«Сука, сука, сука, гребаный ублюдок, мать твою»…
- Эй, девушка, смотрите, куда идете!
- Да пошла ты, сука! – заорала я, срывая горло, и только после этого сообразила, что стою посреди улицы и ору на совершенно незнакомую молодую женщину вполне интеллигентной и приятной наружности, на которую налетела минуту назад, чуть не сбив с ног. Я задыхалась, как от быстрого бега, сердце колотилось где-то в горле, глаза жгли слезы.
- Простите, - буркнула я, опуская взгляд. – Тяжелый день…
- Ничего, это бывает, - ответила она неожиданно тепло и подошла ближе. Я уже собралась развернуться и уйти, но она вдруг открыла свою сумочку и протянула мне носовой платок.
- Возьмите, а то…тушь потекла, - она спокойно и сочувственно улыбнулась, и мне захотелось уткнуться ей в грудь и разреветься во весь голос, как будто мне пять лет, а она моя мама. – И еще вот – это моя визитка. Я профессиональный психолог, позвоните, если не сможете справиться самостоятельно, хорошо?
Я стояла, как дура, держа в руках измазанный черной тушью розовый платок и белую картонную карточку, и думала о том, как же я, наверное, сейчас выгляжу, если меня на улице психологи цепляют. «К черту все. К черту. Надо приводить себя в порядок. Не первый и не последний ублюдок в моей жизни. Слышите все? Не последний!»
Мне всегда помогало разозлиться на себя. Когда себя жалко - руки опускаются,и остается только лечь, земелькой присыпаться и белые тапочки надеть. А стоит хорошенько на себя разозлиться, откуда-то берутся силы, переделывается масса дел, а там глядишь – и проблема уже решилась или стала незначительной. Десять минут назад я, растрепанная, зареванная и несчастная, бежала по улице, расталкивая прохожих и мечтая, чтобы меня сбила какая-нибудь большая дорогая машина – ну, потому что погибать от несчастной любви под колесами «Оки» - это как-то стремно. А сейчас я уже решительным шагом направлялась домой, составляя в голове план действий, и судя по тому, что встречные прохожие вежливо сторонились, уступая мне дорогу, выражение моего лица отражало все испытываемые эмоции.
«Так. Первым делом в душ. Потом – напиться. Или сначала позвонить Файке… Нет, сначала выпить, а то снова буду реветь. Что еще? Ах, да, стереть его номер из телефона. С этого, пожалуй, стоит начать…»
У каждого в жизни есть свое проклятье. У меня это мужчины по имени Сергей. Это просто «писец с розовым бантом», как говорит моя подруга: стоит мне всерьез заинтересоваться каким-нибудь мужиком – он оказывается Сергеем, а если в поле моего зрения появляется очередной Сергей - я уже не могу не рассматривать его, как кандидата на возможные отношения. И все Сергеи – как один – разбивают мне сердце. После последнего – за которым даже замужем побыла – я уж думала, что разбивать там больше нечего. А нет, поди ж ты – нашелся еще кусочек!
- … Он сказал, что тот секс, в прошлые выходные, был, конечно же, сногсшибательным, но он убежден, что – погоди, я тебе процитирую: «близкие отношения сослуживцев очень мешают работе, создают ненужные слухи, отвлекают от процесса… Мы же цивилизованные современные люди, зачем нам усложнять друг другу жизнь обязательствами?»
- Погоди, я не врубилась, - голос Файки был немного хриплым, и я с завистью подумала, что у нее-то наверняка состоялся сегодня охренительный секс с ее ненаглядным Михаилом, который фиг от нее куда-то денется, даже если она сама этого захочет. – Переведи мне это на русский-матерный, я такие обороты в полвторого ночи не воспринимаю.
- Да, ****ь, это же просто! – я почувствовала, что снова срываюсь в истерику, и хлебнула еще «Мартини» прямо из горла. – Перевожу: «короче, детка, если хочешь, будем трахаться по большим корпоративным праздникам, но так, чтобы ни одна мышь в фирме этого не узнала, идет?» Так тебе понятнее?!
