ГЛАВА 8
В которой наконец-то появляется главная проблема сюжета повествования.
В каюте стояла неимоверная духота. Вдохнуть воздух представлялось трудновыполнимой задачей, а о разваливающейся от недостатка воздуха голове вообще лучше не вспоминать…
Стоп. Почему ему кажется, что эта духота ему только кажется?
Харди попытался пошевелиться и заскулил от тупой боли во всех мышцах и голове. Он что вчера, подрался? Или дружки Мамонта устроили ему темную? А ведь могли, потом подумали, что сделали свое дело и бросили его, беспамятного, в какой-нибудь урне…
Тут Харди вяло сообразил, что он в космосе, на огромном живом корабле с четырьмя членами экипажа, включая его самого, и Мамонт со своими товарищи в ней не числится. Тогда что? В памяти начали появляться какие-то смутные картины – танцпол на открытом воздухе, девушки, коктейли, толпа, джунгли на заднем плане… И противный ропот совести, которая у капитана, вопреки всему, имелась. Харди посоветовал ей снова отправиться в отпуск, а не мучить его, что совесть с удовольствием и сделала. С хозяином у нее были связаны самые неприятные воспоминания. Взять хотя бы то происшествие с одной страшномордой, но богатой фуриуицей… Нет, лучше об этом не вспоминать.
Харди с превеликим трудом поднялся на ноги, по стеночке выбрался из каюты, вспомнил, что пункт назначения – душ – находится там, откуда он вышел, вернулся и услышал голос Астериска. Тон его не предвещал ничего хорошего.
- Вы бы таблеточку выпили, - проговорил он так, как можно говорить лишь со зловредным лыбом дальше ушей.
- Какую? – выдохнул Харди и устало опустился на корточки. Еще и сушняк, мать его так и растак… Во рту словно хорошенько прошлись пылесосом, у которого шланг был вставлен не в то отверстие.
- В лазарете есть такое лекарство, «Набокимчхин» называется, - кажется, корабль снова задумал хорошенько позлить капитана, - Потом выпить холодной воды, а на закуску поговорить с планетой…
Точно. Он уже давно не разговаривал с Кандзей! Но в таком виде это делать себе дороже. Харди решил сначала озаботиться проблемой воды и лекарства.
Кони находилась в своей новой лаборатории и наслаждалась уединением с микроскопом. На плитке варилась питательная смесь для батарей корабля – старая сильно истончилась, а колония бактерий продолжала расти, им требовалась новая пища. Кони лишь иногда помешивала ее перебинтованным хвостом, чтобы она поскорее закипела, руки и глаза ее были заняты образцом «лист глазеня».
Хотя команда корабля является сборищем безмозглых рогошипов, думала ученая, сам корабль очень интересен в плане исследований. Она уже поняла, что кислорододышащие существа и кин-дзейские растения вступают в своеобразный симбиоз с фуриусами, дышащими углекислым газом. Первые выдыхают углекислый газ, поглощая кислород, которым фуриусы задыхались, а вторые наоборот. И все счастливы. Зато декоративные растения на корабле таили множество загадок в себе, из которых основной было то: как они питаются? Фотосинтез, конечно присутствовал, но не в такой степени, как в зеленых или синих растениях. Кони подозревала, что все дело в повышенном радиоактивном фоне, присутствовавшем даже в условиях космического корабля.
Синекиса бережно настроила микроскоп, который вызывал в ней подозрения насчет живого существа и генных модификаций (иначе с чего ему дышать и пульсировать при неосторожном воздействии?) и замерла, глядя в него: кажется, она увидела то, что давно пыталась найти…
- Тут есть что от похмелья?
Кони от неожиданности вздрогнула, поскользнулась на стуле, свалила микроскоп и добрую часть оборудования на пол, а в следующее мгновение последовала за ними. Оборудование злобно запищало на неблагодарную пользовательницу и поползло под шкаф. Синекиса в свою очередь прошипела проклятие и уставилась на виновника произошедшего:
- Харди, жуткоморд зеленый, я тебя предупреждала – не пей!
- Все в порядке? – учтиво спросил капитан глухим голосом, - Ты не ушиблась?
Кони громко фыркнула, откинула назад волосы и встала на ноги, показывая, что помощь этой тупой колонии сперматозоидов и пищеварительных бактерий ей не требуется. При этом она не преминула покачнуться, тонко намекая на то, что он перед ней безумно виноват. Харди, во время похмелья (да и вообще всегда) абсолютно не понимающий намеков, облегченно вздохнул и снова попросил таблеток.
