Это воспоминания о службе в армии в конце 70-х - немного с юмором, немного в форме баек...Тем - кто служил в этих войсках.
Два солдата из стройбата - заменяют экскаватор (армейская шутка)
Нас как-то долго катили до места службы, и никто толком не знал куда, да и нам по юности было все равно. Поговаривали, что служить будем то ли в Тамбове, то ли в Воронеже. Выдали сухой паек - это было в диковинку. Делали дырки в банках сгущенного молока и тянули его лежа на полках вагона.
Все ехали в старой одежде на выброс, понимая, что она больше не сгодиться, ну и шутки ради давай рвать ее - то один рукав оторвем, то штанину и так ходим – весело, театр и только ... Прибежал дежурный офицер, наорал… в общем закрыл веселуху.
Наконец приехали в Воронеж, узнали, что будем служить в строительных частях – стройбате.
Привезли сначала в учебку. Когда выгружались с автобусов, - играл духовой оркестр – марш Славянки.
Встречая, старослужащие, прищурившись, присматривались к нам, выбирая, что из гражданской одежды можно взять, чтобы в увольнении в гражданку переодеться.
-Вот «салабоны» - все поди порвали… Ну, теперь мы вас так же будем…
Повели в баню. На входе скидываешь гражданку - шмыг в моечное, а на выходе уже старшина, спрашивая размер, выдает форму, сапоги. Я никак не мог намотать портянки.
Стоявший напротив прапорщик, крякнув, выхватил и обмотал портянку вокруг моей ноги.
-Другую сам…учитесь «салабоны»…
Я этому человеку был благодарен. Выглядели мы после, как цыплята: все новенькое, большое неказистое, висит мешком – потом узнали: молодым так положено. Попробуй новобранец надень обтягивающую форму – вмиг служба медом не покажется.
Повели на обед.
-Сейчас вы впервые попробуете армейский борщ, - объявил начальник учебки.
В столовой гудение - все новое пополнение. Лысые, какие-то напуганные…
Господи, кого здесь только не было - народ со всех республик Союза. И говор стоит, наверное, как во времена Вавилонской башни.
Длинный стол, за которым десять воинов. Большой жбан с первым, такой же со вторым. Аллюминевые тарелки, ложки, кружки. Чайник с чаем или компотом. Вспомнились слова школьного физрука:
-Вас сейчас мамочки балуют, а в армии, придется есть, что дадут.
Месяц учебки пролетел, и нас разбросали по частям, привязанным к разным производственным объектам.
Да, как и положено, было тяжело, и дедовщина была, хотя тогда о ней не писали и вообще, официально считалось, что ее нет. Но, не буду о грустном.
45 секунд.
-Рота! Смирно! Внимание! Пока горит спичка… Сорок пять секунд к отбою разойдись!
И заскакали, запрыгали новобранцы, сбрасывая с себя обмундирование, под зорким оком сержанта.
- Осталось десять секунд…пять…отбой!
Все лежат в кроватях, понимая, что сейчас будет подъем. Любопытно, ново и поначалу весело…
-Рота! Подъем!
И опять заскакали бойцы стараясь уложиться в сорок пять секунд… Построились.
- А сейчас посмотрим, кто у нас схитрил – не одел портянки.
Все видит сержант. Подходит к молодому:
-Сними сапог…
-Товарищ сержант…
-Ты приказ слышал?
Боец достает голую ногу без портянки ( она спрятана в кармане – ведь долго наматывать!) и … понеслось по новой: отбой-подъем – отбой и т. д. пока все не будет, как положено. На то она и армия.
Велосипед
Я иду по горячему песку, жжет все сильнее, и, наконец ,бегу подпрыгивая от боли, взлетаю и просыпаюсь…дрыгая ногами. Откуда-то из дальнего угла казармы слышатся приглушенные смешки. Все понятно – это велосипед. Шутка такая – спящему, между пальцев ног, просовывают полоски бумаги и поджигают. По шее бы дать за такое, да вставать неохота и будить казарму. Да и пойди найди шутников. Садизм? Может быть. Но, в то время в армии еще и не так шутили…
Работа
До армии я начал трудовую деятельность слесарем по обработке металла – заусенки сшибал, как тогда говорили, поэтому направили меня в цех металлоконструкций – ЦМК- рубить на гильотинных ножницах железо: арматуру, металлический лист… Жуть… Поначалу, смотришь, как данные аппараты режут металл, как масло, и содрогаешься, – не приведи ненароком пальцы туда засунуть. У меня наставник был - Лева Амбарцумян – дембель, уже домой собирался, так надо отдать ему должное - он за техникой безопасности очень следил:
- Куда рука сувать? – с акцентом ругался Лева, – инвалид хочишь бить?
Мы, ученики, смеялись над его манерой общаться – он неважно по-русски говорил.
-Пачему смеешься, а…? - иди купи канфет в магазин, и пасматри голий птичка продается? ( так Лева называл потрошеных куриц на прилавке).
Закосили
Тяжело поначалу, чего и говорить… Кто-то тянет лямку как подобает, а кто-то… Где-то после полугода службы весть пришла: из соседней части комиссуют мол одного… Что, да как… Оказалось, такой тихоня, где-то на производстве одно стекло в своих очках разбил и вместо него вставил цветную бумагу и ходит так. Ему говорят - съезди в аптеку, вставь нормальное стекло – не хочет, мне говорит так удобнее. А потом мочиться начал в постель. Ну, его давай проверять, а потом и комиссовали. Ага… Так у нас после этого в одно утро сразу трое обмочились! Командир построил их и говорит:
- Смирно! Ну, вот что, товарищи засянцы – пока отдежурите на кухне с картошкой одну вахту, но если потоп повторится – будете всю службу там служить…
Вот таки дела…
Сбор яблок
Хороши в Воронеже яблоки. Всякие сорта. Как-то под осень, повезли нас убирать колхозный сад. Он огромный, яблоки, как в сказке – красивые, сочные, вкусные. Ну, понятно дело – два, три съешь, а потом, вроде и не лезет. Срывали, подставляли стремянки, бегали с ведрами и вываливали в тракторный прицеп. А, через сад, пролегала скоростная трасса, да и деревня недалеко. Дак, дембеля, которым домой скоро, что удумали… Стоят на обочине с ведром яблок – голосуют. Машина тормозит, и они предлагают ведро отборных яблок за пятьдесят копеек, при цене в один рубль. Потом сбегали в сельпо за червивкой (вино), а нам молодым конфет купили – обыкновенные драже в сахаре. Так эти драже мне такими вкусными показались почему-то после яблок… Да, весело было. План мы перевыполнили, да и с червивкой, тогда никто не попался. С тех пор я слаще конфет и сочнее яблок не пробовал.
