Королева.
Мои пальцы касаются холодного шершавого камня стены. Я стою у окна, глядя вдаль, а сердце щемит от непонятной мне самой тоски. Наши поля и леса простираются предо мной сказочным ковром, воздух свеж, но глаза колет от слез, готовых излиться наружу. О нет, мне не скучно. Скукой попрекает меня мой муж, только он не прав. Рразве можно скучать, когда ты выросла среди безмолвия полей и холода каменных стен, закрывающих тебя от всего мира, когда покои и тишина стали частью тебя и всего мира? Да и есть ли мир? Есть ли что-либо за теми высокими деревьями, куда улетают по ночам птицы? Я никогда в жизни не выходила за пределы нашего замка. Меня выдали замуж, когда я была еще девочкой, но знала ли я жизнь? По ночам мне сниятся странные сны, а когда я просыпаюсь, то точно знаю, что слева в груди находится душа – именно она рвется оттуда, растревоженная прекрасными снами о том, чего я никогда не знала и не узнаю.
Мой муж стал для меня всем, когда умерли мои родители. Стала ли я счастливее, сделавшись женщиной? А разве счастье – это не то, что придумали простолюдины, чтобы оправдать свои пьяные пиры по цпрковным праздникам? Если счастье в этом, то оно не для меня. Я люблю покой, тишину, холод стен моей спальни. Люблю... Какое странное слово! Я никогда не слышала его от мужа, только няня в детстве говорила, что любит меня, заплетая в косы мои шелковые волосы... А что, если расплести волосы и побежать навстречу ветру? Ах, как было бы чудно уснуть в траве и проснуться под пенье птиц! Я хочу слушать музыку. В мире должна быть другая музыка, не та, что играют придворные музыканты за ужином – от нее хочется уснуть вечным сном. Музыка, веселящая душу... Да, я хочу музыки. Но не сейчас, не здесь, не в этой жизни. Как же холоден камень!
Король.
Я ненавижу ее. Она вечно скучает. Я делаю для нее все, забывая о себе. Я король своего королевства? О нет! Я ее раб. Она хочет экзотических фруктов – их доставляют на корабле к нашему столу в тот же день. Она желает видеть райских птиц, и они выпархивают из клеток в тот же момент. Она жаждет слышать прекрасную музыку, и музыканты по одному мановению руки играют все, что ей заблагорассудится, но ей и этого мало. Нет, я не волшебник, и в моем замке нет придворного мага. Просто я научился заранее угадывать ее желания. Что еще ей надо? Я забросил государственные дела, я не сплю ночами, думаю только о ней, но она остается холодна. Я вижу в ее глазах холод... Так было не всегда. Когда-то она верила мне, и в ее взгляде я находил нечто, чего не видел ранее ни в одной женщине, а их у меня, клянусь, было много! Я чувствую, она чего-то ждет от меня, но если бы я знал – чего? Ведь я мужчина, я король! Я рыцарь. Мое дело – воевать, вести дела королевства, защищать страну и замок. А эти женские штучки... Чего ей не хватет?!
Я заменил ей отца, когда тот погиб на поле битвы. Благородный был рыцарь! Все, что он успел сказать перед смерьтю – люби ее... Но не сказал как. Все, что я могу, я делаю. Неужели я не люблю ее?!
Шут.
Судьба забросила меня сюда, где вдалеке я увидал шпили замка средь густых лесов, что я прошел, средь ровных душистых полей, что я обогнул... Судьба всегда ведет меня, мне надо лишь закрыть глаза, засыпая ночью под звездным небом и моим старым плащом, а затем открыть их, и куда устремиться мой взор, туда и держу путь. Я свободен, как ветер в поле. Свобода – единственная моя любовь. Сколько женских прелестей ласкали мои руки, но лишь гитару я обнимаю с трепетом и преданностью. К скольким сладчайшим устам прекрасных дев припадал я, но лишь горлышко моей неисточимой фляги целую я с наслаждением и благодарностью. Мне нет нигде приюта, у меня нет ни гроша за душой, все мое богатсво – гитара и рваный плащ, на который не польстится даже самый жалкий воришка. Но я очень богат. Я богаче всех королей земли – у меня есть мир, целиком и полностью он принадлежит мне, и никто не сможет его отнять у меня. У меня есть моя свобода, мои песни, мой голос. Да, я шут. Над мной смеются, тычут пальцем, кидают камнями – им кажется, что я жалок и достоин если не сочувствия, то насмешек. А я смеюсь над ними – глупцы! Почесывая свои жирные животы и имея по ночам своих потных женушек, разве они счастливы? По-настоящему счастлив лиш шут, знающий цену ветру, небу, облакам... Никто не заставит меня расстаться с моей вожделенной свободой. Только она – дама моего сердце навеки. Моя судьба – свобода. А я – ее благородный рыцарь-шут.
