Порхая через холл по направлению к бассейну, Лена вдруг снова увидела его, этого странного старикашку. Он сидел на террассе спиной к ней. Она хотела было поздороваться, но вдруг замешкалась, не зная какой язык выбрать — немецкий или итальянский. И просто прошла мимо в надежде, что он ее не заметил.
...
За два дня до этого был обычный вечер, один из тех одиннадцати вечеров, который Лене и ее дочери предстояло провести в этом итальянском отеле на берегу Адритаического моря. Снова ужин, поднадоевшая еда, каждый день одно и то же. Они прошли через ресторан и сели за свой стол. Хм... Странно, где те две противные толстушки преклонных лет, обвешанные с ног до головы золотом, которые сидели справа от них все это время и съедали по два, а то и три куска торта каждый вечер?
Похоже, у них появился новый сосед. Рядом с ними сидел одинокий старик лет 80. Лена стала осторожно надблюдать за ним, не поворачивая головы вправо. В профиль он был неприятнен, так что пришлось сразу же отвести глаза. Она разглядела пятна на его руках — крупные темные старческие пятна. «Возможно, это рак кожи,» - подумала она. И начала представлять, как старик недавно узнал о своем смертельном диагнозе и приехал на море, чтобы скоротать свои последние деньки, наслаждаясь солнцем, морем, вином и вкусной едой в роскошном ресторане. Впрочем, ресторан был не такой раскошный. Еда изо дня в день повторялась, и становилось скучно приходить сюда каждый вечер. Хотелось поскорее разделаться с ужином и пойти гулять по набережной вдоль моря. Но не тут-то было. Официанты не торопились приносить очередное блюдо, и приходилось скучать в ожидании. Лена пыталась найти темы для разговоров со своей семилетней дочерью, распрашивала ее то о школе, то смешила ее, то делала ей замечания. «София, положи салфетку на колени.» «София, держи вилку в левой руке.» Не забыла ли она еще имена своих одноклассников? А ведь правда, что этот кораблик, висящий на стене с претензией на искусство, можно купить в соседнем магазине сувениров всего за пять евро? И на нем непременно в укромном местечке снизу стоит «Made in China».
Они говорили по-немецки. Почти весь персонал в отеле понимал либо английский, либо родной итальянский. Немецких гостей было немного, поэтому можно было спокойно обсуждать что угодно.
Старик попивал белое вино, судя по всему, недешевое. Хотя Лена особо не разбиралась в винах, ее интуиция подсказывала ей, что этот старикашка не из «простых», и дешевое вино — не в его вкусе. Неожиданно он подозвал официанта. Лена услышала итальянскую речь. «Отлично. Наш сосед итальянец», - подумала она. В этот вечер они обсудили с дочерью ее долги, и почему не стоит сегодня идти кататься на машинке.
- Это слишком дорогое удовольствие, - говорила Лена.
- Ах, мама, но ведь отпуск скоро закончится. И потом, уроки по вождению в Германии стоят в четыре раза дороже!
Это было правдой. Полчаса катания на курорте стоили всего десять евро, в то время как каждый 45-минутный урок на настоящем автомобиле в Германии обходился ей в 40. Лена только начала учиться водить машину. Ей было уже 33, и только теперь она наконец-то нашла силы, мужество и время на это. В Италии можно было, не предъявляя прав, взять напрокат электромобиль — открытое подобие настоящей машины, и попрактиковаться с поворотами и разворотами. Газ, тормоз, передняя и задняя передачи — вот и все, что в нем было, в этом полу-автомобиле. Тем не менее этого хватало, чтобы начать чувствовать себя уверенно на дороге, чего в настоящем автомобиле у Лены никак не получалось.
На следующий день погода выдалась отличная, ни облачка, жаркое итальянское солнце прогревало воду в море до 25 градусов. Уже вечером, по дороге обратно в отель, София захотела поплавать в бассейне и начала уговаривать маму:
- Ну пожалуйста, ну пойдем, чуть-чуть.
Она знала, как мама не любила бассейн и много раз повторяла: «Поплавать в бассейне с хлорированной водой ты можешь и в Германии, мы не для того летели так далеко и платили бешеные деньги, чтобы купаться в бассейне».
- Ну хорошо, - поддалась Лена, решив, что как раз, пока София будет плавать, она дочитает очередной рассказ из скучной книги, в последний момент заброшенной в чемодан, - но только недолго!
