Это новый перевод всех сонетов Шекспира. Старался, чтобы он к оригиналу был ближе, чем перевод Маршака. Но я пристрастен, судите сами.
1
Мы от красавиц ждём себе детей,
Так роза красоты не умирает,
О зрелой, облетающей с ветвей
Бутон – наследник память сохраняет.
Но ты навек с глазами обручён,
От пламени любви к себе сгораешь,
На голод в изобилье обречён,
Свой род, как враг, на гибель обрекаешь.
Спешишь своею свежестью блеснуть,
Один весну по миру прославляешь,
В бутоне сердца, пряча свою суть,
Ты скупостью наследство расточаешь.
Жалея мир, не хорони во тьму
Всё то, что причитается ему.
2
Когда чело осадят сорок зим,
На поле красоты, воюя с плотью,
Наряд, в котором ты неотразим,
Начнут считать за жалкие лохмотья.
А, если люди спросят: «Что с тобой,
Куда девалась, красота наряда?»
Не занимайся глупой похвальбой ,
Твердя: »В глазах храню я всё, что надо.»
Достойней прозвучит: « Я жил не зря,
Вот оправданье старости - ребёнок,
Старался я, в нём копию творя,
Поэтому он мой портрет с пелёнок.
Я с ним, и поседев, не буду стар,
Согреет сердце юной крови жар»
3
Глянь в зеркало, увидев отраженье,
Скажи: Пора создать живой портрет.
Порадует и мир твоё решенье,
И девушкам в нём благодати свет.
Ведь ты же видишь, что любая рада
Дать девственное лоно распахать?
А может быть любовь к себе - преграда,
Из - за неё свой род готов прервать?
Для рода стать гробницей – вероломство,
Ты зеркало для матери своей,
Она в тебе, а ты в своём потомстве
Вернёшь себе апрель минувших дней.
Но если ты, решил прервать свой род –
Живи один и образ твой умрёт.
4
Прелестный мот, ну почему так много
Ты на себя потратил красоты?
Она не дар, природа спросит строго,
Как взятым в долг распорядился ты.
Прекрасный скряга, неужели ссуду,
Хозяину не хочешь возвращать?
Без счёта тратя, задолжал повсюду,
Не научившись прибыль получать.
Хитришь, ведёшь дела с самим собою,
Живя обманом, ты уже банкрот.
Когда судьба отправит смерть с косою,
Где ты возьмёшь приемлемый отчёт?
Остатки красоты сгниют с тобой,
В потомках будет вечен образ твой.
5
То время, что ваяло облик твой,
Таким, что он притягивает взгляды,
Расправится с твоею красотой,
Не будет ни отсрочки, ни пощады.
Неутомим губительный поток,
Всё лучшее уносит время в Лету,
Сорвав листву и заморозив сок,
Зима заносит снегом пышность лета.
Лишь тот, кто зрелой розы аромат
За каплей каплю соберёт весною
И слив в сосуд, усиленным стократ,
Спасёт его от гибели зимою.
Меняя сущность красоты земной,
Он насладится запахом зимой.
6
Не позволяй зиме испортить лето,
Убив в тебе с эссенцией цветок;
А красоту отдай, как эстафету,
Разлив по чашам, жизнь дарящий сок.
Такой кредит не убивает душу,
И плоть не обрекает на тюрьму,
Своим потомством, заселяя сушу,
Плати процент хоть десять к одному.
Кто десять сыновей - по десять внуков
Уговорит отчизне подарить,
Счастливым будет, смерть опустит руки,
Увидев, что весь род не истребить.
А тот, кто не завёл себе детей
Наследство оставляет для червей.
7
Гляди: восток украсило светило!
Оно встаёт, пылая головой,
Величием глаза приворожило
И повело их взгляды за собой;
Когда на холм небес взошло неспешно,
Как крепкий человек в расцвете дней,
С земли им любовались взгляды грешных,
Но преданных по - прежнему людей;
Пройдя зенит, устав пылать возница,
Погнал на запад загнанных коней,
Увидев это, отвернулись лица
От быстро остывающих лучей.
Не заведёшь в свой полдень себе сына,
Один, как солнце, встретишь час кончины.
8
Сам музыка - от музыки грустишь?
Приятное, приятному - отрада,
Зачем же любишь то, за что коришь,
И рад принять несущее досаду?
Быть может, оскорбляет струн упрёк,
Пропетый ими слаженно и дружно:
Напрасно не хотел жениться в срок -
Один ты будешь никому не нужным.
Смотри, как струны дружат меж собой -
Так мать с отцом поют в объятьях сына,
Им нравится и жить, и петь, семьёй,
Единство – светлой радости причина.
Не разделить трёх стройных голосов:
«Один – ничто» - поют они без слов.
9
Не хочешь влаги слёз в глазах вдовы,
Поэтому живёшь так одиноко?
О! Оправданья эти не новы,
Бездетностью накажешь мир жестоко.
Твоей вдовой он будет слёзы лить,
Ему твой образ был в потомках нужен,
Поверь, жене боль легче пережить –
Она в глазах детей увидит мужа.
Когда наследство предков тратит мот,
Оно в другие руки попадает,
А тот, кто красоту не раздаёт,
Тот этим образ свой уничтожает.
Живёт и умирает, как злодей,
Не полюбив ни женщин, ни детей.
10
Стыдись! Не ври, что ты кого - то любишь,
Нет в этом пользы даже для тебя;
Ты многими любим, но всех погубишь,
Сам никого на свете не любя.
Так одержим убийственною страстью,
Что строишь козни самому себе,
Храни свой дом – залог любви и счастья,
О нём забота - главное в судьбе.
О, изменись! Я - поменяю мненье!
Пусть в дом вражды заселится любовь,
Будь милостивым, добрым и влеченью
Продолжить в детях род не прекословь.
Опомнившись, живи на белом свете,
Чтоб красота твоя осталась в детях.
11
Пока ты вянешь, расцветает сын,
В нём часть твоя становится сильнее,
Проворна кровь, как бег ручья с вершин,
Ты вправе называть её своею.
В отцовстве мудрость, красота и рост,
Безбрачие - мороз и запустенье.
Будь все, как ты, ушли бы на погост
Все люди мира за три поколенья.
Пусть те, кого природа создала
Бесцветными - погибнут от бесплодья,
А те, кому обильный дар дала –
Преумножают красоте угодья.
Природою ты создан, как печать,
Чтоб мог свой облик в детях повторять.
12
Когда часы ведут учёт мгновеньям,
Прекрасный день ночь гасит темнотой,
Фиалка отцветает, а старенье
В кудрях всё гуще блещет сединой;
С деревьев листья падают под ноги,
Они стада спасали в летний зной,
Дары полей на дрогах по дроге,
Везут в снопах с небритой бородой;
Смотрю на это ясно понимая,
Что и тебе идти за ними вслед,
Что время не щадит серпом сверкая,
Спасенья от него живому нет,
Поспорить с ним способны лишь потомки,
Когда тебя смерть заберёт в потёмки.
13
Мой милый друг, собой распоряжайся,
Себе хозяин ты, пока живой,
Поэтому в ребёнке повторяйся,
Оставь потомкам милый облик свой.
В аренду, взяв красу, не будь беспечным,
Заботиться о ней не забывай,
Чтоб облик твой жил после смерти вечно
Наследнику его передавай.
Кто дом позволит привести в упадок,
Когда с годами мог бы обновлять,
Ухаживать, поддерживать порядок,
И холод смерти в двери не пускать?
Один лишь мот! С отцом вы были схожи.
Когда умрёшь, пусть сын ответит то же..
14
На звёзды время по ночам не трачу,
Но всё же с астрономией знаком,
Не так, чтобы предсказывать удачу,
Чуму и голод чувствовать нутром;
На каждый миг не в силах дать совета,
На дождь и град в судьбе не укажу,
Разглядывая звёзды и планеты
Дела земных царей не предскажу.
Для знаний у меня своя причина -
Твои глаза сумели убедить,
Что будет правда с красотой едина,
Когда начнёт твой облик в сыне жить.
А, если ты захочешь жить иначе –
О красоте и правде мир заплачет.
15
Всё то, что на земле произрастает,
Бывает совершенным только миг;
На сцене мира звёзды управляют
Спектаклем непонятным для других.
Растенья и людей роднит порядок:
Рост каждого зависит от небес,
В зените начинается упадок,
Забвением кончается регресс.
Итог раздумий грусть от пониманья:
Мой друг сегодня юностью богат,
Но время уже спорит с увяданьем,
Стремится полдень превратить в закат.
Люблю тебя, придти на помощь рад,
Что время заберёт - верну назад.
16
Ну, почему ты сам не рвёшься в бой,
И не накажешь время за грехи,
Не защищаешь молодость собой,
Надёжнее, чем все мои стихи.
Сегодня ты хозяин, господин,
Вокруг сады забот и ласк хотят,
Возделай их, они верней картин,
В своих цветах твой облик воплотят.
Пока силён, так жизнь свою устрой,
Чтоб люди, без пера и без кистей,
Узнали, что ты телом и душой,
Прекрасен был в дни юности своей.
Отдав себя, ты сохранишь в другом,
Себя своим любовным мастерством.
17
Ну, кто поверит хоть одной странице,
Где до небес тебя возносит стих,
Свидетель небо, что они гробница
Для половины прелестей твоих.
Вот, если я сумею расхрабриться
И описать стихами твой портрет,
Грядущий век прочтёт и возмутится:
«Таких красивых не было, и нет!»
Листая пожелтевшие страницы,
Презрительно он скажет:» старец лжёт,
Описывая ангельские лица,
Болтун мечты за правду выдаёт.»
Что я правдив, своею красотой
Поможет доказать ребёнок твой.
18
Ну, как тебя мне с летним днём сравнить?
Ты красивее, мягче, полон света,
Легко бутоны мая погубить,
На краткий срок сдано в аренду лето;
То слишком жарко светит в небе глаз,
Но чаще прячет яркий блеск за тучей,
Прекрасное прекрасно только час,
Капризен и силён в природе случай.
Твоя краса векам принадлежит,
Природе вопреки не потускнеет,
Не сможет смерть, таскаясь по пятам,
Хвалиться, что стихи убить сумеет.
Пока народы дышат и читают,
В них память о тебе не угасает..
19
Обжора время! Тигру зубы рви,
Как львам на лапах когти ты тупило;
Пусть феникс догорит в своей крови,
Земля проглотит всё, что породила;
Твори, что хочешь, молнией летай,
Мешай с плохой - хорошую погоду,
Блестящий мир и старь, и разрушай,
Лишь одного, прошу, не делай сроду:
Не тронь пером чело моей любви,
От злобы дней огороди барьером,
Старение навек останови,
Пусть для потомков служит он примером.
А впрочем, можешь наносить урон,
В моих сонетах юным будет он.
