Часть первая
СТАРЫЙ ТЕАТР
ПРОЛОГ
-Господи, этот дождь меня убивает! Проклятая осень!
Бубнова затушила сигарету о подоконник и подошла к кофеварке, чтобы налить еще кофе.
-Проклятая осень… Проклятый театр…Проклятый Зольбер…- Плееде затянулся и выпустил дым в потолок. -Он мне уже весь мозг выел со своей постановкой "Набукко"!
-Но-но-но, Игорь! - покрутила пальчиком Бубнова. - Я полностью поддерживаю его. Верди - достойное завершение жизни в старом театре. К тому же я настолько свыклась с ролью Фенены, что…
-… Что по уши влюбилась в Ястржемского. Он ведь играет Измаила?
-Да, - сестра откинула голову и страдальчески протянула: - О, да-а, отец Набукко. О-он.
Улыбнулась, прикурила новую сигарету и принялась задумчиво вертеть стоявшую на столе чашку за ручку. Игорь открыл окно шире и, словно выступая перед дождем, сказал:
-Достойная роль для Плееде. Набукко. Жаль, сестрица, ты сменила нашу фамилию на эту пошлую "Бубнову"…
-Ничего, Игорь, ничего. Ты достойно продолжаешь династию, - сестра гордо подняла подбородок. - И передашь потомкам фамилию "Плееде". Отец бы тобой гордился - так арканить глупышек! Игорь Ричардович, сколько там у тебя сейчас? Пять? Восемь?
-Ха-ха-ха! - нарочито выдавил Игорь. - Между прочим Зольбер взял себе новую ассистентку. Спицына Тома…Нет, Таня…
-Святые небеса! Ты хочешь одурить и ей голову? Не много ли будет романов на работе?
-Это не романы, душа моя. - Плееде улыбнулся. - С каких это пор ты называешь мои вакханалии романами? Лиза…
-Да уж, братишка… - Бубнова подошла к окну, затушила о подоконник вторую сигарету и, не глядя на Плееде, провела ладонью по его груди. -Мне б твое умение расставаться с партнерами…
-Черт подери, прекрати пачкать подоконник!
1.Совещание первое. Два дня до "Набукко".
Театр оперы и балета на проспекте Вернадского, построенный в 1917 году, давно дышал на ладан. Вместе с экс-примой - Еленой Федоровной Айвазовой - которой хоть и было 69, она выглядела на все 90. Сухая как палка, она курила крепкий немецкий табак и, постукивая трубкой по ладони, говорила актерам: "Я буду петь все партии меццо-сопрано до второго пришествия. Включительно!" Поэтому пришествия ждали. Айвазова и театр разваливались вместе. Хрустели суставы и штукатурка, выпадали зубы и колонны… Но в 1993 году, когда в театр пришел Андрей Иванович Зольбер, режиссер-постановщик, Айвазова пользовалась поистине ужасающим уважением у руководства. Оба они - прима и постановщик - выбили строительство нового театра, которое закончилось в этом году. Сцена уже почти переехала, оставались последние барельефы, и четыре люстры в фойе задерживались из Берлина.
-Дорогие мои! Мы готовы завершить жизнь…- Андрей Иванович запнулся, поняв, что сказал что-то неверное. - Мы готовы…закрыть, - выкрикнул он, радуясь нужному слову. - закрыть старый театр великолепной оперой "Набукко". Она поставлена на эту пятницу, то есть через два дня. Мы должны достойно представить этот шедевр Верди. Во имя всей жизни этого храма искусств!
"Если бы смысл театра был только в развлекательном зрелище, быть может, и не стоило бы класть в него столько труда. Но театр есть искусство отражать жизнь." Так говаривал Станиславский.
Поэтому прошу не опаздывать на репетиции.
-Ах, эти Ваши пламенные речи! - Айвазова стукнула рукой по столу. Виктория Александровна Пряник, сопрано, нервно дернулась. - Не "мы", а "вы"! Меня, великую Айвазову, выпихнули! Выкинули! Фенену будет петь эта Бубнова, которая даже…
-Елена Федоровна, милая Вы наша! - прервал Айвазову Плееде, предвещая тираду оскорблений сестры, - Мы преклоняемся перед Вашим великолепным голосом! Но Фенена - молодая глупышка, - он незаметно подмигнул сестре. - которую должна играть такая же глупышка.К тому же эта Фенена еще в начале попадает в плен. Можно ли пленить великий голос Айвазовой?!!
