Южная Осетия, 00 часов 11 минут, 08 августа 2008 года
- Проклятье! – Ларин вскрикнул от боли, уцелевшей рукой срывая дыхательную маску. Ремни на парашюте ему отстегнуть не удалось ни с первой, ни со второй попытки - от мощного рывка при раскрытии и не слишком мягком приземлении прочно заело крепления на стропах и сумке. Вытащив штурмовой нож из ножен, закрепленных на бедре, пилот с трудом перерезал злополучные ремни. Несмотря на это, само кресло чудом выдержало удар об острые камни и теперь валялось в полусотне метров правее.
А, собственно, чего можно было ожидать, катапультируясь с такой высоты на такой рельеф? Что греха таить, если б не вовремя раскрывшийся парашют, вообще расплющило бы в лепешку. Вот раздолье было б местным грызунам - семьдесят пять килограммов фарша в форменной упаковке с этикетками – эмблемами и нашивками на комбинезоне...
Только разорвал плечо – в принципе, легко отделался...
Пошевелил пальцами на руках и ногах... Ущипнув себя за ногу, Ларин почувствовал боль – значит, позвоночник не пострадал, компрессионного перелома нет. После этого снял с головы и отбросил в сторону ставший ненужным шлем, с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, сделал шаг...
...Ларина внезапно вырвало. Потом еще раз, выворачивая и так пустой желудок наизнанку. В глазах полыхнули малиновые зигзаги, в ушах зашумело, будто разрывая барабанные перепонки. Он упал на колени.
- Твою ж мать!!! Только не закрывать глаза!!! Не закрывать!!!
Минуты через три гул в голове стал стихать, что позволило немного пошевелить ею и хоть как-то осмотреться. Та-а-ак... Попробуем успокоиться... и оказать себе первую помощь. Что там нам делать - то надо, а?
Пилот сунул руку в нагрудный карман комбинезона и извлек оттуда маленькую прямоугольную коробочку красного цвета. Аптечка. В ней предусмотрены два шприц-тюбика с мощным анестетиком.
Обезболивающее Ларин вколол себе в оттянутую складку на плече - так промедол быстрее достигнет мозга и центральной нервной системы.
Пилот кое-как подполз к креслу, где хранились оружие и портативный комплект выживания, сорвал пломбы с лючков в спинке сиденья, с определенным трудом открыл помятую ударом крышечку... Слава Богу, там все было на месте: в открывшейся нише лежали автомат с двумя снаряженными магазинами и оранжевый контейнер. Ларин подсоединил «рожок» к автомату, щелкнул предохранителем и звонко передернул затвор, загоняя патрон в патронник. Откинул рамочный приклад. Оружие было готово к бою.
Из разорванного плеча толчками била кровь, обильно пропитывая ткань серо-голубого комбинезона. Не теряя ни минуты, все еще боясь потерять сознание, Ларин на ощупь извлек из контейнера фляжку и обильно полил все предплечье водой, смывая бурые ошметки запекшейся крови, пыль и копоть. Стерильной салфеткой промокнул поврежденный участок, стараясь при этом не смотреть на лохмотья мяса и рваные волокна мышц. Осторожно, с огромным трудом, перебинтовал себе предплечье. Все...
Он огляделся: метрах в двухстах от него, на прогалине, смутно выделялось пятно шелковой ткани – именно там, где должен был приземлиться штурман-оператор. Заплетающимся шагом, хромая и держа автомат за цевье, Ларин подбежал к тому месту и увидел лежащую на камнях фигуру – судя по всему, поврежденный парашют просто не раскрылся, при ударе об землю ремни К-36ДМ не выдержали и разорвались, выбросив человека на камни. Само кресло превратилось в кучу обломков вместе со всем своим содержимым.
- Илюха! Илья! Что с тобой? Ты ранен?
С трудом перевернув обмякшее тело на спину, подполковник отшатнулся - страшные раны на голове и лице майора говорили сами за себя, давая понять, что штурман давно мертв, и медицинская помощь ему уже не нужна.
- Бля-а-а! Илю-ю-юха-а-а!!!
Силы внезапно покинули Ларина. Стиснув зубы и застонав, он упал на колени, выронив ставшую уже ненужной аптечку. Пластиковый ящичек с глухим стуком упал на землю. Несколько минут пилот просидел на корточках, судорожно хватая ртом воздух.
