Была ночь. Ночной жар был невыносим, смог забивал каждый квадратный сантиметр пространства и Петров чувствовал, что в квартире скоро не останется и миллиметра свободного от смога воздуха.
Происходило все это в одной дальней и почти сказочной стране. В этой стране 20 лет назад появились какие-то партизаны. Сначала эти партизаны разрушили большую страну и создали кучу маленьких, в которых появилась какая-то власть, и партизаны сразу же стали бороться с властями этих стран.
Боролись разыми страшным методами, взяли и поделили между партизанами собственность, потом начали отстреливать друг друга, потому что не так поделили, как надо. Вместе с дележом собственности партизаны вывозили деньги на Запад, потом на эти деньги под видом греков партизаны скупали ту самую собственность, которую уже поделили.
Партизанам все это очень нравилось: делить, отнимать, вывозить, и опять ввозить; все это делалось особенным партизанскими методами, чтобы никто и ничего не понял. Все, однако, понимали, но делали вид, что не понимают. Ибо больше всего на свете партизаны не любят, когда не партизаны понимают, что делают партизаны.
Так все это продолжалось озорно и весело, но этой весной начали зачем-то убивать ментов и загорелись леса. Все понимали, что это сделали не партизаны, потому что партизаны партизанят лишь там, где можно взять не меньше миллиона баксов сразу и наличными, а какой прок в участковых и подожженных лесах?
Тогда все решили, что завелись какие-то другие партизаны, которые теперь будут специализироваться в других видах деятельности.
И как жить в этой стране, где спасу нет от партизан? А теперь еще и от горящих лесов и смога?
Петров разработал свой метод спасения – медитацию. Не спишите улыбаться, эта была особая медитация, ибо все прочие медитации в этой стране не работали. Когда становилось совсем плохо, Петров брал женщину, которая в тот момент была с ним, раздевал ее и медитировал на ее попу. Это единственное, что помогало от партизан, а теперь еще и от пожаров со смогами.
Медитации были разные. Лирическая, когда рядом с голой женской попой ставилась бутыль из-под шампанского с воткнутой туда розой. Медитация о высоком, это когда саму женщину Петров ставил на табуретку. И жестокая медитация, когда рядом с женской попой Петров ставил кактус. Вот так он и выживал, Петров.
И вот проснулся Петров в эту страшную, жуткую, набитую смогом ночь, и стал медитировать на попу спящей рядом с ним женщины.
Попа была белая и красивая, и как всегда Петрову стало легче, он хотел было уже уснуть, когда в полумраке различил лицо спящей дамы. На лице этом было омерзение от переживаемых страданий, на лице этом читалась ненависть к солнцу, партизанам, комарам, смогу! Но что главное увидел на этом лице Петров! Он увидел, что женщина спит с таким выражением лица, по которому читалось, что завтра ей кто-то за все ответит!
И Петров с ужасом понял, что это не партизаны за все ответят, не солнце, и даже не комары, а он, Петров.
Вот такая она женская логика!
* * *
А это история случилась в тот год, когда партизаны зачем-то сами себе устроили дефолт, но расплачиваться заставили жителей той далекой и многострадальной страны, в которой жил Петров, человек который уже и сам не знал, кто он и зачем он.
Но между тем, он работал в газете и объяснял всем прочим, кто они и зачем они.
В отделе Петрова работал секретарша, стройная брюнетка двадцати лет. Собственно весь отдел из них двоих и состоял. Кроме Петрова там должны были по штатному расписанию работать еще пять человек, но они не работали. В силу этого Петрова: а) не делали начальником отдела, ибо отдел не укомплектован и б) ругали за весь отдел сразу.
Секретаршу звали Тамара. Тамара была уверена, когда пришла в отдел, что Петров будет к ней приставать, но вместо этого Петров пил пиво. И Тамара ненавидела пиво и выпивавшего Петрова.
Петров и сам не очень любил пиво, но как по иному выживать в стране, где партизаны, он не знал. Свою волшебную медитацию тогда он еще не придумал.
И вот вторая половина дня. Денег у Петрова нет, до зарплаты еще два дня. Он смотрит на спину и затылок Тамары, та каменеет спиной и говорит: «Денег не дам».
- Да я только одну бутылочку куплю, - вкрадчиво и просительно начинает Петров, - партизаны же кругом, будь они прокляты!
- Ха-ха, - звенит в ответ голос Тамары, - знаем мы эту «одну бутылочку».
- Ну если ты мне денег дашь только на одну, как же я куплю вторую?
- Как? - взвивается Тамара, - как всегда. Твою веселую рожу увидят в редакции, и через час вы уже все пьяные будете.
- Тамара, ты человек или как?
Спина каменеет и в ответ с отвращением: « Или как».
Петров вздыхает и говорит печально:
- Самое плохое во всем этом то, что ты офигительно красива.
- Ты о ком? – настораживается спина.
- О тебе, проклятой!
Тамара молчит.
- Самое красивое в тебе, это душа!
Девушка иронично пожимает плечами.
- Но какие божественные плечи! А фигура! А глаза, Боже, эти глаза, в которых столько нежности и игривости!
И так Петров говорит минут семь. Спина расслабляется.
- Денег я тебе не дам, чтобы я своими руками…. Ужас! Не дам, но скажу, где ты их можешь взять. Скажу, кто тебе точно даст, наверняка.
- Кто? – вскакивает Петров.
- Моя мама, - говорит Тамара.
Петров в изумлении садится. Действительно, за стенкой работает мать Тамары, сорокалетняя, эффектная и томная дама.
- А почему она мне обязательно даст деньги?
- А потому что она тебя любит.
Петров сидит, молчит, думает и ничего не понимает.
- Ну хоть не мне, так маме с тебя какой-то прок, вздыхает Тамара, - поговорит с тобой, глазки ты ей состроишь. Хоть в каком виде пригодишься в нашем хозяйстве.
Через полчаса Петров идет за пивом, мама Тамары не отказала. Но он всем этим был так удивлен, что даже забыл о партизанах.