На фото наш сын Игорёк стоит у дома, где мы прожили с 1979 по 1982 годы. г. Надым. (К главе 7).
Глава 7
Третьего января исполнилось два месяца, как я приехал в Надым. Жил у брата. Я несколько раз говорил Льву и Люсе, что перейду жить в общежитие. Лев об этом даже слушать не хотел, и Люся тоже отговаривала. Без сомнения разговоры на эту тему у них между собой были. Я был аккуратен, учтив, делал всё, чтобы своим присутствием не доставлять неудобств семье брата. Но квартира небольшая, двухкомнатная, к тому же, чтобы пройти в спальню, где располагались мы с Юрой, иначе, как через зал не попадёшь. А в зале спали Лев с Люсей. И если у меня ночью вдруг возникала необходимость пройти в туалет, то бесшумно это сделать было просто невозможно.
А тут ещё эта неприятность с порванной накануне нового года Люсиной шубой. По каким-то едва уловимым действиям Люси я чувствовал, что моё присутствие её стесняло. Чисто по-человечески я хорошо понимал всю ситуацию. Вскоре, когда я вновь заговорил с Люсей насчёт моего перехода в общежитие, она возражать не стала и помогла через контору получить мне в него направление. Место я получил в девятиэтажном общежитии № 3 «Юность», на шестом этаже. Полностью перешёл с 15 января. Отсюда на работу ходить стало ближе, путь сократился почти в два раза.
Сразу же после Нового года я прошёл по строительным участкам нашего управления и нашёл ребят, которые умели играть на гитарах. Это были братья Коля и Витя Моисеевы, работавшие слесарями. Сложнее было найти барабанщика, но и его мне удалось обнаружить — это Валера Матвеев, слесарь из бригады, где работал я. На органоле играл Алик Вишневский, который работал в этом же управлении в отделе снабжения. Нам прямо в управлении (оно располагалось на 4-м этаже) выделили комнату, где мы стали ежедневно вечерами собираться на репетиции. Пели в нашем ансамбле две сотрудницы, одна из них была Ира Вишневская, жена Алика. Через неделю-полторы у нас стало что-то получаться.
Как-то после одной из репетиций Алик у меня спросил:
— Ты по какому разряду работаешь?
— По третьему.
— Напиши заявление на четвёртый разряд и зайди к Береславскому. Наберись наглости. А вдруг подпишет.
— А если не подпишет?
— Он меломан, любит музыку. Не станет мелочиться.
Алик на Север приехал намного раньше меня, видать, знал тут уже и некоторые порядки в организации труда работяг, и психологию поведения некоторых руководителей. Мне осталось только довериться его интуиции. Я написал заявление и на следующий день с чувством «а, была-небыла!» зашёл к начальнику. Ни слова не говоря, БАМ взял мой листок, быстро пробежал глазами и, даже не глянув на меня, лишь слегка ухмыльнувшись, подписал. Как будто ждал меня, нахала. Ну да ладно, Север есть Север, надо немного осваиваться, тем более что в дипломе по сварке у меня пятый разряд, а приняли меня на работу по третьему, мол, так положено. Скорее всего, и подписал Береславский заявление так спокойно по этой причине (мне позже ребята сказали, что память у Бама феноменальная, наизусть помнит досье всех работников). Короче, с 26 января 1979 года (через два с небольшим месяца после трудоустройства) я стал уже работать сварным по четвёртому разряду. Алик искренне порадовался этому: «Я же говорил!»
После того, как я получил повышение разряда, буквально в этот же период произошло ещё одно важное, просто судьбоносное для меня событие — я получил отдельную комнату в новом деревянном доме. Кто жил и работал на севере, тот знает о такой острой проблеме, как жильё. Не месяцами, а порой годами люди ютились в общежитиях, маломерных «бочках» и вагончиках (балках), мечтая о своём отдельном «углу». По истечении многих лет, теперь всё воспринимается с долей юмора. И северная романтика, и работа, ну, и получение жилья, и соседи, о которых при случае расскажу.