Музыка
Как-то в начале службы драили мы казарму – мыли полы. Вижу, на кровати лежит дед и мученически перебирает струны гитары, пытаясь выжать мелодию и, что-то не в унисон завывает. Но видно старается - а это главное… Я подошел:
- Можно…?
-Ты чо … умеешь бряцать?
- Да так… немного…
- А ну давай - исполни что-нибудь повеселее…
Я напел какую-то популярную тогда песню из модного ВИА.
- Давай еще!
- Дак, мне убирать надо…
- Брось – будешь мне песни петь… А за это не беспокойся - не твои проблемы.
Так я стал (к своему удовольствию и стыду – перед ребятами было неудобно) вместо уборки заниматься для «дедов» музыкой. А куда было деваться? Да и не постоянно это было – и я успевал с тряпкой побегать. А потом присоединился Вовка Марков (Марчелло)- тоже гитарист и Эдик Дворкин (Ара) барабанщик. У нас получилось что-то вроде фольклорного ансамбля. Играли незамысловатые мелодии, песни тех лет, выступали на концертах и смотрах. Командиры одобряли. Да и нам хорошо. Бывало после работы на строевую всех, а мы:
-Товарищ прапорщик – у нас репетиция…
-Нет разговоров – валяйте… но чтобы к празднику - выступление, номер был.
Магнитофон
В стройбате мы зарабатывали деньги, и они аккуратно ложились на счет каждого солдата, но бывала необходимость, что-либо приобрести для личных нужд. Тогда пишешь заявление – командиры его подписывают, и в кассе получаешь деньги. Так, я на дембель, купил себе чемодан и разную мелочь.
А Гриша Цой решил приобрести магнитофон – по тем временам для солдат большая роскошь.
Сказано – сделано… А потом – записал процедуру отбоя. Мы веселились от души, когда прослушивали. А еще, бывало, стоят ребята в казарме – общаются… Тихонько включишь на полную катушку магнитофон, а он как заорет командирским голосом :
-Рота смирно! К отбою разойдись! Кому команда не ясна?!
И не врубившись в ситуацию, запрыгают молодые воины, сбрасывая с себя обмундирование…
Да не сразу распознают розыгрыш… Смеялись от души. Правда, через некоторое время командир взвода, прознав – отобрал кассету.
ЗАЛЕТ
Летом в августе перед осенним дембелем Сереге Жуневу дали отпуск, чтобы съездил навестил захворавших бабушку и деда, которые воспитывали его в связи с отсутствием родителей. Через две недели Серега вернулся и, не с пустыми, как говорится карманами. По такому случаю был устроен банкет дедов после отбоя: Вохмин (Маэстро) командовал, Серега угощал привезенным из дома вином. Сашка Попов, Эдик Дворкин (Ара), Андрей Третьяков ротный комсорг и я угощались. Вскоре присоединился Гриша Цой. Говорили о скором дембеле, о взятом на быстрый дембель аккорде, строили планы на будущее - кто куда подастся после дмб. Молодежь после: « Слава богу – день прошел» сопела носами после трудового дня. Дневальный Сергей Дергунов, нашего призыва, категорически отказался присоединиться к компании – ему смену сдавать и надо быть, как стеклышко. Он изредка бросал фразы:
- Не орите! Ща дежурный нагрянет - будете на плацу рвать керзачи… - под нами на 1-ом этаже находился дежурный по части офицер.
Мы отшучивались: не ссы…прорвемся…
И как обычно бывает в какой-то момент так и случилось: поднятый гул и смех донеслись до дежурного офицера и поднявшись, он накрыл всю компанию. Вызвал командира роты. Разбуженный взбешенный ротный немедля приехал и выстроил компанию на плацу.
- Так…бойцы не ожидал… Вы же лучшее отделение в роте! Домой скоро – не могли потерпеть! Но, я знаю кто зачинщик!
Ротный пошел к Сереге:
Тебя бл… за этим в отпуск отправили? Тебя отправили проведать бабушку и дедушку! Не отпускать глаза – смотреть на меня!
Неожиданно ротный ударил Серегу. Удар пришелся по носу, но был в пол силы ( ротный бил так для воспитания). Тем не менее из носа показалась кровь и Серега всхлипнул :
-Товарищ лейтенант я битый, можете и сильнее… выдержу… давайте…
Ротный приблизился вплотную к Сереге:
-Вот не надо Жунев, тут героя из себя строить. Залетели, так залетели. Не можете пить – сосите говно через тряпочку. А вы - Попов, Дворкин, Смирнов, Цой… - не ожидал… О комсорге, я уж не говорю: Эх, Андрей, Андрей…
Ротный прошелся вдоль ряда. Я напрягся, ожидая удара…
- Разит от вас… Вохмин – ты же командир отделения, вы же …благодарности у вас, грамоты. Если бы дежурный вас не накрыл – все можно было бы спустить на тормозах, но теперь слетим с первого места! Стыд позор! Значит так: пойдете после смены в столовую чистить картошку , а сейчас:
-Смирно! По периметру плаца бегом – марш!
И мы рванули. Ротный подгонял. В руках у него был прут, взятый из росшего рядом кустарника. Плац был 100 х 50 метров. Шагая на перерез, ротный подхлестывал нас по – очереди, но больше всех доставалось Цою. Гриша бежал последний, как самый маленький. Тяжело дыша пацаны матькались:
-Говорил не орите… потише!
- Ара не наступай на пятки!
-Это ты заорал – давай за дмб!
Ротный подстегивал прутом:
-Ну, как хороша червивка? Я вас ****ь научу быть трезвыми и родину любить…А теперь… - стой ать-два. На землю и упор лежа, отжимание начали:
-Десять…двадцать… тридцать. Задницы поднимаем….
- Ай! Товарищ лейтенант, ну чо сразу прутом!
- А ты давай, давай, не ленись… Теперь встали, бегом марш живей, живей!
