19 июля 2003 года Пермская область, поезд М36 «Алтай»
В 5 часов вечера я немного успокоился.
Сборы были очень суматошными, причём до 4 вечера всё было тихо, я распечатывал материалы, а в 4 началось: бардак: - на сумках нет бирок, раньше среди киношкольных вещей целлофановые пакетики запрещались, а тут всё было в пакетиках, но ничего, вроде как успели на вокзал, сели в красивый фирменный поезд «Алтай» в котором даже проводники в симпатичных форменных костюмах.
Ужасно хочется пить… Ладно, сосредоточусь на том, что будет 19-го. Я что-то должен объяснить студентам, чего я сам не понимаю.
Июль 20, 2003 год, граница Омской и Новосибирской областей.
Знаете, о чём я подумал? Россию наконец – то затопили вещи. Во всяком случае – Москву, провинцию ещё нет. Я увидел это не только тогда, когда вынес из своей квартиры неделю назад 2 ящика мусора! Наши родители относились к вещам не так, они ещё живут во времени, вещь была вещью, не она должна служить, а ей надо служить и от вещей можно терпеть различные неудобства.
Россия – большая дыра на карте мира 15 лет назад, когда в мире давно уже было перепроизводство, в Японии, Германии, Америке у людей было всё и даже больше. И на детях я увидел это «другое», то, что случилось после того, как плотина была прорвана и дыра затоплена. Мариам принесла рюкзак выше её самой. По киношкольным законам девочки не могут нести более 8 кг, значит, парни должны нести свои вещи + девочкины, около 20-25 кг! Непонятно, почему ради здоровья одних надо жертвовать здоровьем других… Однажды в киноэкспедиции вещи девочки, которая взяли слишком много вложили в ящик и заставили посылкой отправить всё это Москву! И правильно!
Вообще, это я виноват, я должен был в Москве все вещи перетряхнуть и категорически убрать лишнее.
Сегодня достаточно спокойный день, никакой культурной программы не проводил – вчера какие – то действия предпринимал по поводу каждого региона, который мы проезжаем. А сейчас люди и не знают, наверное, где мы проезжаем. А пойду спрошу, кстати!
* *
Короче, как я и думал, то, что за окном Омская область мало кто знал, а вот то, что это уже Азия – знали многие, потому что вчера ночью в Екатеринбурге, в ознаменование пересечения границы между Европой и Азией перепрыгивали через верёвочку.
Вчера было день рождения КЖ, всё готовила Елена Гуржаповна, она сделала всё, как она говорит, супЕр, но одно время Катя во время празднования реально расплакалась «меня превратили в куклу». Мне тоже кажется, что ей больше подошла бы спокойная, интимная вечеринка со свечами и бегущим поездом.
* * *
Мы не успели посмотреть Барнаул, все сразу сели на автобус в Санниково – лагерь в 20 км от города. Там сейчас находился детский дом №9, который должен был стать нашим партнёром.
В последний вечер мы сидели в тамбуре и разговаривали с ХХ. Колёса стучали, а мы говорили. И чувствовал я, что всё равно что-то не то, не YY. Добрая, классная, но что её интересует, кроме её самой.
А колёса стучали, а поезд бежал.
И вот мы в Санниково: дико неустроенный лагерь, какие-то нелепые корпуса натыканные по невысокому склону, идиотские пионерские традиции, типа речёвки перед входом в столовую и «Зарницы», где отупевшие дети с остервенением носятся за «пацаками» и срывают с них погоны, с отрядными стенгазетами, типа «Убойной силы» с лозунгом «Убойная сила, убойный отряд, убойные танцы и лагерь отпад!» Дежурные орут на детей…Нам, с нашим культом осмысленности всё это кажется адом. А ещё тут есть «таймики» временные деньги, которые можно было зарабатывать, убирая лагерь, а потом потратить на ярмарке или там ещё можно пожениться на время смены на эти деньги. Короче, совковый лагерь в своём наихудшем исполнении.