Придя в себя, Ларин отрезал кусок парашютного шелка и замотал им голову напарника. Срезал с комбинезона нашивки и, осмотрев карманы трупа, забрал документы.
- Прости, дружище! – Ларин покачал головой, положив ладонь на плечо напраника. – Но мне надо уходить...
...Он бежал, перепрыгивая через поваленные замшелые стволы, уклоняясь от толстых сучьев, огибая валуны, молча, тяжело дыша от усталости и сплевывая густую, как кисель слюну. Очень не хотелось думать о том, что кольцо облавы уже сжато, и придется прорываться с боем. Пилот верил, что осталась какая-нибудь крохотная лазейка...
Наконец, остановился, унимая колотящееся в грудной клетке сердце. Нагнулся, припал ртом к роднику, сделал несколько глотков студеной воды и вновь замер, превратившись в слух – где-то вдалеке тарахтели несколько вертолетов.
Ларин постоял несколько минут, вслушиваясь в тьму ночи.
Итак, что мы имеем? Минусы: пребываем на территории, занятой противником, и точное местоположение неизвестно. Во-вторых, повреждена рука, лекарств почти нет, а действие промедола не бесконечно. В-третьих, всю экипировку составляют коротышка АКС-74У, фляга с водой, пара сигнальных ракет и еще кое-что по мелочи. В-четвертых, его будут искать, методично и хладнокровно прочесывая квадраты. В-пятых, местность заселена мало, да и местная фауна представляет определенную опасность, поэтому надеяться придется только на себя, на свой опыт и свои силы. Есть и плюсы: по крайней мере, к автомату имеем шестьдесят патронов. Во-вторых, здесь повсюду масса пресной воды. В-третьих, в Цхинвали стоят наши миротворцы, есть и блокпосты на дорогах. В-четвертых, сработал аварийный маячок, на аэродроме знают о случившейся проблеме.
Да, хреновый раскладец...
А теперь снова побежали...
Стоп! Нос учуял совершенно посторонние для леса запахи – лесной воздух чуть уловимо отдавал дымом. Определенно, впереди было чье-то жилье...
***
Положив ствол автомата на ветку куста, Ларин сосредоточился на изучении хуторка: до ближайших построек было метров тридцать абсолютно открытой местности, разбавленной кое - где обугленными пнями.
Хуторок не казался вымершим, но о том, что бои здесь когда-то все - таки были, говорили несколько неглубоких поросших мхом и травой воронок и проржавевший остов сгоревшего грузовика. К крайним деревьям вплотную примыкало заброшенное поле - насколько Ларин разбирался в сельском хозяйстве, раньше тут выращивали кукурузу. Чуть дальше, метрах в тридцати от сгоревшего остова грузовика, росла вперемежку с бурьяном капуста. Уж что-что, а ее тугие кочаны трудно с чем-то спутать...
Но интересовала Ларина не эта крестьянская флора. Он методично шарил глазами по деревянным обветшалым постройкам.
Светящийся циферблат часов показывал начало второго ночи. Разумеется, его уже ищут пришедшие в себя грузины. И – очень хочется на это надеяться! – свои, русские.
- Ну, вот и ладненько, - пробормотал Ларин и, подхватив автомат, двинулся короткими перебежками к постройкам хутора.
Прижавшись спиной к сараю, перевел дух, затем проверил оружие. Пристально оглядел тропинку, насколько это было возможно в кромешной тьме - на каменистом, местами поросшем травой грунте отчетливо виднелась свежая коровья лепешка. Фауна, блин...
Пилот мысленно представил себе расположение хозяйственных построек, прислушался к сопутствующим крестьянской жизни звукам, осторожно выглянул из - за угла: здоровенная псина лежала у крыльца и, утробно урча, грызла какую - то кость с буроватыми лохмами.
На миг собака оторвалась от трапезы, задрав голову и прижав уши, стала обеспокоенно принюхиваться. Блестящий нос жадно втягивал воздух. Но тревогу своим лаем не подняла, быстро успокоилась, снова принявшись за кость – у собак старость не лучшим образом сказывается на обонянии и слухе.