- Какие таблетки? Кто тебе сказал такую чушь? – ничуть не смягчилась ученая.
- Астериск, - сдал корабль Харди. Двигатели издали странный звук, напоминающий недовольный вздох, - Он сказал, чтобы я выпил какой-то «Набокимчхин», - недовольные вздохи стали громче, - Но в лазарете его не оказалось, вот я и подумал, что он у тебя.
Кони, услышав это заявление, забыла про свою злость. Нет, конечно капитан далек от нее в умственном развитии, но не настолько же!
- Харди, - проговорила она, - Я тебе говорила уже, что ты идиот?
- Нет, - после некоторого раздумья отозвался капитан, - Хотя… - он начал вслух вспоминать: - Авахрясевое полено, скопление тестостерона, опровержение законов природы, недоразвитый птицерыб, овощ, выродок, позор планеты, мутировавший листень, смотровая вышка с интеллектом смотровой вышки… Не, идиота точно не было.
- Так вот, Харди, ты – наивный идиот. Этот корабль есть тварь похуже тебя, особенно когда ему скучно, даже я это уже поняла. Таблеток, полностью снимающих похмелье, еще не придумали, - тут Кони увидела расстроенную гримасу Харди и его увеличившиеся в полтора раза глаза и, как любое существо женского пола, не смогла не смягчиться: - Ладно. Бери вот это и пей побольше воды, при первом отравлении желтой пряностью это должно помочь.
Харди с вялой благодарностью взял пачку таблеток, которых у Кони было много (из-за работы с мелкими существами и микроскопом у нее часто случались мигрени), и потопал в столовую, благо, ее расположение он точно помнил. Когда Астериск решил над ним постебаться, тот получил категоричный ответ: «Изыди к дикий-образам».
- Да ну вас в вакуум, - буркнул корабль и переключил коридорный микрофон на микрофон штурманской рубки, где начал доставать Гога. К Ассолу он приставать не решался, поскольку это был единственный член экипажа, которого он по настоящему уважал.
Су’Пай восседал в столовой за контейнером мясного холодца со вкусом хлорки (это было одно лишь блюдо, официально считающееся полностью рациональным скоплением питательных веществ, которое мог приготовить корабельный повар-автомат; создатели корабельной бытовой техники предусмотрели все, кроме самого главного) и честно пытался его съесть. Отодрать кусок клювом никак не получалось – с тем же успехом он мог бы пытаться разорвать автомобильную шину – а ножу и вилке эта серая масса никак не поддавалась. Фелисс как-то раз видел, как Ассол заглатывал подобный шмат целиком, но одно дело широкие и длинные челюсти с острыми зубами, а другое – беззубый и сравнительно небольшой клюв. Тут в голову Су’Пая пришла идея воспользоваться автоматической пилой, неведомо зачем оказавшейся на борту. В последний раз он видел ее именно в столовой.
Фелисс порылся в ящиках, залез в холодильник повара-автомата, обшарил стены, и в тот момент, когда он стоял в двусмысленной позе и рыскал под умывальником, явилось тело.
Только так можно было описать помятого, сгорбленного, волочащего ноги и хвост капитана. Он молча кинул взор на Су’Пая под раковиной в позе рака, напевающего что-то призванное изображать популярную песенку, поискал глазами кувшин с водой, не нашел и решил попить прямо из-под крана. Врубив на полную мощность ледяную воду, Харди умылся, запил таблетку таким количеством воды, которое только получилось выпить, а после этого под ним раздались душераздирающие проклятия, сопровождаемые едва не разнесшим тумбочку насквозь мокрым фелиссом.
- ХАРДИ-МЕЛ!!! Когда вы прекратите эти свои шуточки?!
От этого вопля голова заболела с новой силой, и Лонгейл, сделав знак замолчать, упал на колени и заглянул под умывальник. Так и есть – рассоединились два фрагмента трубы корабельной круговоротной канализации. Прорычав добрые слова механикам, соединявшим трубы, капитан поднялся и вымученно озвучил очевидное:
- Протекает.
- Я уже понял! – разорялся Су’Пай, размахивая руками и теряя перья на холке, - Ваше корабельное оборудование буквально на глазах разваливается! Я сначала думал, что просто задел загривком трубу. Но через минуту я попал под ледяной душ, что, между прочим, очень вредно для перьев! Из-за вас я могу облысеть!