Директор дд № ХХ города Барнаула произвела на меня сложное впечатление. Выглядит как типичная стерва, да ещё и пьющая стерва, жалеет детей – и подворовывает вещи, кроме того, уверена, что социум кругом такой, что детдомовцам сложно – сложно пробиться. Хотя для детей прежде всего социумом, через который невозможно пробиться была она сама.
После того, как детдомовцы закончат 11-ый или 9-ый класс им только одна дорога – или в Тальменку на каменщика, либо на всякие курсы парикмахера. Хотя есть свои звёзды: кто – то победил на конкурсе «Мисс звезда» и сейчас работает в модельном агентстве, кто-то стал директором туристической фирмы на Горном Алтае, но в остальном у ребят нет планов.
Мы начали работу с ними. Для того, чтобы лучше познакомиться, пошли на ближайшую речку Лосиху, где прыгали в воду с высокого берега. Итак, мастер-классы начались, для своего литературно – журналистского я выбрал такую форму, как carriculum vitae или коротко – CV. В ней должно было быть кратко рассказано о положительных качествах каждого, такая «CV душевных качеств». Мы сидели в кабинете директора лагеря и члены моей мастерской действовали по разному ЮТру тормозила, Диана пыталась склонить кого-то к написанию стихов, а я и Саша начали раскручивать ребят на работу. Саша заработала. Неужели?
Задание было такое, что ребятам надо был написать о положительных качествах своих друзей. Многие писали, многие тормозили, но дело шло.
Вторая часть нашей киношкольной барнаульской группы работала в это время в самом городе в реабилитационном центре для детей инвалидов с несохранным интеллектом. И вот с ними наши студенты ставили спектакль «Бия и Катунь» по алтайской легенде.
• * *
Сегодня случился скандал. Саша наша пошла с Сашей из детского дома за территорию лагеря. До этого наша Юля пошла в баню и в закрытую дверь начали ломиться детдомовские парни, киношкольные парни их потом нашли и жёстко с ними поговорили, они извинились. В свете произошедшего с Юлей, я сказал Саше очень жёстко, что Сашу детдомовского в ней, вполне возможно, интересует не только её тонкая душевная организация и что отвечать за чтобы –бы-то – не случилось я не буду.
Вот уж не верю, что сама она этого не понимала. И парни киношкольный её об этом тоже сказали – и наш киношкольный браток Х, и печальный и нервный парень Y и влюблённый в Сашу по уши чеченец Z. После такого наезда в голове у Саши что-то кликнуло и вести она себя стала по другому. А вот детдомовский Саша меня возненавидел! Может, он думает, что я наехал на него, только потому что он детдомовский. Да будь он деревенский, фабричный, пэтэушный, да какой угодно, я наехал бы на него так же.
• * *
По вечерам пьём чай с алтайской травой – душицей. Очень крутая!
А в Барнауле в это время развивалось вот что: Марина Волевна продвинула мысль, что киношколе вообще не стоило приезжать сюда, потому как мы делаем на инвалидах PR и используем инвалидов как инструмент, разрушая эгоизм «здоровых деток». Энергичная и классная художница Марина Волевна глубоко «насадила» свой взгляд на тех киношкольцев, который с ней работали…
Вечером в лагерь приехала ОГ (завуч) весьма расстроенной. Она рассказала нам про взгляд Марины Волевны на вопрос, и после этого проследовала двухчасовая тягомотная промывка мозгов Герману, который с ней работал, мол, надо было раскрывать своё мнение… Интересно, а вдруг у Германа было такое же мнение? Но Герман по умному молчал. Спорить с ОГ – это всё равно, что пытаться остановить каток пластилиновым молоточком.
С ОГ такая беда! Некиношкольный люди воспринимают её с трудом. Разговаривая с ней, постоянно возникает впечатление, что слушаешь радио. Всегда знаешь, что будет через 5 минут.
