На свете этом жил мудрец,
Он был ведун, он был певец.
Он ткал полотна ворожбы,
Он ведал замыслы судьбы.
Язык зверей познал старик
И в знахарстве он был велик.
Но славен был не ворожбой,
Не с лешим крепкою дружбой,
А тем, что ловко мог мудрец
Из слов сплести песни венец.
Не пел он песен о пирах,
О воинах и об их князьях.
Не о походах да мечах.
Старик пел песни о мечтах.
Он пел о том, что всяк горазд
Уж коль надежды не предаст,
Исполнить то, чего желает,
Почём душа его страдает.
Он ведал истин древних суть,
И он людей хотел вернуть
На этот благородный путь.
Никто не мог его свернуть
С дороги, кою он избрал.
Пока однажды не пропал.
Мудрец исчез. Его изба
Так и осталась бы ничья,
Покуда бедный сирота,
Забредши в тамошни края
Вдруг не наткнулся на неё,
И стал просить принять его
Того, что кров тот сторожил.
И Домовой его пустил.
Мальчонка стал жить поживать,
Беды не ведать и мужать.
Но только с каждым новым днём
Ему хотелось петь о том,
О чём тревожилась душа
И так болела голова.
И вот однажды он решил
Запеть о том, как прежде жил.
Как беспризорный он скитался,
Чего терпел, и как пытался
Найти приют себе в тиши
От непростой людской молвы.
Сложилась песня эта ладно,
И стало юноше отрадно.
И вскоре новую сложил,
И когда седину нажил
Прослыл певцом за многи дали,
Где о нём прежде не слыхали.
Не только в песнях он мастак.
Уже старик, хоть был простак,
Но смог постичь знахарства тайны,
Язык зверей и птиц незнаемый.
И стал он ведать истин суть,
К которым он хотел вернуть
Опять людей. Но вдруг исчез,
Носитель истины чудес.
И быть пустой его избе,
Коль не удача сироте,
Что вдруг набрёл на дом лесной,
Где был хозяин Домовой.
Мальчонка крова попросил,
И домовой его впустил…