София плавала, ныряла, проплывала под водой пол-бассейна и спускалась на дно, чтобы достать брошеный ей же самой какой-нибудь предмет — например, взятые для этих целей у мамы часы (к счастью, водостойкие), и с успехом доставала их со дна и гордо демонстрировала маме.
Она только-только научилась так хорошо плавать. На каникулах в местном бассейне недалеко от дома были организованы курсы по плаванию для детей, и две недели каждодневного посещения сделали свое дело.
Лена сидела поодаль, читала без особого интереса книжку (но ведь надо дочитать, даже если не очень интересно), иногда помахивая Софии рукой и показывая ей, какая она молодец, когда та в очередной раз доставала со дна ее несчастные часы. Где-то недалеко сидел и итальянский старикашка. Почитывал какую-то газетенку и попивал колу, что окончательно навело Лену на мысль, что он доживает свои последние дни, стараясь не отказывать себе не в чем. Она была активной противницей колы, считала этот напиток крайне вредным для здоровья, и — разумеется! — ее дочь София в свои почти 8 лет до сих пор ни разу его не попробовала. Это вызывало в Лене гордость за себя как «состоявшуюся» и бдительную маму, какой на самом деле она вовсе не была.
На ужин они пришли чуть позже. Старик уже был на месте, и на его столе красовалась очередная открытая бутылка вина, на этот раз красного.
- Buona sera! - тихо, пытаясь улыбаться, поприветствовал Лену и ее дочь итальянский старик.
- Buona sera! - ответила Лена и мило улыбнулась.
Она всегда улыбалась незнакомым людям. Вообще, она любила людей. Всех людей. Пока не сталкивалась с каждым из них в отдельности лицом к лицу. Многие из них оказывались настолько неприятными, что противоречили этой ее внутренней любви «ко всем людям». Она и сама расстаивалась, что ее чувства оказывались всего лишь красивыми словами о любви «ко всему человечеству» и корила себя за то, что она не такая хорошая, какой старалась показаться своему окружению, да и самой себе.
Она взглянула на старика еще раз и с удивлением для себя заметила, что он вовсе не кажется ей больше таким неприятным, каким показался в первый раз. Лицо его было испещерено морщинами, кожа потеряла свой цвет и приобрела желтоватый оттенок, но глаза были невероятно живими, в них читалось непоколебимое желание к жизни, но в то же время и тоска. Старик был худощав, и все же в отличной форме для своих лет. Лена пробежалась глазами по его лицу: седые волосы, нос с горбинкой, тонкие губы. Когда-то в одном журнале она прочитала, что люди с тонкими губами — скрытные, молчаливые. Сама она никогда такой не была; форма губ ее тоже свидетельствовала об этом, если предположить, что авторы статьи из журнала не ошибаются в своей теории.
Принесли закуску, и вдруг итальянец на чистом немецком произнес, обращаясь к Софии:
- Ты здорово умеешь плавать!
Лена скрыла свое удивление, но по глазам все-таки можно было понять, что удивлена она очень сильно. Несколько секунд стояла тишина, София только довольно и застенчиво улыбалась, а Лена наконец произнесла:
- Danke!
Теперь было понятно: он отлично говорит и понимает по-немецки и вчера слышал все, о чем они говорили! Лена смущенно покраснела, но тут же внутренне успокоила себя. «Может быть, он и не вслушивался в наши разговоры, - думала она, - да и ничего особо страшного не случилось.» Разумеется, ей было немного неприятно, что кто-то узнал о ее не очень хорошем материальном состоянии. Но что с того? «У всех бывают хорошие и плохие времена,» - сказала она себе.
В голове у Лены путались мысли, она хотела спросить старика, почему он так хорошо говорит по-немецки, но у нее не хватало мужества сделать это. Поэтому решилась она лишь за следующим ужином. Поздоровавшись с ним, на этот раз по-немецки, она осторожно, но не скрывая своего любопытство, спросила его об этом.
- Я австриец, - последовал ответ. - Живу, правда, то в Венеции, то в Австрии, отсюда и знание итальянского языка.