И вот мы сидим в столовой этого дурацкого лагеря, раскрашенной идиотскими рисунками под лампами дневного освещения (мы никак не могли найти выключатель), а ОГ всё моет и моет мозги Герману.… А ведь это день рождения его подруги – Елены Гуржаповны и она принесла бутылку шампанского, но, по настоянию ОГ не могли её выпить до тех пор, пока из столовой не уйдут дети.… И вот шампанское грустно нагревается, а ОГ моет и моет мозги Герману…
А когда-то она, ведь, делала сумасшедшие вещи…чтобы вытащить одну девочку из её быдлиной семьи, она взяла её на месяц жить к себе. Из этого ничего не вышло, но каков порыв!
* * *
Но центра жизни кипел в это время не в Санниково, не в реабилитационном центре, а в высоких чиновничьих кабинетах Барнаула, ОГ, ОА, Мариам, Князев и Алиса выбивали из местных чинуш 5 ставок на открытие театральной студии при детском доме, в котором должны были работать студенты АГИИКА (старое название АлтГАКИ- Алтайской академии культуры и искусства), выбивали жильё в Бийске и автобус, который должен был доставить нас в Онгудайский район.
Итак, в подготовке экспедиции наши «били» по трём уровням: городскому, краевому и федеральному. На городской мы забили сразу, потому что зимой в Барнауле разбился мэр и в мэрии с тех пор царил страшный бардак.
Краевой уровень – на нём наши достигли максимальных результатов. PR- группа, как она сама себя называла, добилась того, что ставки дали и жильё в Бийске нашли и автобус до Онгудая нашли подешевле. Но группа, которая действовала на месте, столкнулась с ужасающими результатами того, как всё «здорово» сделала группа московская.
Все организацией занимались КЖ, Гриша Воронков, Герман и ОФа, которые ездили в предварительную командировку сюда, на Алтай, работали в Онгудайском районе, Горно – Алтайске, Барнауле и Новосибирске, естественно, что КЖ (ученица киношколы последнего года выпуска, активистка), когда она вернулась обратно в Москву, была гораздо больше в «теме», и я и успокоился.
В результате КЖ, как ребёнок по пианину, долбила по всем ветвям власти лишь бы добиться результата. Набирая новый номер телефона, она уже забывала о чём говорила 5 минут назад и о чём договаривалась в предыдущим чиновником. Бесплатное жильё, питание, транспорт, она уже почти обо всё договорилась, когда в это же время по звонку той же самой КЖ или ДЛ или какой-нибудь другой четверокурсницы сверху, с федерального уровня, поступал приказ – сделать тоже самое. В результате у чиновника внизу, который уже и так начинал работать начинался бардак в голове, с какой стати его бьют за то, чем он и так уже занимается? При таком раскладе желание помочь полностью пропадает. Мы совершенно не отслеживали путь одного, отдельно взятого звонка, факса, совершенно не проверяя результат.
Виной этому бардаку во многом, был я, который доверил всё студентке 4-го курса, - всё это и вскрыла «прорывная группа», когда они пришли к одному из чиновников и как только ОА сказала слово «Киношкола» она услышала «Я сомневаюсь в искренности ваших слов, потому как на Ваш звонок ещё 3 недели тому назад я сказал, что надо сделать, чтобы получить бесплатное питание, жильё и т.д. И почему вы так не сделали?
** *
Но это выяснилось 24-го, а 23-го ещё был праздник - на нём должны были быть представлены результаты нашей работы в дурацком Санниково. На праздник должны были приехать (и приехали) ребята из другого детского дома № 6 изначально их пригласили, чтобы «расширить» «поле удара» ММК, но работа с ними больше не проводилась, так что 6-ой ДД смотрелся как аппендикс.
Из реабилитационного центра приехали наши и привезли спектакль «Бия и Катунь» по алтайской легенде. Там участвовали гениальные куклы, которые делали наши под руководством МВ. Гениальные куклы – из бутылок! Инвалиды, которые были в очень тяжёлой форме – полностью несохранный интеллект + ДЦП , был такой, который продвигался только на четвереньках. Они играли роль гор, т.е. просто сидели с покрывалом с цветами.