- Вот козел! – Файка сразу прониклась ситуацией, даже проснулась, похоже. – Ну, ты ему врезала промеж глаз, я надеюсь?! Сколько тебя учить – мужиков надо бить, они тогда становятся ласковыми и преданными, как собаки!
- Фааай…мне так херово, - заскулила я, всхлипывая. – Не могу я их бить, я их люблююю…всееех…
- Ну и дура, - ворчливо отрезала моя сердобольная подруга. – Нормальная женщина должна позволять себя любить и носить на руках, а ты сама их носишь, вот и ревешь сейчас одна, опять. Ладно, жди, буду через полчаса. Водка или коньяк?
Файка всегда умела приводить меня в чувство. Остаток ночи мы пили «беленькую» - она стопками, я – разбавленную один к трем с апельсиновым соком – и смотрели совершенно жуткую, дешевую порнуху, которую подруга сперла у своего «ботаника», и над которой можно было только истерично ржать. Но все хорошее кончается, и когда я проснулась на следующий день чуть ли не в три часа дня – хорошо, что была суббота, а не понедельник – я обнаружила на столе огромную плитку горького шоколада и записку:
«Меня Мишка украл, прости, ладно? Ешь шоколад и больше не реви. И срочно найди, с кем потрахаться! Никаких чувств, только хороший секс – увидишь, жизнь покажется тебе гораздо более приятной штукой. Целую тебя. Ф.»
Вопреки логике, от этой записки мне стало еще более одиноко и грустно. Вообще-то я человек не завистливый, но именно сегодня счастье других раздражало неимоверно. Шоколадку я забросила в холодильник, ибо похмельный синдром не располагал к поеданию сладкого, а на совет подруги решила забить – после очередной любовной неудачи меня обычно какое-то время тошнило от мужиков в принципе.
- Зачем они вообще нужны? Вот скажи мне, - спрашивала я Машку, которая с философским видом смотрела, как я набираю ванну. – От них одни неприятности! Любить могут и женщины, трахать…в принципе, тоже, никакой романтики и понимания от мужиков сроду не дождешься, «каменной стеной» они перестали быть еще в начале прошлого века… Выходит, только как доноры спермы?
Я валялась в ванне, пока вода в ней не остыла и все мыльные пузырики не полопались, размышляя о том, что этот «сильный пол» точно сделает из меня лесбиянку, и тогда я отобью Файку у Михаила, потому что ни с кем мне не бывает так спокойно и комфортно, как с ней…
Испугавшись, что у меня окончательно едет крыша, я вылезла из ванны и решила вздремнуть, а уже с вечера начать новую жизнь молодой, самодостаточной, счастливой женщины, уверенной в завтрашнем дне. За окном наблюдался хороший летний день, но мне что-то было зябко и тошно, поэтому я наглухо задернула шторы, нацепила на себя первое, что попалось под руку, оказавшееся недавно купленной черной водолазкой, и забралась под одеяло, прижав к себе кошку. «И пусть мне приснится что-нибудь жизнеутверждающее» - загадала я, чувствуя, как тяжелеют веки.
- Да нет же, мы трахнулись, говорю тебе… Как? Ну…как обычно…ничего особенного… - я чувствую раздражение и чертову усталость, как будто мне не шестнадцать, а целых… не знаю даже, целых двадцать пять! Как меня все заебало, если честно – все эти парни и мужики, которые ошиваются вокруг, вся эта травка, эти клубы…даже Вэйс. – Вэйс, слушай, давай я перезвоню. Нет, я точно решил сегодня никуда не идти. Ну, просто не хочу, бля, что такого?! Да…да, завтра. Ок. Пока.