20
Ты с женским ликом создан был природой,
Для страсти господин, и госпожа;
Нежнее женщин сердцем, но отроду,
Живёшь, лишь, постоянством дорожа;
Глаза ярки, но нету в них обмана,
Сияя взгляд, предметы золотит;
Мужская стать - стройнее нету стана,
Такой мужчин и женщин покорит.
Создать пыталась женщиной природа,
Влюбившись, добавленье создала,
Порадовала женскую породу,
А у меня навеки отняла.
За это на природу не досадуй,
Люби меня, а страстью женщин радуй.
21
Я не из тех, чью музу вдохновляют
Раскрашенные лица жён вельмож,
Кто, не стыдясь, в поэмах применяет,
Расхваливая дам, сравнений ложь,
Равняя с ними перл земли и моря,
И про апрель, и про цветы cоврёт,
Расхваставшись, в безудержном задоре
Использует прекрасный небосвод.
Позвольте мне быть искренним в сонетах;
Предмет любви, я в этом убеждён,
Не так блестящ, как звёзды, но при этом
Не хуже тех, кто женщиной рождён.
Хвалой не буду цену набивать
Тому, чем не намерен торговать.
22
Стекло зеркал не убедит, что стар,
Пока ты юн, и я не поседею,
Когда тебя лишат морщины чар,
Тогда со смертью спорить не посмею,
Твоя краса в сердцах рождает лад,
Моё - в тебе, твоё - во мне на марше,
Они, считая время, в такт стучат;
Так как же я могу тебя быть старше?
Любовь моя, побереги себя,
Ведь, мы с тобой давно неразделимы,
Живу всё время только для тебя,
Как нянька берегу от бед незримо.
Пока живу, любой каприз прощу,
Лишь, сердца твоего не возвращу.
23
Как, оробев, плохой актёр немеет,
Забыв слова, что наизусть учил,
Как вспыльчивый, когда рассвирепеет,
От ярости лишает сердце сил;
Так мой язык про клятвы забывает,
Разрушив тем любовный ритуал,
Мне кажется, любовь ослабевает,
Стал тяжек мощи яростный накал.
Пусть за язык ответят мои взгляды,
Душа без слов прекрасно говорит:
В моих глазах мольбы любви, награды –
Всё то, о чём язык сейчас молчит.
Учись глазами слышать. У любви
Уменье молча говорить в крови.
24
Мои глаза тебя запечатлели,
В скрижали сердца врезав естество;
Портрету рамой служит моё тело,
А перспектива – лучших мастерство,
Искусство показать, что видят сами.
Я образ в мастерскую поместил,
Ты, застеклив все окна в ней глазами,
Портрет лучами солнца оживил.
Глаза, глазам услугу оказали:
Мои глаза, тебя изобразив,
Твои в груди, как окна засияли,
Её глубины солнцу приоткрыв.
Жаль, что рисуя копию с лица,
Глаза не могут постигать сердца.
25
Пусть те, кому созвездья дарят счастье,
Имеют деньги, титул и почёт,
В моёй судьбе не принимал участья,
Искристых звёзд по небу хоровод.
При ласке государя фавориты,
Как ноготки под солнышком цветут,
Нахмурится, и вянет радость свиты,
Блаженство длилось несколько минут.
Усердный воин, баловень удачи,
Разбитый, после тысячи побед,
От бывшей славы не получит сдачу,
Все подвиги забудет высший свет.
Я счастлив тем, что любящий – любим,
Мой титул от меня неотделим.
26
Прекрасный властелин моей любви,
Я твой вассал, до гроба верный данник,
Моё письмо к тебе благослови,
Почтения в нём много, ум изгнанник.
Он, не сумел достойных слов найти,
Посольство встанет голым пред тобою,
Будь милостив, от всей души прости,
Прикрой его своею добротою.
Случится, вдруг, нежданная звезда,
Исполнит мне заветные желанья,
Сменив одежду, докажу тогда,
Что я достоин твоего вниманья.
Решусь без страха выбраться из тени
И поклянусь в любви, встав на колени.
27
Устав от беготни ложусь в постель,
Мечтая отдых дать ногам и телу,
Коснусь подушки мысли, как метель,
Мозг, утомляя, приступают к делу.
Мечты и думы трогаются в путь,
Летят к тебе, пронзая дали ночи,
Глаз широко открытых не сомкнуть,
В слепую тьму упорно смотрят очи.
Я, как слепец, спешу вообразить,
Твоё лицо склонённым надо мною,
Как драгоценный камень мне светить
Оно начнёт, ночь станет молодою.
Так сутками мои мечты и ноги,
Стремясь к тебе, находятся в дороге.
28
Как состоянье счастья мне вернуть,
Ведь благодати отдыха не знаю:
От тягот дня стараясь отдохнуть,
Ещё сильнее ночью утомляю,
И день, и ночь - враги между собой,
Меня пытая, пожимают руки:
День валит с ног дорожной суетой,
А ночь мешает спать тоской разлуки?
Стремясь к себе привлечь ненастный день,
Я говорю, что солнце ты заменишь,
Когда на звёзды тучи бросят тень,
Клянусь, что ночь ты ярче приоденешь.
Но дни в ответ мою усталость множат,
А ночь тоскою всё усердней гложет.
29
Когда гонимый злобой и судьбой,
Отверженный и одинокий плачу,
Тревожа небо жалобой – мольбой,
Напрасно на проклятья силы трачу.
Желая уподобиться тому,
Кто красивей, таким же стать мечтаю,
Немного успокоившись пойму:
Себя за эти мысли презираю.
Раскаявшись, я, вспомнив о тебе,
Перестаю завидовать и злиться,
Тогда душа назло лихой судьбе,
Как птица в небо с песнею стремится.
Тогда я мыслью о любви твоей,
Счастливей и богаче королей.
30
Когда на суд немых, заветных дум
Мечты и планы вызываю снова,
Горюет о несбывшемся мой ум,
И судит за растрату лет сурово.
Тогда глаза, не ведавшие слёз,
Бывают вновь затоплены слезами;
От мук любви стенаю я всерьёз,
Бесценны те, кто были мне друзьями;
Горюя из – за прожитых обид,
Печально за бедой беду считаю
Так, словно, я страданьями не сыт,
Поэтому себе их добавляю.
Но стоит мне подумать о тебе,
Как снова благодарен я судьбе.
31
В твоей груди стучат сердца людей,
Которых не считал уже живыми;
Там царствует теперь любовь друзей,
Лежащих под камнями гробовыми.
Как много горьких, погребальных слёз
Любовь из глаз похитила напрасно,
Я горевал над мёртвыми всерьёз,
Теперь в тебе черты их вижу ясно!
Ты, словно склеп, вмещаешь всю любовь,
Моих подруг и ветреных, и строгих,
Взяв их права, ты собираешь вновь,
Те чувства, что растратил я на многих.
В тебе все те, кого любил в былом,
Ты с ними мной владеешь целиком.
32
Быть может, пережив, тот скорбный день,
Когда окажет смерть свои услуги,
Ещё раз перечтёшь, смиряя лень,
Простые строки умершего друга.
Сравни их со стихами молодых,
Найдя в моих трудах несовершенство,
Ты всё – же сохрани на память их,
За вместе пережитое блаженство.
Одной лишь мысли удостой меня:
«Будь друг живым – росла бы с веком муза,
И друга за талант, в любви ценя,
Уберегла от этого конфуза.»
Но умер он, взошла другая новь,
Я чту их стиль, а в нём - его любовь.
33
Не раз я видел как вершины гор
Чудесным утром чествует светило,
Как на луга бросало царский взор,
Алхимией потоки золотило.
Уроды - тучи набегали вдруг,
Топтать себя им солнце позволяло,
Блиставший лик, стыдясь позора тух,
Крадясь, на запад солнце уползало.
Я запылал от блеска властных глаз,
Когда меня ты взглядом одарила.
Увы, всё это длилось только час,
Потом разлука чёрной тучей скрыла.
Моя любовь за всё тебя прощает -
Без пятен даже солнце не бывает.
34
Зачем ты мне прекрасный день сулил?
Шёл без плаща, беспечный как повеса,
Настигли злые тучи, дождь полил,
Тебя закрыв уродливой завесой.
Не похвалю, за то, что сквозь туман
Пришёл согреть и ласкою, и лестью,
К чему бальзам, спасающий от ран,
Когда лечиться нужно от бесчестья.
От горя не поможет мне твой стыд,
Убытки не покроют сожаленья,
Когда несёшь тяжёлый крест обид,
Сочувствие плохое утешенье.
Но жемчуг слёз, который ты пролил,
Всё зло твоих деяний искупил.
35
За старый грех тоской себя не мучай:
У роз шипы, в источнике песок,
И солнце, и луну пятнают тучи,
В бутоне дом устроил червячок.
Никто не свят, я в этих строчках грешен -
Твои грехи в сонете оправдал,
Внушил себе: страдалец безутешен
Тебя, себя унизив, возвышал.
Разумный смысл внося в твои поступки,
Тебя спасал я как герой страну,
Себя судил, тебе шёл на уступки,
Любовь и ненависть ведут во мне войну.
Выходит, я невольно оправдал,
Того, кто у меня безбожно крал.
36
Позволь признать, что мы разделены,
Хотя в любви по - прежнему едины,
На мне одном бесчестье от вины,
Тебя пятнать позором нет причины.
В любви у нас привязанность одна,
Но зло отдельно каждого пытает,
Любовь не поколеблет, так сильна,
Часы у наслаждений отнимает.
Открыто не могу тебя признать,
Ведь на тебя обрушатся укоры;
Публично не пытайся честь воздать,
Чтоб на тебя не пала часть позора.
Храни себя, ты всё, что в жизни есть,
Теперь мои и жизнь твоя, и честь.
37
Как рад старик, любуясь сыном юным,
Тому, что он счастливее друзей,
Так я, хромой по воле злой фортуны,
Себя утешу верностью твоей.
Ведь красота, богатство, ум и слава
Вдобавок ко всему и знатный род,
Тобой облагорожены по праву,
Любовь добавлю к россыпи щедрот.
Забуду всё: и бедность, и презренье,
Увидев, что ты счастлив и богат,
От благ твоих доволен буду тенью,
Под сенью славы жить до смерти рад.
Пусть лучшее, что есть в людской судьбе,
Мой милый друг, достанется тебе.
38
Моей ли музе жить без вдохновенья,
Когда перед глазами образ твой,
Ты так красив, что чувство восхищенья
Не выразит бумаги лист простой.
Благодари себя, когда в сонете,
Найдёшь на что вниманье обратить,
Лишь тот, кто глуп, не сможет стать поэтом,
Так вдохновляешь каждого творить.
Так стань же музой в десять раз сильнее,
Чем были раньше девять остальных,
И вдохновляй лишь тех, кто пламенея,
Сумеет написать бессмертный стих.
А если мой сонет заслужит славу,
Отдай мне труд, хвала твоя по праву.
39
Как право похвалить тебя иметь,
Когда во мне ты - лучшая частица?