Ларин осторожно снял с предохранителя АКС-74У с намерением избавиться от хвостатой помехи, но, затем, передумав, убрал автомат. Нет, не от жалости к старому псу, а просто от необходимости беречь патроны, которых и так осталось с гулькин нос. И еще оттого, что зверь был на довольно короткой и весьма надежной цепи.
Совсем рядом противно скрипнула сколоченная из горбыля дверь, и старый крестьянин с кряхтеньем поплелся к дому. В одной руке у него было то же самое помятое ведро, но не пустое, а наполовину заполненное парным молоком, в другой - маленькая плетеная корзинка. Что в ней, офицер не разглядел, да и разглядывать особого желания не было.
Держа автомат за цевье, он вышел из своего укрытия, и, щедро облаянный разъяренным псом, мигом забывшим про жратву, двинулся за стариком.
Да, все - таки этот "лесник" ревматизмом не страдал и артритом был не измучен - услышав истеричное гавканье, он лихо, с завидной ловкостью, достойной юного оленя, забежал в дом, попытался запереть входную дверь на мощный засов. Что самое интересное, старик ведра не бросил, так с ними вприпрыжку и припустил...
Ларин легким толчком левой руки отпихнул его в комнату.
- А-а-а-а! - завыл крестьянин, повалившись на пол.
Профессиональным взглядом пилот оглядел комнатушку. Миленько! Одна тарелка на столе, одна чашка, ни картинки на стене, ни цветочка в горшочке...
Старикан жил один, сущим бобылем, спрятаться в засаде нескольким мужикам тут было бы трудновато...
В углу лачуги висели иконы и горящая лампада. "Христианин" - мелькнула в голове мысль. Ларин чуть расслабился. Одним движением поставил аборигена на ноги.
- Кто ты? - взвизгнул старик, углядев в руках пилота автомат.
- Не бойся, - Ларин закинул «Калаш» за спину. – Мне помощь нужна, понимаешь?
Старик не двигался и дрожал так, что слышалось клацанье зубов. Кажется, еще пребывал в шоке. «Черт, как бы его инсульт не хватил, - мысленно поморщился Ларин. - Или сердечко в груди не екнуло...»
- Я тебя не трону, - спокойно, с расстановкой, сказал старику пилот. - Мне только нужно немного еды. Понимаешь?
- Да, - ответил хуторянин, с недоверием покосившись на автомат. - Но... Ты не грузин и не осетин, так?
- Да, - кивнул пилот. - Русский.
- Так бы сразу и сказал. А вот я – старый осетин... Что таился под сараем?
- Кто ж тебя, отец, знает? - фыркнул Ларин. - Камуфляж и оружие еще ни о чем таком не говорят. Народец всякий в округе ошивается... Ну, принял бы ты меня за бандита, встретил бы очередью из автомата в упор. Или картечью из ружья жахнул, на худой конец. Ружьишко - то наверняка есть? А мне что, потом на тебя архангелу жаловаться? Как будто я местного менталитета не знаю...
- Ты прав, так и встретил бы, - усмехнулся хуторянин. - Как здесь оказался?
- Сбили, - коротко бросил подполковник и поморщился: рана на руке ныла все нестерпимее. – Пробираюсь к своим.
- Да, положение не завидное, - покачал головой абориген. – Ладно, придумаем что-нибудь... Тут в сотне метров от дома есть дорога, которая ведет в Чавем, а оттуда до города рукой подать. Ты пока перекуси немного, сейчас я на стол соберу. Тебе отдохнуть надо.
Старик поставил на стол перед Лариным миску с несколькими отваренными «в мундире» картофелинами, хлеб, зелень, помидоры. Достал из печи горшочек с тушеной бараниной и крынку топленого молока.
- Давай, ешь... А я пока посмотрю, чем можно помочь твоей руке. Переночуешь, а утром пойдешь к своим...
- Спасибо, - грустно улыбнулся Ларин. – Но меня, скорее всего, уже ищут. Если сюда заявятся грузинские солдаты, тебя не пощадят.
- Знаешь, у меня сын был, твой ровесник... – помолчав, ответил старик. - В девяносто втором грузины его расстреляли вместе с женой и грудным ребенком. Моя супруга умерла, долго болела, царство ей небесное... Осетины – народ воинов, уже много лет мы воюем, забыв, что такое мир. Мы натерпелись от грузин многого, и потому я сделаю доброе дело, если помогу тебе. Я достаточно пожил, русский, я устал от одиночества, меня уже ничего не держит на этом свете...