Фффак. Я откидываюсь спиной на кровать и отбрасываю мобильник подальше. Не хочу ничего. Дерьмо, а не жизнь. Как можно чувствовать себя счастливым, когда каждый день пустой и похож на предыдущие? Секс, выпивка, наркота – нет, я сам ей не балуюсь, так, косячок-другой, но остальные… Потом продираешь глаза уже в каком-то клубе или в чьей-то квартире, вокруг все обдолбанные, и поехало по новой: секс-пиво-травка… Я чувствую, как от этих мыслей меня начинает мутить – это не так, как бывает, когда перебрал накануне, а как-то…просто становишься сам себе противен и хочется выблевать из себя это дерьмо, вдруг станет легче?
Снова дребезжит телефон, мне так хочется долбануть его о стену, но новый мне вряд ли осилить в ближайший месяц. «Работенку надо бы поискать…» - рассеяно думаю я, нашаривая трубку. Марк… Пф! Вот идиот! Стоило один раз подставить ему зад, как он уже решил, что я ему принадлежу!
- Я никому не принадлежу, детка, - говорю я надрывающемуся телефону и отключаю вызов. Надо стереть его из адресной книжки…и Пита…и Алекса… Ничего не значащие для меня люди и посредственный секс… Открываю адресную книжку и натыкаюсь на заветное «Андреас». Вот уж кого надо стереть давным-давно, но…не могу. И не только из книжки, из памяти стереть не получается. Может, Вэйс прав, и все дело в том, что Андреас был у меня первым? Или прав Крис, которому я проболтался по пьяни, и который заявил, что мне просто нравятся мужчины постарше? Я не знаю…ничего не знаю, кроме того, что с того самого безумного секса, в туалете крутого клуба, мне ни с кем не было хотя бы приблизительно так же хорошо, как с Андреасом. И что когда я дрочу, всегда представляю его – таким, каким я его запомнил: безупречным, ослепительно красивым…властным и нежным…
- Пойду, прогуляюсь, - говорю я вслух, хотя в комнате больше никого нет. Роюсь в шкафу и натыкаюсь на ту самую водолазку… Мне целую неделю казалось, что она пахла им… Вот ****ь! Что еще за сантименты?! Он уже и забыл про меня – я уверен! «Иначе позвонил бы».
- …Хэй, сладенький! Не хочешь прокатиться со мной? Или на мне? – меня выводит из задумчивости развязный голос, прозвучавший из красного старенького Опеля, который медленно тащится за мной по бульвару. Я даже смотреть не хочу на его обладателя – фыркаю, отворачиваюсь и отрицательно мотаю головой.
- Да ладно, не строй из себя недотрогу! – голос не отстает, начиная раздражать меня все сильнее. – Я же вижу, ты горячая штучка!
- Да пошел ты! – мгновенно взрываюсь я, поворачиваюсь к надоедливому придурку всем корпусом, и - застываю, как вкопанный: на противоположной стороне бульвара по ступенькам громадного офис-центра легко сбегает…ОН. Снова весь в черном, пиджак расстегнут, под ним видно шелковую рубашку, на ногах лакированные ботинки, глаза скрываются за дорогими черными очками… Он как будто сошел с рекламы Армани, бля, он так красив, что я сейчас взвою на всю улицу – не то от перевозбуждения, не то от тоски. Какого черта он так хорош, и не принадлежит мне?!
- Ну что, маленький, ты обдумал мое предложение? – голос где-то на уровне моего живота так и сочится похотью. У меня против воли сжимаются кулаки, и я почти ору, уставившись в масляную харю обладателя красного Опеля:
- Отвали, придурок! Никуда я с тобой не поеду! – быстро поднимаю взгляд, ищу глазами высокую фигуру в черном на другой стороне бульвара. Если из-за этого козла я проворонил своего первого мужчину, я его убью! С облегчением вижу, что Андреас еще не уехал, хотя собирается: неторопливо открывая дверцу черного Ламбарджини, он, кажется, с интересом наблюдает за сценой, которую я тут невольно разыграл. Кусаю губы от досады: ну и что он сейчас обо мне подумает? И вдруг замечаю тонкую усмешку – одним уголком губ, и я точно знаю, что она предназначена мне, несмотря на то, что его глаза все еще спрятаны за темными стеклами очков. Сердце сжимается, а потом пускается в безумный галоп – он меня помнит! Узнал! Хлопанье дверцы, скрип тормозов – Ламбарджини плавно берет с места и исчезает в потоке машин. И что теперь? Теперь, наверное, можно позвонить? Или он позвонит сам? Выхватываю телефон, проверяю, работает ли, открываю адресную книжку… Но что я ему скажу? Черт, я свихнулся на нем, это точно.
