Печаль по русской культуре
Странное чувство, возникающее иногда на заброшенном погосте, где похоронены твои предки, побудило меня сесть за написание данной заметки. А когда я набрал заголовок, в тон моему настроению по первому каналу ТВ зазвучала песня «Ой, ты, степь широкая» в исполнении Зары и Дмитрия Певцова. Впечатление было такое, будто в полностью разрушенном землетрясением городе из-под обломков сначала внезапно появилась рука, а потом, раздвинув камни, появилось и человеческое существо. И было несущественно, кто это был – мужчина, женщина или ребенок; важно, что в совершенно безжизненной пустыне появилось нечто человеческое…
Хочу отметить, что моя заметка – отнюдь не научная статья, а всего лишь описание чувств человека, ревниво влюбленного в классическую русскую культуру и опечаленного ее стремительным исчезновением. Моя душа – плоть от плоти той русской души, которая веками воспроизводилась в миролюбивой, трудолюбивой, наполненной сочувствием и состраданием крестьянской семье. И неважно, какие биологические гены сидели в носителях русской культуры – русских, украинцев, евреев или каких-либо иных национальностей, – важно, что эта культура имела четкую и ясную границу и четкие критерии принадлежности человека к ней.
Думаю, что успех коммунистической культуры в СССР в значительной степени объясняется ее мимикрией (т.е. способностью человека маскировать свои взгляды, поступки, образ жизни под определённые обстоятельства) под культуру русскую: если не проводить параллели, то все высокие нравственные ценности русской культуры, отраженные в дореволюционной литературе, воспроизводились в российском обществе вплоть до конца ХХ века, хотя и неуклонно угасая (с первых дней Октябрьского переворота), замещая русскую культуру культурой совковой или, по-другому, классической русской культуры – культурой люмпен-русской.
Основой любой культуры является, бесспорно, язык; для классической русской культуры – это так называемый литературный русский язык. Добавка «так называемый» использована мною в связи с сомнением и какой-то неясностью в истинности данного утверждения. На самом деле вопрос тоньше – может быть, не литературный, а тот, на котором говорит культурная часть общества. Но и это спорно и неопределенно…
***
Не устранив неясности, я решил лечь спать с мыслью, что утро вечера мудренее… И уже в постели я сделал, можно сказать, маленькое открытие: явственно почувствовал, что в любом человеческом языке (в отличие от языка машинного) содержится, помимо грамматики, есть еще и базовая система ценностей, или идеология, присущая сообществу, говорящему на этом языке. И вот что интересно: эта идеология выражена не явными информационными средствами, а она как бы витает «между строк». (Получается, что сама информация есть явление материальное, и вот у этого материального явления есть духовная «надстройка»: мир модальностей – разного рода отношений, оценок, долженствований, желаний и т.п.
И в результате все становится на свои места: получается, что каждый национальный язык состоит из двух языков почти с одинаковым словарным запасом, но с совершенно различными – вплоть до противоположности – ценностями, присущими различным группам общества. А поскольку самое существенное деление людей в обществе проходит по грани добра и зла, то именно эти явления и лежат в основе двух языков – языка ДОБРА и языка ЗЛА.
На языке Добра говорили Пушкин, Достоевский, Чехов, Шукшин, Галич, Высоцкий, Сахаров и еще огромное число других людей.
На языке же Зла говорили и говорят носители Зла, которым, по всей видимости, абсолютно неведомы ценности Добра и посему никогда не раскаивались в своих преступлениях и, вдобавок, отнюдь не гнушались средствами насилия. Но тем, кто старается быть верным Добру, не представляет особого труда выявлять носителей Зла. Я не буду приводить здесь их список – меня больше волнует, более того, можно сказать, тревожит их язык. И здесь важно вот что.
При тождественности грамматик языков Добра и Зла они требуют взаимного перевода, ибо большинство терминов в этих языках имеют прямо противоположные значения. Главное расхождение между языками Добра и Зла заключается в их отношении к истине.
Люди Добра кровно заинтересованы в достоверности циркулирующей информации, ибо без этой достоверности невозможно ни творить добро, ни развиваться.
А для людей Зла, напротив, наиважнейшим оружием принуждения является дезинформация. С их точки зрения, идеальный язык тот, который зомбирует подвластных им людей превращая их, можно сказать, в холопов, готовых считать свою участь самым величайшим счастьем.
Наиболее успешно эта задача была, пожалуй, решена И.Сталиным, превратившим в холопов по существу весь советский народ. Несмотря на то, что со времени смерти злодея прошло более полувека, значительное количество населения все еще остается преданным всем его «нравоучениям», перенося холуйскую преданность на своих очередных хозяев.
Я не думаю, что «холопий приказ» сможет когда-нибудь превратить страну в общество нормальных, добропорядочных людей, ибо язык Зла обладает иммунитетом против любой истины и любой человеколюбивой идеи. Каждый, кто пытается распространять достоверную информацию, а тем более агитировать за человеколюбие, объявляется властью врагом, подлежащим преследованиям и гонениям.
И вот теперь ясно, почему «умом Россию не понять»: ибо существуют ДВЕ русских культуры и, собственно, ДВЕ разных России. Да вот вопрос: кто их различает? А ведь не различая их, нельзя определенно ответить на вопрос, любишь ли ты Россию и ее народ, – ведь любой ответ на этот вопрос оказывается наполовину ложным!..
Таким образом, получается, что одну и ту же страну (географическую территорию) под названием Россия населяют две принципиально различных «гипернации» с противоположными языками и типами идеологии! И следует открыто признать, что сегодня идеология Добра фактически уничтожена, а идеология Зла торжествует. И самым убийственным доказательством этого тезиса является тот факт, что подавляющее большинство народа считает, что во всех его бедах виновны те, которые защищают, нередко ценой свой жизни, права этого самого народа. Только народ, доведенный до последней степени деградации, может восклицать: «ТАКИЕ права нам не нужны!»
Но чем же различаются «гипернации» и их культура?
Попытаюсь ответить на этот вопрос с позиции культуры Добра, которая определяется двумя главными моментами: уважением к личности (и ее правам) и состраданием к слабым. Среди доброй части народа вы не найдете хамов, насильников, бездушных людей. И вот что важно: эта часть народа включает в себя как людей высокообразованных, так и людей из «низов», устраняя клин антагонизма, нередко вбиваемый между ними при определении понятия «интеллигенция».
Я желаю доброй части народа четко осознать принадлежность своему сообществу. С учетом катастрофического ухудшения условий для самовоспроизводства культуры Добра существует лишь ЕДИНСТВЕННЫЙ способ сохранить себя в качестве носителей этой замечательной культуры: создать Всемирную ассоциацию русской культуры с ценностями дореволюционной ителлигенции.
Иного пути у нас нет!