Но обо всём по-порядку. Управление СУ-41 треста СТПС построило десять «бамовских» домов (каждый на четырнадцать семей) для своих рабочих. Канализацию и отопление в них, что вполне естественно, делало наше КММУ-4. За эту работу, кроме соответствующей оплаты, СУ-41 выделило сантехникам 3 комнаты. Две комнаты были отданы на строительные участки управления, а одна выделена на ЦЗМ, где работал я. Бригада здесь состояла из пятнадцати человек. Некоторые имели квартиры, а многие жили в семейных общежитиях. Я устроился сюда, как уже упоминал, два месяца назад, а остальные, имеющие временное жильё, работали по два и более года. И все они стояли в очереди на капитальное жильё, то есть, на квартиры. Комната в «бамовском» доме их ни по каким параметрам не прельщала, все от неё отказались. Получалось так, что если теперь бригада вернёт ключи от комнаты обратно в контору, сославшись, на то, что нет нуждающихся, впредь ЦЗМ могут обойти и с капитальным жильём.
И вот тут-то вспомнили обо мне. Бригадир, Михаил Иванович Князев, такой высокий сутулый малоразговорчивый дядя, утром подошёл ко мне и прямолинейно сказал: «Ставь литр водки и забирай ключи от отдельной комнаты в «бамовском» доме». Я не поверил своим ушам: получить хоть какое-нибудь жильё в Надыме было невероятным везением, а чтобы вот так, почти сразу после приезда, не в балке и не в «бочке», а в доме, — в это трудно было поверить!
Целый день я пытался представить, какая же она эта комната? И не пошутил ли бригадир? Или вдруг что-то изменится — бывает же так, что вот оно счастье, рядом, а потом вдруг... Я пытался отогнать все нездоровые мысли. Мечта была одна: скорее вызвать Любу и Игорька из Ермака. А вызов им можно было отправить только при наличии здесь хоть какого-то жилья. Тут так положено.
То, что требовал бригадир, я выполнил, и получил ключи, показавшиеся мне золотыми. Вечером пришёл ко Льву и рассказал о том, что получил комнату. Он сначала не поверил, а потом начал хохотать, приговаривая: «Ну, Леонид, ну, молодец!»
В этот же вечер я отправился искать городок СУ-41. Долго брёл по накатанной снежной дороге, потом чуть не забуксовал в каких-то сугробах, но всё-таки нашёл на северо-западной окраине города затерявшиеся в кедровом лесу одноэтажные, зелёного цвета, дома. Нашёл и тот, где находилась моя комната № 13 (см. фото).
Что же из себя представлял этот дом, где довелось потом прожить нам три с половиной года? Это оказалось обыкновенное семейное общежитие: по центру, на всю длину дома, коридор, и из него семь дверей — три на одну и четыре на другую сторону. За каждой такой дверью находился маленький коридорчик, из которого вели ещё две двери — входы в две комнатки. В общем, даже малограмотный человек без труда мог сосчитать общее количество комнат во всём доме — их было четырнадцать. Получалось так, что моя комната № 13, и соседская — № 14 самые последние по счёту.
Когда я вошёл в свою «прихожую», увидел, что двери в эти комнаты приоткрыты, а сами комнаты — совершенно пусты, кое-где даже валялся ещё строительный мусор: стружки, опилки, кусочки жести и пакли. Комната № 14 выглядела значительно больше, чем та, которая предлагалась мне — моя была усечена как раз на длину коридорчика. Меня это здорово расстроило.
На следующий день на работе мне повстречался Алик Вишневский, и я ему рассказал о своей радости — о полученной комнате и, как бы между прочим, обмолвился о ситуации с комнатами.
— Заселяйся в ту, что больше! — без обиняков посоветовал он мне.
— Я же не знаю, кто должен получить её — возьмёт потом и выгонит меня, — терзаемый сомнениями, ответил я. — Не могу я так поступить, Алик.
— Ну, ладно, придёшь вечером на репетицию, там поговорим, может, что-нибудь придумаем. Я вижу, парень ты неплохой.
Вечером, только я появился в конторе, ко мне тут же подошёл Алик.
— Быстро пиши заявление: «в связи с тем, что моя семья состоит из трёх человек, прошу заселить меня в комнату № 14, дома № 1, посёлка Лесного».
Я даже растерялся от такой активности моего нового приятеля. «Дружный народ, эти северяне! — мелькнула мысль».
— Давай, давай, пиши. Я разговаривал с Особлянским, это наш зам по быту. Рудольф Григорьевич обещал решить этот вопрос в управлении СУ-41.