Что толку дифирамбы себе петь?
Как похвалив тебя, не возгордиться?
Для этого придётся врозь пожить,
Любовь единой потеряет славу,
Зато смогу я издали хвалить,
Воздать почёт, заслуженный по праву.
Какою пыткой был бы нам досуг
Тоскою, удлиняя дни разлуки,
Когда бы не имел свободы дух
Мечтами о любви облегчить муки.
Я буду коротать разлуки срок,
Хваля того, кто от меня далёк.
40
Возьми мои любви, черпай до дна,
Забрав все страсти, станешь ли богаче?
Ведь истинной была всего одна,
Она твоя, другие все тем паче.
Коль взял любовь, нарушив дружбы лад
Любя меня, тогда не упрекаю,
Вот если притворялся, виноват -
Своим капризным вкусам потакая.
Прощаю твой грабёж, мой милый вор,
Хоть ты забрал всё то, чем я владею,
Но ревности суровый приговор
Страшней всех бед, которые имею.
Порочен ты, зло делаешь добром,
Убей обидой, но не будь врагом.
41
В проступках своеволен по годам,
Когда меня порою рядом нету,
Соблазны за тобою по пятам
И днём и ночью следуют по свету.
Ты юн и добр - уступчивость в крови,
Поэтому тебя и осаждают;
Когда захочет женщина любви,
Кто отказать ей в ласках пожелает?
И ты, мой друг, соблазн не победил,
Беспутна юность в жажде наслаждений,
Ты, буйствуя, две верности разбил,
Когда вершил захват моих владений:
Её - ты красотою соблазнил,
Свою – изменой мне навек убил.
42
В проступках своеволен по годам,
Когда меня порою рядом нету,
Соблазны за тобою по пятам
И днём и ночью следуют по свету.
Ты юн и добр - уступчивость в крови,
Поэтому тебя и осаждают;
Кто женщину при просьбе о любви,
Не сдавшись ей, жестоко покидает?
И ты, мой друг, соблазн не победил,
Беспутна юность в жажде наслаждений,
Ты, буйствуя, две верности разбил,
Когда вершил захват моих владений:
Её - ты красотою соблазнил,
Свою – изменой мне навек убил.
43
Когда сомкнуты веки – зорче взгляд,
Днём видит он не стоящие вещи,
Ночами в снах тебя увидеть рад,
Закрытый темнотой твой облик блещет.
Он даже тени превращает в свет;
Так как же наяву лицо сияет!
Ты ярче дня, светлее в мире нет,
Раз даже тень ночь светом украшает.
Какое счастье было бы дожить,
До дня, когда увидимся воочью,
Ведь облик твой способен ослепить,
Закрытые глаза и мёртвой ночью!
Пока все дни мне кажутся ночами,
Мне ночи тьму на день меняют снами.
44
Будь мыслью – плоть, любые расстоянья
Одолевал бы силою мечты,
Пронзал пространства, движимый желаньем
Попасть туда, где пребываешь ты.
Мне было б всё равно, какие дали
Нас разделяют в этот миг с тобой,
Ни суша, ни моря б не удержали
Меня от встречи с радостной судьбой.
Увы, к несчастью, плоть моя бескрыла,
Земля с водою составляют суть,
На жалобы и стон давая силы,
Мешают покорить мгновенно путь.
Медлительные ничего не дали,
Мне кроме тяжких слёз моей печали.
45
Помогут лёгкий воздух и огонь -
Другие элементы мирозданья,
Здесь, первый – мысль, она резвей, чем конь,
Второй – неуловимое желанье.
Когда они отправятся к тебе,
Посланцами моей любви и веры,
Два остальных живут со мной в борьбе,
Тоскою, сделав жизнь уныло – серой.
Уныние продлится до тех пор,
Пока послы не принесут ответа:
Твои тревоги обо мне, друг, вздор,
Я жив, здоров и шлю тебе приветы.
Порадовавшись, вновь их отправляю
К тебе назад, сам тут же в скорбь впадаю.
46
Как вырваться из замкнутого круга?
У глаз и сердца затянулся спор:
Глаза лишают сердце прав на друга,
А сердце этих прав лишает взор.
Оно скрывает образ твой от взгляда,
А взгляд от сердца твой прекрасный лик,
Я понял: прекращать раздоры надо,
Мозг в споры глаз и сердца мигом вник,
Собрал он мысли: проявите волю,
Мне надоело слушать этот вздор,
Разделим милый образ на две доли.
И этим завершим их глупый спор.
С тех пор у глаз и сердца снова лад:
Любовь чтит сердце, остальное взгляд.
47
Теперь у глаз и сердца снова лад,
Они друг – другу в бедах помогают,
Когда мои глаза до слёз грустят,
И сердце от тоски изнемогает.
Глаза пируют, глядя на портрет,
И сердце наслаждаться приглашают,
Но и глазам отказа то же нет,
Когда сердечко о тебе мечтает.
Благодаря портрету и мечтам,
Ты, находясь вдали, всегда со мною,
Куда бы ни уехал – мысли там,
Я с мыслями, а значит, и с тобою.
Когда глазам ты снишься по ночам,
Взгляд делит радость с сердцем пополам.
48
Настало время отправляться в путь,
Я спрятал безделушки под запор,
Теперь к ним свои руки протянуть
Не смогут ротозей и жадный вор.
Все бриллианты пред тобою - хлам,
Был утешеьем, а теперь печаль,
Мне страшно доверять тебя замкам,
И оставлять добычей вора жаль.
Придётся запереть в моей груди,
Где вечно ты, хотя тебя там нет,
Открыты двери, можешь и войти,
А можешь и уйти в любой момент.
Покоя нету, на душе тревожно,
С сокровищем и честность ненадёжна.
49
Когда к тебе прозренья час придёт,
Ты разглядишь души моей изъяны,
Твоя любовь всё взвесит и поймёт:
Пришла пора менять мечты и планы;
Решив, что время подвести черту,
Пройдёшь без слов, едва коснувшись взглядом,
И встанешь отчуждённо за версту,
Не пожелав стоять со мною рядом.
Пойму твою холодность и решусь
Сказать себе, что наказанья стою,
Вверх руку подниму и поклянусь,
Что и закон, и правда за тобою.
Что ты был прав, мне верность не храня,
Нет никаких причин любить меня.
50
Как тяжек путь, когда в его конце
Не праздный отдых с долгожданным другом,
А грустная улыбка на лице,
От мысли: мы всё дальше друг от друга.
Конь, чувствуя её, едва бежит,
Устав нести меня и моё горе,
Умножить расстоянье не спешит,
Поэтому не хочет бег ускорить.
Не помогают и удары шпор,
Когда, сердясь, коню в бока вонзаю,
Он тихо стонет, слушая укор,
Я сам сильнее лошади страдаю.
Прошу её: За шпоры не суди,
Ведь радость сзади, горе впереди.
51
Я оправдал медлительность коня,
Не испытав за лень к нему вражды:
Друг с каждым шагом дальше от меня,
До возвращенья в спешке нет нужды.
Но, как себя он сможет оправдать,
Когда и скорость для меня замрёт?
Готов я буду ветру шпоры дать,
Чтобы летел ещё быстрей вперёд.
Мысль не догонит самый лучший конь,
Не может плоть желание догнать,
Несясь к тебе быстрее чем огонь,
Любовь коня поможет оправдать:
Бежал от друга, замедляя рысь,
Я мчусь к нему, а ты не торопись.
52
Я как богач, чей ключ благословлён
Открыть пути к сокровищам редчайшим,
На встречу с ними ходит редко он,
Чтоб миг свиданья был всегда сладчайшим.
Торжественные праздники в ряду
Суровых будней всюду исключенье,
Они редки и смотрятся в году,
Как крупные брильянты в ожерелье.
И скряга – время прячет от меня
Тебя надолго в сундуки разлуки,
Поэтому так рад сиянью дня,
Который прекращает мои муки.
Ты даришь мне и праздники свиданий,
И будни бесконечных ожиданий.
53
Какою ты субстанцией рождён,
Взгляни вокруг, помимо личной тени,
Имеешь в услуженье миллион,
Теней ушедших в землю поколений?
Взгляни на бюст Адониса, ты – он,
С тебя, его лепил творец великий,
Красой Елены древний мир сражён,
Но и она – ты в греческой тунике.
Везде, вглядевшись, вижу я тебя:
В весне ты поражаешь красотою,
И в урожае узнаю, любя -
Лишь, он сравнится щедростью с тобою.
Во всякой красоте твоя есть часть,
Ты постоянству не даёшь пропасть.
54
Нам кажется бесценной красота,
В которой добродетель процветает,
У розы соблазнительней уста,
Когда над ними аромат витает.
Шиповник привлекателен на вид,
Шипы остры, да и растут не реже,
У лепестков не хуже колорит,
Казалось бы достоинства всё те же.
При броскости - цветы обделены
Вниманием, без славы увядают,
А розам, потому и нет цены,
Что запах не напрасно источают.
Его в себе эссенция хранит,
Как мой сонет хранит твой юный вид.
55
И мрамор, и тиранов саркофаги
Могучий стих легко переживёт,
Спасёт твой нежный образ на бумаге,
Когда с надгробий грязь веков сотрёт.
Пускай война и бунт руины множат,
Пусть статуи вождей падут в борьбе,
Меч Марса и пожар не уничтожат
В моих сонетах строфы о тебе.
Они назло пожарам и раздорам
Из века в век твой образ пронесут,
Потомки будут славить его хором,
Пока не остановит Божий суд.
Восстав из мёртвых в страшный день суда,
Узнаешь, что в сонетах жил всегда.
56
Любовь моя, возобнови свой пыл,
Не дай сказать, что аппетит острее,
Объестся так, что белый свет не мил,
Он утром будет вдвое голоднее.
Ты будь такой, сегодня наглядись,
Проснись глаза пошире открывая,
И снова милым видом насладись,
Дух вялостью в себе не убивая.
Часы разлуки проводи в тоске,
Как будто разделили океаны,
Когда ждешь встречи на морском песке,
Тогда они особенно желанны.
А, если хочешь, их сравни с зимой,
В морозный день дороже летний зной.
57
Что может раб? Одно – покорно ждать,
Когда захочешь высказать желанье,
Готов любую прихоть исполнять,
Вся жизнь моя – сплошное ожиданье.
Не смею я в часы разлук роптать
На то, что ты продляешь ожиданье,
Считая время горько понимать,
Что бесконечным может быть изгнанье.
Боюсь я даже в мыслях, вопрошать:
Чем занят ты, и кто вокруг толпою,
Как грустный раб могу, лишь, помечтать
О счастье тех, кто в этот миг с тобою.
Любовь глупа, вернешься - твердит снова:
- В его делах нет ничего дурного.
58
Бог, сделавший меня твоим рабом,
Не дал мне права требовать отчёта:
Когда и кто приходит к тебе в дом,
Делить с тобой веселье и заботу.