Я не замечаю, что продолжаю брести по оживленному вечернему бульвару, что чертов Опель, отчаявшись, давно уехал, меня волнует только то, что телефон в моей руке продолжает молчать. «Ну, давай же, позвони мне! Ты ведь хочешь меня? Тебе ведь понравилось тогда, иначе ты бы не дал мне свой номер! Ну же!» - мысленно уговариваю я безжизненный мобильник.
- Эрик, тебя подвезти? – ТОТ самый голос звучит со стороны проезжей части улицы так неожиданно, что я вздрагиваю и роняю чертов телефон. Я поверить не могу: он все же поехал за мной! Видимо, развернулся на площади и догнал меня! Андреас приглашающе распахивает дверцу машины, и у меня чуть не подгибаются колени. «Спокойно, спокойно. Надо вести себя естественнее, а то он подумает, что я так и остался испуганной малолеткой, каким был тогда в клубе». Я улыбаюсь и пожимаю плечами, но тут же наклоняюсь, хватаю треснувший от соприкосновения с асфальтом телефон и ныряю в прохладное нутро машины моей мечты.
Первое, что я ощущаю, это запах – ЕГО запах - тонкий аромат какого-то жутко дорогого мужского одеколона – мне кажется, что он витает в кондиционированном воздухе салона, пропитывает всего меня, он будит во мне такие воспоминания… Мягкость сиденья, тонированный полумрак и близость мужчины, которым бредил столько дней – во мне все начинает дрожать от накатывающих волнами эмоций. Я чувствую, что он смотрит на меня – бросает быстрые взгляды, когда не глядит на дорогу, от этого у меня учащается дыхание и по спине бегут мурашки – ни от одной «дури» у меня не было такого быстрого и яркого «прихода».
- Как жизнь, Эрик? – спрашивает он, я чувствую в его голосе улыбку, меня снова продирает сладкая дрожь, и я вжимаюсь в спинку своего сиденья, чтобы не застонать. Я понимаю, что я до одурения хочу, чтобы он прикоснулся ко мне…я просто сдохну, если он не прикоснется ко мне…
- Оу, просто отлично! – говорю я преувеличенно бодрым голосом, пытаясь понять: дрожит он у меня или нет. Андреас одобрительно хмыкает, продолжая неспешно вести машину в том направлении, в котором я «гулял».
- Ну что ж, я рад. Так куда тебя отвезти? – говорит он так спокойно, как будто он шофер моего богатенького папочки, если бы он еще у меня был.
- Нуу…вообще-то, я просто гулял, ну, знаешь, вышел подышать свежим воздухом. Я никуда особенно не тороплюсь, так что… - как я ни стараюсь говорить непринужденно и не навязываться, фраза звучит двусмысленно. Черт, я не хочу так открыто предлагать ему себя, но просто не могу думать ни о чем другом, кроме секса! Машина останавливается на светофоре, и я чувствую, что Андреас смотрит на меня в упор. Я медленно поворачиваю голову в его сторону, натыкаюсь на его взгляд из-за черных очков, перестаю дышать от волнения. На его лице ни одной эмоции, только все та же еле уловимая улыбка, от которой у меня сносит крышу.
- Понятно, - он отворачивается к дороге, а у меня все обрывается внутри. Нет же, нет, черт, ты все не так понял! Пожалуйста, только не прогоняй меня! Я закусываю нижнюю губу, лихорадочно придумываю, что сказать, как исправить ситуацию, но в этот момент загорается зеленый свет и машина резко срывается с места, уверенно сворачивая в ближайший проулок. Так, так…и куда же мы едем теперь? Я уже понимаю, что Андреас везет меня в какое-то конкретное, известное ему место, и мне остается только надеяться, что он будет там вместе со мной.