Хмель быстро выходил. Пот заволакивал лицо, покрытое пылью и все оно превратилось в грязную маску. Дыхание вырывалось вместе с плевками и матом сквозь зубы:
-Ну, все парни –я больше не могу…
- Стоять! На землю отжимание начали!
И так по новому кругу.Мы проклинали себя, свой ор, Серегин отпуск, пьянку, ротного...
В какой-то момент я увидел боковым зрением – Гриша сиганул в кусты.
-Ладно Цой, разберемся… Отделение стой! Значит так: до подъема три часа! Всем спать! Ефрейтор Вохмин! Как командиру, объявляю тебе арест на гаупвахту на сутки! Дал бы неделю, а то и месяц… Да без бригадира работа станет. Вольно! Разойдись!
На востоке начинала пробиваться утренняя зорька. Слегка умывшись, рухнули в постели. А через три часа подъем, зарядка и, на объект – работать, выполнять воинский долг. Ведь нас еще не сняли с передовиков соцсоревнования! До обеда отработав кое как, все - таки пришли в себя. Молодость брала свое. И сейчас, спустя сорок лет, память нет, нет выхватывает неожиданно вспышками из нее армейские картины и сцены, одна из которых: "Залет"
Гитара, кран, полет...
Этот эпизод, по понятным причинам, я сделал чуть подробнее. Здесь было все реально (за исключением некоторых фамилий, измененных по этическим соображениям)
Стоял конец января 1979 –ого. Шел второй год службы и я, уверенный «черпак» (так называли солдат, начавших служить 2-й год), после ужина на рабочем объекте, во время перерыва, решил поиграть и попеть для ребят под гитару. Инструмент находился у Паши Бабина – нашего крановщика, а сам Пашка у себя - в кабине мостового крана. Влетев по лестнице наверх, я застал Пашку в компании товарища. Они что-то обсуждали. Надо сказать, что Паша родом из Молдавии, был талантливым парнем: он вырезал на деревянных дощечках узоры, иногда делал панно для командиров, за что ему «каким-то макаром» был предоставлен отпуск домой. Так же был он художником и оформлял ротные стенгазеты с красивыми рисунками. Вот только с овладением гитары у него было трудновато. Я порой давал ему советы и, Паша мучительно, старательно овладевал техникой гитарного аккомпанемента. Взяв инструмент, вышел из кабины на посадочную площадку крана. Надо заметить, что высота составляла метров 8. Внизу на бетонном полу цеха валялись и стояли стопками сваренные из арматуры и металлического листа закладные конструкции для изготовления бетонных плит. Я сделал шаг на встречную посадочную площадку…Стоп! Здесь я делаю паузу, потому что то, что произошло дальше… по счастливой случайности, чуть не стоило мне жизни! Но, на все воля божья… В тот момент, когда я переступал с площадки на площадку, кран вдруг поехал. Что там случилось, почему Паша тронулся, не убедившись, что я сошел – на тот момент я не мог объяснить… Все произошло в мгновение: стоя двумя ногами на разных площадках я начал растягиваться, как на шпагате, одной рукой схватившись за перила посадочной площадки цеховой лестницы, а в другой была гитара. Кран не мог двигаться сразу быстро – он медленно набирал скорость, а я вначале без испуга, с удивлением стал делать шпагат. Но повторяю: все произошло в секунду – две. Я схватился за перила площадки, но моя левая нога зацепилась за площадку крана и меня оторвало от перил. Гитару я инстинктивно выпустил из рук и, она полетев вниз, и с жалобным воем шлепнусь на бетон. Я же оторванный от перил и тащимый краном за ногу, зацепившуюся за выступ площадки начал падать, как падает по окружности часов взбесившаяся стрелка, у которой основанием был мой носок в твердом кирзовом солдатском сапоге. Качнувшись еще раз, как маятник, я сорвался с площадки крана и, кувыркаясь полетел вниз головой за гитарой. Мгновенно вспомнилась мама, отец… вся жизнь перед глазами и обида… мне только исполнилось 19… Все кончено… Когда падал думал с ужасом - там, металл, штыри…
Шлеп… Я упал. Внутри шмякнуло, как у лягушки… Упал на правый бок и спину… что-то между ними. Молнией мелькнуло: мимо … я упал на чудом свободное от металла место. Боль была какая-то глухая, сперло дыхание. Но я не мог сделать ни малейшего глотка воздуха. Но голова ! Голова цела, я четко соображаю. Но как хочется вздохнуть… но не могу задыхаюсь. Услышал крики, топот сапог. Подбежали ребята: Попов, Марченко, кто-то еще… Вижу испуганное лицо, спустившегося Пашки. Склонились. Что-то спрашивают. А мне бы вздохнуть… ну, хоть чуть –чуть… Губами помаленьку забираю воздух, вот так… и в себя его… еще чуть - чуть, и в себя… Через силу пробую вдохнуть – больно… Задыхаюсь… Тогда маленькими вздохами процеживаю воздух в себя… и так, так - так, грудь через боль начинает подниматься – опускаться.
- Я за машиной – в госпиталь его надо! – слышу голос Сашки Попова.
Дыхание потихоньку восстанавливается через боль. Меня поднимают, кладут на шинель, несут четверо. Вот машина: грузовик с тентом. Поднимают, кладут на дощатый пол кузова, поехали… Сашка едет со мной. От тряски болью пронзает тело… Но боль тупая – не острая. Странно… Госпиталь. Меня выгружают на каталку и на рентген. Доктор сразу выдает результат:
-Ты парень под счастливой звездой, в рубашке родился. С такой высоты на спину… но переломов нет – только сильные ушибы. Но это на сегодня ерунда, тут главное внутренности бы не зашиб…В палату его.
Я в гарнизонном госпитале. То что нет переломов и тяжких повреждений радует, но однако все болит: дышать тяжело, поворачиваться с боку на бок - больно, вставать пока не могу .
В палате нас двое. Мой сосед молодой лейтенант. У него, по его словам, какое-то не серьезное заболевание. К нему пришли родители, друзья. Он местный.
Утром приехал комвзвода:
-Как? Ну… ты даешь…Ладно поправляйся… - и улетел, оставив яблоки с пряниками.
Принесли грушу для туалета. Как ею пользоваться? Но когда прижало, сосед помог приподняться – через боль…надо…
Ставили уколы, капельницы. Кормили на славу: ни как в части. Да еще принесут в палату!