Я написал заявления, прилично сомневаясь в успехе этой затеи. Каково же было моё изумление, когда буквально на следующий день меня вызвали к Особлянскому. Я зашёл к нему в кабинет, он подал мне бумажку, что-то наподобие ордера, где стояла моя фамилия и указан номер вожделенной комнаты.
— Обустраивайтесь, всего вам доброго, — только и сказал.
У меня от успеха просто кружилась голова. Время тянуть я не стал, купил замок, врезал его в дверь комнаты № 14 и начал обустраиваться, с благодарностью вспоминая Алика Вишневского за оказанную помощь.
Глава 8
«Мамулька, дорогая, здравствуй!
Сегодня, 9-го февраля, получил твоё письмо. Завтра суббота, у меня день рождения, будем отмечать на работе. Взял водки, закуски. А в воскресенье отметим у Льва. Люся обещает сделать пельмени.
У меня, старушка, есть важные новости. Во-первых, по совместительству я устроился вести эстраду в 1-й школе. На работе я тоже организовал эстрадный ансамбль. Собрал толковых ребят и уже кое-что получается и в школе, и на работе. Во-вторых, недавно, и совсем неожиданно для меня, мне сказали, что я получу комнату в «бамовском» доме, в городке СУ-41. (Таких, только что сданных домов, здесь 10). Можешь себе только представить, как я обрадовался — шутка ли, через два месяца после приезда на север получить жильё для семьи! А как трудно здесь с жильём, и говорить не приходится. Многие ждут его по много месяцев.
И вот сейчас я пишу письмо уже в этой своей новой «квартире». Сам по себе дом одноэтажный, деревянный, со щитов, тёплый, рассчитанный на 14 семей. Комната большая, 20 квадратных метров. Есть прихожая, туалет, умывальник, холодная и горячая вода. Стены в комнате оклеены красивыми обоями, а на деревянный пол будет стелиться линолеум, его пока нет. А кухня общая на полдома — на семь семей. В другой половине так же.
Потихоньку готовлюсь к встрече своей семьи, по которой очень соскучился. С понедельника вышлю Любе с Игорем вызов на проезд в Надым, а сегодня отослал им документы на бронирование квартиры в Беловке. Скоро у меня будет большая радость — их приезд. Теперь о том, как я начал тут обустраиваться.
В комнате почти пусто, но кое-что делаю. Со школы принёс магнитофон, слушаю музыку. На работе с ребятами сварил из тонких труб кровать (такие кровати делают себе почти все северяне), а в воскресенье со Львом натянем резину (резаная автокамера и какие-то строительные ленты) — и кровать готова. Для Игорька купил с рук кровать-односпалку. Лев дал матрас и два ватных одеяла, а Люся выделила пододеяльник с простыней, три тарелки, вилки. Я в магазине купил кастрюлю, два ведра, десять стаканов, ложки. Люся дала ещё электрочайник. А на работе с ребятами смастерил электроплитку, получилось лучше магазинной, мощная. Сделал, вернее, сварил четыре стула. Начал делать стол. У Льва теперь бываю раза два в неделю, Люсю на работе вижу почти каждый день. У них всё нормально. Лев по зимнику два раза в неделю ездит в Уренгой и обратно.
Я по-прежнему работаю сварщиком, с января уже по 4-му разряду, варю, вроде получается. Заработок от 350 до 400 рублей. Много удерживают. Но ничего, и на руки выходит тоже достаточно. На днях заключу с предприятием трудовой договор на три года, получу подъёмные, и мне оплатят полностью проезд — билеты от Павлодара до Надыма. На работу и с работы хожу затемно — у нас вовсю полярная ночь.
Ходил я по садикам, узнавал работу Любе. Воспитатели вроде нужны. Садики типовые, благоустроенные. Единственно, что будет неудобно, так это то, что от наших «бамовских» домов до города (как и до Льва) два километра, а рейсовых автобусов в Надыме, как известно, нет. Придётся ходить пешком. Ничего, привыкнет. Зато летом здесь будет красота. Эти «бамовские» дома расположены прямо в кедровом лесу, кругом тишина. Недалеко будет ходить за морошкой, брусникой и голубикой. И грибы, говорят, есть. Но будут и комары с мошкой.