-Я ничего не имею против. Будьте вы прокляты.
-Спасибо за роль, Андрей Иванович, - кокетливо улыбнулась Зольберу Бубнова. - Я так рада, что ты..Вы - наш постановщик!
-Елизавета, Ваша изящность и Ваш милый голос прекрасно сыграют на сцене.
За длинным столом в кабинете постановщика Зольбера сидели и представители труппы, и художественное руководство. Ближе всего к самому Андрею Ивановичу была Спицына, ассистент постановщика, напротив которой сидел Ястржемский, молодой тенор, который то и дело задевал ногой Спицыну словно ненарочно, а затем его лицо играло одну и ту же последовательность: виноватые глаза, добрая улыбка и, наконец, игривый взгляд Фигаро. Ассистентка заливалась румянцем, но, бросив взгляд на сурового начальника, опускала глаза и подтягивала ноги под стул. Рядом с Спицыной сидели меццо-сопрано Бубнова Елизавета Ричардовна и ее брат, баритон Игорь Плееде.
-Как роль Измаила, Андрей? - Плееде, видя игру с ассистенткой, повернулся к Ястржемскому. - Слова не путаешь уже?
-Игорь, хватит вспоминать ту репетицию! - поднял брови тенор. - Это было всего однажды!
-Да, но как эффектно! Как можно было спутать дона Базилио из Свадьбы Фигаро…
-Хватит пререкаться! - как всегда звучно воскликнул бас Софонов.
-Действительно! Плееде! - повернулся Зольбер. - Вы уже огорчаете меня! Надо было Петра Алексеевича на роль Набукко брать!
Услышав о баритоне Духовичном, Плееде сжал зубы.
-Вот уж кто и сыграл бы хуже некуда, так это Ваш Духовичный! - выпалил Игорь Ричардович.
-Ой, мне уже-таки дурно от Ваших позывов на сцену! - с другого конца стола выкрикнула Белла Апполинарьевна Грыцо, хормейстер. - Когда я в Одессе…
-Ну, еще и про Одесский вспомни! - наклонилась над столом Айвазова. - Это был не хор, а скотобойня! Такие визги - помилуй Боже!
-Шоб ты с…
-Совещание закончено! - крикнул Зольбер. - За-кон-че-но!!! На репетицию! Увидимся на сцене!
2.Вечер. Склад костюмов.
Вечер в театре, свободном и от постановок, и от репетиций, настолько тихий, что кажется действительно мертвым. Иногда приглушенно стукнет дверь - кто-то ушел домой, или звякнет ведро - Роза Петровна убирает зал. Грузная бабушка в сине-сером халате мыла полы так, что уже не она прима с визгом растягивалась на мокром коридоре. Всем своим сопрано. Оперу Роза Петровна не любила и не понимала ее, но певцы ей нравились. Хоть и не все.
Коридор был домыт и оставался склад костюмов, на котором убирать нужно было крайне редко. "Дабы Вы своими ножищами грязными не потоптали платья Кармен!" - однажды сказала Айвазова.
-Старая дрянь!
Роза Петровна толкнула дверь склада, чтоб в очередной раз ужаснуться беспорядку, как заметила лежащие за ящиком с картузами чьи-то ноги. Такие высокие каблуки носила половина солисток. Уборщица опустила ведро на пол, пригнула голову. Она медленно подошла к ящику и схватилась за рот, открывшийся для оглушительного крика. Перед ней лежала Лиза. Широко открытые глаза на бледном лице Бубновой смотрели неподвижно в потолок.
"Ай! А-ай!" - не сдержалась Роза Петровна. Она рванулась из склада, опрокинув ведро, и побежала к Зильберу. Только он поздно задерживался в театре. Больше не к кому. Уборщица летела по коридорам, захлипываясь и крича. "Боже! Боже! Убили!" Где-то перед лестницей, у женских гримерных, она ударилась о что-то и, чуть не грохнувшись, оперлась одной рукой о стену, ладонью другой руки схватилась за грудь - сердце молотило, как сумасшедшее, в голове - сплошной туман и картина с Бубновой. "Что-то", остановившее Розу Петровну, было сбито с ног и лежало на полу.