Чувствую боль понемногу отпускает. Начал приподниматься, сидеть на кровати.
На четвертый день встал и мелкими шажочками потопал в туалет. Пришел, надо сесть, а не могу – заваливает и больно. Зашел больной, увидел мои потуги:
-Давай руку я тебя подержу, а ты справляйся. Вот она армейская взаимовыручка!
Ночью проснулся от тряски кровати:
Не храпи! – это сосед не может уснуть. Оказывается - я храплю! А я и не знал. Мне дома, да и здесь в армии ничего не говорили. Видно тряхнуло сильно - вот и захрапел. А как не храпи – пробовал не получается.
-Ты на бок переворачивайся, – советует сосед.
Предложил выпить - отказался… Тут обход за обходом – хватит приключений.
Через две недели выписали. Сказали в казарме долечишься.
И вот родная казарма. Меня дружно встречают ребята. Как, да что… Шутки, приколы. Подходит со странной улыбкой Паша. Такое ощущение, что чувствует вину, но что-то еще есть в глазах… Ага! Понятно! На стене газета «Ротная Молния», где я вниз головой лечу, а впереди гитара… А ведь Паша оформитель газеты… Обида? Нет…тогда был молод и было не до обид. А с другой стороны - он получил приказ: сделать газету…Но, что-то, что – то шевелилось внутри…Мог бы отказаться…
На построении, командир части, вновь отметил мое нарушение техники безопасности: зачем полез на кран? Это не твое место работы!
Проходив, еще хромая полторы недели (на подсознании начал косить хромая…нет…просто книги нашел интересные, а мало же времени на службе остается для чтения). Но, потом надоело безделье, и попросился на объект.
Родители, приехав летом, ахнули узнав про полет - я ничего им не сообщал… Сказал ротный.
А вообще ТБ на подобном предприятии в стройбате отдельная тема. Там много чего случалось. То кто-нибудь сварится, уснув в камере для бетонных плит, то рука под гильотину попадет. Или несчастный случай - не стой под грузом! А солдатики стройбата – рабы… командир приказал – выполняй. Как сейчас говорят – эффективный менеджмент… Но, это тоже особый разговор. Да и, давно это было…
Только сейчас, спустя более сорока лет, я вздрагиваю, вспомнив свой полет…когда почувствовал дыхание страшного, и спасибо Миру, не свершившегося…
ЧЕРВИВКА
Червивка-так называли плодово-ягодное вино в Воронежской области в 70-ые годы прошлого века.
Не знаю, как сейчас.Или плодово-выгодное - по причине дешевизны.Цвета оно темно-красного, крепость-18 градусов. Название это народное. Официально - другое, точнее, они разные.А все одно - червивка.Любили ее и гражданский люд, и солдатские стройбаты.
"Кто будет пить червивку - тот будет иметь дело со мной!" – вещал военным строителям прапорщик Бородин, с орлиным носом, гусарскими усами и идущим изо рта перегаром от червивки: Я – гвардейский прапорщик и я научу вас любить Родину и быть трезвыми!"
Но, солдаты, при случае, выпивали на производственных объектах, самоволках, редких увольнениях в город, а иногда и в самой части.Спиртное было категорически запрещено продавать военнослужащим срочникам, но они просили гражданских, и те сочувственно покупали,зачастую бывая третьим, пятым и каким угодно.Командиры жестко наказывали попавших выпивох, сажали на "губу", били по соплям и т.д.
"Если я тебе врежу - мне ничего не будет, а если ты мне - пойдешь под трибунал,"-пугал "Борода"какого-нибудь провинившегося строителя, очевидно упреждая таким образом, чтобы тот вдруг не сдал сдачи.Но мордобойничал редко, бил в основном, кто похилее, избегая трогать "дедов," великорослых сибиряков, кавказцев - которые крепко стояли друг за друга.Но, червивка, как запретный плод, была сладка.
Как-то раз второй взвод четвертой роты возвращался с работы.Вел его толстый прапорщик Петренко.На подходе к части он вдруг обратил внимание на странно оттянутый ремень и оттопыренный живот рядового Маркова - по прозвищу Марчелло.
- Взвод!Стой!Ать-два!Ну-ка, Марков, подойди ко мне, - как-то зло и ехидно прищурясь, процедил Петренко.
- Зачем, товарищ прапорщик?- Марков стал боком вываливаться из строя, но не в сторону командира.
- Ко мне, без разговоров! И что это у тебя там за ремнем - ишь как вздуло? Червивка небось?
Да, там действительно за ремень были заткнуты бутылки червивки, и за голени сапог по одной.
Не желая сдавать с трудом приобретенное вино, Вовка Марков под смешки взвода, начал ретироваться от командира.
- Cтой, сукин сын! - по-утиному семеня короткими ножками, переваливаясь и болтая животом-бурдюком, Петренко устремился в погоню.
Но разве догнать ему худющего Вовку? А Вовка, на ходу вынув бутылку, открыл ее и отбежав на безопасное расстояние, остановившись, начал пить из горла. Увидев такую неслыханно-невиданную дерзость, прапорщик Петренко всей своей массой ринулся вперед.Вовка продолжал квасить под изумленно-завистливым наблюдением сослуживцев.
- Закусь, закусь забыл!- орал кто-то.
- Червивка без закуси гладко идет,- изрек ефрейтор Эдик Дворкин,-по прозвищу Ара, - вот гад, даже не поделится ...
Увидев приближающегося прапорщика, рядовой Марков вновь задал стрекоча и отбежав на безопасное расстояние, продолжил пить. Так они и кружили вокруг остановившегося взвода.Поняв, что ему не поймать Вовку, Петренко приказал ефрейтору Аре догнать и задержать "алконавта Маркова". Ара взвыл от удовольствия и бросился с воплем за отступником, быстро догнал его, уже охмелевшего и отягощенного бутылками.
- Ты что, мать твою, сдать меня собираешься?
- Дак у меня приказ!
- А ты прикинь: сдашь меня – это такое западло… Тебя же потом взвод, рота… часть возненавидят.А я отсижу на "губе" и все, может еще героем - мучеником буду . Так что выбирай: или со мной, или вообще – презрение и наверняка без "темной" не обойдется.