Сейчас в Надыме стоят морозы до –45, да ещё с ветром, всё коченеет. Город стоит в морозном тумане. К приезду Любы, может быть, потеплеет. Буду ждать их в марте. Помоги, мам, им собраться, поночуй у них. Скучают, наверное, мои золотые, по своему папульке. И я скучаю по ним, по вас, по Ермаку.
Из твоего письма, мама, я узнал, что Татьяна выходит замуж, рад, очень, поздравляю. В отпуск приеду — буду знакомиться с роднёй. Ты смотри, не простывай там, береги себя — ведь морозы, пишешь, сильные.
Ну, ладно, буду заканчивать, а то уже поздно. О! Уже полпервого ночи. 10 февраля наступило! Ну, что ж, с днём рождения, Лёня! 32 года. Да...
Если поедешь в Беловку, посоветуй Любе продать большой холодильник, мы здесь себе возьмём новый, а тёще хватит маленького. А через три года, если приедем в Ермак, купим новый. Я напишу об этом Любе, но ты со своей стороны тоже посоветуй ей. И заодно она погасит кредит за него. Пиши, мамулька, обо всём, мне интересно. Передавай, мама, привет родным и знакомым. Привет вам от семьи Льва. До свидания. Твой сын Леонид. 10.02.79».
Глава 9
«Мамулька, здравствуй!
Перед самым 8 Марта получил от тебя письмо. Рад, что дома всё нормально. Ответ сразу писать не стал, решил после праздника. И вот, сегодня 10 марта, суббота. 8-го и 9-го мы не работали, зато теперь будет длинная неделя — подряд восемь дней работы.
7-го Марта я с оркестром (играем мы уже неплохо) играл на вечере, организованном нашим управлением. Играли с 7 до 11 вечера. На этом вечере я видел и Люсю (Лев приехал с трассы в ночь на 8-е). Люся присутствовала недолго, около часа, а потом ушла домой, потому что Юрик оставался один. Вечер всем понравился. Особенно было лестно, что оркестр свой, из КММУ. Многие удивлялись, что за такое короткое время я успел поднатаскать музыкантов.
8 марта погода стояла чудесная –8. Я к обеду пришёл ко Льву и мы все вместе отправились к его другу Анвару, который тоже работает водителем на «Урагане». Прекрасно погуляли, потом вернулись домой. Вечером со Львом сходили ко мне и вдвоём доделали кровать (я смастерил очень хитрую двуспальную, такие тут делают многие). 9-го марта целый день был у Льва. Люся делала манты, смотрели телевизор. Днём, после мантов, пару часов подремали. В общем, время прошло хорошо.
Дома у меня всё нормально. Готовлюсь к встрече семьи. Я достал паркетных плиток, начал застилать пол, приходили соседи, удивлялись моему строительству. На работе выточил гардину и трубу под ширму. 2-го марта в промтоварном магазине выбросили в продажу материал, я кое-как достоялся, купил 13 метров гардинного полотна. Ширина — 1,4 м. Из двух кусков сделал шторы и три куска оставил на ширму. Ширмой отделил треть комнаты — получилось как бы две комнатки. Одна будет для нас, а другая, меньшая, за шторкой, — для Игорька. Будет у него свой уголок.
Ты, мама, беспокоишься, просишь, чтобы я делал всё в меру и следил за питанием. Я стараюсь. Кушаю хорошо, на питание не жалею. Кушать стал больше, чем в Ермаке, аппетит волчий. Завтракаю и ужинаю в столовой, а обедаю на работе, в цехе с ребятами, у нас тут маленькая столовая.
Ты пишешь, что время летит быстро. Действительно, это так — быстро. Кажется, совсем недавно я приехал в Надым, а уже прошло четыре месяца. Скоро у меня будет одна «полярка».
Сижу, пишу и слушаю музыку. Хотел купить телевизор, но в магазине телевизоров нет. Может, Лев привезёт с Уренгоя. Там вроде есть.
Насчёт нашей квартиры в Беловке Люба, конечно, решит сама. Пусть тёща остаётся в ней. В принципе, пусть бы и Любина сестра Надя возвращалась из Усть-Илимска. Раньше, чем через три года мы не вернёмся. Я уже многое распланировал. В этом году в отпуске не будем, а возьму в 80-м году вместе с Любой. Будем смотреть Олимпийские игры у тебя по цветному телевизору. И кушать вкусную клубнику и малину.