- Ну и что? Я вообще лысый, только брови имеются, да и те, считай, видоизмененная чешуя, - равнодушно пожал плечами Харди, - Ты мне лучше скажи, что ты там делал?
Су’Пай не смутился и рассказал о злополучном холодце. Как выяснилось, пилу он мог даже не искать, потому что ее зачем-то приватизировал Ассол. Капитан же спокойно обогнул стол, проглотил фелиссовское мясо и достал из пакет кислых на вид и на вкус фруктов (причем, судя по лицу Харди, он сам их видел впервые). Увидев это, Су’Паю ничего не оставалось, как мысленно поблагодарить известное благоразумие радиста, не поленившегося обежать перед походом на пляж продуктовые магазины.
- Слушай, Су’Пай, - после долгого молчания спросил повеселевший от анальгина и ледяной воды Харди, - Я пью уже лет пять, причем практически всегда напиваюсь вдрызг. И теперь такое бешеное похмелье, которого у меня отродясь не было…
- Отравились, - прочавкал Су’Пай, - Желтая пряность не алкоголь, а, скорее, заменитель. А заменители, как известно, превосходят иной раз оригиналы в несколько крат. Кстати сказать, эти же коктейли, особенно «Мозгосос», идут как дешевое топливо для кораблей и чистящее средство для медных изделий…
Комментария гид не дождался, потому что капитан булькнул и склонился над раковиной. Когда спазмы желудка прошли, он только прохрипел:
- Ну вас нафиг, с этими вашими заменителями!..
Су’Паю не оставалось ничего иного, как согласиться, моля Бога, чтобы Харди заткнулся и дал ему смириться с поредевшими перьями на холке.
- Кстати, - молитвы Су’Пая, разумеется, не были услышаны, - Так что насчет галодрагосов? И еще – куда мы летим?
Су’Пай решил ответить по порядку. Вот что Харди услышал о галодрагосах.
Это была мифическая древняя раса, иными словами – Предтечи. Единственное, что от них осталось – это монолиты на планетах, на которых формы жизни всегда достигали разумной стадии и выходили в космос. Подобные монолиты можно было найти даже на горячих молодых планетах, главное, чтобы там развивалась биосфера. Все эти темные камни знатных размеров объединяло несколько вещей.
На одном и том же расстоянии от земли в монолите имелась сквозная дыра идеальной окружности. Идеальной окружности на практике не существует, но эти мегалиты явно презирали все законы физики. Вокруг дыры виднелись таинственные узоры, одинаковые для всех экземпляров. Вещество мегалитов было очень радиоактивно, и вокруг них либо росли рыжие леса, либо водились мутанты, но чаще и то и другое вместе. Когда раса выходила в межзвездные путешествия, мегалиты прекращали фонить, а внизу, на уровне глаз высших форм жизни появлялось художественное послание. Тут фантазия галодрагосов не знала предела. Самым простым было обычное: «Сгиньте в пространстве». Самым сложным была гигантских размеров притча, занимавшая метр в ширину и три метра в высоту, написанная мелким почерком. В ней рассказывалось об одной мудрой древней расе и другой мудрой древней расе. Отличались они тем, что одна мудрая древняя раса на корню истребила другую, а главный смысл заключался в последней строчке: «А теперь догадайтесь, кто был уничтоженной расой. Не угадали. Ею были вы!». По иронии судьбы, эта трехметровая надпись оказалась на планете приземистых сладжей. Под посланием всегда стояла подпись «Галодрагос Общехаятель Самовозбуждающийся». Неудивительно, почему Предтеч не очень-то любили, а знать о себе они не давали, поэтому их быстро забыли, а надписи на мегалитах стали считать приколом местных живописцев. Единственные, кто оценил по достоинству своеобразный юмор галодрагосов, были шипозады, у которых на мегалите было написано кратко: «Ты хрен». Заметив это, они мигом сделали эту надпись популярным мемом всего галонета.
- У меня вчера такой глюк был, - перебил Су’Пая Харди, - Будто какой-то пьяный в… Кхм… Пусть будет, в зюзю амахани – мой соотечественник. Только мелкий и с клыками длиннее ассоловых. А еще не нашей окраски и крайне невежливый в постановке крыла при разговоре с незнакомцем. Обругал, на чем свет стоит (хотя до Кони ему далеко!) и предлагал спасти Вселенную.
- Вы согласились?
- Я похож на лоха?