- То есть, как это, с тобой? – Ара с вожделением смотрел на бутылку и видно было, что выбор он сделал.
- А вот так! – Марчелло протянул Эдику червивку, - пей!Тот не заставил просить себя дважды. Бульк-бульк! – только кадык заходил.
- А-а-а! – заорал Петренко, и ты туда же!Ну, так я вас, обоих экскрементов, на губе сгною! Паньков, Вохмин, Третьяков! - скомандовал весь красный Петренко, троим "дедам" – здоровякам из Сибири, - догнать и доставить обоих!
Толик Паньков (по кличке Кувалдометр), работавший кузнецом на заводском прессе, высотой два метра, Вохмин Витька – бригадир-ефрейтор (по прозвищу Маэстро – за умение виртуозно газом резать металл и работавший в интересной формы темных очках) и Андрей Третьяков – комсорг, заводила и балагур – радостно кинулись в погоню. Марчелло и Ара, для приличия, немного отбежав, остановились.
- Жизнь или кошелек? – подбегая, крикнул Кувалдометр, - точнее, "губа" или червивка?
- Это грабеж! – заорал Ара, начисто забыв, что сам недавно был преследователем.
- А если на "губу" – это не по-товарищески ,- заметил Марчелло, - ладно, держите! Он достал из-за пазухи еще "бомбу" 0,7 литра и вручил обрадованной троице.
- А-а-а! Измена! – увидав издали всю процедуру, орал Петренко, - это уже не губа, это трибунал вам будет. Остались одни салаги – на поимку послать некого.
Стройся! В часть шагом марш!А этих, - он погрозил кулаком в сторону "червивых ренегатов и экскрементов", - встретит там комендантский взвод и проводит для начала на "губу".
И оставшиеся четверо молодых бойцов с прапорщиком Петренко, в сопровождении державшихся на расстоянии двухста метров нарушителей, отправились в часть. Одного молодого отправили бегом, чтобы уведомил о случившемся дежурного и приготовили для встречи комендантский взвод.
- Иди к нам! - орали молодому "ренегаты", но тот со страху еще сильнее припустил в сторону части.Они же на ходу продолжали пить червивку, спеша, чтобы до прихода в часть ничего не осталось.
На пути к части маршрут пересекала проселочная дорога.Приближаясь к ней,Петренко с бойцами услышали рев мотоциклов. Группа из десяти наездников, поднимая пыль с криками и гиканьем мчались на "ИЖах", "ЯВАх" и стареньких "УРАЛах".Увидев прапорщика и трех молодых солдат, переходящих дорогу, "предки" рокеров стали кружиться вокруг них.
- Эй, толстопузый, дай фуражку померить! Что, строители коммунизма, обмочились? – орали явно поддатые хулиганы.
Четверо стройбатовцев стояли спиной к спине и пытались защищаться от резиновых шлангов и деревянных дубинок, которыми размахивали нападавшие.Один из них изловчился и ударил Петренко палкой по голове, сбив с него фуражку.Другой ловко подхватил ее и напялил на себя.
- Снять ремни и отмахиваться ими, стоя спина к спине, - проорал Петренко и тут же получил еще один удар в живот – зашатался, но удержался на ногах.Хулиганы повскакивали с мотоциклов и уже пешие стали атаковать бойцов, осаживая их шлангами и дубинками.Те, как могли, отмахивались ремнями, но силы были явно не равны.
- Мать вашу, - увидев издали возникшую драку, - заорал Ара, - Наших отоваривают! А ну, за мной!
И пятеро военных строителей, поснимав ремни, размахивая пряжками, хватая на пути попавшие жердины – кинулись на подмогу группе прапорщика Петренко.Они подоспели, когда командир и трое бойцов, стоя на коленях, закрывали головы руками. Кувалдометр, своей жердью, длиной тоже два метра, сразу огрел двоих рокеров по спинам, выключив их из боя. Ара, ловко орудуя ремнем с пряжкой, долбал противника направо и налево. Маэстро, видимо озверев от червивки деревянной дубиной метелил "ковбоев", как мушкетер (с криком "Во-ба- ля!").
- Атас, им подмога …, - заорал главарь шайки и тут же рухнул, получив удар меж ног.Хулиганы бросились к мотоциклам, но их ловили, дубасили и приказывали лежать.
- Товарищ прапорщик, с вами все в порядке? – подойдя к Петренко, спросил Марчелло.
- Сукин ты сын, - командир, сидя на земле, поглаживал ушибленные голову и спину, - ну, вот я вас… - прорычал он, - у тебя … червивки не осталось?
- Как же, для вас – всегда! Марчелло открыл и подал последнюю "бомбу" прапорщику.Тот жадно начал пить.
А из части уже мчался комендантский взвод с автоматами и дежурный старлей. Окружив всех – и строителей, и рокеров – повели в часть, оставив одного бойца охранять "боевую технику" горе – агрессоров.Там подоспела милиция – забрала мотоциклистов.Двое из задержанных оказались в розыске, остальные – окрестная шпана.
Врач освидетельствовал у бойцов и Петренко наличие алкоголя, и пятеро: Марчелло, Ара, Кувалдометр, Комсорг, Маэстро – отправились на "губу".
Взбешенный командир части отправил на гарнизонную гауптвахту и командира взвода – прапорщика Петренко – за употребление спиртного во время службы с подчиненными и драку с гражданскими.На утро выпустил – позвонил начальник ГорУВД и попросил освободить задержанных и поощрить за задержку двоих опасных преступников. Да и ребят через двое суток освободили, строго предупредив, чтоб в первый и последний раз, иначе - мать вашу...
Вот такая эта штука, червивка!
БАСМАЧ.
Наша рота, выбранная из трех частей военно-строительного городка, для участия в смотре-параде, посвященном Дню Победы 9 мая на центральной городской площади, тщательно муштровала плац.
Еще бы! Впервые военным строителям позволили участвовать в праздничном конкурсе вместе с линейными (!) частями.
- Это такая честь!- говорил гвардейский прапорщик Бородин,- даже само участие, а уж занять достойное место! ...