Я твой вассал, мой долг терпеть и ждать,
В тюрьме разлуки нового ссвиданья,
Сносить отказ, за боль не проклинать,
По знаку исполнять твои желанья.
Где пожелаешь время проводи,
Дари себя хоть делу, хоть, забаве,
Захочешь, за грехи себя суди,
Простить все заблужденья тоже вправе.
Ты можешь и добру, и злу служить,
Я буду ждать, не мне тебя судить.
59
Коль всё старо, то новь - лишь повторенье,
Ум, заблуждаясь, с дедовских времён,
Нам выдаёт за новое творенье
Того, кто был давным – давно рождён!
О, как хочу я бросить взгляд в архивы,
Где постарев на долгих пять веков,
Найти, читая книги терпеливо,
Твоё лицо в старинной вязи слов.
Вглядеться и понять, как изменилось
Уменье твою внешность описать,
У нас ли это краше получилось,
А может лучше предков не сказать.
Уверен, что они, опередив,
Хвалили тех, кто был не так красив.
60
Волна - волну подталкивает в спину,
Пока на мокрой гальке не умрёт,
Так и минуты до своей кончины,
Сменяясь на лету, спешат вперёд.
Все к зрелости идут со дня рожденья,
Едва успев взглянуть на Божий свет,
В зените начинается старенье
Повсюду оставляет время след.
Цвет юности в расцвете лет пронзает,
Морщинами уродует чело,
Всё лучшее в природе поедает,
Срезая, что дышало и цвело.
Я, вопреки безжалостной руке,
Спасу твои достоинства в строке.
61
Твоей ли волей ночью образ твой
Мне не дёт тяжёлых век сомкнуть?
Приходят тени схожие с тобой,
Пытаясь моё зренье обмануть.
А, может, это твой незримый дух,
Подосланный подглядывать за мной,
Пытается проверить лживый слух,
Неужто ревность властвует тобой?
О нет! Твоя любовь не так сильна,
В моей любви и истина, и суть,
Мне, предлагая стража роль, она
Мешает непробудным сном уснуть.
Тревожит думой острой как клинок:
К другим он близок, от меня далёк.
62
Грех себялюбья – стал владыкой глаз,
Душа и плоть теперь его владенья,
Он в сердце корнем глубоко увяз,
От этого греха нет исцеленья.
Прекраснее лица не нахожу,
Изящен стан, дух полон благородства.
Когда я самого себя сужу.
То вижу над другими превосходство.
Когда покажет зеркало меня
Потасканным, в сединах и морщинах,
Тогда твержу, себя за грех виня:
Чудовищна любовь к себе в мужчинах.
Хваля тебя – хвалюсь в себе тобою,
Украсив старость юною судьбою.
63
Когда мой друг войдёт в мои года
Разбитым и потрёпанным судьбою,
Кровь истощится, станет как вода,
Пойдёт к закату утро голубое.
Старуха старость постучится в дверь
Поблекнут краски царственные ныне,
А в довершенье всех других потерь
Краса, как цвет весны его покинет.
От этих лет пытаясь защитить
Я тороплюсь построить укрепленье,
Когда захочет друга смерть убить
Спасу прекрасный облик от забвенья.
Защитой станет чёрная строка
В ней образ друга будет юн века.
64
Безжалостна у Времени рука
Пощады нет богатству и гордыне,
И башню, простоявшую века,
И бронзу вечных статуй опрокинет;
Я вижу как голодный океан
Водой на царство суши наступает,
А берег волны рушит, как таран –
Баланс захватов и потерь равняет;
Чередованье этих перемен
Внушает, что закончится всё крахом,
Потери учат думать: грозен тлен,
В урочный час любовь погубит махом.
От этой мысли хочется рыдать
О том, что есть, но страшно потерять.
65
Раз бронзу, камень, твердь земли и море –
Всё бренность бытия разрушат в прах,
Как выжить красоте в неравном споре,
В ней стойкости не больше, чем в цветах.
Как может устоять дыханье лета,
Попав в осаду беспощадных дней,
Когда и с скалам не по силам это,
Железные ворота не прочней.
Пугает мысль: надёжных нет укрытий,
Где мой алмаз от Времени хранить,
Кто в силах удержать поток событий,
И красоту от порчи защитить?
Никто не совершал такого чуда,
Спасу любовь в чернилах – первым буду.
66
Устав, взываю к Смерти: Ты – отрада!
Достоинство в лачуге родилось,
А жалкое ничтожество в нарядах
От веры предков злобно отреклось,
И почесть воздают не по заслугам,
И девственность в борделях продают,
И совершенство, опозорив в слухом,
Из силы, правя, немощь создают,
И власть лишила голоса искусство,
И знаниями блажь руководит,
И дурью честность нарекло холуйство,
И зло добру прислуживать велит.
Устав, позвал бы Смерть я раньше срока,
Нет сил оставить друга одиноким.
67
Зачем он должен жить среди пороков,
Украсив их присутствием своим,
Чтоб тяжкий грех, укрывшись от упрёков,
Себя связал ещё прочнее с ним?
Зачем цвет мёртвых красок подражает
Румянцу его щёк, он нежно ал,
Зачем обман уродство украшает
Его лицо, приняв за идеал.
Зачем он должен жить, когда Природа,
Растратив кровь давно уже банкрот,
Казна её всё меньше год от года,
Живёт лишь тем, что у него берёт?
Она хранит его, чтоб с пьедестала
Нам показать, чем раньше обладала.
68
Он – эталон людей минувших дней,
Тогда краса, как цвет весны сияла,
Косметика живые лбы людей
Не портила и стыд, и совесть знала;
Тогда ещё не стригли мертвецов,
Могилам светлый локон оставляли,
И пышных белокурых париков
На голову другим не возлагали.
Видна в нём благодать иных времён:
Прекрасное тогда не знало фальши,
Не убавляли дней, рядясь в бутон,
Не грабили людей слабей и старше.
Для верных старой истине сердец
Мой друг и был, и будет образец.
69
Твой внешний облик восхищает мир,
Прекрасно всё: походка, стать, ухватка,
Все языки твердят, что ты кумир
И злейший враг не видит недостатков.
Все те, кто плоть прославили хвалой,
Воздали только то, что причиталось,
Но речь у них была совсем иной,
Когда души невидимой касалась.
Твоей души увидев красоту,
В догадках долго мерили делами,
Теперь твердят, забыв про доброту:
Цветок хорош, но пахнет сорняками.
В чём состоит причина всех проблем?
Разгадка : ты цветёшь доступный всем.
70
Не принимай наветы за порок,
Краса мишенью клеветы бывает;
Догадками чернит её намёк –
Как ворон в чистом воздухе летает.
Когда красив, у сплетен есть резон
Твердить, что ты соблазнам потакаешь,
Червь портит самый сладостный бутон,
Ты чистоту и совесть воплощаешь.
Ты миновал ловушки юных дней,
И вышел победителем из схваток,
Но в будущем нападки посильней,
Все прошлые от зависти задаток.
Легла тень подозренья, как венец –
Ты был бы без него король сердец.
71
Когда умру, оплакивай меня
Не дольше, чем с церквей колоколами
Трезвонить будут, что сбежал кляня
За подлость мир, теперь в земле с червями.
Читая эти грустные слова,
Не вспоминай, кто их писал с тоскою.
Люблю так сильно, что даю права
Забыть меня, со мной и всё былое.
Когда в сонет заглянешь невзначай,
Мой бренный прах, возможно, станет глиной,
Ты имя с грустью вслух не повторяй –
Пусть гибнет и любовь с моей кончиной.
Когда умру, ты грусть и слёзы спрячь,
Чтоб мир тебя не осмеял за плач,
72
Чтоб злобный мир не требовал отчёта
За что и почему меня любил,
Умру - забудь, зачем тебе забота,
Не сможешь доказать, что прав ты был,
Пока, мои расхваливая свойства,
Себе на помощь ложь не позовёшь,
Напрасным будет всё твоё упорство,
Над правдою меня не вознесёшь.
А чтобы ложь нас пачкать не посмела,
И ты, хваля меня, не прятал глаз,
Пусть имя похоронят вместе с телом,
Тогда не сможет опозорить нас.
Сегодня мне за скудность дел обидно –
Тебе никчёмного любить должно быть стыдно.
73
Во мне ты видишь время года,
Когда стал редок в кронах лист,
С дрожащих веток в непогоду,
Уже не слышен птичий свист.
Во мне ты видишь дня старенье,
Когда в закате гаснет свет,
Подобье смерти и забвенья -
Ночь красит небо в чёрный цвет.
Во мне ты видишь увяданье,
Огня под пеплом юных дней.
Он, их спалив до основанья,
Сам гибнет от золы своей.
Увидев это, понимаешь:
Милей всего то, что теряешь.
74
Не плачь, когда за мной придёт конвой,
И уведёт без права возвращенья,
Ведь жизнь моя продолжится строкой
Любимого тобой стихотворенья.
Перечитав его, припомнишь вновь
Всё то, что лишь тебе принадлежало -
Поэта бесконечную любовь;
Земля получит то, что ей пристало.
Твои потери оболочка – прах
Всё то, что для червей в земле добыча,
Поверь, мой друг, что смерть ещё не крах,
Напрасно мы, теряя тело, хнычем.
В нём нет цены, пусть гибнет под землёй ,
Всё творчество останется с тобой.
75
Для мысли ты, как пища для желудка,
Как в майский ливень грома бубенцы,
Я день за днём веду борьбу с рассудком –
Так маются с богатствами скупцы.
Порой гордятся, наслаждаясь ими,
Порой от страха потерять дрожат,
Я, как они, то прячу твоё имя,
То славить на весь свет стихами рад.
Порой пресыщен пиршеством общенья,
Расставшись, начинаю голодать,
И вновь готов за миг уединенья
Другие удовольствия отдать.
То чахну я, то объедаюсь пищей,
Тебя любя, я то – богач, то - нищий.
76
Зачем свой стих лишаю украшений,
Разнообразья, быстрой смены тем,
Не изучаю веяний, течений,
Новейших стилей, моды и проблем?
Зачем пишу всегда одно и то же,
В старьё воображение ряжу?
Зачем слова между собою схожи,
Легко отцовство в каждом нахожу?
Любовь моя, всё потому не ново,
Что лишь, тебе стихи я посвятил,
Нарядом новым, украшая слово,
Я трачу то, чем много раз платил.
Как солнце утром и старо, и ново,
Так и любовь всё повторяет снова.
77
Как ты стареешь, зеркало покажет,
Часы – теченье дорогих минут
На чистый лист след мудрой мысли ляжет,
Прочтя, её читатели поймут:
Твои морщины в зеркале правдивом
Напомнят, что могила смертных ждёт;
Тень на часах свой круг вершит незримо,
Украдкой время к вечности течёт.
А всё, что память удержать не сможет
Доверь пустым страницам, а потом,
Прочитанное в книге, нам поможет
Узнать, что рождено твоим умом.