Палач.
Есть ли хотя бы один человек в замке, кто не боялся бы меня? Я внушаю страх даже королю... Да что говорить, я и сам себя порой боюсь. Мало кто умирает у нас своей смертью. Я отправляю людей в мир иной. Наверное, это больно. Мне всегда становится не по себе, когда я слышу хруст костей и чувствую отдачу от топора, словно что-то проходит сквозь мое тело. Мое тело- это лишь машина для убийства. Топру-то что! Он железный. Иногда мне кажется, что я тоже железный. Я не помню, когда я плакал. С чего это вдруг такая мысль пришла мне в голову? Я – плакал?! Наверное, только когда родился. Дети правильно делают, что плачут так горько, ведь в жизни нет ничего достойного смеха. Я пятнадцать раз видел, как моя жена рожала, я сам принимал у нее роды. Она всегда велит мне убираться, когда чувствует, что вот-вот исторгнет на свет очередного плачущего уродца. Но мой кулак, сжатый у нее перед носом, убеждает получше любого словоблуда. Я делаю это ради себя, хочу почувствовать себя не только машиной смерти, но и жизни.
У меня есть только одно желание – отрубить головы королю и королеве, разумеется, по приказу, - против них самих я ничего не имею. Мне хочется оказаться выше их коронованных голов. Наверное, хотя бы это будет забавно.
Единственное, что меня волнует – кто же отрубит голову мне, когда придет мой черед?
Королева.
Если правду говорят, что душа правит телом, то я готова дать руку над отсечение – моя душа сейчас ведет меня куда-то. Я с утра пребываю в дивном волнении, я трепещу, как пташка в руках птицелова! Что ожидает меня впереди? Я знаю одно – это изменит всю мою жизнь. Я готова к этим переменам, я жду их с колыбели, я пойду им навтречу, чем бы все ни обернулось для меня...
Порыв ветра в окно растрепал мои волосы, я сорвала корону с головы и бросила на пол, пока никто не видел. Она откатилась в сторону, громыхая по каменному полу. На мнговение стало не по себе... Но это прошло, как только вдалеке я разглядела чей-то силуэт в дорожном плаще. Мое сердце остановилось.
Король.
Он прибыл в замок очень кстати. Мне было интересно с ним побеседовать за ужином – редко можно встретить столь образованных и смышленых шутов. Он много путешествовал и видел разные страны. Да и язык у него подвешен что надо. А сколько загадок он знает! Завтра познакомлю его с ней – пусть развлечет ее своими странными и смешными речами. Я не помню, когда в последний раз так смеялся, когда он изображал верблюдов и ослов! Признаться, мои вельможи – вылитые ослы в его исполнении. Как зарделись их лощеные рожи, когда он ходил меж ними с умным видом и кричал – иа-иа! Клянусь, я оставлю его при дворе, если он понравится ей. Все будет, как скажет она... Все ради нее.
Шут.
Здесь будет мой следующий приют, я так решил. Один из многих и, кстати, не самый плохой! Здесь сытно кормят и, кажется, король неплохо разбирается в искусстве. Мы проболтали с ним весь вечер, как равные. Мне нравится быть своим и среди бендюжников, и среди королей. Только они могут оценить по достоинству всю низость величия или величие низости, которые я изображаю перед ними. Однажды некий вельможа, в чей дом занесла меня судьба, чуть не выпорол меня до смерти, когда я показал, как жалок он, рогоносец. Я же открыл ему глаза на правду! Ну и что, что я слишком вжился в роль и привлек для спектакля жену вельможи. Спектакль отличался реалистичностью сцен, но в этом его соль! Кто не ценит искусства, то не достоин вкушать его плодов.
И вот я оказался здесь. Мне нравится в этом замке. Наверное, я задержусь тут. Какое вино подавали на ужин!
Король.
Сегодня великий день – она накнец-то улыбалась! Прикажу своим летописцам особо отметить это утро, я счастлив. Шут был на высоте: басни, песни, великолепная игра на гитаре! Он разыграл целый спектакль, привлек в него моих вельмож, которые поначалу истояли пнями, а потом стали входить в роли. За что я только плачу им из казны? Тупые болваны! Давно я не встречал человека с таким живым умом! Но главное, она улыбалась... Я готов осыпать этого нищего шута золотом, только бы видеть ее нежную улыбку каждое утро. Она даже прикоснулась к моей руке, так ласково, так благодарно. О, моя дорогая! Если бы она знала, как я благодарен ей за свет, пролитый на мою уставшую бродить в потемках душу...