- Куда мы едем? – все-таки не выдерживаю я, пытаясь запомнить, куда и сколько раз мы свернули.
- Это имеет значение? – усмехается он. Вот черт, похоже, он знает, как он на меня действует, видит, что я на все согласен, лишь бы… - Мы едем на квартиру одного моего друга. Его там не будет, не волнуйся.
Он еще и мысли мои читает? Дело дрянь. В конце концов, я ведь его совсем не знаю…а если он какой-нибудь маньяк? «Эрик, когда ты научишься думать головой, а не задницей?» - думаю я в тоске, понимая, что в случае чего мне даже позвонить неоткуда – телефон-то я все-таки угрохал.
- Приехали, выходи, - он спокоен, как всегда, и меня начинает это нервировать. Было бы честно, если бы он тоже хоть немного волновался… Я вылезаю из машины, жмурясь от яркого света: совершенно незнакомый мне район, какой-то проулок, небольшой небогатый дом. «Я попал, ****ь, я точно попал! Хоть бы адрес запомнить…» - мысли мечутся в голове, как муравьи под струей кипятка. Я не успеваю найти табличку с адресом, чувствую, как Андреас берет меня под локоть и заводит в подъезд. Нас встречает консьержка – пожилая благообразная фрау - меня это немного успокаивает: если бы он задумал что-то ужасное, постарался бы обойтись без свидетелей. Андреас обворожительно улыбается, я вижу, как старушка тает, розовеет и кокетливо поправляет седые локоны, и вот мы уже поднимаемся по чистенькой лестнице на третий этаж. Меня тяготит молчание, но я не знаю о чем говорить, как начать непринужденный разговор. Я просто иду за ним, чувствуя, как пересыхает горло и колотится сердце от волнения. Что бы ни ждало меня там, я хочу этого – с ним, хочу вновь ощутить тепло его кожи, его поцелуи, прикосновения…
- Проходи, снимай обувь здесь, - инструктирует Андреас, впуская меня в маленькую квартирку. Сразу видно, что здесь живет холостой мужчина – ничего лишнего, даже не пахнет уютом, как в гостинице. «А может, тут и не живут? Вероятно, это квартира для таких вот встреч?» - осеняет меня, и я уже почти уверен в своей догадке, когда прохожу в комнату, и вижу в ней лишь большую кровать, тумбочку и кресло напротив. Андреас останавливается около кровати и, наконец, снимает эти чертовы очки, аккуратно складывая их в бархатный футляр, а затем в карман пиджака. Он смотрит на меня, чуть прищурившись, как будто чего-то ждет.
- Тут…мило, - выдавливаю я из себя и ощущаю, как щеки начинает заливать краска. Черт, я чувствую себя идиотом. Но не набрасываться же мне на него, в самом деле?
- Да, тут неплохо, - Андреас улыбается шире, скидывает на кресло пиджак и протягивает мне руку. – Иди сюда.
Я не понимаю, что со мной происходит: я так ждал этого момента, я, можно сказать, мечтал о нем с той самой ночи, но сейчас я не могу сойти с места, не знаю, чего во мне больше – страха или желания, и откуда вообще во мне взялся этот страх? Я не знаю, чего я больше боюсь: подойти к нему и оказаться в его объятьях? Или что после этого уже точно не смогу забыть его и мне не будет нужен никто другой? Или того, что он сейчас разочаруется и отвезет меня домой?
Последнее перевешивает, и я быстро делаю пару шагов, почти утыкаясь лицом в черную шелковую рубашку с расстегнутыми двумя верхними пуговицами. Андреас кладет одну руку мне на плечо, второй приподнимает лицо за подбородок.
- Если ты не хочешь, я отвезу тебя домой, - говорит он на этот раз без улыбки.
Фак, да он смеется? Его лицо в паре сантиметров от моего, я вижу его губы так близко, его глаза… как я могу не хотеть?!