- Прости меня, отец, - Ларин опустил голову. – Но задержаться у тебя я все равно не имею права.
Через полчаса они вышли во двор. За это время, еще в хате, осетин обработал рану каким-то целебным бальзамом (отчего боль в руке почти перестала чувствоваться) и собрал кое-что в дорогу.
- Держи, - он протянул Ларину туго набитый старый вещмешок. – Тут немного еды и гражданская одежка. В твоем комбинезоне на людях показываться опасно. Я проведу тебя до дороги.
- Спасибо...
Внезапно двор озарился ярким светом. Яростный лай собаки перекрыла короткая и звонкая автоматная очередь. Старый пес заскулил и умолк. Навсегда.
Ларин инстинктивно развернулся, сдергивая автомат с плеча, палец скользнул на спусковой крючок... Он не слышал гула двигателей, как же они умудрились сюда добраться? Значит, сумели...
- Не стоит! – в слепящем свете автомобильных фар показались несколько размытых силуэтов. – Стоять и не двигаться!
- Бля! – взвыл пилот, сделал шаг в сторону. Коротко стукнул автомат, вздыбливая несколько фонтанчиков земли прямо у его ног.
- Не дергайся, русский! – крикнул тот же голос с сильным акцентом. – Ты окружен. Автомат брось! Брось, я приказываю! Иначе откроем огонь на поражение!
Ларин молча подчинился, отшвырнув свою «трещотку» в сторону. Глупо воевать в одиночку, строя из себя супергероя, когда ты стоишь на открытой поляне под прицелом десятка автоматов. Подбежавшие солдаты сбили его и старика с ног и повалили на землю, заламывая руки. Пилот взвыл от боли – кто-то из «охотников» смачно пнул ботинком в раненое плечо. После быстрого обыска (отобрали документы и срезанные с комбеза штурмана нашивки, сволочи!) пленных поставили на ноги.
- Вот так лучше! – перед Лариным стоял щеголеватый офицер. Рост - под метр восемьдесят, крепкий, мускулистый, чисто выбритый, в новеньком натовском камуфляже и с "Браунингом" в набедренной кобуре. На кепке офицера был приколот значок из белого металла. – Позвольте представиться: начальник контрразведки четвертой механизированной бригады майор Нитабашвили.
- Не скажу, что рад знакомству! – буркнул пилот.
- Экий вы колючий, товарищ шпион! - усмехнулся офицер, но, тут же изменившись в лице, рявкнул:
- Фамилия? Звание? Личный номер? С какой целью совершал облет грузинской территории? Отвечай!!!
- Да пошел ты, - спокойно ответил ему Ларин.
Лицо майора исказилось в свирепой гримасе. Отойдя на шаг, он ударил пилота кулаком в лицо. Упасть пленному помешало лишь то обстоятельство, что его держали под руки двое солдат. Удар в скулу поставлен умело - челюсть была свернута набок, но не сломана. Ларин молча сплюнул кровь на землю.
- Все равно ничего не скажу...
- Ладно, поговорим с тобой по-другому. И не здесь! – он кивнул солдатам. – Наденьте ему на голову мешок и усадите в мою машину.
Майор неторопливо достал из кобуры пистолет, приставил его к виску осетина.
- Скажешь что-нибудь перед тем, как я выпущу твои мозги, старый козел?
- Будь ты проклят! – лицо старика не дрогнуло. – Только запомни: никому и никогда еще не удавалось добиться мира, используя оружие и насилие... Мы не будем под вами...
- Ес укве метисметиа! (Это уже слишком!) – бросил майор, прищурившись. Пистолет уперся в голову, рука не дрожала... Тишину ночи разорвал глухой хлопок выстрела. Ларин сцепил зубы и мысленно застонал. Жаль старика. Вечная ему память...
- Уходим! – коротко распорядился Нитабашвили, пряча пистолет обратно в кобуру. – Лейтенант, возьмите канистры с бензином и сожгите все постройки! Потом догоняйте нас, мы подождем вас у моста...