В часы и зеркала не зря глядят -
Они страницы книг обогатят.
78
Я часто призывал тебя как музу,
Ты начал на сонеты вдохновлять,
Завидуя возникшему союзу,
Мне все поэты стали подражать.
Твои глаза немых петь научили,
А тяжкое невежество летать,
Учёным пышно крылья оперили,
Изяществу придали благодать.
Гордись сильней всего тем, что слагаю,
Ведь всё моё - тобою рождено,
Другие стиль творений украшают,
А мне судьбою большее дано.
Ты для меня и всё моё искусство,
И самое возвышенное чувство.
79
Пока один о помощи взывал
Тебя мои сонеты восхищали,
Теперь они уже не идеал -
Изящнее другие славить стали.
Согласен, что милее темы нет,
Я замолчу, другие пусть рискуют,
Но всё, что сочинит другой поэт –
Он у тебя, тебе, мой друг, ворует.
Он слово добродетель говорит,
Украв его у твоего смиренья,
Всё то, что о твоей красе твердит –
Тебе принадлежит со дня рожденья.
Поверь мне, что не стоит тот похвал,
Кто за своё чужое выдавал.
80
Когда о друге я пишу сонет,
Хваля его, меня лишает слова,
Сковав язык, могущество другого –
Не в силах я достойный дать ответ.
Душою ты – широк, как океан,
Рад равно кораблю и лодке шаткой,
Могуч корабль, но я готовлюсь к схватке –
Ладьи бесстрашной дерзкий капитан.
Твоя поддержка мне важна сейчас,
Корабль на глубине в себе уверен.
Когда разбитой лодки след потерян,
Он не замедлит бега и на час.
Корабль плывёт, ладья разбита в прах,
Страшнее то, что и любовь ждёт крах.
81
Коль доживу, приду похоронить,
Переживёшь - придёшь на погребенье,
Строк о тебе не сможет смерть убить –
Меня постигнет полное забвенье.
Тебе бессмертье принесут стихи,
Скончавшись, пропаду навек для мира,
Земля могилой станет за грехи,
А ты навек останешься кумиром;
Стихи на пьедестале вознесут,
Потомки их прочтут, или услышат,
Потом на свой язык переведут,
Когда умрут все те, кто ныне дышит.
Перо моё, бессмертным сделав стих,
Тебе поможет жить в устах людских.
82
С моею Музой браком ты не связан,
А, значит, можешь смело принимать
Все посвященья, ты же не обязан
Всех пишущих за них благословлять.
Ты совершенен и умом и телом,
Считаешь, что тебя я не ценил,
Поэтому то ищешь тех, кто смело
И поновей, чем я, тебя хвалил.
Так делай, друг, пока не убедишься,
Что вычурна риторика у них,
Тогда со словом с друга согласишься:
Правдивее других мой скромный стих;
Густую краску применяйте там,
Где кровь не дарит яркости щекам.
83
Я видел, что хорош ты, как и раньше,
Поэтому не тратил зря румян,
Казалось мне, ты выше пошлой фальши,
Находишь в славословии изъян.
Поэтому в стихах тебя не славил,
Ты убеждал, взрослея на глазах,
Что ни один поэт не знает правил,
Как описать тебя в своих стихах.
Молчание не грех мой, а заслуга,
Немым, оставшись, не был среди тех,
Кто похвалами губит душу друга,
Моё молчанье зря считал за грех.
Ты каждым глазом даришь больше света,
Чем похвалами два твоих поэта.
84
Кто скажет миру лучше и точней,
Чем похвала, что ты один – такой?
Нет никого прекрасней и умней,
Ты идеал и телом, и душой.
Нельзя прибавить славы той рукой,
В которой нет таланта хоть чуть – чуть,
А написавший: Ты - один такой.
Сумеет описанием блеснуть.
Копируя, не будет искажать,
Того, что создала природа мать,
Тогда и ум сумет доказать,
И совершенством стиля восхищать.
Любя хвалу и добиваясь лести,
Ты красоте добавишь лишь бесчестье.
85
Язык мой связан, муза онемела,
Зато пышны соперники в речах,
Они спешат своим пером умело,
Воспеть тебя в отточенных стихах.
Я в мыслях щедр, чернил не жаль поэтам,
Как неуч - клирик говорю : Аминь!
На каждый гимн в восторженном сонете,
Так утончённо славят лишь богинь!
Согласен с ними: «Говорите верно»,
Но можно и смелее похвалить,
В мечтах и мыслях я люблю безмерно,
Достойных слов не в силах находить.
Цени других за ветер громких фраз,
Меня за нежность чувства без прикрас.
86
Его ли гордый парус из стихов,
Взяв курс к тебе, заставил устрашиться,
Упрятав мысли в глубь моих мозгов,
Мой череп превратил для них в гробницу?
А может дух, украсив его стих,
Теперь меня лишает дара речи?
Нет, с помощью товарищей ночных
Не в силах он стихи мои калечить.
Ни сам поэт, ни бестелесный дух
Который его тайно вдохновляет,
Не могут, победив, хвалиться вслух:
От страха он молчаньем угождает.
Ты, красотой ему, прибавив сил,
Мои сонеты голоса лишил.
87
Прощай, мой друг, тебе я не хозяин,
Ты цену сам себе определил,
Теперь свободен, волен жить, как барин,
Прав на себя ты мне не подарил.
Мы, с твоего согласья стали парой,
Чем я такое счастье заслужил?
Нет оснований для такого дара,
Поэтому вернул, что получил.
Дарил себя, своей цены не зная,
Иль слишком высоко меня ценил,
Теперь, свою ошибку понимая,
Назад великий дар забрать решил.
Тобою я владел в приятном сне,
Был фаворит – проснулся не в цене.
88
Когда меня унизишь без причин -
Достоинства предав на осмеянье,
Я поддержу неправедный почин
Для подлой лжи, придумав оправданье.
Свои пороки зная лучше всех,
Я подержу любые обвиненья,
Прилюдно осужу себя за грех,
Порвав со мной, получишь одобренье.
В накладе от того не остаюсь:
Любовь к тебе моей душе награда,
Поэтому с обидами смирюсь,
Что благо для тебя и мне - отрада.
Я твой всецело! - клялся не для вида,
Чтоб ты был прав, готов сносить обиды.
89
Скажи, что вынуждал тебя страдать,
Начну себя винить за прегрешенья,
Хромым ославишь - стану ковылять,
Приму покорно все твои решенья.
Не можешь так меня оклеветать,
Как оправдаю я твою измену,
Покорно буду волю исполнять,
Не прокляну, когда найдёшь замену:
Случайно встретив буду как чужой,
Язык забудет сладостное имя,
Не скажет он, что был знаком с тобой,
Когда ты будешь ласковым с другими.
Клянусь, что сам себя повергну в прах –
Кто злит тебя, тот мне первейший враг.
90
Желаешь ссоры – начинай сейчас,
Когда восставший мир, со мной воюет;
Союз с фортуной будет в самый раз,
Согни меня, пока она лютует.
Не приходи, когда умрёт печаль,
Напоминать о пережитом горе;
Сменив грозу, дождём штрихуя даль,
Рассвет не помешает новой ссоре.
Решив расстаться, смело уходи,
Пускай кусают беды, словно блохи,
Ты их возглавь, бей первым, не щади,
Пусть никогда не будет мне так плохо,
Все горести, что кажутся бедой,
Померкнут от прощания с тобой.
91
Один гордится властью и родством,
Другой умом, богатством, силой тела,
Нарядом модным, резвым скакуном
И соколом, разящим дичь умело.
Не счесть причин для страсти у людей,
На каждый нрав находится отрада .
Не нужно это всё душе моей –
Есть у неё всего одна услада.
Твоя любовь дороже, чем наряд,
Милее соколов и резвой скачки,
Я знатности и роскоши не рад,
Когда ты мой - противны мне подачки.
Беда моя лишь в том, что в твоей власти
Уйти навек, забрав с собою счастье.
92
Сверши злодейство и покинь меня;
Мы на любовь обречены судьбою;
Не стану жить, предательство кляня –
Любовь и жизнь уйдут вслед за тобою.
Не опасаюсь худшего из зол,
И с наименьшим жизнь пойдёт к закату,
Лекарство от предательства нашёл -
Капризный друг не станет супостатом.
Не буду от твоих измен болеть,
Не сможет мучить и дурная слава.
Иметь любовь и счастье умереть –
Я выбирать теперь имею право.
Красавцам трудно выполнять заветы –
Ты мог грешить, а я не знать об этом.
93
Надеясь, что не пройдена черта,
Я буду жить, не думая о чести,
Не видеть, что любовь давно не та,
Глаза со мной, а сердце в другом месте.
Они чисты – ни тени перемен,
Ещё не научились ненавидеть,
По внешности историю измен,
Как у других людей, мне не увидеть.
Творя тебя, решили небеса,
Чтобы любовь с лица не уходила,
Тревогами не портилась краса,
Усталость сладость взгляда не губила.
На яблоко твоя краса похожа –
Невинность на грехи склоняет тоже.
94
Ты – обладая мощью, не злодей,
Имея грозный вид, не обижаешь,
Приказом в битву двигая людей,
Потом, не шелохнувшись, наблюдаешь,
Таким по праву милость шлют с небес,
Они хранят природу от растраты,
Умом и волей двигая прогресс,
Другие ждут приказов, как солдаты.
Раскрывшись, дарит запахи бутон,
Не зря его красавица лелеет,
Но если поражён заразой он,
То нам любой сорняк его милее.
Цветок нам мил, пока не заболел,
Позор и слава – результаты дел.
95
Ты лакируешь грязные дела,
Которые, как черви бархат розы,
Источат красоту твою дотла,
Поставят честь и имя под угрозу!
Изучат сплетни каждый день и час,
Фривольно намекнут на развлеченья,
Осудят похвалой двуличных фраз,
Трусливо пряча в лести оскорбленья.
О, как порок устроился сейчас,
Найдя в тебе роскошное жилище!
Под красотою, спрятав грязь от глаз,
Всё делает для них желанной пищей.
Я верным сердцем на клинок похож –
Не мучай зря, от точки гибнет нож.
96
Одни тебя винят за то, что юн,
Другие упрекают за распутство,
А третьи хвалят: Да он мот, хвастун,
Но в нём очаровательно беспутство.
К тебе господ и слуг всегда влечёт,
Ты делаешь порок приятным глазу,
На пальце королевы и стекло
Искрится так, что кажется алмазом.
И волк бы мог обманывать овец
Свирепый вид, укрыв овечьей шубой!
Ты стал бы покорителем сердец,
Используя всё то, что людям любо.
Не делай этого, любя тебя, друг мой,
Я репутацию гублю вслед за тобой.
97
Как зимний день была моя разлука
С тобой, о радость мимолётных дней!
Я чувствовал морозы, боль и скуку,
И пустоту прожитых декабрей!