Были убраны толстые, кривые, косолапые, явно неблаговидные...- остались только "кремлевские" мальчики в один рост и началась муштра.Вместо ротной песни " У солдата выходной...", Борода по собственному почину, и как ему казалось- удачно, подобрал песню ( хорошую конечно, но не строевую) " Хотят ли русские войны".Ему говорили, что она не подходит, но он продолжал нас муштровать В роте более двадцати национальностей. Некоторые по-русски плохо понимают и говорят (что делать - особенности стройбата).Они и понимали плохо про что пели, а кто понимал – явно русским себя не считал. Поэтому не пели, а бубнили под нос. И это треть муштрующей команды.
- Ми тоже нэ хатым вайны, а кито хочит?- вопрошал Гога из Тбилиси.
Наконец комчасти подозвал Бороду, поблагодарил за усердие, но песню посоветовал сменить. И тогда мы радостно запели " Этот день Победы... "- готовя ее к смотру. Борода, подбадривая, рыча рявкал: " Это вам не червивку глушить!"
А пока, в начале апреля, все готовились к очередной годовщине Ильича. Шла активная уборка территорий, побелки, покраски – сплошные субботники. Ну и традиционно готовились к отчетно-выборному комсомольскому собранию, которое должно было состояться накануне "великого дня рождения".
И вот, в этот день, мы стоим в едином строю, а замполит объявляет: " Слушать сюда! Комсомольцы дружно следуют в ленинскую комнату, а беспартийные и "пионеры" берут в руки лопаты, ломы, кирки, ведра – и чтоб до окончания собрания - вон та куча мусора была убрана!
Куча находилась недалеко-на соседнем пустыре и представляла собой смесь засохшего цемента, тряпья, веток и не весть как оказавшихся там дырявых ведер.
Не комсомольцев было четверо: я (как-то не срослось),Витька Вохмин (Маэстро) – по причине до армейской судимости, Эдик Дворкин (Ара)- из-за высоких меркантильных взглядов (на фиг деньги платить за взносы?) и Марков Вовка (Марчелло) – из глухого украинского села, где по-видимому о комсомоле имели самое смутное представление.
Взяв кирки, ломы, лопаты мы отправились к куче и враждебно обступили ее. Она издавала какие-то гнилостные, подозрительные запахи.
-Кто же замешал этот пирог и на кой хрен?- Марчелло сплюнул,-они там в чистой комнате заседать будут, а мы ишачь? А если не сделаем – замполит обещал и на выходные это действо распространить!
- Не имеют права, даже по конституции...- Ара вынул из пачки "ТУ-134" сигарету (шиковые по тем временам, присланные родней из Ташкента),закурил, сладко затянулся.
-Оставишь,- Маэстро значительно поглядел на Ару.
-Слышь, Лерыч, это сколько времени уйдет, пока мы раздолбаем эту кучу г-на?- спросил меня Марчелло, явно не желая брать кувалду в руки,- может молодых пригласим?
- Нет, щас салабоны по нарядам и объектам расписаны. Да и сам знаешь-строго с этим дедовством,- заметил Ара.
-Дедовщиной,- поправил я.
- Мужики, я кажется знаю что делать!- Маэстро показывл рукой вдаль, в сторону самой окраины пустыря - там одиноко стоял колесный экскаватор ЮМЗ,- cделаем им подкоп и свалим кучу в яму!
- Ну, ты Данила - Чудила! На все руки мастер! А за нецелевое использование техники нам не влетит - ведь она вон как орать будет?
- Не трусь, до части далеко- не услышат! Давай Маэстро- подгоняй тачку!- мы с благодарностью и надеждой воззрились на Витьку.
- Да я сроду на ней не ездил...
-Не бойся-подтолкнём!
И веселой гурьбой кинулись к экскаватору. Быстро добежав, облепили его, как муравьи гусеницу.
- Полундра! Бак пустой!- заорал Маэстро,- что делать будем?
Мы на мгновение растерялись...
-Блин, вот дела...неожиданный затор...Слушай Лерыч, у завгара Михалыча всегда есть соляра. Может одолжит?
- Вряд ли,- я с сомнением покачал головой, - так не даст, только за деньги или магарыч. Ара, у тебя ты говорил, была в заначке бомба червивки?
Ара замялся:
- Да , пацаны... это на день рождения храню... c вами же и выпьем!
- Нафиг!- заорал Марчелло – че, горбатиться будем?! Колись, Арлан!
- Колись, колись!!!- дружно прогудело.
- Ну, как хотите..., - Ара полез за пазуху и как фокусник вынул бутылку червивки, которую умело маскировал в одежах.
- Цыть!- перехватив взгляды, скомандовал, как старший, бригадир-ефрейтор Маэстро, - Лера, будь другом, слетай до Михалыча. Я думаю нам литров 12-15 хватит.
Я пулей бросился к завгару, отдал червивку, взял соляру, мы залили бак, но как заводится техника и как ею управлять – не знали. Наконец Маэстро что-то крутанул, дернул и она – трах-тах-тах, зафыркав, завелась.
-Ура!- заорали мы. Теперь надо было тронуть ее с места. Маэстро, сидевший на месте машиниста, двинул какой-то рычаг и экскаватор вместо того, чтобы поехать, начал крутить кабиной с ковшом – как часы по оси, сбив с ног своей огромной лопатой зазевавшегося Марчелло. Тот вскочил и с испугу бросился бежать.
- Что делать-то?- орал испуганный бригадир.
- Тормоз, тормоз жми, - мы с Арой отскакивали от крутящейся стрелы с ковшом как от колесницы.
Наконец что-то крякнуло в железной махине и она перестав вращаться, как буд-то подскочила и неожиданно рванула вперед, подпрыгивая на кочках.
- Ура-а-а-а!!!- орал Маэстро в кабине, подскакивая, как наездник на взбесившемся мустанге.
Марчелло, Ара и я бежали следом, размахивая кирками, ломами и лопатами. Со стороны могло показаться, будто первобытные охотники гонят мамонта. Витька гнал технику к куче, у которой он резко, не без понтов, затормозил. Мы, запыхавшись, подбежали.
- Ну, ты блин даешь!- Ара восхищенно чесал затылок.
- Сейчас надо научиться копать, - Маэстро стал пробовать рычаги и кнопки, и ... о, чудо! Ковш и машина стали послушными! Своей мощной лопатой экскаватор вгрызался в землю у основания кучи, делая таким образом подкоп. Через полчаса яма была готова, и легко подтолкнув ковшом, мусор всей массой ухнул вниз.
- Ура! Получилось!
