Йя сидел на жёлтой веранде, на полу творилось: чёрный, длинный муравей с крыльями таскался с замершим паучком, то в одну щель, то в другую. Йя мыслил о творении: не ест открыто, хочет тихо насладится добычей, деловито пожрать…
Олег посмотрел на Йя – а ты знаешь, как ел Склефацовский?
-А как? - Глупо улыбнувшись, спросил Йя.
-А вот так – и Олег презрительно скривив тонкие губы, образовав ртом куриную жопку, стал медленно вдавливать в сморщенное громадную хинкалину. Жижа потекла по подбородку за шиворот – нет, не так – оставив на лице нужное выражение, точными движениями попилил солёный огурец и опять таки стал постепенно его поедать, аристократично размазывая по лицу сок рукавом.
-А как он водку пил?
-Да очень просто! Заливал в ухо!
Олег схватил Йя за шиворот, ударил в живот три раза и стал заливать в лежащую, кричащую, голову Йя водку, через ухо.
…посредством нанесения ударов топором по бревну, древний селькуп добывал воду, приспособив для этого топор фирмы «та-кой-то» и сотовый телефон производства
АУЫ «Искра», притом, что симптомы шизофрении не раз мешали Йя общаться с другими пациентами, главврач советовал беречь его буйную голову от несвоевременных мыслей, могущих нанести вред российской федерации путём отчленения от основного тела кредита Курильских островов. Вообще же, само по себе –же- не может претендовать на глубокую связь с микрокосмосом, хотя, данное предположение не отвергает возможности усилить нарядом ОМОНа тихо движущееся средство перенесения Йя на планету Марс, где, в данный момент застрял злой марсоход. И сколько ему не говорили об этом, Обэтом ни разу не слушался, ни Йя, ни главврача, ни хорошеньких медсестёр, ни медведеобразного сторожа. Только дворовая собака по кличке Чижик, как-то раз, сидючи вне будки под проливным дождём утешила Обэтома: ты не расстраивайся, это со всяким бывает…
Обэтом утешился и заснул там же и тогда же, хотя, мы с Вами уже решили – ЖЕ- само по себе ни чего не решает, являясь пустым местом. И вот тогда, перед Йя явилось Пустое Место. Оно загораживало Обэтома. Олег Обэтом стоял с оскаленными клыками, в поднятых над головой руках он держал за горлышко лишённую по средством ударения о нечто твёрдое водочную бутылку и меч Дхармы. Синее лицо Олега полыхало внутренним жаром, и многочисленные чёрные глаза выпучивались сверх всякой меры.
Всегда, всегда в такие минуты, какое ни будь тело, проносится мимо. Не рядом, а именно мимо. Имя именно поимённо онемечено. А ведь ни кто не отменял патриотизма! Куда, скажите мне, куда катится эта страна, когда в ней нет пустоты! Всё, практически всё завалено отходами текстильного производства, хотя бы стирали за собой буквы! А буквы невольно могут поменять всю атмосферу, не только безмолвного разговора, но и полноценного принятия в ухо водки. Так что, осторожней граждане, осторожней! Порожней тоже можно, но уже без этого страшного, пресловутого, примкнутоштыкового, гоморрогеморойного, неутомимого - же-.
Их всё-таки поймали, этих безобразников. Теперь они сидят во внутренней тюрьме Йя. Всех замели. Но эти поганые правозащитники, во всеуслышание громогласно и красноречиво, заявляют претензию – не все, далеко не все заключённые знаменитой тюрьмы Йя виновны, многих забрали случайно, да почти все сидят безвинно! Да что же это такое! Мы не знаем имён, нет им числа! Им могло быть тесно, если бы они были толстыми, или привычными к свободе, если бы они были.
Свобода… этого слова нет в нашем с Вами лексиконе, это слово извне, чужое слово. Жуткое слово. Рождённое захороненным заживо…