Главный охранник собрал отрядников и приказал, после обедни, засесть в своих кибитках и домах, до утра нос не высовывать наружу. Причина, Перья затесались, выслеживать их будем и поспешил к Главнейшему с докладом.
-Друг мой, я выполнил указ. От доносчика принес бумаги, в них все беседы. Ясек в помощники напросился сам, так и сказал, я буду помогать Касьяну. Старик ему мозги запудрил. Отрядников предупредил, передвижения ограничил. Жду с нетерпением, когда табун исчезнет, мне смута лошадиная не по нутру. Перья хитро придумали, отвлечь нас лошадьми хотели.
-Два дела нынче проверну, к полуночи табун погоним в лес, был там, для временного содержания ограда, корм, навесы, всё готово. А что бы ладно было с лошадьми, я жертву тёмным силам поднесу. Сына Подглавного повешу в полдень. Стервец под лестницей в кладовке заперт. Зови отца и старика, я их сведу, пусть от него услышит новость.
Ясек во времени потерялся, оно тянулось медленно, казалось вечер на дворе. Прислушался, узнал шаги отца, по шарканью и звукам кхе-кхе соседа старика. Двери в кладовке отворились, отец велел идти за ним. По взгляду понял, расстройство на него нашло. Главнейший стоял спиной, смотрел в окно, не оборачиваясь, произнес:
-Я к сыну твоему подослал соседа, нутро продажное проверить. Сын твой, сам предложил услуги, мне гадить и помогать Касьяну в угоне лошадей. Бумаги на столе лежат, в них все изложено дословно. Ненависть ко мне и палачу. Пою, кормлю, богатством наделяю, жить с бабой разрешил, не от тебя ли он набрался? Старик, как было дело, расскажи.
Старик, скрестив на груди руки, встал перед Ясеком.
-Все так и было, малец соврать не даст, сам помощь предложил. Я многим предлагал, все кроме Ясека ответили отказом.
Ясек обомлел, он старику доверился, поверил в искренность, стоит, в глаза бесстыдно смотрит! Обессилил враз, хватило сил произнести:
-За черные дела и за обман, отмщения прошу у сил небесных! Я не хочу быть с вами рядом, в кладовку уведите.
Посадив Ясека в кладовку, охранник протянул питьё.
-До капли велено испить, душевные страдания облегчит.
Главнейший протянул старику монеты:
-Возьми награду. Завтра в полдень, в назидании другим, мальца я этого повешу. Отец, на шее у сынка, петлю затянет собственной рукою.
Старик монеты положил на стол.
-Старость уваж, мне плата не нужна, я ради дела постарался. Пусть ночь последнюю погреется в отцовом доме и перед казнью успокоится душою. Родители обмоют тело, наденут чистую рубаху. Я суеверный, проклятия ребенка, хлеще проклятий взрослых мужиков. К тебе-то, может, не пристанет, наследника коснуться может.
Главнейший головой кивнул:
-Охране передай, я разрешаю.
Старик в кладовку заглянул, погладил Ясека рукою и прошептал:
-Ты не заметил рук скрещенных, забыл наш уговор. Табун погонят нынче ночью. В сарай, где сучка малая сидит, заглянешь, буду ждать. Слова заветные скажу, их надо передать Касьяну. Надежда на тебя, сорвется дело, табун погибнет, люди тоже. Другого случая не будет.
Ясек, словно собака, впился зубами в руку. Старик почувствовал, как хрустнула костяшка, и кровь закапала на пол. Охранника спросил:
-Что происходит, взгляд безумный и пена изо рта? У меня с кровью не порядок, царапины любые неприятны. Тряпицу дай перевязать.
-Как надоели вы мне оба, нет тряпок у меня, а взгляд безумный от отвара, своих мы поим перед казнью, чтоб не боялись умирать. Ступай старик своей дорогой.
-Наказ я должен передать, иначе баба в дом не пустит, ты знаешь мачеху, она же пасынка не терпит. За плату, поможешь между двух дощечек устроить поврежденную ладонь.