- Ааа, понятно, - протянула Лена и больше в этот вечер вопросов она не задавала, хотя ей очень хотелось подробнее узнать о жизни старика. Как обычно, она начала фантазировать, представлять, что он был женат, но недавно овдовел. Или что в Венеции у него целая вилла детей и внуков. Она думала о том, что, наверное, у него когда-то был свой успешный бизнес, раз он купил себе виллу (а на меньшее фантазия никак не соглашалась).
На следующий день старик сам завел разговор за ужином, распросив Лену, откуда она родом.
- У вас интересный акцент, - заметил он, - но никак не могу понять, откуда Вы.
- Дочь и я, мы обе родились в России, - ответила Лена.
Старик поднял брови от удивления, затем отпил немного белого вина из бокала и продолжил:
- Среди моих знакомых — дочери Хрущева. Они живут в Москве.
На этот раз пришла пора Лены удивляться. Она подобными знакомствами похвастаться не могла. Никогда в ее жизни не было ни родственников, ни друзей, ни друзей друзей или даже дальних знакомых, приближенных к «великим».
- А Вы ведь не из Москвы, скорее из маленького городка? - спросил старик.
Лена немного опешила. «Разве это заметно?» - подумала она. И вдруг почувствовала себя уже не так уверенно. Она всегда стеснялась того, что была родом из провинции, что не обладала хорошими манерами, не умела правильно вести себя в высшем обществе, а обращаться со столовыми приборами научилась только лет в 20, да и то благодаря своей близкой подруге.
Как бы пытаясь оправдаться, она начала рассказывать:
- Я родом из небольшого городка недалеко от Москвы, в самой Москве я жила и работала.
- Ясно, - вздыхая сказал старикашка. И продолжая поглощать свой ужин, добавил, - периферия.
Этим он окончательно сбил Лену с толку, она не могла понять, хорошо это или плохо в его глазах. Она замолкла и ела дальше свой салат. Вскоре официант принес заказанные блюда, они с дочерью быстро поели, пожелали старику доброго вечера и ушли.
В этот вечер Лена долго думала о словах старика. «Периферия...» Для нее это звучало как оскорбление. Гордиться ей было нечем. Да, она родилась и выросла в маленьком городке. Ее родители хоть и получили хорошее образование, но так и оставались выходцами из «деревни».
С другой стороны, воспитанный человек ведь никогда не укажет тебе на твое происхождение, и чаще всего люди из другого слоя просто стараются не общаться с теми, кто стоит ниже их по социальной лестнице. И когда все-таки приходится сталкиваться с ними, ведут себя вежливо и сдержанно.
…
Старик продолжал сидеть на террассе, задумчиво разглядывая купающихся в бассейне. Он допил апельсиновый сок, взял большую сумку с пляжными вещами с соседнего стула и медленно направился к бассейну.
В этот день стояла хмурая погода, по небу плыли густые облака и вот-вот должен был пойти дождь. Море было холодным, поэтому Лена с дочерью решили сегодня поплавать в бассейне. София, как всегда, с упоением ныряла и прыгала с бортика, а Лена дочитывала книгу, периодически поднимая глаза, чтобы присматривать за дочерью.
Старик расположился недалеко от них, снял халат, взял из сумки плавательные очки и пошел в сторону бассейна. Ходил он очень медленно, в соответствии со своим возрастом.
Когда Лена видела старых людей, в ней возникало два противоречивых чувства. С одной стороны, она жалела их, и старалась всегда помочь — уступить место в транспорте или просто с пониманием и терпением отнестись к тому, что старики не могут разобраться с современной техникой. Она прекрасно понимала, что и она однажды станет старушкой, будет вот так же медленно ходить, слегка наклонившись вперед и держа руку на пояснице, кожа ее станет морщинистой, покроется пигментными пятнами, фигура превратится в бесформенный мешок с торчащими палками-ногами, грудь обвиснет... От этих мыслей ей становилось не по себе, и Лена гнала их как ветер гонит тучи, чтобы снова выглянуло солнце, чтобы она снова почувствовала себя счастливой, наслаждаясь своей молодостью, упругой кожей, здесь и сейчас, не думая о печальном будущем. С другой стороны, сталкиваясь со стариками, общаться ей с ними совсем не хотелось, у нее возникало неприятное чувство вплоть до тошноты, когда ей приходилось созерцать физическую оболочку этих людей, когда-то тоже бывших молодыми (в это верилось с трудом). Такие «разборки» между двумя чувствами всегда заканчивались ничем. Она приходила к выводу, что время не щадит никого. Мы рождаемся и умираем. Лучше не думать о том, что будет потом, а жить здесь и сейчас.