Королева.
Святая Элеонора! Он божественно красив! Он беден и неблагороден, но разве это важно? Я знала, что когда-нибудь Небо подарит мне его страстный взгляд, полный неги и обещаний... Он снился мне, он являлся по ночам в мою спальню, чтобы делать со мной такое, о чем стыдно признаться на исповеди. Но ведь это во сне... Его музыка пробирала меня до дрожи, она вплеталась атласными лентами в сердце, ласкала душу... Я улыбалась загадочно, но он понял, уверена, он тоже узнал меня, ведь наши сны должны были сниться нам обоим. Наши души полюбили друг друга задолго до того, как встретились наши тела... О, боже! Когда я думаю о его теле, со мной что-то происходит... Я не могу этого объяснить себе, но это незнакомое чувство очень приятно, словно бабочки пархают внизу живота. Словно душа моя из груди переместилась в лоно и трепещет теперь там, давая понять, что может быть земное наслаждение неземным... А как он пахнет! Когда он сел за стол рядом, я почувствовала запах ветра и дороги, ведущей за горизонт, по которой никогда не ходила. Ах, он забрал мое сердце... Его музыка прокралась и вынула сердце из моей тоскующей груди. Теперь он прячет его под плащом. Верни мне мое сердце, шут! А впрочем, я приду за ним сама...
Палач.
Говорят, я бесчувственное чудовище. Кто говорит? Все. Те, кто боится меня, и моя жена. Женушка – единственная, кто не испытывает страха передо мной, разве что кулака побаивается, но знает же, что я никогда... Она называет меня чурбаном и поленом, потому что все ласки, которыми я одариваю ее, прежде чем взять ее ночью, это хороший шлепок по ее аппетитному жирному заду. Откуда она взяла, что может быть иначе?! Считаю, что все эти менестрели и бродячие шуты опасны для королевства, и им всем следует поотрубать головы, пока они не вселили в головы наших гусынь романтический бред. Отсюда все зло. Не было их, и было все просто и ясно: днем ты работаешь, жена нянчит детей, а ночью ты развлекаешься с ней, как можешь, после чего рождаются новые дети. И так все заняты делом. Теперь же она вздумала требовать удовольствия для себя, старая потаскуха! Наслушалась песенок нового придворного шута и разомлела, как курица на солнце. Кажется, я впервые с наслаждением отрублю шутовскую башку этому еретику, придет его час...
Король.
Настали благословенные времена. Издам приказ всему королевству петь и гулять, покуда хватит вина в моих личных погребах. Моя дорогая... она сделала меня счастливейшим из людей. Наверное, так радуются родители, когда их чада выздоравливают после продолжительной хвори. Когда-нибудь она снизойдет до меня, и Господь подарит нам в знак своей любви наследника, я верю. Он будет величайшим правителем всех времени народов, самым благородным, самым умным и справедливым. Но главное, он будет также божественно прекрасен, как она!
Я приказал разместить шута в одной из гостевых спален. Хочу видеть его каждое утро за нашим столом. Запас его басен и песен неистощим, как и моя нежность к ней. Только бы она обратила на меня свое внимание... Но пусть, пусть все внимание достается шуту, я согласен. Когда-нибудь она отблагодарит меня, когда-нибудь он уйдет прочь, и я смогу... Смогу ли? Я ведь король, и ради нее я готов на все.
Шут.
И в этом замке все повторяется вновь. Что ж, я благодарен судьбе, что так мила со мной королева. Против моих чар устоять не каждая способна. Мне нравится любить и простушек, и королев. И тем, и другим я пою о том, что они единственные во всем свете. Я знаю женскую природу, как астроном знает карту звездного неба – за тысячи лет на ней вряд ли покажется что-то новое. Дайте женщине иллюзию единственности, и она превратится в самую стратсную любовницу. И ведь это правда! Каждая новая женщина для меня уникальна, каждую я ласкаю, как в последний раз, каждой пою свои песни, точно перед плахой. Не надо большого ума, чтобы научиться вам, ученые мужи, удовлетворять своих женщин, и вы станете счастливейшими из людей. Женщины – как кошки, ластятся к тем, кто с ними ласков. Но помните, что ласка, нежность, любовь - такой же миф, как проповедуют вам ваши святоши: бог, рай, ад. Я знаю одного бога – стратсь. Я знаю один рай – он между ножек юной прелестницы. Я знаю один ад – это холодная постель. И только свобода – моя религия.