В то время лето, управляя краем,
Передавало осени права,
Несла живот с богатым урожаем
Весной осеменённая вдова.
Мне сиротой тот урожай казался -
Такого в жизни только горе ждёт,
Ты был вдали, мне зимний день достался,
Где нет тебя, там птица не поёт.
А запоёт, то так унылы звуки,
Что лист, бледнея с веткой ждёт разлуки.
98
Когда весной я был с тобой в разлуке,
Гордец апрель рядился напоказ,
Дух юности очистил мир от скуки,
Сатурн и тот, смеясь, пустился в пляс.
Но песни птиц и аромат бутонов
Разговориться мне не помогли,
Не рвал цветов я из родного лона
Их вырастившей матушки земли.
Не восхищался белизною лилий,
Пунцовых роз оттенки не хвалил;
На копии не тратил зря усилий,
Ведь образцом для них твой облик был.
Казалось, что весенние цветы
Лишь тень твоей чудесной красоты.
99
Бранил фиалку:» Милая воровка,
Откуда твой сладчайший аромат,
Не с губ ли друга утащила ловко,
А цвет взяла у крови напрокат?»
Твой волос в цвет бутонов майорана,
У лилий белый цвет твоей руки,
Из роз – одна смутилась, словно, панна,
Украв румянец у твоей щеки.
Вторая от волненья побледнела,
А третья цвет похитила у них,
И белою, и красной стать сумела,
За это черви точат за двоих.
Я за цветами долго наблюдал,
И каждый у тебя хоть что - то крал.
100
Где, Муза, ты так долго пропадаешь,
Забыла друга, весть не подаёшь?
А, может, ты бездарность вдохновляешь
И песенки никчёмные поёшь?
Вернись быстрее, искупи измену,
Стихами расплатись за мотовство;
Спой для того, кто песне знает цену,
Перу даст тему, блеск и мастерство.
Очнись, взгляни в лицо, что мной любимо,
Найдёшь порок – сатирою язви,
Со старостью борись неутомимо,
А к времени презренье прояви.
Спеши пропеть моей любви красу,
Останови жестокую косу.
101
Чем лежебока муза, объяснишь
Молчание при встрече с красотой?
Ведь ты и против истины грешишь
Не прославляя друга похвалой.
Быть может попытаешься сказать:
«У вечных истин постоянный цвет;
Суть красоты не нужно украшать;
Для лучшего другой замены нет»?
Но будешь ли ты оттого немой?
Нельзя молчанье этим оправдать,
Хвалу любви, рождённую тобой,
Из века в век начнут передавать.
Работай муза, жизнь так коротка!
Пусть друг в сонетах будет юн века.
102
Спокоен внешне, а в груди пожар;
Любовь растёт, но с виду всё подросток;
Не буду превращать её в товар,
Болтая языком на перекрёстках.
Пока любовь у нас была юна,
Я распевал ей песни до рассвета,
Трель соловья сменила тишина,
Когда пришла для чувств пора расцвета.
Не потому, что соловьям милей
Цветы весны - плодов заката лета,
Когда певцы поют со всех ветвей
Теряют прелесть трели и сонеты.
Чтоб ты не стала от стихов скучать,
Решил и я немного помолчать.
103
Убожество рождает моя Муза,
Богатство превращает в нищету,
Моя хвала, и в этом - суть конфуза,
Тебе не добавляет красоту.
О не вини за долгое молчанье,
Глянь в зеркало, увидишь: мой портрет
Не передал лица очарованье,
Строка скучна, в сравненьях правды нет.
Я согрешил, испортив то, что было
Прекрасным, попытавшись улучшать
Всё исказил, таланта мне хватило
Лишь о твоих достоинствах сказать.
О том, чего в моем сонете нет,
Тебе покажет в зеркале портрет.
104
Ты, милый друг, - чудесный дар для глаз,
Не старишься, как требует природа,
Каким тебя увидел в первый раз,
Таким и остаёшься все три года.
Мороз трёх зим убил жару трёх лет,
Цветы весны плодами трижды стали,
Повсюду время оставляло след-
Твоя краса и юность устояли.
И всё - таки менялся внешний вид,
Как положенье стрелки – еле, еле.
Со стороны казалось, что стоит,
Но двигалась она на самом деле.
Скажу для тех, кто только начал жить:
До вас мороз успел красу убить.
105
Мне говорят: Язычник - несомненно!
Не идолу поклоны в храме бью,
Мои хвалы и песни неизменны,
Я об одном, и одному пою.
Он добр всегда, и этим уникален,
Никто соперничать не может с ним,
Поэтому и стих мой постоянен,
Не в силах посвящать его другим.
Пою ему: прекрасный, добрый, верный,
Потом о том - другим набором слов,
Три темы – вариации безмерны,
Они и плоть, и суть моих стихов.
Прекрасных, добрых, верных нам хватало,
В одном - трёх этих качеств не бывало.
106
Листая фолианты древних книг,
Я вижу описанья граждан знатных,
Воспевший красоту старинный стих
Про верных дам и рыцарей галантных.
Хваля пером шедевры красоты
От рук и ног до нежных губ и взгляда,
Поэты знали, что родишься ты.
Все их хвалы твоей красе награда.
На нас смотрели мысленно они,
Воображенье дали осветило,
Пророки заглянули в наши дни –
Воспеть тебя уменья не хватило.
Ведь даже мы, живущие сейчас
Немеем при сиянье нежных глаз.
107
Ни личный страх, ни взор души вселенной
Вообразив грядущие века,
Не могут срок любви моей бесценной
Сегодня предсказать наверняка.
Луна своё затменье испытала,
Авгуры больше не скрывают смех,
Что было шатким, пьедесталом стало,
Цветут оливы, мир суля для всех.
Целитель – время раны залечило,
Любовь окрепла, выглядит свежей,
Я смерть смирил, стихи мне дали силы,
Она тиранит тех, кто был глупей.
В моих сонетах жизнь твоя продлится –
Переживешь царей и их гробницы.
108
Что есть в мозгу, чтоб тратил я чернила,
Чего в стихах не высказал мой дух?
Мне новых слов и мыслей не хватило,
Когда тебя хотел прославить вслух.
Всё сказано давным – давно и всё же:
«Ты мой – я твой» - вновь буду повторять,
Как новое твердить одно и то же,
Как в первый раз тебя благословлять.
Любовь бессмертна вечным обновленьем,
Она всю жизнь нам кажется другой,
Омолодив к любимому влеченьем,
Навечно древность делает слугой.
Иного старца еле греет кровь,
А он твердит про новую любовь.
109
Не упрекай – душой и сердцем твой,
Когда разлука охлаждала страсти,
Не мог расстаться со своей душой –
Она всегда в твоей груди и власти.
Ты – дом любви, других не признавал,
В урочный час из странствий возвращался,
Сам пятна от измены отмывал,
Характер мой в дороге не менялся.
Не верь молве, как каждый, я не свят:
И плоть слаба, и кровь кипит порою,
Но я не отрезал пути назад,
Знал цену чувствам, связанным с тобою.
Клянусь тебе: ничто – огромный мир!
Ты в сердце божество, а не кумир.
110
Увы, всё правда: по стране метался,
В шута рядился и людей смешил,
Кривлялся, мысль коверкал, продавался,
Раскаявшись по - новому грешил.
Не верил правде и измен боялся,
Испытывая верность вновь и вновь
Я, наконец, с сомненьями расстался
И понял, что ты главная любовь.
С ошибками покончено навеки,
Свой аппетит не буду заострять,
Ты – Бог любви, нет лучше человека,
Нет оснований верность проверять.
Ты небесам подобна чистотой,
Согрей в груди своею добротой.
Ты небесам подобен чистотой,
Согрей меня своею добротой.
Сомнения остались позади,
Согрей меня на любящей груди.
111
О, не брани меня, мой друг, напрасно,
Коварный рок – виновник грязных дел,
На суд толпы меня толкает властно,
Подачек ждать от публики - удел.
На имени клеймо, мне не отмыться,
Стыжусь его я, как красильщик рук.
Не осуждай, дай время возродиться,
Сочувствием сними груз тяжких мук.
Как пациент, я буду добродушным
Любую горечь горькой не считать,
И уксус, с настойки пить послушно,
Исправленное снова исправлять.
Меня, жалея, дорогой мой друг,
Ты жалостью излечишь мой недуг.
112
Твоя любовь сотрёт со лба печать –
Она за ссору подлая расплата,
Похвалят или будут осуждать -
Мне всё равно – твоё лишь мненье свято.
Ты – для меня основа всех основ,
Других забыл и сам живу забытый,
Я о себе сужу лишь с твоих слов,
Для мнений остальных мозги закрыты.
Отрёкся от толпы и суеты,
Забрался в бездну, где замолкли звуки,
Не слышу ни похвал, ни клеветы:
От них меня избавил слух гадюки.
Теперь ты в мыслях так запечатлён,
Что целый мир мне кажется смешон.
113
Со дня разлуки зряча лишь душа,
Поэтому движения нелепы,
И днём хожу наощупь, не спеша –
Мои глаза из плоти полуслепы.
До сердца не доходит ничего:
Ни красота цветка, ни форма тела,
Глаза не могут удержать того,
Что мимо взгляда быстро пролетело.
Смотрю на море, горы и цветы,
всему что взгляду моемудоступно,
Глаза спешат придать твои черты –
Душа моя верна и неподкупна.
Она, так переполнена тобой,
Что делает неверным взгляд любой.
114
Неужто коронованный тобой.
Я полюбил так страстно лести яд?
А может быть алхимия виной
Тому, что ложь глаза мне говорят,
Урода в херувима рядит взгляд,
С тобою ему сходство придаёт,
Лохмотья превращаются в наряд,
Когда на них луч взора упадёт?
О, верно первое: в том виновата лесть,
Глаз душу напоить по царски рад,
Как чашу поднимая в её честь
Наполненный притворством лживый взгляд.
Ему одно уменьшить может грех-
Он этот яд, вкушает раньше всех.
115
Невольно лгал, когда тебе писал:
«Не может сердце полюбить сильнее»,
Тогда мой мозг ещё не понимал,
Что будет у любви накал мощнее.
Случайностей у времени не счесть,
Они указы королей меняют,
Обеты рушат, и пятнают честь,
На путь измены сильный дух склоняют.
Боясь его капризов, я сказал:
«Сейчас любовь к тебе всего сильнее»,
Возвысив миг, сомнений я не знал,
А нужно было говорить мудрее:
Любовь дитя, кто знает наперёд,
Когда она, взрослея, рост прервёт?
116
Я не создам союзу душ преград,
Любовь не может трудностей бояться,
С пути сбиваться, отходить назад,
Под гнётом обстоятельств изменяться.
Она, как веха раз и навсегда,
Над бурями стоит неколебимо;
В просторах океана, как звезда,
Ведёт ладью к земле неутомимо.
Любовь не шут у времени в руках,
Когда секирой маятник сверкает,
Она не даст себя повергнуть в прах,
До самой смерти сути не меняет.
