принялся доводить палатку до ума. Еременко внимательно осмотрел их работу. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он спокойно сказал:
- Тюфяки. Витя, достань из машины полиэтиленовую клеенку, найди сено. Постелешь клеенку, затем слой сена, потом еще клеенку.
- Зачем так сложно? – поинтересовался Виктор.
- Что бы почки, не отвалились.
- А где взять сено?
- Там, неопределенно указал в сторону дороги Еременко.
Витя пошатываясь пошел на поиски сена. Он конечно, что-то принес, но глядя на его мучения руководство убедилось во временной нетрудоспособности Виктора, и оставило его приходить в себя лежа под тенью бука рядом с Гриневичем.
Вечером был банкет на природе, состоящий из поедания запасов еды, взятых в дорогу и допивания остатков алкогольных напитков. Перед банкетом Сатин, сказал, что подъем в половине седьмого, так как в семь все должны быть на раскопе. И заодно назначил дежурных.
Сам банкет, если можно так назвать их посиделки, прошел как-то смутно для Виктора. Он сидел на скамье под натянутым тентом, за свежесколоченым столом, с металлической кружкой наполненной каким-то спиртным напитком. Единственное, что он запомнил это первый тост – за Татьяну Сергеевну Пасек, одну из фундаторов отечественной Археологии и за первооткрывателя мустьерской культуры в Крыму Александра Формозова. В какой-то момент на автопилоте он пошел в свою палатку и забылся тревожным сном в спальнике.