Лена немало удивилась, когда увидела старика, стоящим на краю бассейна и приготовившимся прыгнуть в воду. Она даже отложила книгу в сторону и стала наблюдать. Старик умело запрыгнул в бассейн, как настоящий спортсмен, и быстро поплыл кролем. Теперь она была уже уверена — в свои молодые годы он активно занимался спортом, оттого у него такая хорошо сохранившаяся подтянутая фигура. Она восхищалась стариком, пока он плавал вперед-назад, и думала о том, что и ей бы тоже не мешало «заняться спортом, пока не поздно».
Никогда она не была спортивной, еще со школы не любила уроки физкультуры, и излишними килограммами обзавелась еще в детстве. Она не была худой, но и не была слишком уж толстой. «С этим можно жить», - говорила она себе и не предпринимала серьезных попыток изменить положение. Однако, видя стройные тела вокруг, особенно летом на море, в ней боролись два чувства: зависть и желание что-то в себе изменить. Завистливой она никогда не была, поэтому это чувство было сиюминутным, не злым, и продолжалось не более нескольких секунд, пока она наблюдала за какой-нибудь красоткой, идущей по пляжу. Она знала: завидовать глупо. Хотеть стать кем-то другим тоже неразумно, надо быть самой собой. Ведь у каждого своя судьба. Ни одна красотка с умопомрачительной фигурой не застрахована от того, чтобы завтра заболеть раком, быть сбитой машиной или попасть в аварию и оказаться в инвалидном кресле.
Вот и наступил последний день на море. Завтра рано утром Лена с дочерью улетают обратно в Германию. Сегодня вечером последний ужин в ресторане.
Ожидала ли она чего-то особенного? Нет. Впрочем, ничего особенно за ужином и не произошло. Они почти не общались. Лена сообщила старику о том, что завтра они улетают.
- Из какого аэропорта вы летите? - без особого интереса поинтересовался он.
- Venedig Treviso, - ответила Лена.
- Это далеко.
- Да, нам придется добираться на автобусе полтора часа. А когда уезжаете Вы? - поинтересовалась Лена.
- Пока не знаю. Послезавтра должны приехать мои знакомые, а там как получится.
Они пожелали друг другу хорошего вечера и больше никогда не виделись.
Рано утром Лена и София позавтракали, запихнули остатки вещей в чемодан, еще раз проверили все ящики и тумбочки, дабы ничего не забыть, и спустились вниз, чтобы заплатить за напитки в ресторане. И тут случилась странная вещь. Лена протянула сотенную бумажку, чтобы расплатиться. Портье положил ей сдачу на стол и ушел. И тут она увидела: портье ошибся. Он дал ей на 50 евро больше, чем надо.
Как ей нужны были эти деньги! В ее кошельке оставалось ровно столько, чтобы доехать до аэропорта, и еще немного на автобус до дома в Германии.
«Нет, я так не могу», - подумала Лена, - «нельзя брать чужое, даже если они в этом отеле купаются в деньгах».
Она давно придерживалась той точки зрения, что «все возвращается». Обманешь ты — вернется. Когда-нибудь обманут и тебя. В бога она не верила. Но верила во что-то невидимое, что существует, все видит и знает, и рано или поздно «воздаст по заслугам». Возможно, это было глупо и наивно, но она верила, что никакие плохие дела не остаются безнаказанными. Хотя пока что в своей жизни она не находила этому доказательств.
Лена подозвала портье и сообщила, что тот дал ей на 50 евро больше. Мужчина очень удивился, и даже не мог в это сразу поверить. Но, конечно же, забрал хрустящую оранжевую бумажку и положил ее обратно в сейф.
…
Лена с дочерью вернулись домой. Но еще долго она думала о том, что люди, с которыми приходится сталкиваться в жизни, не случайны. Что все они дают друг другу новые эмоции, новые мысли, новый опыт. Иногда появляется какая-то неведомая тяга к общению с ними, хочется узнавать что-то новое, интересное, удивительное и открывать в себе самой новые, доселе незнакомые чувства.
Она никогда не узнает о том, что австрийско-немецкий старикашка был сыном того самого офицера, который лично отдавал приказы в концлагере в Дахау, где в 1942 году умер в газовой камере ее дедушка.