- Верно. На будущее – никогда, ни при каких обстоятельствах не соглашайтесь спасать Вселенную, – облегченно выдохнул Су’Пай, - Слушайте, что было написано у вас на монолите? – вдруг заинтересовался он.
- Не знаю, - простодушно пожал плечами Харди, - Аннисоль сказала, что какая-то легенда. Наверняка то же, что и у сладжей. Тут, видимо, набрали исследователей-НАЦистов из Калла, раз известна только суть без подробностей – они на работе занимаются чем угодно, кроме работы…
- Просто галодрагосы, как говорят некоторые историки, активно использовали биотехнологии, как и вы, - задумчиво протянул Су’Пай, глядя куда-то в пустоту. Харди хмыкнул.
- Не подозревай нас в родстве. У нас на биотехнологиях основан только Вартаун, там даже дома – растения. Все остальные – серединка на половинку, а Исток вообще промышленная столица Союза, ничего живого. Астериск тоже – где-то живая ткань, где-то – металл и механика. За пряностями ходят машины, похожие на животных, но не животные. На войну летают самолеты, похожие на иноптиц, но не иноптицы, разве что как они мимикрируются из-за клеток кожи змей-оборотней на обшивке. А по улицам для быстрого передвижения все города используют инсектиппусов, сильно измененных стрекоз, который полагается каждому гражданину. У меня тоже есть, кстати, зовут Фаустом. Зато воздух чистый. В Вартауне дома выращивают, а ратуша каменная, все остальные города целиком из камня и металла. Так что не такие мы «зеленые»!
- Чем-то ваша культура напоминает мне сектиссов, квинтаров, синекис и еще несколько рас, - заметил Су’Пай, - Они тоже живут на или в деревьях. Но они не меняют структуру ДНК!
- В этом есть свои минусы, - пожал плечами капитан, - Когда у теня по осени прямо в доме листопад начинается… Бррр. Так, проехали. Мы вообще куда летим?
- На Лихушку.
- Какую еще Лихушку?!
- Сырую и промозглую, - Астериск соблаговолил отстать от Гога, - Есть только одна Лихушка, в системе красного карлика Антобальда. Терраиндекс уровня 2, атмосфера плотная, густые леса в умеренном поясе, зыбучие пески в тропическом, хвощевые рощи на экваторе. Сплошные болота, мошкара и жуткая зоосфера, где высшую форму жизни представляют амфибии.
Харди снова скорчил любимую обиженную мину.
- Эй! Вы что, решили меня совсем угробить? Из комфорта, дискотек по вечерам, теплого моря и выпивки вы тащите меня на задворки Галактики в некачественную пародию на летнюю тундру?! Спасибо, я лучше на юг Латарии слетаю! Сначала загоняли по Базе Сайенс, затем отравили алкоголезаменителем и топливом по совместительству, а теперь, едва опохмелившегося, тащат к дикий-образу на рога, чтобы я вляпался в очередную веселенькую историю!..
- Ты вляпаешься в болото и окажешься сожранным представителем местной фауны, - раздался сумрачный бас механика, пришедшего, чтобы починить трубу, - И доставать я тебя оттуда не буду.
Лихушка превзошла все ожидания. Все стояли на трапе корабля, разинув рты и клюв. Только Кони, как заправский биолог, ничему не удивилась. [По правде говоря, эта способность атрофировалась у нее еще в юности. Для этого было достаточно увидеть цветущий папоротник, прикрывающий кукушечное гнездо. С тех пор Кони не увидела бы ничего необычного даже в том случае, если бы к ней спустился гуманоид в крылатых сандалиях с любовным письмом от Громовержца]
Астериск приземлился на опушке леса, состоящего из странных деревьев. Вернее, для Су’Пая они были странными, а у фуриусов немедленно возник эффект дежа-вю, что эти стройные, прямые, пепельно-серые стволы они уже где-то видели. Разумеется, ни у кого не хватило ума повернуть головы вверх, пока на них не посыпалась сероватая пыль с неприятным запахом.
- Грибы! – выкрикнул Гог, поразившись внезапной догадке. Как бы в подтверждение своих слов, он был осыпан двойной порцией спор и закашлялся.
Да, это был лес гигантских грибов, похожих на бледные поганки. Подобные росли на экваторе Кандзей, но только окрашены были в другой цвет – зеленовато-серый. Пластинчатые шляпки закрывали унылое бесцветное небо, между стволами над хлюпающим болотом вился туман. Гог шумно сглотнул, но даже Ассол никак на это не отреагировал.