- Я хочу, - выдыхаю я, еле удерживаясь на ногах. Его губы приближаются к моим, разжимаются…
С первого же поцелуя я теряю голову совершенно, словно у меня не было секса все эти недели. Я плохо соображаю, почти не понимаю, что он делает со мной, отмечая какими-то урывками: его пальцы на моем затылке, его требовательный язык, то, как он несильно прикусывает мою губу, тянет на себя, а затем снова накрывает мой рот своим, почти лишая возможности дышать и стонать. Я, как во сне, ощущаю его руки на своем теле – мне кажется, что у него их десять штук, и они гладят, сжимают мою кожу одновременно везде, пробираются под одежду, снимают с меня водолазку и брюки, гладят сквозь трусы мой ноющий от возбуждения член.
- Ты так сильно хочешь меня, малыш? – мурлычет он мне в ухо, его голос низкий и слегка вибрирует, он сводит меня с ума. Я хватаю ртом воздух, хочу что-то сказать в ответ, и вдруг понимаю, что мы уже лежим на кровати – когда, черт возьми, он успел?..
- Ооо…даа…ах! – меня выгибает, когда я чувствую его пальцы на своем члене. Он сжимает не сильно – мне хочется сильнее, быстрее – но он только поглаживает, обводит подушечками пальцев головку, дразнит. Я развожу ноги, упираюсь пятками в края матраса – я веду себя как шлюха, но мое тело действует само, ему точно наплевать, как это выглядит со стороны. Андреас лижет мою шею, прикусывает кожу, его руки теперь гладят мои бедра. Я не понимаю, почему он медлит – я уже готов, я более чем готов! Ловлю его взгляд, опасаюсь увидеть разочарование, недовольство, но в его глазах чуть хитрая улыбка и желание: так значит, он решил поиграть со мной?
Я хочу его так сильно, что боюсь кончить от каждого прикосновения, его член упирается в мое бедро, и от того, какой он большой и твердый, мою поясницу скручивает желанием. Наконец, он наваливается на меня сверху и высоко задирает мои ноги. Мне не очень нравится эта поза: она почти полностью беззащитна, в ней не отодвинуться, не задать свой удобный ритм, но ради него я готов смириться – в результате, моя задница болтается в воздухе, я лежу на лопатках, вцепившись в простынь руками, и с замирающим сердцем смотрю, как Андреас достает из тумбочки гель и презерватив. Он даже сейчас нетороплив, все делает со спокойной уверенностью, смотрит чуть насмешливо на то, как я ерзаю под ним от нетерпения. Когда он вводит в меня прохладный от геля палец, я вскрикиваю и закусываю губу, чтобы совладать с собой: я так долго этого ждал, так хотел, что сейчас все труднее сдерживаться, и оргазм может накрыть в любой момент. У Андреаса ползет вверх одна бровь, я не понимаю – это одобрение, что я уже так возбужден, или удивление, что я…уже не такой тесный, как в тот первый раз? Но он не дает мне раздумывать: я чувствую, как палец пропадает, а через секунду вскрикиваю громче, потому что даже после стольких раз с другими мне сейчас больно. Он успокаивающе гладит меня по бедрам, наклоняется и вжимается поцелуем в мои губы, ждет и не двигается больше – я думаю о том, как он сегодня терпелив и заботлив, по сравнению с тем разом…
- А! Ааахх… - боль все же не такая сильная, как было тогда, и почти сразу вместе с ней я чувствую удовольствие. Я вскрикиваю каждый раз, когда он толкается в меня, но это, скорее, от переполняющих меня эмоций, чем от болевых ощущений. У меня все плывет перед глазами, качаются перед лицом длинные черные пряди Андреаса, его пальцы крепко держат меня за плечи, не давая отодвинуться. Он заполняет меня гораздо больше, чем кто-либо, растягивает меня до предела, и это такой кайф, что, мне кажется, я больше не выдержу.
- Андреас…Андре…ас…Ах! Андреас..! – я то бормочу его имя сквозь стиснутые зубы, то тяну вместе со стоном, то почти выкрикиваю на судорожном выдохе.