После сыпанули пару ковшей земли, утрамбовали, проехав сверху, разровняли лопатами и все! Шик, блеск, красота! Как будто и кучи здесь никакой небыло.
Маэстро отогнал технику на прежнюю стоянку, вернулся к нам и мы, опершись на лопаты, закурили сигареты ТУ-134, щедро розданные Арой по случаю большого успеха.
- Смирно! – вдруг рявкнул Маэстро.
Мы вытянулись в струнку перед неожиданно появившимся командиром части – майором Кивковым, побросав недокуренные сигареты.
- Вольно! Это что? Не понял... А где большая куча мусора? Еще сегодня утром была!
- Так... мы... товарищ майор, постарались, - скромно улыбался Маэстро.
- Ай, молодцы! И всего четверо? За несколько часов... Невероятно! Отблагодарю!
- Служим Советскому Союзу!
- А где ж остальные?
- На собрании комсомольском, товарищ майор!
- Ах вот как... ну я дам этим... комсомольцам... На пустыре, за мостом, еще одна куча есть, раз в пять больше - пущай убирают! Ефрейтор Маэстро! Тьфу ты, ефрейтор Вохмин- так и передай мой приказ ротному!
- Слушаюсь, товарищ майор!
А надо сказать, что у командира части Кивкова был любимец – кот по кличке Басмач. И души в нем не чаял комбат – не понимаю за что? Кот, как кот, серый тигровый окрас, морда – типично-бандитская. Таких много в окрестностях строительных частей бегало. Принес он его котенком в часть, подобрав где-то, так тот и остался там жить. Любил на командирском диване лежать, терся о ноги хозяина, дрался с местными котами, не боялся собак, всегда был в боевых шрамах, которые любил почесывать и лизать, греясь на солнышке в палисаднике под окном командира. Может, за все это, Кивков и дал ему кличку – Басмач.
Ну, а на следующий день, после того, как мы закопали кучу мусора, случилось ЧП.В роту вбежал взбешенный комбат.
- Это что? Кто посмел?
Рота построилась.В начале не могли понять - что случилось? А когда поняли и увидели – едва сдерживали смех. Кивков ходил вдоль рядов, свирепо вращал глазами, вглядываясь в лица.А за ним молодой солдат нес на руках Басмача. Тот жмурился от казарменного света и с восточным спокойствием поглядывал на личный состав, как бы говоря: " Ну вот, сейчас вас вздрючат за меня и это хорошо, мне нравится. А в рожу вам вцепиться я всегда успею."
- Это что?! – ревел Кивков, тыча пальцем на Басмача.
Мы с трудом подавляли смех.Дело в том, что командирский любимец, был побрит "под льва". То есть он был весь голый, а где у льва грива - была шерсть, так же и на кончике хвоста и лапах.
Но сам Басмач, по-моему, от изменения внешности дискомфорта не испытывал.
-Я догадываюсь - кто это сделал, узнаю и сделаю из него... тигра!
Я невольно поежился, представив себя стриженным.
Тем временем, комсомольцы роты продолжали уничтожать кучу мусора, на пустыре за мостом, орудуя ломами, кирками и лопатами.Я был уверен, что стрижка кота- дело их рук в отместку комбату за мусор.
Cпросил Андрюху-комсорга- он понятия не имел, кто конкретно мог это сделать, но также был уверен, что кто-то из своих.
- Н-да, долго мы проковыряемся с этой кучей. Жаль, экскаватор угнали на стройку, чуть-чуть не успели. А вы молодцы - вовремя подсуетились(он один знал наш секрет), но ничего, старшина хотел назавтра шашки достать... Когда уйдут все на объекты – он рванет Обещал меня с собой взять.Если хочешь – пошли с нами...
Я согласился, так как наша бригада работала в ночь.
Утром после развода, когда вся рота первой смены отправилась на работу, вторая - на хоз.объекты, старшина – прапорщик Шаров (за глаза Шар – за отсутствие волос на голове или Буденыч за густые усы одновременно)и наше отделение-Ара, Марчелло, Маэстро, комсорг Андрей Третьяков и я, отправились на пустырь за мостом.
Да, та куча была действительно раз в пять больше. И в подкоп ее – ой, как сложно было бы свалить. А так долбить ее комсомольцам с месяц – не меньше, а это значит - после ужина, в личное время и по выходным, ать-два! Ну, а шашками - самое то, хоть и не полагалось военным строителям никаких взрывчатых веществ, ни огнестрельного оружия – вот и делалось все не легально, на свой страх и риск. Пустырь далеко – все будет о"кей.
Шар быстро засунул взрывчатку в уязвимые места кучи, протянул фитили, поджег и мы из-за укрытия стали наблюдать , считая секунды ожидая классный фейерверк.Когда до взрыва по подсчетам оставалось секунд десять, вдруг... о, блин, на самой вершине, обласканной солнцем, появился Басмач. Он протянул заднюю лапу вертикально вверх и начал лизать свое мужское хозяйство.
- Брысь, пошел вон! – заорали мы и стали кидать в кота чем попало.
- Гав, гав...! – совсем не по-собачьи залаял Ара,
Но на то он и был Басмач, что ему все было " по барабану". И вообще, мне казалось, что он смотрится, как лев на скале в старом американском фильме "Рожденная свободной".
Грянул взрыв, осыпав нас в укрытии песком и пылью. Не отряхиваясь, мы бросились к куче. На ее месте валялось множество камней. Но это были уже детали – их легко можно было сносить в ведрах и на носилках.
- Ура! – прозвучало как-то неуверенно, так как все в эту минуту думали о Басмаче. Вряд ли он уцелел от такого мощного взрыва. Но нигде не было видно ни ушей, ни хвоста, ни даже клочка шерсти злополучного кота. Казалось, он улетел прямо на небо. На всякий случай, мы осмотрели кроны вокруг стоящих деревьев. Но кроме листвы, там ничего не было.
- Чудеса!- Буденыч почесал лысину.
- А-а-а, нашел! – заорал Марчелло, вытаскивая что-то серое из расщелины камней.
Мы подбежали.
- Идиот, - сплюнул старшина, когда Вовка вытащил окончательно замызганный серый каракулевый воротник,- вот будет теперь нам от комбата. Одно доброе дело сделали, а кот пропал... Хоть останки бы нашлись, объяснили б – так мол и так... несчастный случай на производстве. А теперь решит, что специально животину утюкали, в отместку... Что делать будем орлы?