-Роза Петровна! - "что-то", а именно Ястржемский, приподнялось на локтях. - Куда Вы несетесь?!
Уборщица не могла остановить дикую одышку. Она только испуганно посмотрела на Андрея Борисовича, застегивающего рубашку.
-Господи, что случилось?!! - увидев страх в глазах метеорита в синем халате, Ястржемский и сам испугался. - Что произошло?!
-Лиза!..Бубнова!...Убили!!! - через срывающееся дыхание разревелась Роза Петровна.
-Нет! Не может быть! Как?! Нет! - вмиг побледневший тенор вскочил на ноги. - Где?
-На… на складе…Складе шмоток… Убили!!!
Резко обернувшись, Ястржемский побежал в сторону склада. Роза Львовна, заливаясь потом, держалась за стену и смотрела на Андрея. Почти отдышавшись, она пошла за ним. Когда она вошла в комнату костюмов, тенор стоял над Лизой.
-Нет! Боже, нет!.. - растерянно бубнил Ястржемский. Услышав шаги уборщицы, он обернулся и сорванным голосом сказал:
-Зовите…- прокашлялся. Голос стал громче. - Зовите Зольбера. Я позвоню в скорую. Быстрей!
Роза Петровна кивнула и снова побежала по коридорам в сторону худ.руководства.
Андрей Иванович Зольбер влетел в склад костюмов в плаще - он уже собирался уходить - и окинул взглядом всю комнату. Прищурился и осмотрелся еще раз. С другой двери, напротив, вбежал взмыленный Ястржемский.
-У меня в телефоне заряд кончился.- тенор ладонью вытер пот. - Где она?
-Что значит "где она"? Это ты мне скажи, где!
-Но…Но…Как?
Из-за спины постановщика высунулась Роза Петровна. Ястржемский посмотрел на нее, затем вновь на Зольбера. В комнате Бубновой не было.
-Она здесь лежала… Мертвая… - указывая на ящик, сказал тенор.
-Я видела! Лежала! Убили!!! - уборщица снова схватилась за сердце.
-Тихо! - режиссер обошел всю комнату, затем обратился к обоим, - Ко мне в кабинет. Быстро!
3.Один день до "Набукко". Тайна старого театра.
"Ничего не понятно. Если ее убили - то кто? Если уж убили - зачем похищать труп?" То тайное совещание у Зольбера было бесполезным - все трое находились в шоке от случившегося. Единственное, к чему они пришли - это не вызывать милицию. Какой-то панический страх охватил Андрея Ивановича - он не мог завершать жизнь театра настоящей смертью.
На следующий день о убийстве знали буквально все. Перенеся репетицию на час позже, постановщик собрал солистов и руководство у себя. Нужно было что-то делать.
-Я играла Фенену пять раз. Пять! - Айвазова раскуривала трубку. - Я сыграю и шестой!
-Елена Федоровна! Вы о чем! Бубнову убили! Вы это понимаете?! - подпрыгнул из кресла Зольбер.
-По-моему вы уже решили сохранить это в тайне. Фенена умерла, да здравствует Фенена! - экс-прима ехидно улыбнулась и втянула дым.
-Сдохни, старая ведьма! Сдохни!!! - с криком Плееде бросился с кулаками на Айвазову. Вскочил Софонов и отбросил Игоря Ричардовича в угол. Сморщившаяся Елена Федоровна испуганно смотрела на заполненные яростью глаза Плееде.
-Мы должны сами найти убийцу, - дерганно сказал главный дирижер Мокроусов. - Но не делать скандала. Сами.
-Бросьте! Бросьте это! - вскричал Плееде. - Мою сестру убили!
-Что станет с театром…Трагедия! Скандальная смерть солистки! Боже… - Виктория Александровна Пряник, сопрано, закрыла глаза и заплакала.
-Игорь, мы понимаем, как тяжела твоя потеря…- Зольбер искал нужные слова. - Мы все в ужасе от случившегося. Но прошу тебя, Игорь…
-Оставить это втайне от общественности. - прервал режиссера Ястржемский. - Эти тупые ищейки только угробят нас и театр. Мы все под подозрением. И все будем сидеть по кутузкам.