- Да, так, давай, скажи еще, - слышу я у самого уха. Судя по голосу, он доволен, и начинает двигаться быстрее и резче, от чего у меня совсем съезжает крыша.
- Аааа! - мне хочется кричать на одной ноте, но губы сами складываются в бесконечное «Андреас», я произношу его имя уже неосознанно, это похоже на всхлипы, я чувствую, как меня накрывает с головой, на несколько мгновений выпадаю из реальности, кричу, срывая голос…
Это мой самый долгий оргазм. Меня еще потряхивает, когда я прихожу в себя, я чувствую, как вслед за мной кончает Андреас, вжимаясь в меня до боли, у меня еще дико кружится голова и в ушах стоит звон. Я опустошен, выжат как лимон, но совершенно счастлив – это офигенный кайф! Вот это секс! Никто никогда не сравнится с ним – с Моим Первым Мужчиной! Я опускаю затекшие ноги, когда Андреас, наконец, оставляет меня, отправившись в душ, вытягиваюсь на кровати во весь рост и чувствую, что проваливаюсь в сладкую дремоту…
«Ооо…да, да, дааа…» - мне показалось, что я проснулась в тот самый момент, когда меня выкрутило от небывалого по силе оргазма. Я даже не сразу смогла прийти в себя, а когда начала воспринимать действительность, оказалось, что я лежу, вытянувшись в струнку под сбившимся одеялом, взмокшая, вымотанная, сладко уставшая… «О, боже, о, боже…черт меня возьми, вот это секс!» - сердце все еще колотилось как сумасшедшее, руки и ноги слегка дрожали. Обычно я не люблю состояние «после» - чаще всего, оно связно с физическим дискомфортом, а иногда и с сожалением, что «то самое классное» уже позади. Но сегодня мое тело пело, наполненное наслаждением, мне хотелось выгнуться по-кошачьи, застонать…и, да – черт – мне хотелось повторить! Я очень хорошо запомнила весь сон, настолько, что при желании могла бы записать его по минутам. «Эрик, ты счастливый идиот! Где у нас дают таких андреасов, а?» - заскулила я мысленно, закусывая губу и уже понимая, что тело и не думает успокаиваться. Картинки из сна выскакивали в памяти, как фишки в игровом автомате, легкая усталость сменялась вполне ощутимым возбуждением. Я подняла руку, чтобы стереть испарину со лба рукавом водолазки, и неожиданно меня захлестнул запах – тот самый аромат дорогих мужских духов, который витал в салоне Ламбарджини Андреаса, тот самый… на который я обратила внимание, когда только еще купила эту вещицу…
- Что за хрень? – вопросила я тишину в комнате. Осторожно подняв слегка влажную ткань со своего живота, я зарылась в нее лицом. Сомнений не было – моя водолазка довольно сильно пахла духами, которыми когда-то там надушился роковой немецкий красавец-мужчина, любитель юных мальчиков… И все бы ничего, если бы я эту водолазку не постирала три дня назад с «тайдом – лимонная свежесть», который обычно отбивает даже запах кошачьей мочи.
«Все это, конечно, очень интересно, но я подумаю об этом как-нибудь потом… А сейчас надо срочно заснуть, да… Эрик, сукин ты сын – приснись мне немедленно обратно!» - с такой установкой я откинула душащее меня одеяло, любовно разгладила на своем теле водолазку-«портал» - фиг я ее теперь сниму! – и закрыла глаза, пытаясь в мельчайших подробностях восстановить последнюю сцену перед пробуждением, чтобы заснуть «с этого места».
…- Эрик…Эрик, просыпайся, - я слышу тихий, но настойчивый голос, и вздрагиваю. Надо мной склонился Андреас, он посмеивается и теребит меня за прядки волос. Черт, неужели я так крепко заснул? Мне даже что-то снилось, но не помню – что.