Королева.
Нет ничего прекраснее, чем просыпаться на рассвете в объятиях любимого, вдыхать запах его кожи, которая хранит аромат ночной страсти, ласкать локоны его волос, замирать при взмахе его ресниц... Почему я не знала этого счастья раньше? Король? Нет, я не хочу о нем вспоминать. Почему-то мне становится так нехорошо на сердце, словно камень тянет в омут... Он не узнает. Это меня утешает, хотя я не делаю ничего предосудительного – ведь я люблю! Да-да, я теперь знаю, что это такое. Теперь не старшно и умереть...
Король.
Ведомый своей нежностью и страстью к ней, расцветшей, как майская роза, я решился сделать то, чего не позволял себе со дня нашей свадьбы. Я, точно пылкий влюбленный, пробрался ночью в ее опочевальню. Я горел и дрожал, не от вожделения, о нет... Я трепетал от предвкушения прикоснуться к божественному созданию, своей жене, и одарить ее сладчайшими поцелуями – на болшее я и не претендовал. Но ее постель была пуста и холодна. В отчаянии я хлопнул дверью, гул разнесся по каменному коридору, в темноте которого замаячила полоска света. Я пошел на свет, словно матылек, не соображая, зачем, но ощущая смертельный старх. И я не ошибся – там были они, моя прекрасная королева и шут. Как он мог?! Ядоверял ему, как другу. Как могла она?! Я так любил ее...
Теперь я знаю, каким будет мой слудеющий указ. У меня нет в том ни малейшего сомнения.
Палач.
Не верил я в этот бред алхимический, которым меня пыталась пичкать женушка. Понаслушалась, что болтают бабы на базаре! Мечты сбываются... Оказалось, зря не верил. Моя мечта сбудется вот-вот, вскоре я услышу, как катится золотая корона по каменному полу, как блестят на ней последние лучи заходящего солнца, как переливаются капельки крови на королевском платье, которые так просто спутать с рубинами... А жена, эта безмозглая курица, еще говорит, что я не романтик и бревно! Кто еще сможет так витиевато описать всю красоту моей работы? Этот шут? Да о нем завтра и не вспомнят...
А мне, впрочем, по большому счету, все равно, какие головы рубить – коронованные или околпаченные...
Шут.
Любовь... Разве может любовь, которую так жаждут и мужчины, и женщины, под маской скрывать лицо смерти? Я был в тысячный раз прав, принимая, как чашу с дарами, свободу и отказываясь от добровольной тюрьмы – любви. Если бы я был каменным изваянием, способным издавать гитарные переливы, от скольких бы страданий я избавил этот мир! Мир, в сущности, прекрасен! Прекрасные женщины с добрыми сердцами, умные и щедрые мужи, способные оценить по достоинству искусство... Как много бы приобрел этот мир, а вместе с ним и люди, если бы не было потребности любить и быть любимыми.
Я снова ухожу куда глядят глаза. Я снова буду зализывать раны где-нибудь у реки, сочиняя новую чудесную песню о любви шута и королевы. Я снова буду нести этот яд людям, отравлять их, отравляться сам, выдавливая из себя по капли желание жить...
Зачем мне сердце? Не для того, чтобы любить, а чтобы страдать. Бедный, бедный король. Видит Бог, я не хотел этого.
Королева.
Мои пальцы касаются холодного шершавого камня стены. Я стою у окна, глядя вдаль, а сердце щемит от непонятной мне самой тоски. Наши поля и леса простираются предо мной сказочным ковром, воздух свеж, а глаза колет от слез, готовых излиться наружу. О нет, мне не скучно. Я забыла, что такое скука. Впрочем, я забыла, и что такое развлечение. Я просто существую. Яненавижу себя, как когда-то ненавидел меня мой бедный муж. Он не мог придумать для меня более жестокого наказания – так сильно он меня нанавидел. Знал, что всю жизнь мне жить с этим грузом. Знал, что о любви я забуду, помня только о своем грехе. Так он наказал и меня, и его, и весь наш род. Королевство загнивает, а вместе с ним и я.
Когда я увидела, как катится голова короля по мокрой от дождя плахе, мне показалось, что умерла я сама. Так и было. Они оба оставили меня. Один – потому что слишком меня любил, а другой... Другой – потому что слишком любил жизнь.
Эту загадку мне придется разгадывать до конца дней моих, но я так и не узнаю, кто из них был более прав...