Пиши, мама, как у тебя идут дела, как твоё здоровье, передавай привет всем родным от меня и семьи Льва. Леонид. 10.03.79».
*****
Отправив это письмо маме, я с большим нетерпением стал ожидать приезда своей семьи. И вот, наконец, свершилось — 21 марта 1979 года Люба с Игорьком впервые ступили на землю приполярного Надыма. Об этом в следующем письме.
*****
«Здравствуй, дорогая мама!
С горячим приветом к тебе Леонид, Люба, Игорь. Ну, вот, дождался я своих любимых голодранчиков. Прибыла семейка!
Добрались до Надыма они с большим трудом. Из Ермака выехали утром 19 марта. В Павлодарском аэропорту рейс на Тюмень отложили на три дня, и Люба сразу, как и все пассажиры, сдала авиабилеты, и до Тюмени добиралась поездом через Кулунду. В ночь с 20 на 21 марта они приехали в Тюмень. Билет на Надым купили на 21 марта, на 17:30. Я со Львом поехали в аэропорт, и с 9 вечера до 12 ночи ждали самолёт. Температура на улице — градусов двадцать пять мороза. Рейс, оказывается, задерживался. Наконец, самолёт приземлился и вырулил на стоянку за 200 метров от вокзала. Люди стали выходить, смотрю, вроде Люба с Игорем идёт, но узнать не могу. Лев говорит, что это же Люба, а я ему отвечаю: «У неё же шуба не такая, и шапка не такая. А походка вроде её». Насмеялись потом от души: жену не узнал. Шла в незнакомых мне обновах. (Замечу, что и Люба, и Игорёк на самолёте летели впервые в жизни).
В час ночи приехали в город, сразу пошли ко Льву. Люся ждала. На столе всё было приготовлено по-праздничному. Лев разбудил Юрика, мол, смотри, кто приехал и показывает на Игоря. Юрик спросонья таращил-таращил глаза, потом говорит: «Я спать хочу». Один смех.
Когда покушали (Люся делала манты), Игоря оставили ночевать с Юриком, ночь всё-таки, а сами с Любой пошли домой, в своё жильё. Любе комната понравилась, даже очень. На следующий день Игорька забрали.
25 марта, в выходной, весь день провели у Льва. Ребятишки играли, мы со Львом обтачивали оленьи рога (в прихожке Лев планирует сделать из них вешалку под шапки), а Люба с Люсей ходили вечером в кино. С понедельника Люба узнавала насчёт работы, смотрела объявления. Всё кругом забито. Нужны только сторожа и грузчики. Во вторник она пошла в гороно. Во вновь открывающийся садик нужен воспитатель. Подумает.
Сегодня 1-е апреля. С утра удалось обмануть Любу. Утром подошёл к окну, говорю ей: «Надо же — весна, дождик пошёл». Она подскочила, смотрит, а за окном деревья трещат от мороза. Обиделась, а меня смех разбирает. Потом сама чем-то хотела меня разыграть, но я воробей стрелянный — ушки держал на макушке, на её первоапрельские провокации не купился.
К обеду должны были прийти к нам Лев с Люсей. Но Люся сказала, что если Лев с трассы не вернётся, то не придут. Видимо, не вернулся. Мы сделали пельмени, пообедали, и вот отдыхаем. Я сел писать письмо.
Игорьку тоже нравится на Севере. Правда, погода нас не балует, холодно. Но Игорь с удовольствием бегает на улице, катается на санках. Всё здесь для него ново и неожиданно. Как что увидит, говорит: «Вот это да-а!» Вчера я с ним ходил в баню. Городская далековато, ходили рядом — в городок СУ-11 (недалеко на бугорке расположена небольшая банька). Игорь сказал: «Хорошая баня, но в Беловке лучше». Купили ему уже школьную форму. Рад. Спрашивает, когда поедем к бабе Любе и бабе Броне? Я говорю, кончишь первый класс — тогда и поедем.
Ну, ладно, мама, пиши нам. Как там у вас дела, как твоё здоровье? Что нового? Привет от всех нас передай всем родным. Леонид. 1.04.79».
*****
Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/08/21/1262