Су’Пай вынул из кармана форменных защитных понож радар-компас и сообщил, что сигнал бедствия идет с северо-запада, из глубины леса и болота. В ответ на это Харди нервно хихикнул, испытав столь знакомое ему чувство, что надо исчезнуть по-тихому и без промедления. Это напугало его еще больше, потому что подобное чувство еще никогда не обманывало своего хозяина. На то, что капитан межзвездного корабля должен быть благородным, отважным, честным и добрым, Харди было теперь решительно наплевать. Подобными качествами, даже в зачаточном состоянии, он по собственному же мнению не обладал.
Ассол, в противоположность бравому капитану, мигом почувствовал себя в своей тарелке, ведь он родился в предместьях Истока и провел там детство, среди торфяников и густых лесов. Его мигом негласно избрали предводителем, и теперь он, проваливаясь иной раз в ямы, шел впереди, косясь на друзей. Су’Пай надел на руки светящиеся синим кастеты и беспокойно оглядывался, раскрыв клюв и приподняв гребень. Харди, судя по выражению физиономии, явно искал, куда бы смыться – настоящая иноптица, самая подлая и эгоистичная тварь Кандзей, всегда спасающая свою шкуру первой. По кочкам носилась, как угорелая, Кони; белые брюки ее насквозь промокли и приобрели цвет местной болотной жижи, шерсть на лапах слиплась, но она, всегда такая чистюля, и не замечала этого в процессе сбора образцов местной воды и флоры. Гог же, как обычно, бешеными глазами таращился в болото и как балерина прыгал по кочкам, шарахаясь от всех подозрительных коряг, камней и кустов. Но сейчас он, кажется, что-то углядел, потому что со скоростью спринтера рванул к Ассолу, забыв обо всех разногласиях:
- Ассол… Ассолушка… Там в воде что-то есть!!! Что-то жи… жи… ЖИВОЕ!!! Харди!
- Атомный пятноид! – завопил капитан, отпрыгивая в сторону, и немедленно устроил свалку, сбив с ног Су’Пая и Кони. На том месте, где он только что находился, появилось длинное, толстое нечто с жуткими круглыми челюстями. Нечто, не обнаружив на месте добычи, покрутило головой, подслеповато моргая фосфорически светящимися глазками, и снова исчезло в трясине. Ассол взглянул на Харди – он лежал на Кони, оцепенев от пережитого ужаса.
- Он был рядом! – взвыл он так пронзительно, что заложило уши, - Еще немного – и он сожрал бы меня! Какого снегожуя мы тут забыли?!
- Лучше бы сожрал! – зашипела Кони, пытаясь освободиться из-под груза, - Это же страшно редкая молотопиявка! Да я бы сразу получила Ab-класс, достав его ДНК!
- Иди ты к дикий-образу со своим ДНК! – завопил Харди, поднявшись на подкашивающиеся ноги, - Меня могли слопать! Слопать сырым, даже без соли, ЦЕЛИКОМ!!!
- Тебе было бы легче, если бы тебя перед этим выпотрошили, нарезали ломтиками и поджарили? – не выдержал Ассол, - Прекрати причитать, еще кого приманишь своими криками. Гог, ты наши глаза и уши, смотри в оба!
Гог согласно вздохнул и вытаращился куда-то между деревьями, Харди продолжал ныть, разве что, чуть потише. Остальные шли вперед, одинаково сделав рожу кирпичом. Нет, подумал Ассол, не такими представлял он космические приключения на неизведанных планетах.
Хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, шлеп. Хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, шлеп, шлеп, шлеп, хлюп. «Ничего не видно?» «Ничего». Хлюп-хлюп, хлюп-хлюп. Шлеп.
И так до бесконечности.
Гог вперил глаза в туман, честно пытаясь заметить там хоть что-то, представляющее опасность для команды. Он уже жалел, что оставил родную планету и променял ее на эту дикую жизнь. Сейчас бы спокойно сидел дома, изготовлял бы всякую электронику и радиотехнику на заказ, зарабатывал деньги, а на неделе учился сообщать курс пилотам… Ну и что, что семья пилит весь день? От них можно отключиться или заночевать в институте. За этими размышлениями Гог не сразу понял, что на него смотрит большая и страшная птица.