А, если, вас сонет не убедил,
То я и не писал, и не любил.
117
Черни меня, купай в потоках грязи:
Я за добро не заплатил добром,
Забыл любовь, и разорвал те связи,
Которые крепили день за днём.
У нашей дружбы, время отрывая
Раздаривал без меры чужакам,
От глаз твоих и милого мне края
Уплыл, подставив паруса ветрам.
Вини и в заблужденьях, и в гордыне,
В придачу и догадки добавляй,
Ставь под прицел, на всё готов отныне,
Лишь ненавистью взгляда не стреляй.
Я утверждаю, в том сонет свидетель,
Что ты – моя любовь и добродетель.
118
Когда хотят усилить аппетит,
Тогда приправой небо возбуждают.
Когда живот от сытости болит –
Слабительным желудок очищают.
Решив, что полон прелестью твоей,
Стал горький соус пить для отвращенья,
Подумал: вызвать тошноту мудрей,
Чем ждать потом серьёзного леченья.
Политика в любви: предвосхищать,
Лечить болезнь ещё до появленья –
Заставила и вправду захворать,
Жестоко наказав за нетерпенье.
Для тех, кто заболел тобой жестоко,
Лекарство - яд – мой вывод из урока.
119
Из слёз сирен бальзамы настоял,
Мне спирт для них в аду перегоняли,
Надежды страхом, страх надеждой гнал,
Проигрывая там, где ждал медали.
Взлетало сердце соколом в зенит.
Себя считал я на вершине счастья,
Казалось, вылезали из орбит
Мои глаза от лихорадки страсти.
Полезен вред! Не зря я так решил:
Кто глад и холод пережил, добреет,
Тот, кто свою любовь похоронил,
Ещё сильнее полюбить сумеет.
И я, к тебе вернувшись после ссоры,
Люблю тебя сильней, чем до раздора.
120
То, что когда то ранен был тобой
На пользу мне, теперь мы ближе стали,
Твоею болью согнут я дугой,
Ковались мои нервы не из стали,
Коль ты моей изменой потрясён,
Как прежде я, спасу тебя от ада,
Я не тиран, добывший кровью трон,
Обиды взвесив, дам тебе пощаду.
Пусть эта ночь поможет нам понять
Как тяжко жить под бременем печали,
Бальзам раскаянья сумеет боль унять,
Ведь мне твои страданья помогали!
Они сегодня стали горькой платой
За грех, который совершил, когда то.
121
Порочным быть - приятнее, чем слыть,
От клеветы и святость не спасенье,
Решив о чувствах ближнего судить,
Завистники не ведают сомненья.
Зачем глаза других следят за мной,
Приветствуя игру горячей крови?
У них грехов не меньше за душой,
Чего ловить меня на честном слове?
Себя я знаю лучше, а враги,
Хотят к своей морали приневолить;
Они ко мне предвзяты и строги,
Нельзя им толковать дела позволить,
Пока не убеждаю ими вас:
Все люди плохи, мир в грехах погряз.
122
Подарок твой находится в мозгу,
Бумажный дар мне память заменила,
В извилинах я строки сберегу,
Впишу их так, чтоб вечность отступила;
Пока жив мозг и сердца звонок пульс –
Природой срок отпущенный до тленья,
До той поры я сохранить берусь,
Те строки от всесильного забвенья.
Бумажный дар вместить так мало мог,
Твою любовь учту и без расписок;
Поэтому твой дар я не берёг
Хранит надёжней память тайный список.
Пока хранился в книжке записной,
Я признавался в памяти плохой.
123
Не хвастай, время, не меняюсь я;
С размахом пирамид в песках не строй,
В них нового не вижу для себя -
Перелицовка, виденного мной.
Жизнь коротка, не трудно восхитить
Нас тем старьём, которое всучаешь,
Тебе нас удаётся убедить,
Что новое ты лишь для нас рождаешь.
Тем хроникам, что ты века ведёшь,
Не удивляюсь и бросаю вызов,
И в прошлом, и сейчас в них только ложь,
Что в спешке выдаёшь ты за сюрпризы.
Даю обет – один и навсегда:
Я буду верен сказанному: »да.».
124
Вот если бы любил тебя за знатность,
Тогда любовь могла быть сиротой,
Пришлось бы ей терпеть судьбы превратность
Живя цветком, иль сорною травой.
Она не отпрыск от случайной связи,
Не будет перед роскошью юлить,
Попав в опалу не боится грязи,
Умеет время тратить и ценить.
Политика интрижек не пугает,
Она как временщик – всегда спешит.
Любовь – стратег: пути и цели знает,
В дожди не тонет, в зное не горит.
Так царский шут – среди соблазнов жил:
Шутил, смешил, но душу не сгубил.
125
Зачем тщеславье тешит балдахин,
Нет толку от почёта показного,
Никто ещё фундамент из руин
Не создал для величия земного.
Я видел, как за видимость забот
Теряют всё, банкротятся вчистую,
Как яствами, набив себе живот,
Растрачиваю жизнь свою впустую.
Позволь от сердца, искренне служить,
И жизнь отдам, и верность не нарушу,
Не нужно за мой дар благодарить -
Обмен честнее нет: душа на душу.
Шпионы прочь! Моя душа верна,
Все ваши козни победит она.
126
Серп, зеркало, в стекле часов песок
Твоей красе не убавляют срок.
Взрослея, ты всё краше и нежней
На фоне увядающих друзей.
Природа, разрушая, норовит,
Прибавив годы, молодить твой вид.
Тобой любуясь, хочет доказать
Что может повернуть минуты вспять.
И всё же бойся, надоешь и ты –
Хранить не будет вечно красоты.
Когда придётся подводить итог,
Отдаст тебя в уплату, как залог.
127
Когда то не любили черноты,
Красивыми брюнеток не считали,
Теперь цвет тьмы – наследник красоты,
И красоту подделкой оболгали.
С тех пор, как краски взяли в руки власть,
Уродство, красясь, стало жить без горя,
У красоты и дом, и имя красть –
Она осквернена, живёт в позоре.
У милой брови ворона черней,
Глаза под стать – в цвет траура одеты
По женщинам, что стали красивей,
Окрасив свои кудри в цвет рассвета.
Глазам подруги траур так идёт,
Что красота теперь такой слывёт.
128
Как часто ты, о музыка моя,
В струне рождаешь звук, касаясь клавиш,
Я слушаю, восторга не тая,
Завидуя, что дерево ласкаешь.
А клавиши, целуя пальцы рук,
Подпрыгивают, в струнах звук рождая,
Сержусь на них я до ревнивых мук –
Жнут поцелуи, губы обирая.
Хотел бы я на месте их лежать,
И трепетать, когда коснёшься тела,
Губами страстно пальцы целовать.
Как ни одна из клавиш не умела.
А клавиши, целуя пальцы рук,
Подпрыгивают, в струнах звук рождая,
Сержусь на них я до ревнивых мук –
Жнут поцелуи, губы обирая.
Хотел бы я на месте их лежать,
И трепетать, когда коснёшься тела,
Губами страстно пальцы целовать.
Как ни одна из клавиш не умела.
Хватает счастья клавишам вполне,
Отдай им пальцы – губы только мне.
129
Убийца духа в грязь втоптавший стыд –
Вот что такое похоть после дела,
А до того груба, дика на вид,
Жестока, ненадёжна, неумела;
Едва поймает жертву на живца,
В презренье превращает наслажденье,
Особенно азартного ловца
Лишит ума, зазвав на угощенье.
Блаженство в деле – после скорбь и стон,
Искомое сверх меры получаешь,
Поверив в радость, ты увидишь сон,
Она даёт не то, чего желаешь.
Все это знают, знают, но грешат,
Стремятся в рай, а попадают в ад.
130
На солнце очи милой не похожи;
Коралл гораздо ярче красных губ;
Темней, чем снег нагая грудь и кожа;
Как проволока чёрный волос груб.
Ни белизну, ни алость роз Дамаска
Не нахожу у милой на щеках,
Дух тела, запотевшего от ласки,
Грубей, чем запах спрятанный в цветах.
Любимую за голос не охаю,
Но музыка приятнее звучит,
Богинь не видел, говорят, порхают,
Про милую не скажешь, что парит.
Но всё же, не уступит красотой
В сравнениях оболганным молвой.
131
Ты деспотичней всех земных тиранов,
Надменна и жестока, словно франт,
Для любящего сердца ты и рана,
И самый драгоценный бриллиант.
Любовь к такой не может вызвать стонов –
Тебя увидев, люди говорят,
Не споря с завсегдатаем салонов,
Я в том, что он не прав, поклясться рад.
Не в силах на тебя смотреть без вдоха,
С сужденьями глупцов не соглашусь,
Без смуглости, и тёмных глаз мне плохо,
Без черноты волос не обойдусь.
Зловредная молва в одном верна –
Поступками бываешь ты черна.
132
Люблю твои глаза, они жалеют
Меня за то, что сердцем ты глуха,
Одевшись в траур, их зрачки чернеют,
Как девушка у гроба жениха.
Воистину и солнце так востоку
Зарёю щёк не красит никогда,
Так небеса, в назначенные сроки
Не озаряет первая звезда,
Как на твоём лице глаза сияют!
Они черны, как вдовы мирных дней,
Тогда и сердцу траур подобает,
Одень и жалость в платье потемней.
Тогда я поклянусь, что красота -
Всегда и всюду только чернота.
133
Будь проклята, жестокая душа,
Мучения двоих твоя заслуга!
Зачем, когда живу едва дыша,
Ты, множа раны, соблазнила друга?
Меня лишила самого себя,
Потом и друг был в рабство взят тобою,
Теперь лишён его, себя, тебя,
Три раза за любовь побитсудьбою.
Готов быть стражем сидя взаперти,
Позволь мне сердце под залог оставить,
Ты только другу сердце возврати.
А мною можешь, как и прежде править.
Жестоко это, ведь, пока я твой
И я, и всё во мне всегда с тобой.
134
В оковах друг! Готов принять решенье,
И самого себя лишить всех прав,
Взамен верни его мне в утешенье,
На мне, а не на нём срывай свой нрав.
Но ты не возвратишь ему свободу,
Жадна, как ростовщик, мой друг добряк,
Он стал рабом твоей красе в угоду,
Выходит, я лишился прав за так.
Как ростовщик ты жаждешь стать богаче,
Долг за меня тебе вернул мой друг,
Я потерял его, а это значит –
Ты разом обрела себе двух слуг.
Владеешь ты сегодня мной и другом,
Он долг вернул, но я, как прежде в слугах
135
Пусть у других красавиц есть желанья,
Твоё готов исполнить я – Уилл.
Но, если очень проявлю старанье
И на другие то же хватит сил.
Желаньем быть мне имя даёт право,
Когда же совпадёт моё с твоим?
Желания других тебе по нраву,
Когда моё покажется благим?