Да, мы понимали, что Кивков спустит теперь всех собак.
-Есть одна мыслишка,- Маэстро, прищурившись, усмехнулся, - может сработает...?
- Ну, выкладывай, - приказал Шар и все оживились.
-Нужно сделать подмену, то есть – найти такого же окраса кота, побрить и дело "в шляпе"!
-Так он чужой – признавать и ласкаться не будет!
-Будет! Где надо – валерьяночки капнем, рыбку подбросим в палисаднике...у кабинета комбата...
- Да, но куда же все-таки Басмач подевался?- Ара задумчиво смотрел в небо.
- Да ты что? Видел какой взрыв был? Тут и молекулы от него не осталось! Так что мне идея с подменой нравится, - одобрил Шаров.
- И нам,- поддержали мы с комсоргом.
- Значит так, - старшина строго посмотрел на всех - слушайте приказ! Всем здесь присутствующим! Найти кота на замену, постричь, побрить, накормить, ну и ... так далее. Капнуть валерьянки, подбросить рыбку в палисадник, и главное – конспирация! Выполняй приказ!
Казалось: сказано - cделано! Но не так- то просто оказалось найти похожего кота. Попадались - или с белыми пятнами, или мелкие какие-то, или темнее, или светлее, но точно такой же тигровой окраски не было.
А к вечеру комбат хватился любимца. Походил, позвал – ладно, жрать захочет – утром придет. Мы тоже не успели подобрать кандидатуру на роль Басмача и перед уходом в ночную смену, Ара с Маэстро объяснили трем молодым бойцам суть проблемы и приказали действовать. Вернувшись с ночи, молодые доложили нам, что все сделано. Усталые мы не стали уточнять (а зря!) и завалились спать, согласно распорядку.К обеду нас разбудили и мы узнали, что Кивков во всю шурует в поисках Басмача – свирепствует одним словом. Даже донесение о развале кучи его не успокоило.
-А где же подмена?- недоумевал Маэстро, - давай салаг сюда!
-Да на работе они, будут только к вечеру, - задумчиво ответил комсорг.
А вечером было вот что. Начштаба отмечал свой день рождения, с уставшим от поисков комбатом в его кабинете. Кивков жаловался на пропажу своего любимца.
Cтоял прекрасный теплый вечер.Окна открыты – командиры любовались цветами в палисаднике и была выпита не одна рюмка хорошего коньяка. Взглянув очередной раз в окно, комбат вдруг вскрикнул:
- А-а-а! Наконец – то нашелся! Басмачик мой хороший! А я все обыскал в поисках тебя! Где же ты пропадал? Гляди Григорич – пришел!- обратился Кивков к начальнику штаба и оба командира уставились на кота, который уплетал невесть откуда взявшуюся кильку и вообще не обращал на своего хозяина никакого внимания, хотя бывало бежал на зов его как собака.
- Гляди, еще один! – крикнул начштаба, указывая на вдруг появившегося еще одного Басмача, который с мярганьем подходил к куче рыбы.
- Стой Григорич! Скоко мы выпили? Хватит! Это уже двоится от перепоя!
- А это что? Тоже от перепоя? – указывал Григорич на перелазившего через ограду палисадника рыжего кота со стрижкой "под льва". Если те Басмачи , то рыжий Сухов...
- И... вон еще один, но этот ... как бы пантера, - к рыбе подкрадывался черный кот "под льва", - цветные пошли...
Вся эта кошачья четверка начала вдруг дико орать, готовясь к неминуемой схватке из-за кильки.
- Басмач, Басмач - ко мне!- командовал Кивков призывно.
Куда там!Никто из кошаков и не думал даже взглянуть на комбата. Наконец коты сцепились. И завертелось, понеслось...Не понятно кто с кем. Эдакий рыже-серо-черный клубок носился по палисаднику, вытаптывая распустившиеся цветы.
- О мои ландыши! Тюльпаны!- завопил комбат. C этим криком он схватил, стоявшее в углу ведро с водой для полива цветов, и выплеснул его на сцепившихся котов.
- Мяу!- кошаки рванули в разные стороны и скрылись.
- Уф!- потирал платком вспотевший лоб комбат, сидя на стуле,- Григорич, я ничего не понимаю.
- Да я тоже, - начштаба озадаченно смотрел на комбата,- подожди, что это?
В дверь кабинета кто-то царапался, издавая при этом жалобное мяуканье.
- Это он!- комбат вскочил и быстро открыл дверь. В комнату вальяжно вошел Басмач и сразу стал тереться о ноги Кивкова.
- Ну вот, ну вот...Молодец, - комбат, нагнувшись, почесывал голову кота и было непонятно, кто из них был больше счастлив.
Как выяснилось, произошло следующее. Молодые бойцы, толком не уяснив, сказанное им Арой и Маэстро, рьяно взялись за дело, не договорившись, как следует, между собой, а один, пришедший только что в нашу роту из другой части, вообще не видел Басмача. Поэтому и подготовили несколько подмен, да еще разных цветов – окрасов.
Ну, а настоящий Басмач, как видим, уцелел и был даже без единой царапины. Видимо его отбросило взрывной волной, и он с перепугу сиганул куда-то далеко и поэтому так долго не появлялся. А еще, хозяйка рыжего кота – подмены, жившая недалеко от военно-строительного городка, заявила комбату, что соседи видели, как его подчиненный уносил куда-то Рыжика, что она ему очень благодарна за такую благородную стрижку ( только непонятно зачем он это сделал?) и она периодически собирается так его стричь.
Да, все закончилось благополучно. Но главное не это. Главное, что 9-ого мая на параде-конкурсе мы заняли второе место, оставив позади, как говорил Борода, линейные строевые роты. Мы от души пели "День Победы", тянули носок, локоть к локтю шли ровными рядами, отдавая честь командованию гарнизона и многочисленным зрителям.
- Орлы, орлы, - глядя на нас, марширующих, говорил комбат и даже прослезился.
Да, нас переполняло такое чувство гордости... А когда объявляли благодарность, мы почему-то скромно потупились под ноги, а Ара даже покраснел.
А еще говорят: Два солдата из стройбата – заменяют экскаватор. Значит, не только экскаватор можем заменить...
Cмирнов В. А.