Всю ночь до праздника Юля Руденко, Илюха Марченко и Шох заклеивали окна, а ещё обклеивали старые, 80-ых годов холодильники, чтобы утром наклеить на них фотографии Владимира Ильича Верховского. А утром МВ сказала, что не нужно затемнение и всё пришлось снимать.
Вначале праздника, на который приехало много журналистов (они брали у нас интервью), мы собрались в столовой – было около 100 человек вместе с нами. Мне и Жуку удавалось держать внимание и «заделывать дырки». Но под конец – всё разлетелось. Я столько энергии на это потратил, что буквально выпал за двери столовой.
Ещё была экскурсия. Барнаул мне сначала показался городом совершенно без идеи. А ведь, сколько всего можно было бы придумать? Столица Южной Сибири, Горный город Сибири... Барнаул мне показался беспорядочно разбросанным в пространстве, потом оказалось, что это обманчивое впечатление.
Ну, правда, из «достопримечательностей» разрытая улица с купеческими особняками, памятник столетию горного дела, ничего фирменного. Но одну интересную вещь я на карте нашёл – кладбище японских военнопленных. Все местные сказали, что это кладбище было перерыто во время строительства больницы. Водитель долго тормозил над картой Барнаула, и мы заехали в какой-то роддом, но я почувствовал, что водитель ошибся, и кладбище в другом месте. Все были очень возбуждены, многим было уже очень интересно найти это самое кладбище.
Автобус заехал с другого конца, мы вбежали в ворота Детской психиатрической больницы и охранник показал нам странный железный памятник. Шёл противный дождик, мы стояли на территории детской психбольницы на окраине Барнаула, рядом с фантасмагорическим и памятником без единой записи, а настроение всё равно было необычным. Вот, закопаны эти люди за тысячи километров от своей родины, на задворках психушки, рядом с памятным знаком о визите Калинина, рядом с вывеской «Корейские автомобили» - и есть в этом какое – то настроение необычности, сюра. Это был один из «опорных» моментов экспедиции для меня...
Автобус трясся по дороге в Горно-Алтайск, я был абсолютно выбит из колеи. Перед отъездом в Республику из Барнаула приехала ОА и ОГ и рассказали о чудовищных ошибках в подготовке (я писал о них выше). Оказалось, что в городе есть специальный детский дом, который специализируется на искусстве (от автора: как потом выяснилось, ничего мы не ошиблись, тот самый детский дом, « который специализируется на искусстве» раскрылся перед нами в полной мере в следующем году, во время подготовки лагеря «Карцегал» ( в 2004 году). Более садистского и коррупционного места я просто не видел). Возможно, говорили, что нам выделили бесплатный автобус, но деньги на него забрал тот самый директор реабилитационного центра. ОА и ОГ плохо сделали, что сказали мне это перед самым отъездом – они вырубили меня до самого Бийска. Мрачные мысли роились в моей голове, что я ничего не могу, что у меня нет будущего в КШ.
Когда стемнело, мы въехали в Республику Алтай. Сразу – кругом светящиеся рекламные щиты, остановились в Майме, у поворота на Горно-Алтайск. Сразу чувствовалось, что Чуйский тракт живёт, что люди сюда едут, что деньги идут. Люди разбежались из автобуса как тараканы и их потом полчаса собирали.
Заехали в Горно-Алтайск, тут нас ждал известный горловой певец Нагон, оказался очень уютный дядька во флисовой куртке, рядом с его домом мы засыпали стаканчик «Магги» и ели. Прикольно было!