Охранник вывел Ясека, тот упирался и в дом отцовский не хотел идти. Тот завалил его, привязал к ногам веревку, как чурку поволок по снегу. На стук в ворота, мачеха явилась, и молча слушала указ.
-Главнейший велел ночь в доме подержать, помыть, переодеть, в полдень его на площади повесят. Тряпку неси, топор давай, я отколю щепу. Ясек, во гневе руку прокусил.
Охранник умело зажал ладонь между дощечками, перевязал её, монету взял и удалился.
Старик в след крикнул:
-Скажи своим, я малость задержусь, помощь окажу, вы с нормою переборщили, он раньше времени помрет. Покойника не будут вешать, кого-нибудь из наших вздернут.
Мать, в дом Ясека тащи, коленями я голову зажму, в рот воду будем лить. Не медли, твой пасынок погибнуть может.
Ясек метался на полу, его поносило и рвало. Вошел отец и ужаснулся:
-Немедленно в сарай, возитесь там и отмывайте!
Жена в сердцах ответила ему:
-Сын на полу лежит, а не скотина, как можно посылать в сарай!
-Сам виноват, ни я, ни ты в петлю не гнали. Всё прахом, детище погибло, чувствую нутром, сам Славин загубил мой ход. Сына намерено подставил, сегодня всё сказал ему. От перепоя Главный спятил, потребовал, чтоб я, петлю на сыне затянул.
Отец помог раздеть и усадить Ясека в лохань. Гнев отступил и к сыну появилась жалость, он поливал его водой и причитал:
-Мальчик мой, что натворил! Пока я делом занят был, судьбой твоей распорядились. За ход подземный не заплатят, на стены кинули меня. Кровь на снегу и на крыльце, что здесь происходило?
-Ясек во гневе руку прокусил соседу, старик помог водою отпоить и к жизни Ясека вернул.
-Руку? А надо было глотку, под виселицу он подставил, сманил беседами своими.
-Напрасно ты открылся перед Главным, он обвинения не терпит. Через Ясека старается достать, кажись, добился. Все наши жизни под угрозой. Оставим разговоры на потом и сыну посвяти себя.
Мачеха без перерыва отварами поила из рожка, отец лежал с ним рядом. Телесное тепло отца, старания мачехи вернули к жизни, он попросил кусок лепёшки. Под вечер, отец занялся младшим сыном, Ясек остался с мачехой наедине, он попросил:
-Я потерялся в мыслях, пробелы появились, последнее, что помню, меня в кладовку посадили, я без тулупа в ней замерз. К Главному позвали, всё остальное очень смутно. Напомни мне, случилось, что?
-Зачем тебе тревоги и волнения, достаточно того, что испытали мы.
-Память метаться начинает, меня, словно зовут куда-то, что натворил, чего не помню?
Мачеха с неохотой произнесла:
-Беду накликал на себя. Поддался старику соседу, а он все Главному поднёс. Тебя отваром напоили, безумным стал, накинулся на старика, руку зубами прокусил, кость повредил, охранник приволок домой. Блювал, поносил, без памяти валялся. Старик помог, ты без него бы точно помер. Растерянность нашла, не знала, что с тобою делать. Без перерыва сучка воет.
-Собаки чувствуют беду, меня приговорили к смерти?
У мачехи из глаз закапали слезинки.
-Прости, меня, в погибели я тоже виновата, из дома выжила. Росла в сиротстве и людям помогала, делилась всем, что было у меня. За мужа стала, в иную превратилась, ты прав, накинула кукушечью одежду и выбросила из гнезда.
-Тулуп и шапка находятся в подвозе, мне будет что одеть?
-Бежать собрался? Ночью Касьян погонит лошадей, передвижения запрещены, отец с трудом домой вернулся. Одежды под лежанкой завались, хватило бы на долгие года.
Ясек поднялся, погладил мачеху по волосам.
-Я маменьке родной слова в бумаге напишу, ты не погибнешь, мамка тоже, при встрече передашь.