-О, мистер Холмс, ты чтоль будешь искать убийцу? - съязвила Айвазова, но яростный взгляд тенора вдавил ее обратно в кресло. Теперь экс-прима смотрела на край столешницы и молча попыхивала своей трубкой.
-Во имя памяти прекрасного голоса Елизаветы Ричардовны мы не должны отдавать ее гибель на растерзание сплетникам и журналистам. - Зольбер поднял глаза и добавил: - "Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу." Так говорил… - он остановился, понимая, что упоминать Станиславского сейчас не время. - Начинайте…Начинайте репетировать. Я спущусь чуть позже.
В коридоре Плееде остановила рука, которая легла ему на плечо. Это был бас Алексей Петрович Софонов.
-Игорь… Мы все хотим того же - наказать мерзавца…или мерзавку. Но не поднимай шума! Паника - это то, что нужно убийце, чтобы всё запутать и уйти от возмездия.
-Не трогайте меня! - баритон одернул плечо и широкими шагами пошел на сцену.
4."Набукко"
Она действительно играла Фенену - шестой раз. И это было ужасно. Грим снял с Айвазовой лет пятнадцать, может, двадцать, но она продолжала оставаться старой. Вавилонский царь Навуходоносор, он же по мудрому итальянскому сокращению Набукко, он же баритон Плееде, был чрезвычайно зол. Это, конечно, вначале подходило под образ, но мешало игре актеров - в его глазах была несыгранная, настоящая злоба. Когда Набукко приказывал сжечь храм Соломона, первые ряды партера боялись даже дышать, словно царь приказывал предать огню весь театр вместе со зрителями.
Поистине стало чудом то, что никто из зрителей, жаждавших увидеть Бубнову на сцене, не пронюхал о смерти меццо-сопрано. Условились дать отговорку, что солистка срочно вызвана в Министерство культуры для поощрения. Это снимало вопросы, и почитатели ее голоса радостно восклицали: "Давно пора!"
Жизнь старого театра закончилась.
Часть вторая
НОВЫЙ ТЕАТР
1."Аида".
-Я когда-нибудь сдохну от этих ваших писклявых воплей! Это не хор, это скотобойня! - Айвазова освящала новую сцену старой желчью. Это уже стало привычкой - называть хор скотобойней, а молодых солисток - гудками с лосиными задницами. Ее бы стоило уже выгнать - на заслуженный отдых, но у нее связи…которые помогли строительству нового театра оперы. Зольбер дал экс-приме роль жрицы в первой опере на этой сцене - в "Аиде".
Удобное широкое крыльцо соединяло сцену и задний двор нового театра. Выкрашенные перила были удобны для опоры и пепельниц.
-Жрица… - выпустил кольцо дыма Софонов, будущий верховный жрец Рамфис, - Эта жрица сейчас сожрет половину хора и Беллой Апполинарьевной закусит.
-Эта старая Сука Федоровна еще нас переживет! - Ястржемский, или начальник дворцовой стражи Радамес, плюнул через крыльцо. - Меня чуть не вырвало, когда она пела в "Набукко"…
-Вместо Лизы… - Плееде, стоявший у двери, посмотрел на Софонова. - Айвазова могла ее убить.
-Ради роли? - тенор Андрей Борисович вскинул брови.
-Ради роли в "Набукко",- уточнил Игорь Ричардович. - Эта старуха уже давно выжила из ума, она могла придушить Лизу, даже не задумываясь.
-А остальные? - Софонов выбросил докуренную сигарету.
-Ее убили вечером. Около семи часов. - Ястржемский опустил голову. - Я нашел ее…словно только что…
-Так. - бас оперся руками о перила. - Я ушел в четыре. Весь вечер был с женой - она может подтвердить.
-Мотив…- заговорил Плееде, но его перебил Андрей:
-А Вика Пряник?
-Этот ангел в шляпке и муху не убьет - силы не хватит. - уверенно сказал Софонов. - Да и зачем ей?
-Нужно искать мотив. Причину, по которой ее убили. - закончил Плееде.
-Айвазова подходит из-за роли. - Ястржемский сам поверил в безумие экс-примы.
-Дальше.