- Прости, я, кажется, заснул… - я опять краснею – с ним мне все время отчего-то неловко! Мне хочется обнять его и притянуть к себе, но я не решаюсь. Я вдруг замечаю, что в комнате полумрак, значит, уже наступил вечер. Приподнимаюсь на локтях и вижу, что Андреас снова одет. Не могу сдержать разочарование – неужели все?
- Хочешь пива? – спрашивает он меня, и, как ни в чем не бывало, протягивает банку. Я сразу понимаю, как на самом деле измучен жаждой, хватаю предложенное пиво и делаю несколько жадных глотков. Андреас садится рядом со мной на кровать и смотрит с улыбкой, как я пью.
- Тебя кто-то ждет дома? – спрашивает он, забирая наполовину опустошенную банку из моих рук. Мое сердце радостно подпрыгивает.
- Нет, я живу один, - мне хочется говорить так же непринужденно как он, но даже я слышу, что не получается, вместо этого в моем голосе сквозит плохо скрываемая надежда, почти мольба: «прошу, позволь мне остаться!»
- Вот как? Хорошо… - я не могу понять, нравится ему или нет то, что я сказал, но он начинает вновь расстегивать рубашку, и я кусаю губы, чтобы не завопить от радости.
- Кстати, это тебе, - говорит Андреас, засовывая руку в карман брюк, а затем протягивая мне новенький стильный мобильник. Я застываю на месте, не зная, как реагировать. Что это…почему? Зачем он..?
- Нет, это не «плата за ночь», - усмехается мой мужчина, и я чувствую, что краснею – наверное, подсознательно я и об этом подумал. – Я просто видел, что ты угробил свой телефон. Но я хочу иметь возможность позвонить тебе, когда у меня снова выдастся свободный вечер. Так как, примешь?
Бляя…пока я спал, он оделся и съездил в магазин, чтобы купить мне новый телефон?! Я глупо улыбаюсь, потом глажу пальцами стальной бок «Нокии» последней модели, а еще через мгновенье оказываюсь прижатым к кровати сильным обнаженным телом – самым потрясным телом в мире. Мне хочется сказать хотя бы «спасибо» - за заботу, за подарок – но я не успеваю: Андреас отбирает у меня телефон, чтобы положить на тумбочку, и одновременно запускает свой язык в мой рот. И я таю, как мороженое на полуденном солнце…забывая про все.
…Чертов телефонный звонок! Ну кому я понадобился в такой момент?! Слепо шарю по тумбочке в поисках телефона, все еще пытаясь отдышаться – бля, я же помню, Андреас туда его положил!.. Застываю на секунду. Андреас? Оглядываюсь – фак, где я? И…кто я?
Снова раздражающе настойчивая трель – телефон неожиданно находится под подушкой, и меня раздирает надвое чувство, что все это знакомо и не знакомо, что это моя реальность и не моя.
- Але? – говорю я осторожно, ожидая уже чего угодно.
- Ларка, ты? Ты чем занята там? Не одна что ли?
Вот ****ь. Я все-таки не он. И то прекрасное мне только снилось. А как же жаль…
- Ну…типа того… Давай я перезвоню, ладно? - я стараюсь говорить просто сонно, но голос немного дрожит – еще бы, я только что чуть не кончила во второй…или третий раз!
- Слушай, ты что серьезно? Ты…с кем-то трахаешься что ли? – Файка понижает голос, но я слышу, как она охреневает от удивления и восторга. – Расскажешь потом?
- Ну…в общем, да… - «разве я лгу?» - Может быть расскажу… Все, пока.
Я выключаю телефон и кидаю его рядом на кровать. Черт, почему все так…несправедливо? Но разве сны бывают ТАКИМИ реальными? Ведь это…это невозможно, но сейчас, в данный момент, я гораздо больше Эрик, чем Лара – по своим внутренним ощущениям. А если все-таки… Я закусываю чуть распухшую – от поцелуев Андреаса? – нижнюю губу и осторожно опускаю руку вниз, развожу ноги и кладу пальцы себе на лобок.
- Фффаак… - мне хочется разреветься. Ну почему, почему я – не он?!