До Горно-Алтайска Егора скрутили гастрит, не то, чтобы никто не знал, что у Егора гастрит, но никто его особо не опасался. Его реально скрутило, была даже версия, чтобы завести его в Горно-Алтайск и там оставить. (* * *)
Наконец мы двинули дальше. Я грубо нарушил принципы киношколы, бухая с Владимиром Ильичем его вино. Думаю, если бы я бухал в этой экспедиции больше, моя первая встреча с Алтаем не была бы такой печальной и беспонтовой. А то я проплавал всю экспедицию как говно в проруби. Невнятный и печальный.
Весь проход прыгающего ПАЗика был забит вещами почти до пояса стоящего человека. На вещах спал Лозинский, где-то у него в ногах – Арсений. Горел неяркий электрический свет. Время теряло свою длительность, так наступило 25 июля.
На Семинском перевале шёл мокрый косой снег. Тёмно хоть глаз выколи. Впечатление, что стоишь над пропастью. Ещё один из моментов вечности этой экспедиции.
• * *
Мы куда-то ехали, куда – то сворачивали бесконечное количество раз, и вот, в автобусе появилась исполинская фигура Шохруха (Норбекова – сына доктора Норбекова), за ним – похожий на белогвардейца Гриша Воронков (он так и живёт сейчас на Алтае – эта поездка перевернула его жизнь – от автора) в куцем пальтишке с чужого плеча, зато с шикарным писцовым воротником. Красота невероятная, но описать нельзя. Уютная долина среди гор, ближайшая их которых начиналась в 20 метрах от лагеря. Сам лагерь вытянут вдоль ручья Талдушки. У въезда - импровизированная сцена и 4 кемпинг-домика., дальше – баня и вдали, минутах в 3-5 шестиугольный аил (традиционное алтайское жилище, с открытым в «маковке» крыши домоводом). Рядом с аилом стояли палатки горноалтайского центра по реабилитации инвалидов. Сейчас они спали.
Хотя группа Новосибирска и Горно – Алтайска приехала всего на 5 часов раньше, они воспринимались как старожилы. Наших разместили в аил, влезло 27 человек! Сверху это напоминало большую ромашку – ногами к очагу в центре. Аил был построен с браком, отверстие для дыма заужено и поэтому в аиле было дымно. Я не стал спать – всё равно вставать через 2 часа.
Эта экспедиция отличалась тем, что там было слишком много педагогов и почти все они были не на своём месте. Регина, например, была завпитом – и это было ужасно. ОФа была начальником – и это была не ОФина должность. Есть в Киношколе такая привычка, ставить людей не на свои места « на прорыв». Иногда это получается, но часто – нет.
Лагерь казался совершенно неприготовленным. Алтайцы, видно, с****или половину денег. Не было матрасов, в кемпингах были огромные дыры, со второго дня лил дождь. Он как в Лондоне – лил нудно и не переставая, так что я постепенно перестал обращать на него внимание. ДЛ активно пытался вызвать по рации начальника лагеря – Сашу Укокова, которого ДЛ не без оснований сразу назвал Упырёвым. ОГ и ОА бесились и пинали ДЛа.
Иногда Бог давал мне ума и я уходил от всего этого в горы под благовидным предлогом, типа, организации похода. В горах было красиво – и только. Сверху я смотрел на лагерь. В лагере ДЛ организовывал автобус в райцентр – Онгудай, при этом разговаривать с водителями должен был я, как штурман, но разговаривать с алкоголиком из Новосибирска Васей и алкоголиком из Горно-Алтайска – Сашей, которого вырвали в первый день отпуска и отправили сюда, было трудно. Скорее можно было договориться с алкоголиком Васей.
Автобус вернулся из Онгудая, скупив все матрасы, резиновые сапоги, годами пылившиеся на полках и с помощью единственного человека при деле – АВ Мелиоранского, мы начали ставить армейские палатки.
Приезжала Марина, та самая Марина Тохтонова, друг Геры, хозяйка дома, где прятался Лимонов, невысокая, с добрыми глазами, с будто гладящим, полушепчущим голосом. От неё исходило мягкое тепло – очень необычный человек. Мы говорили о тех местах, которые нас окружали. Она обещала привезти книги об Алтае, которые я не смог найти в Москве, и привезла!