Софонов задумался:
-Ревность.
-Что? - тенор неподдельно удивился. - Кто ее мог ревновать?
-Зольбер, например. К тебе, Андрей. - Плееде обратился к тенору. - Зольбер давно заигрывал с Лизой. Та, правда, тоже не упустит шанс попрактиковаться во флирте. Они даже встречались. Но режиссер тебе не соперник. Он уже не молод, "не так горяч". А ты давно ухлестываешь за Лизой.
-Да. - Ястржемский не стал отрицать факт отношений с Бубновой. - И режиссер был в тот вечер в театре.
-И его идея всё скрыть! - Софонов выровнялся, словно решение вопроса было найдено, - Нужно его поспрашивать! - и тяжелыми шагами вошел в театр. За ним повернулся и тенор.
-Хотя в этой игре не все лица…- Плееде говорил сам с собой. - Вика. Игорь, ты ведь встречаешься с ней?
-Это после Лизы. - бросил Ястржемский и внезапно остановился, - Твоя сестра…Нет, я любил ее, или это была страсть, но она закончилась.
-И вы трое - ты, Вика и Лиза - каждый день пересекаетесь в театре. Ты и Лиза продолжаете обмениваться взглядами, жестами… На глазах у Вики. Лиза - ее соперница. Поэтому…
-Не говори ерунды! - остановил его тенор.
-Почему же? Вика могла убить Лизу из-за ревности. Она нашла бы силы, чтобы убрать мою сестру.
Ястржемский опустил взгляд на пол, задумался, потом посмотрел на Плееде:
-Возможно.
"Он сам всё запутывает."
2.Главный подозреваемый.
Софонов ворвался в зал и побежал к Зольберу.
-Нужно поговорить.
Режиссер испуганно покосился на шагающих следом Ястржемского и Плееде.
-Только чур без рук, - попытался исправить ситуацию режиссер.
-Только поговорить! - с той же строгостью повторил бас.
Они вышли обратно на крыльцо, где уже курила Айвазова. Она была, конечно, не кстати, но трое не посчитали целесообразным спорить со старой ведьмой.
-Зольбер, признайтесь, что было между Вами и Лизой перед ее смертью! - напористо начал Ястржемский.
Режиссер опешил, но потом выровнялся.
-Господи, да не было между нами ничего перед ее…
-Ты мог ее убить. - Плееде напористо начал доказывать вину Зольбера. - Ты был в театре в тот вечер, ты встречался с ней. А тут появляется этот Ястржемский и портит всю малину!
-Игорь, нет! Мы расстались с Лизой. - чуть ли не простонал Андрей Иванович. - Уже давно. Между нами ничего не оставалось. Я…
Он еще несколько минут рассыпался объяснениями. Трое "следователей" поняли, что либо он действительно не имеет отношения к смерти Бубновой, либо ничего не скажет.
Они бросили напуганного до смерти режиссера и пошли в театр в той же последовательности, что и выходили - Софонов, Ястржемский, Плееде. У второго зазвонил телефон. Он достал его из кармана и начал щуриться - проклятая дальнозоркость. Плееде заметил на дисплее знакомый номер. До боли знакомый…
На крыльце остались Зольбер и Айвазова. Последняя - опять с ехидной ухмылкой - выстукивала из трубки пепел.
-У тебя ничего не выйдет. Я всё знаю о вас с Бубновой. И о вашей маленькой тайне.
"Дело швах."
3.Роли освобождаются.
;Вторник. Моросит дождь. Первые полосы городских газет непринужденно обсуждали катаклизмы в Южной Америке. Только на второй полосе, в столбике, внизу виднелись заголовки: "Умер солист театра оперы Плееде И.Р.", "Найден мертвым в своей квартире", "Причина смерти неизвестна".
Совещание у Зольбера было чересчур молчаливым. Только Айвазова размеренно стучала пальцами по столу и всхлипывала Виктория Александровна.
-Так больше продолжаться не может, - прервал молчание режиссер. - Мы - наивные - думали распутать эти загадки, но в этой паутине погиб наш друг и коллега…
-Милиция уже взялась за его дело, - прервал заупокойную Софонов. - Что нам делать с историей про Бубнову?
-Ничего. Пропала без вести. Никто ничего не видел. - Ястржемский встал и вышел из комнаты.