Ясек склонился над бумагой, как многое сказать хотелось, он ночь последнюю живет. Десять лет жизни промелькнуло и мало очень и с лихвой. Он прошептал слова и написал их на бумаге:
"Меж нами не было разлуки, я чувствовал тепло и ласку, и твои думы обо мне. Зла нет, я всех врагов прощаю, они запутались душою. Моя же, веру обрела, здесь на земле и там, на небесах мы обязательно соединимся в единую семью людскую".
Голова отяжелела, и Ясек ткнулся носом в стол. От стука вздрогнул, кто-то постучал в окно и крикнул:
-Псину уймите, вой спать мешает, собак охранников тревожит.
Он слышал, мачеха отцу сказала:
-Я выходила, кормила и поила, может под полом её спрятать.
Ясек выглянул из двери.
-Не надо в подпол, братика разбудит, настрой мой чует, я успокою сам собаку.
Укутавшись в накидку, он поспешил в сарай, дверцу открыл и подозвал щенка.
-Ты, что же, милая, творишь, спасал не для того, чтоб гибла, род славный надо продлевать.
Ясеку зажали рот, над ухом прошептали:
-Ты обещался нам помочь, после третьего колокольного удара, Касьян погонит лошадей. Клин перед смертью, Касьяну важные слова сказал, он их в волнении не запомнил, но, если их произнести, припомнит. Дорогой этой поведёт табун. В бумагах, что добыли мы, концовки две, в одной из них, завидовал всегда, твой путь прямее оказался, во второй, завидовал тебе, ты выбрал лесом путь, опередил меня. Окраине крепость передала заветные слова, по ним и подготовили дорогу. Когда стоял перед тобой, ты не заметил рук скрещенных. О чем тогда договорились? Любой поступок мой негожий при скрещенных руках в насчёт не принимать. Кроме тебя, помочь никто не сможет, погибнут лошади и люди, тыл будет сразу уничтожен, в нем больше сотни ребятни. За тобой мачеха идет, слова еще раз повторяю, завидовал всегда, твой путь прямее оказался, завидовал тебе, ты выбрал лесом путь, опередил меня. Через окно пролезешь, низом поползешь, Касьяна встретишь у больших камней и передашь мою указку. В отчаянии был, выл я, а не собака.
Ясек помнил договор, его о помощи просили в спасении лошадей. Он долго размышлял, старика сам нашёл, согласие дал, поклялся делу помогать. А вышло по иному, от злости уговор забыл, старику руку повредил и всех чуть не подвел. В который раз помеха злоба, вдруг появляется внезапно и затмевает светлый разум. Он поднял над головою руки и произнес:
-Силы небесные, я духом иногда слабею, помогите, от злости разум уберечь, силы дайте, исполнить то, что обещал.
Ясек лёг на лежанку и притворился спящим. Отец и мачеха шептались рядом, она просила:
-Утром, попросишь вновь пощады, и к палачу сходи, отдай добытое добро.
Ясек приоткрыл глаза, видел, как мачеха повесилась отцу на шею. Они тихонько вышли, а он, дождавшись второго колокольного удара, зажег свечу от уголька. Достал суму и вытряхнул добро на половик. Снял скатерть со стола, стал угольком писать прощальные слова:
Я всех люблю. Брату дарю подвоз, любимую рубашку и монеты. Мамке второй, щенка. Отцу платок с изображением Стешеньки и брата. Собой распорядился сам. Молчите обо мне. Я ваш, а вы мои на веке.
Прочел письмо, обвел ладошку угольком, застелил стол скатертью, кувшин поставил. Достал из-под лежанки запасной кафтан, теплую обувку, сложил в суму остаток от лепешки, нож, крюк, веревку и запасные рукавицы. Поверх одежды простынь натянул, и чтоб она случайно не сползла, на шее обвязал веревкой. Вылез через окошко, к дому повернулся и как учила отважная девчонка, прошептал:
-Пусть небеса помогут тем, кто мыслит праведно и чисто.