Кроме неё в лагере работали ещё две алтайки – тонкая и вредная и толстая и добродушная Семёновна с чумазой безмолвной, но весёлой алтайской девочкой лет 4-х. Якутская Крис Ефремова составляла с ними идеальную гармонию. Непонятно было, как туда затесалась Регина.
До обеда мы презентовывали мастерские: мы сделали таблички на алтайском языке, хотели провести вечер легенд и обучить всех основам алтайского. Моя мастерская называлась «Талду» по названию этого места. Мы объединились с соседней ИЗО-мастерской Марины Волевны и ходили в горы.
Тут пришло время раскрутиться одной из самых непонятных историй этой экспедиции по имени «Бия и Катунь».
БИЯ И КАТУНЬ.
В общем и целом Алтай был, конечно, не моё место. Делать мне здесь было нечего. Алтайцы не вызывали у меня пиетета, моими горами был Кавказ и только Кавказ. Но, с другой стороны, раздражение это место тоже не вызывало. Был какой – то видно смысл в том, что я бесплатно попал в то место, в которое очень многие стремятся попасть за деньги (от автора – потом я ещё несколько раз попадал в такие места на Алтай и каждый раз НЕ СТРЕМИЛСЯ к этому). В целом законы этого места были мне понятны. Абсолютный фатализм, отказ от действенного «я» внутри себя самого. Я не могу сказать, что это вызывало во мне восторг, но само правило было понятно.
Однако то, что делали остальные педы, было само по себе, здорово. Но только, когда они были по одному. Как только они собирались вместе, начиналась полная петрушка. «Бия и Катунь» это был тот самый спектакль, который Гера делал в центре для инвалидов. Вообще это такая алтайская легенда – о том, как странная семейная пара – рассудительный Бий и истеричная Катунь поспорили, кто быстрее добежит до горы Бабырган, - тот и будет верховодить в семье. Перед Бием все расступались, а перед Катунью (да, я забыл сказать, что это не люди, а реки), наоборот, заслоняли дорогу. Догадайтесь, кто добежал быстрее.
В этом спектакле Гера много времени потратил на Лозинского, а к тому же там была и симпатичная (на взгляд Лозинского) девочка СР, а СР саму тянуло в «Бию», потому что большая роль в этом спектакле радовала её больше чем в спектакле Регины под названием «Канитель». После показа в Санниково, спектакль «Бия» должен был умереть, но Лозинского это не устраивало, он задумался над тем, как продолжить спектакль в алтайских условиях, был разговор о том, чтобы сделать его частью «Канители», но, в конце концов, Лозинский решил всех послать и сделать независимый спектакль «Бия». Спектакли Геры были модными и туда из «Канители» ушли человек «Канитель» была безнадёжно брошена. Повод для конфликта, честно признаться, был.
Один из столпов киношкольной педагогики – это педагогика конфликта, т.е. когда конфликт не замыливается, а проявляется до такой степени ясности, когда уже всем понятно, кто прав, а кто виноват. И ОГ с ОА нашли хороший момент, чтобы врезать по болтливому Лозинскому, стервозному характеру СР, чтобы заставить «вечно маленьких» Трусову и Алису «ответить за базар» были устроены такие разборки. Все часами сидели в дырявых армейских палатках и часами слушали нудное, как звук далекого пулемёта, «долбление по голове» несчастных ренегатов и их жалкое всхлипывание. Педагогически это, может, и было нужно, но выглядело в данных условиях сверхглупо. Это понимали все, это понимал и Алтай, который награждал нас очередной порцией нудного, холодного, непрекращающегося дождя.
Поскольку сам повод был верный, то молчал даже вечный борец за справедливость Маломуд, который всегда утверждал, что педагоги, понимая свою крутость, ставят опыты на бедных студентах. СР мало кому было жалко, но то, что всё это устроено не так и ни здесь – это чувствовали тоже все.