Опять повисла тишина.
-У нас нет другого выхода, - сказал дирижер Мокроусов. - Либо молчание, либо тюрьма.
Присутствующие поначалу посмотрели на дирижера, но через мгновение молча согласились.
-Великая трагедия. - сказал, повернувшись к окнам, режиссер. - Наш театр. Но, как говорил Станиславский,"чувство зафиксировать нельзя". Давайте работать.
-Как ты достал уже со своим Станиславским, - уходя пробубнела Айвазова.
Новый театр замер. "Аида" репетировалась, но выходила вата. Нужно было менять актеров - но и до этого руки не доходили. Убит Плееде - роль отца Аиды, эфиопского царя. Совсем было забыто и то, что Ястржемский еще вчера вечером спокойным тоном потребовал расторжения контракта, сославшись на предложенную работу за границей. Зольбер не стал возражать, всё еще находясь в ужасе от утреннего "допроса". Таким образом место тенора - Радамеса, начальника дворцовой стражи - тоже стало свободным.
В три часа по полудню в кабинет режиссера-постановщика вбежала Айвазова.
-Черт подери, что происходит в этом дурдоме! Какой-то ублюдок пустил слух, будто я - я! - убила Бубнову ради роли в "Набукко"!
Андрей Иванович хотел было остановить Елену Федоровну, но она была непререкаема.
-Бардак и хаос! Бар-дак и ха-ос!!! - Айвазова размахнулась и стукнула по столу трубкой, отчего последняя звякнула и упала на пол. Экс-прима не стала на нее отвлекаться, - Я не собираюсь оставаться здесь ни дня! Горите Вы и Ваш театр огнем! - Она швырнула на стол записку и спешно вышла.
Режиссер минуту сидел неподвижно, пытаясь придти в себя после этой сцены. После чего он потянулся к брошенному листку и развернул его. Твердый размашистый почерк Айвазовой.
"Опера - это вся моя жизнь. Но если мир театра наполняется мерзавцами, плюющимися оскорблениями в великую певицу, я отказываюсь работать. Я ухожу из театра на заслуженный отдых. Ухожу, отдав ему свои лучшие годы.
Но я никого не хочу винить. Моя жизнь - и уход тоже мой.
Айвазова Е.Ф., ПРИМА."
"Старая чертовка! Даже уход она сыграла!" Место жрицы - сопрано - не занято.
Через десять минут Зольбер спустился в гримерную, чтобы отдать оброненную трубку. Елена Федоровна не оборачиваясь протянула руку - "ложите и уходите" - и забрала трубку.
-Подумайте, дорогая моя, хорошо. Подумайте, - режиссер вышел.
Айвазова сидела в своей гримерной уже третий час. Сначала она плакала, затем она молча закурила трубку. В этот раз густой дым то ли от слез, то ли от тишины был чересчур горьким. Комок подкатил к горлу и стало трудно дышать. Боль пронзила грудь Айвазовой, связала легкие - вдохнуть было с каждым разом все невыносимей. Глаза застилала пелена тумана, мысли спутались, только руки судорожно бродили по воздуху, пытаясь ухватится за что-нибудь. Экс-прима упала на пол, сжимая в руке недокуренную трубку.
4.Цитируя Станиславского
Андрей Иванович Зольбер сидел в своем кресле и смотрел на книжные полки. Он знал, что через два часа с обыском театра по делу Плееде приедет несколько нарядов. Он знал, что в собственной гримерной лежит холодная Айвазова.
Пятнадцать минут назад Зольбер спустился в гримерную и увидел то, что планировал увидеть - экс-живую экс-приму.
-Очень глупо не чистить трубку.
Андрей Иванович знал, что на мундштуке яд. Крайне удачно оброненная трубка. Знал, что следователь подумает, будто отравившаяся Айвазова напоследок закурила трубку. Перед смертью. Зольбер достал из кармана обрывок письма, переданного ему утром. "я никого не хочу винить. Моя жизнь - и уход тоже мой."