Как места для дождей хватает в море,
Так и моим желаниям в твоих,
Могу их исполнение ускорить,
Ведь мне по силам заменить троих.
Пока молва желаний не убила –
Считай меня одним большим Уиллом.
136
Когда душа за близость упрекнёт,
Клянись, что я Уилл твоё желанье,
А повод для упрёков пропадёт.
Спеши моё исполнить притязанье.
Сияние желанья моего
Пускай добавит блеску твоей славе,
Кто слышит в хоре голос одного?
Один за миллион решать не в праве.
Оставшись в твоей памяти одним,
Пройду в числе счастливцев неучтённым,
Меня не сможешь заменить другим –
Один в толпе остался непреклонным.
Пускай никто другой не будет мил –
Люби меня за то, что звать Уилл.
137
Любовь, зачем глаза калечишь ты?
Где их правдивость, зоркость, благородство?
Зачем усердно вместо красоты
Показывают мне одно уродство?
Неверным взглядом в бухту завели.
Где, бросив якорь, ждут любви другие.
Зачем бросают сердце на мели,
Где не помогут паруса тугие?
Зачем глаза ввели его в обман,
Считает сердце у любимой верным?
Зачем скрывают, напустив туман.
Всё, что другой при солнце видит скверным?
Глаза умели сердцу врать и раньше,
Теперь не могут дня прожить без фальши.
138
Клянётся, что верна мне до конца, -
Готов в неё поверить как в кумира,
Возможно, видит глупого юнца,
Не знающего ловкой фальши мира?
Притворство это – знает, что я сед,
Но ложь мне льстит, беру её на веру,
Во время упоительных бесед
Мы оба врём, но каждый знает меру:
Влюбившись, годы прячут старики,
Она молчит о том, что изменяет.
Обоим признаваться не с руки,
Вид делаем, что каждый доверяет.
Друг - другу лжём, кивая головой,
При этом знаем всё, что скрыл другой.
139
Не пробуй примирить меня со злом –
Твоя жестокость сердце мне пронзила.
Не взглядом жаль, а острым языком,
Оставь уловки, применяя силу.
Придёт во флирте острая нужда,
При мне не посылай другому взора,
Зачем тебе хитрить со мной, когда
Ты так сильна, что я не дам отпора.
Пытаюсь твою хитрость оправдать:
Она не зря меня обходит взглядом,
Старается щадить, не добивать –
Соперника изранит без пощады.
Измену видеть – нет страшнее доли –
Убей быстрей, избавь меня от боли.
140
Будь так мудра, как ты сейчас жестока,
Презрением меня не угнетай,
Чтоб боль не закричала раньше срока.
Терпенья немоту не прерывай.
Разумной будь и окружи любовью,
Я твоему притворству буду рад,
Всегда с врачом о будущем здоровье,
Больные перед смертью говорят.
Отчаявшись, я потеряю разум,
В безумии могу оклеветать.
Мир стал дурным, в плохое верит сразу,
Не дай язык от боли развязать.
Не отводи с меня прямого взгляда
И этой ласке сердце будет радо.
141
Воистину люблю я не глазами,
Для них ты не шедевр, не идеал,
Назло им сердце славит то стихами,
Что я в тебе глазами презирал.
Звук голоса мой слух не услаждает,
От ласки рук я не горю в огне,
А вкус, и обаянье избегают
Ночных пиров с тобой наедине.
И ум, и чувства трудятся упорно,
Хотят заставить сердце разлюбить,
Но глупое не слушает, покорно
В твоих рабах приходится ходить.
Мне рабство облегчает пониманье:
Ты, в грех, вводя, даёшь и наказанье.
142
Любовь мой грех, его ты ненавидишь,
Презрением клеймишь во мне порок.
Глянь на себя со стороны, увидишь,
Что мною не заслужен твой упрёк.
Уж, если заслужил я порицанья,
Пусть выскажут их губы не твои,
Твои и поцелуи, и признанья
Дарили так же часто как мои.
В чужих постелях оба верность крали,
Люблю тебя я так, как любишь тех,
Кого твои глаза в объятья звали,
Лишь жалостью ко мне искупишь грех.
Пойми, что право ближнего судить
Своим примером нужно заслужить.
143
Смотри: бежит за птицею вдогонку,
Забыв про всё, заботливая мать,
Оставила ревущего ребёнка,
Бежит за тем, что хочет удержать.
Ребёнок с плачем бросился за нею,
Пытается слезами удержать,
Испуганная птица тянет шею,
Бежит, опередив дитя и мать.
Так ты спешишь за тем, кого желаешь,
Я жду страдая, как ребёнок мать,
Надеюсь, что желанного поймаешь,
Потом меня вернёшься приласкать.
Жду и молюсь, чтобы поймав желанье,
Вернулась уделить и мне вниманье.
144
Душой моей владеют рай и ад,
Добро и зло царят одновременно:
Мужчина белокур, аристократ,
А женщина смугла и дерзновенна.
Решив быстрей меня отправить в ад.
Она святого друга совратила,
Для битвы с ведьмой был он слабоват,
Колдуя взглядом, чистоты лишила.
Быть может он теперь и сам злой дух,
От всей души помочь ему желаю,
Смотрю издалека на дружбу двух,
Кто будет победителем, не знаю.
Боюсь, что друг пойдёт за ведьмой в ад,
Когда прогонит, встрече буду рад.
145
Для ласки созданные губы.
Кривясь, сказали: «ненавижу».
В лицо мне выдохнули грубо,
Смертельно был на них обижен.
Она, заметив моё горе,
Тотчас на милость гнев сменила,
И фразу в жёстком приговоре
Сказать по - новому решила.
Смягчила слово »ненавижу»,
К нему добавив окончанье,
Чем показала, что увижу
Я после ночи дня сиянье.
Сказала, жизнь мою щадя:
«Я ненавижу не тебя.»
146
Бессмертная душа – центр грешной плоти,
Поэтому и точит изнутри,
Ты, занятый о внешности заботой,
Внимательней на душу посмотри.
Плоть хороша, пока имеет силы,
Зачем тебе такой роскошный дом?
Чтобы наследник тела - червь в могиле,
Пожрал всё то, что создал ты трудом?
Живи душа за счёт убытков тела,
Пусть больше чахнет – крепче будешь ты,
Отдай за вдохновенье музе смело
Часы и годы плотской суеты.
Плоть – пища смерти, а душе жить вечно,
О ней заботься в жизни быстротечной.
147
Моя любовь во мне как лихорадка
неутолимой страстью мучит плоть,
Съедает мою нежность без остатка.
Но аппетит не может побороть.
Рассудок - врач лечивший от болезни
Увидев, что к его советам глух
Меня оставил, понял: бесполезно
Лечить того, кто любит свой недуг.
Теперь мне никогда не излечиться,
Рассудок помутился от тоски,
Язык болтать без толку не стыдится
Слова его от правды далеки.
Клянётся, что светла, тьму гонишь прочь,
А ты черна как ад, темна как ночь.
148
Увы! Любовь глаза мне подменила,
Что было прямо, стало вкось, да вкривь,
А, может, она здравый смысл убила,
Ум ложно говорит, что взгляд правдив.
Но если не обманывают взгляды,
Зачем хотят внушить мне, что в них брак,
А если обманули, значит надо,
Сказать: влюблённый видит всё не так.
Возможно ль это? Застланный слезами,
Мир искажает нам влюблённый глаз,
Так солнце слепнет, если облаками
И тучами закроется от нас.
Вот и меня любовь слепит слезами,
Пока сама тайком грешит делами
149
Как можешь говорить, что разлюбил,
Когда я за тебя стою горою?
Не я ли для тебя – себя забыл
Все мысли и мечты, связав с тобою.
Когда держал твоих врагов в друзьях,
И льстил тому, кого не одобряешь?
Как больно видеть хмурь в твоих глазах,
Неужто ты ещё не замечаешь?
Что есть во мне, чтобы гордясь собой,
Я от тебя уйти мог без оглядки?
Я покорён и восхищён тобой,
В тебе прекрасны даже недостатки.
Любуясь, разгадал характер твой:
Ты любишь тех, кто видит – я слепой.
150
Кто свыше власть и силу тебе дал
Меня и недостатками пленять,
Своим глазам я верить перестал,
Клянусь, что свет не может освещать?
Дурное привлекательно в тебе,
Способна обелить притворством грех.
Как не скрывая худшего в себе
Умеешь доказать, что лучше всех?
Чем заставляешь всё сильней любить,
При этом грех от взгляда не скрывать?
За то, что воли нет тебя забыть,
Ты не должна с другими презирать.
Я полюбив сумел грехи простить,
Так как же ты должна меня любить.
Уж, если полюбил тебя такой -
Тогда достоин я любви двойной.
151
Любовь юна, про совесть знает мало,
Ну, разве то, что дочь любви двоих?
Обманщица не спорь, признай вначале,
Что ты источник всех грехов моих.
Когда предашь, в ответ грубеет тело:
Душа толкает на измену плоть;
Собравшись в ком, она зовёт на дело,
Резонов нет, зов плоти побороть.
Поднявшись в высь, гордится ком собою,
Так смотрит победитель на трофей,
Готов стоять он за тебя стеною,
Упасть и снова встать ещё мощней.
Бессовестной любовь не считаю,
Пока любим, встаю и угождаю.
152
В любви отступник, в том сомненья нет,
Но дважды ты: со мною изменила,
Нарушив тем супружеский обет,
Предав меня – другого соблазнила.
Но вправе ли, за два греха винить?
Ведь, у меня и двадцать их бывало,
Когда весь мир пытался убедить,
Что ты достойна званья идеала.
Я искренне поверил чистоте,
Твоей любви, всем клялся в постоянстве,
Казалось, жил в кромешной темноте,
Не видел ни кокетства, ни жеманства.
Я клялся, что прекрасна и светла,
Глазами ложь подтверждена была.
153
Спал Купидон, забыв про факел свой,
За ним Дианы нимфа проследила,
И подбежав, холодною водой,
Огонь, любовь дарящий погасила.
Нагрелась до кипения вода,
Священный жар помог ей стать полезной,
Горячею оставшись навсегда,
Отлично лечит многие болезни.
От взгляда милой факел запылал,
Груди моей им Купидон коснулся,
Я, заболев, лечиться пожелал,
Для этого к источнику вернулся.
Лекарство не нашёл в его волнах,
Оно у милой в пламенных глазах.
154
Крылатый мальчик спал в лесу беспечно,
Горящий факел грел мальчишке бок.
Приняв обет быть девственными вечно,
Шли мимо нимфы, видят, спит божок.
Одна из них, блистая красотою,
Шепнула остальным: » Огонь жесток»
Схватила факел девственной рукою
И потушила, опустив в поток.
Вода от жара тут же потеплела
И стала от болезней исцелять.
Влюбившись, я, в ручье купая тело,
Сумел простую истину понять:
Огонь любви согрел мгновенно воду -
Вода любовь не охлаждала сроду.