Вот именно – СМОТРИТ. Эта птица пристально буравила своими черными, блестящими глазами Гога, явно не желая ему удачи и всего хорошего. Присмотревшись повнимательней, Гог почувствовал неприятный холодок в спине: стволы нескольких поганок были буквально обернуты густым слоем паутины, а в них сидели подобные птицы и немигающим взглядом таращились на путников. Одна из птиц развернула крыло, и Гог подметил, что оно устроено наподобие фуриусского – между тремя «пальцами» и телом натянуты перепонки. Вот только почему эти перепонки не черные, как птицы, а блекло-серые?..
- Ребят… - пересохшим от страха языком пролепетал фуриус, - Птицы…
И, как назло, все птицы разом отвернулись от команды и как бы слились со своими деревьями-поганками. Харди критично сощурил один глаз.
- У кого-то от страха галлюцинации начались.
- Они там! – отчаянно зашептал Гог, - Я их видел, они разглядывали нас!
- Советую тебе, корень мандрагоры, молчать в тряпочку, - ласково процедила Кони Харди, - Сам чуть в штаны не налил, всего-то увидев гигантскую пиявочку, которая тебя чуть не слопала! А Гог не только первым ее заметил, но и предупредил. А уж его неизлечимая паранойя не означает, что за нами не следят…
Оба – и Харди, и Гог, - обиженно притихли, чем доставили Ассолу с Су’Паем массу удовольствия.
Только через несколько часов однообразного движения радар Су’Пая начал пищать усерднее, показывая, что их цель приблизилась на несколько километров. Члены команды притихли и шли, не говоря не слова, только тяжело пыхтя, проваливаясь в ямы. Гог не отрывал глаз от грибов-деревьев, пытаясь углядеть тех черных птиц с подозрительным поведением, но они словно испарились. Туман будто бы становился гуще и зловоннее.
- Эй! - звонкий голос капитана раздался так неожиданно, что все беспокойно завертели головами, - Что это за бумажка?
Все повернулись к нему и увидели в руках Харди обыкновенный листок бумаги. Но глядел он на него такими глазами, будто это – детеныш дикий-образа. Су’Пай полюбопытствовал, что же в этом листочке такого страшного.
- Читаю, - с неописуемой интонацией протянул Харди, не отрываясь от листочка, - «Благодарим вас за использование услуг наших проводников. «Ассамбель Инкорпорэйтед» надеется, что они удовлетворили всем вашим желаниям и потребностям. Вы нам ничего не должны, кроме: 365 единиц красной пряности, 100500100 спорл., 13 ед. синей пряности, 5 галлонов топлива из фиол. пряности. Просим вас уплатить счет до 31-х галактических суток на планете Жлобус, системы Разорябель. Еще раз спасибо за внимание. «Ассамбель Инкорпорэйтед», искренне ваша». Что за бред?!
- И ты сообщил нам об этом типично цивилизованном бреде на необитаемой планете с неизвестным животным миром и сплошными опасностями со всех со всех сторон, - хмыкнул Ассол.
- Погодите, Харди-мел, вы связались с гусарино? – взъерошился Су’Пай.
- Ну… Да, меня ассамблейские уборщики проводили до зала, - кивнул капитан, - Вернее, я думал, что они уборщики!
- Они и были уборщиками, - подтвердил фелисс, - Вот только работали они на «Ассамбель Инкорпорэйтед», и этим все сказано. У них традиция такая – предъявлять своим клиентам, которые даже не подозревают, что они их клиенты, непомерный даже в планетарных масштабах счет.
- И что мне делать?
- Снять штаны и бегать. Может быть, это их повеселит, и они забудут о счете, - мяукнула Кони, - Даже малые дети знают, что гусарино в этом плане опаснее роботней! Те хоть своей нелегальности не скрывают…
Харди предпочел ответить на это гордым молчанием, уже во второй раз за день почувствовав себя несколько необычно – жалкой и ничтожной личностью. Это противоречило его мировоззрению, поэтому он запихнул эту мысль в самый темный уголок памяти, пообещав ее при первом же удобном случае достать. Нужно ли сообщать, что он по своему обыкновению о ней и не вспомнил?