Сквозняк ворошил бумаги на столе режиссера-постановщика. Андрей Иванович вспомнил март прошлого года…
Весна расцвела, и расцвела Елизавета Ричардовна, за которой Зольбер ухаживал уже третий месяц - с прихода в театр меццо-сопрано. Они ехали в ресторан на личной машине режиссера. Звонок прервал их разговор, заполненный исключительно комплиментами друг другу. Андрей Иванович поднял трубку:
-Не сейчас…Как?..Сколько?.. Хорошо, возле кинотеатра, я подъезжаю, - и, обращаясь к Бубновой, сказал: - Солнце, мне нужно встретиться с…коллегами. Это займет несколько минут.
Когда они приостановились у кинотеатра, сзади подкатил Роллс-Ройс.
-Посиди немного, Лиза. Я скоро.
Зольбер вышел и открыл багажник. К нему подошли несколько человек и стали что-то обсуждать. Бубнова не разобрала слов, да и лиц их не могла увидеть. Поэтому она вышла и тихо подкралась к своему спутнику. Который спешно закрывал сумку, поставленную в багажник. Ее содержимое Елизавета Ричардовна разглядела, впрочем, слова "это начало партии на город" были ей услышаны. С тех пор она не раз с сарказмом вспоминала Андрею Ивановичу тот факт, что он занимается перераспределением наркотиков по городу.
Когда Лиза увлеклась новым тенором - Ястржемским - и отношениям с Зольбером пришел конец, она стала шантажировать режиссера. Перевод кругленькой суммы денег, сделанный за неделю до премьеры "Набукко" в старом театре, должен был заткнуть "малышку". Хотя это были зря потраченные деньги - Бубнову убили через несколько дней - постановщик…хм, особо не огорчался. Теперь она заткнулась навсегда, и ему было ясно, что убила ее Айвазова - из-за последней яркой роли. Спятившая старуха.
Все сложилось крайне удачно. Мертва Бубнова, мертва и ее убийца, знавшая слишком много - Айвазова. "У тебя ничего не выйдет". "Вышло, милая Елена Федоровна. Вышло." Ему было неясно, кто убил Плееде, но если Айвазова сунула нос в дела режиссера, возможно, она покопалась и в личных тайнах Игоря Ричардовича. В любом случае, Зольбер был вне подозрений.
А сейчас он сидел в кабинете. Встал и вытащил цитатник Станиславского, а из-за него небольшую книжку в красном переплете.
"Mein Kampf". Adolf Hitler*. Зольбер подошел к окну и, не открывая книги, - он помнил ее наизусть - сказал:
-"В последнем счете всегда побеждает только инстинкт самосохранения. Под давлением этого инстинкта вся так называемая человечность, являющаяся только выражением чего-то среднего между глупостью, трусостью и самомнением, тает как снег на весеннем солнце."
ЭПИЛОГ
Ночь того же дня. За окном "Боинга" рваные дождевые тучи заливал свет полной луны. Стюардесса принесла две чашки кофе.
-Все таки жаль, я хотела сыграть Амнерис еще разок.
-Ты сыграешь дочь фараона еще много раз в Будапеште. Тебя ждут зрители, поистине достойные такого великого голоса, Лиза.
Ястржемский взял Бубнову за руку.
-Милый Андрей, я рада играть даже второсортную дурнушку, если рядом будешь ты.
Они слились в поцелуе.
Прекрасный план избавиться от постоянного риска быть убитой наркокурьером, а по совместительству режиссером-постановщиком, был выполнен. Нет, он был перевыполнен - удалось вытянуть деньги из Зольбера, а поднятая возня между теми, кто мог нарушить этот план, затянулась на них же тугой петлей.
-Я в тот вечер так неудачно вышел из гримерной Вики. Не успел застегнуть рубашку. Уборщица всё ведь заметила - на следующий день кроме твоей "смерти" это было самым обсуждаемым событием.
-Нет, Фигаро! Теперь ты только мой!
Внезапно улыбка исчезла с ее лица.
-Знаешь, - Лиза повертела кольцо на пальце. - Мне пришлось убить брата.
-Но у тебя не было выбора, - Ястржемский разогнулся в кресле и сидел в профиль к Бубновой. - Когда ты мне позвонила, он увидел твой номер мобильного.
-Ай, - она махнула рукой. - Мне всё равно не нравились его бакенбарды!
- Конец -
_________
*- "Моя война", Адольф Гитлер (нем.)