Радар зашелся в истошном писке, и Су’Пай, взглянув на его дисплей, сообщил, что до друга Кони всего полкилометра. Усталые путешественники чуть оживились, а Кони так втопила вперед, что остальные едва за ней поспевали. С таким темпом, заданным выносливой синекисой, они быстро вышли на выжженную идеальным кругом полянку. Туман тут поредел, а густые ароматы гниения, разложения и затхлости, характерные для местных болот, сменил отчетливый дух перегоревшего дешевого топлива. И неизвестно даже, что хуже. Стволы грибов, мхи и хвощи сильно обгорели и тускло светились из-за попавших на них отходов горения. Посреди всей этой безнадеги лежал маленький межзвездный катер, причем если сказать, что он в плачевном состоянии, значит не сказать ничего. То, что это был именно межзвездный катерок, говорили только размеры этой дымящейся и оплавленной груды металла и пластика. Ни первоначальная форма, ни окраска, ни принадлежность – ничего не удавалось выявить в этих развалинах. Впрочем, принадлежность можно было угадать по пилоту катера – сидящему на обгорелом выступе своего судна графсианину.
На взгляд фуриусов, он ничем не отличался от полицейского, с которым они впервые вступили в контакт, или от ассамблейца Драга. Он был даже ниже Кони – полтора метра, не больше – но для графсиан это был средний рост. Волосы были белыми с изумрудными кончиками и корнями – тоже типичный графсианский цвет волос. Одет а-ля «гений асоциальный» – Харди сам так ходил до того, как обязанности капитана первого межзвездного корабля заставили его одеть приличную униформу. Графсианин поднял на путников глаза и обрадовано воскликнул:
- Кони! Я уж думал, ты не прилетишь.
- Плохо ты обо мне думаешь, - сузила глаза синекиса, - Что ты забыл в этой дыре?
- Мой дредноут героически пал в сражении с армией, - хмыкнул графсианин, - Короче, меня банально сбили, и пришлось совершить аварийную посадку.
- Вижу, посадка оказалась даже излишне аварийной, - неприятно осклабился Ассол, осматривая останки катерка.
- Не без этого, - развел руками графсианин, - Кому-то жизнь не в жизнь, чтобы корабль не угробить. Я, по всей вероятности, из таких. Ирония судьбы – мои мама, папа, дед, бабка, прадед и другие дальние родственники были пилотами военных кораблей! Видите ли, обычно минус на минус дает плюс, а в моем случае, как всегда, наоборот. Хотя моя тетка, прежде чем умереть, заставила долго жить одиннадцать крейсеров, исследователей и туристических лайнеров…
- Так, Крау, успокойся, - остановила распалившегося потомственного пилота Кони, - Я спросила, каким ветром ты оказался в нескольких тысячах парсеков от своей колонии на недавно открытой планете?
- Я же говорю…
- Просто так корабли не сбивают.
Крау проигнорировал это заявление и обратился к фуриусам и Су’Паю:
- Ух ты! Да тут же ассамблеец! Моя троюродная прапрабабка встречалась с ассамбейцем-фибби, а больше никто из нашей семьи их не видел! Кру-уто! А это что за драконы?
- Синапсиды, - холодно поправил графсианина Харди, углядевший в нем своего прямого конкурента по степени безалаберности, - Мы фуриусы, неделю назад вышли в межзвездное пространство. Я капитан Харди Лонгтейл, можно просто Харди, хотя Cу’Пай упорно зовет меня на «вы» и с постфиксом. Этот громила – Ассол Мозголомов, наш механик и оружейник, с ним поаккуратней. А это – Гог Эбенезер, радиотехник, радист и штурман. Он… Ну… Короче, Гог безвреден, как дикароид, только выглядит дружелюбней.
- Замечательно, какая тирада, а главное какая резкая смена интонаций на протяжении всей речи, - графсианин даже поаплодировал, - Я Крррауррррссссхххррррсссс, можно просто Крау, боевого звания нет, за то есть научное – кандидат наук, астрофизик…
- Чьи диссертации держатся на соплях, и протаскивать их через комиссию помогает, видать, Господь Бог, - завершила Кони, недовольно дергая кончиком хвоста, - Слышали уже. Ты кого разозлить успел?
Харди готов был поклясться собственными рогами, что во взгляде ученой явно читалось что-то похожее на «Ты где шлялся, скотина?», и ей в дополнение к образу не доставало только фартука и скалки в лапе. Харди это здорово напомнило его двухнедельное совместное проживание с какой-то малолеткой, когда после его незначительных трехдневных загулов неведомо где она встречала его на пороге примерно таким же образом. Неудивительно, что Харди этого не выдержал такого давления на его свободу и снова исчез в неизвестном направлении, для той малолетки – навсегда.
- Не поверите! – взревел Крау с веселым отчаянием в голосе, - Самих гроксов! Шикарно, не так ли?
- Как вижу, ты и в этом нашел свои плюсы, - покачала головой Кони, - Рассказывай, каким образом ты их разозлил.
И Крау рассказал.
Планета Хевен, перпендикулярно названию, изначально не отличалась дружелюбностью и богатством окружающей среды. Она вращалась вокруг пожилой желтой звезды Кадмии, чей жизненный цикл давно подходил к концу. Когда-то графсиане прельстились крупными запасами фиолетовой пряности, выходящими на поверхность, и, не обратив внимания на возраст светила, основали колонию.
Колония, благодаря графсианским устройствам для изменения терраиндекса, быстро стала одной из самых богатых и процветающих колоний империи. По крайней мере она такой являлась до недавнего времени, когда Кадмия начала вступать в стадию красного гиганта и разбухать. Столичная планета, серьезно обедневшая во многом благодаря этой колонии, не имела количества средств, достаточного для переселения трех миллиардов жителей, поэтому местные губернаторы, как звали правителей городов, стали активно спонсировать научные центры, дабы их работники в срочном порядке изобрели что-то, способное спасти планету от выжигания ее агонизирующей звездой. Руководители и ученые, против своего обыкновения, все выделенные средства пустили в ход работ, и через год был готов бумажный проект устройства TX-4000 «Охладитель». А через два, когда температура уже существенно повысилась, замысел воплотился в реальное устройство, похожее на обыкновенный планетарный биостабилизатор. Вот только функции Охладителя были несколько другими.
Охладитель поддерживал определенный микроклимат в планетарном масштабе, защищая планету от жара звезды, а затем, по заданной команде, перекидывал всю планету с ее жителями в соседнюю солнечную систему благодаря небольшому сжимателю пространства внутри. Все бы ничего, не будь он при неосторожном обращении самым мощным детонатором, изобретенном живыми существами, способным сжигать черные дыры и пульсары. Видимо, это и привлекло гроксов, совершивших налет на планету и похитивших Охладитель.
Климат планеты резко ухудшился, в одночасье были сожжены большинство лесов, большая часть планеты превратилась в пустыню. Жители пригородов перебрались в города, под спасительные купола жизнеобеспечения. Вот только от провала в недра красного гиганта купола не спасали, а на постройку нового Охладителя не хватало ресурсов и денег. Вот и пришлось послать вдогонку за гроксами молодого ученого Крау, который более-менее мог водить межзвездный катер. Он долго летел за флотилией грабителей, а как только они его заметили, так мигом расстреляли катер лазером. Крау с трудом довел его до ближайшей относительно пригодной для существования планеты и посадил таким образом, что последствия посадки видны невооруженным глазом и непоправимы.
- Я родину люблю, - ни к селу, ни к городу заявил Крау, завершая рассказ. И сразу пояснил: - Вы ведь мне поможете?
- Добыть Охладитель? В стане гроксов? А они опасны? – отбарабанил Харди на высоких тонах, что выдавало душевное волнение.
- Да. Да. Опасны до чрезвычайности, оккупировали центр Галактики, киберы, - ответил на все вопросы по порядку графсианин. Глаза Харди суетливо забегали.
- Ну, у нас вообще-то много дел, мы буквально от них оторвались, и…
- Так, иноптица, - гаркнул Ассол, глас высшей справедливости, - Если ты снова собираешься слинять без предупреждения…
- Именно это и собираюсь.
- …то для начала я начищу твою наглую рожу, чтобы неповадно было. А в доказательство… - вместо продолжения Ассол ткнул кулак в лицо Харди и наставил на него плевалку.
Харди только равнодушно пожал плечами, дескать, не очень-то и хотелось. Все равно он собирался избежать опасной миссии при первой же возможности. А если учесть, что все сейчас стоят горой за графсианина, значит, эта возможность еще не наступила. А команда сама пожалеет о том, что ввязалась в это! От размышлений его отвлек дрожащий голос Гога, который квадратными глазами смотрел куда-то в глубину леса.
- Ребят… Ребята… Тут они! Птицы…
На Харди внезапно нахлынула волна раздражения, и он повернулся к радисту, намереваясь высказать ему всю правду-матку. Этот Гог хоть и гений в своей специальности, но его хронические паранойя, ксенофобия, социофобия, клаустрофобия и еще двадцать штук наименований всяких прочих фобий здорово натягивают нервы всех, кто с ним хоть немного пообщается! Но едва взгляд капитана упал туда, куда указывал Гог, его свирепо поднятый хвост безвольно упал на землю, а из горла вырвалось одно-единственное слово:
- П-п-птицы…