Девочка и Щелкун ( эпилог Повести Шон-скиталец)
Эпизод 1 Щелкун и арбузная корка
Щелкун лежал на дне большого мусорного бака и пытался вспомнить, что произошло. Он помнил, что взял в рот большой грецкий орех и только собрался его раскусить, как бах - трах… щёлкнула пружина, и рот перестал слушать Щелкуна. Хозяйка пыталась и так и эдак расколоть орех, но, увы. Щелкун оставался с открытым ртом, и меж его длинных белых зубов были видны остатки прежних орехов. Потом чья-то сильная рука подхватила Щелкуна, и он оказался здесь, на дне мусорного бака. Сильно пахло гниющими овощами и фруктами, но Щелкун не мог поднести руку к носу, потому что все его детали остановились в вечном покое.
Вдруг что-то теплое и мягкое шлепнулось ему на лицо. Это был Мышиный король, с которым Щелкун был знаком по прежним временам. Только сейчас у Мышиного короля жутко вонял его королевский крысиный хвост (подарок матушки), и шерсть по бокам тушки свалялась в клочья. Король линял. Увидав Щелкуна, Мышиный король обрадовался и стал вынимать у него из зубов остатки грецких орехов. Морда его не влезала в пасть Щелкуна, потому он приспособил хвост, длинный и гадкий. Щелкун зажмурился от брезгливости, но поделать ничего не мог. Пружины не работали.
Трах - бах!! Сверху посыпалось что-то скользкое и мокрое, это были арбузные корки. Пустая половинка арбуза с хвостиком больно ударила Щелкуна по голове, и рот его захлопнулся. Мышиный король пытался подпрыгнуть высоко, но его длинный крысиный хвост застрял меж зубов Щелкуна, и сколько он его ни дергал, хвост не повиновался. Так и застыли в немой сцене Щелкун и Бывший Мышиный король, связанные намертво захлопнувшимся ртом Щелкуна. Вдали звучала медленная печальная музыка. Это хозяйка Щелкуна играла Бетховена.
Эпизод 2 Щелкун и марципановый пирог
Настало утро. Утром всегда приезжал мусоровоз, переворачивал баки в огромный контейнер и уезжал. Щелкун лежал на самом дне бака, и потому когда огромный ковш захватил бак и перевернул его, он оказался на самом верху и, конечно же, свалился. Рот его щелкнул, и Мышь с крысиным хвостом убежала. Мусоровоз тяжело изрыгнул рычание и уехал. Щелкун лежал под палящим солнцем с открытым ртом, и ему ужасно хотелось пить или пожевать скорлупку от ореха, чтобы утолить жажду.
Чья-то рука подняла Щелкуна, покрутила его туда-сюда, кто-то дыхнул на него ароматами вчерашнего застолья и сунул его в карман комбинезона. Это был известный БОМЖ Филя, который промышлял на свалках в поисках цветного металла. Но Щелкун не был цветным. Да, он был раскрашен в красное и голубое, но внутри у него жила обычная чугунная сущность, тяжелая, но крепкая. И тут Филя вспомнил, что у него есть знакомая дама, плюшечница. Она жила в соседнем дворе, и из её окон всегда вкусно пахло ванилином, корицей и ещё чем-то. Филя ел её плюшки с орехами. Очень вкусные плюшки, мягкие, легкие, как пух лебедя, наполненные замечательными орехами - миндальными, грецкими, арахисовыми. Дама добавляла в орехи плавленый сахар и этим изделием, называемым ею МАРЦИПАНОМ, наполняла плюшки.
Филя вытащил из кармана Щелкуна и решил помыть его под ближайшим краном. Ближайший кран был только в гараже у Михаила, знакомого Фили. Михаил с интересом посмотрел на Щелкуна и предложил обменять его у плюшкиной дамы на пиво. Филя так и сделал. После удара арбузной коркой Щелкун принял прежнюю форму, он мог двигать челюстями вверх и вниз и потому был ценен для Дамы с плюшками. Она отвалила Филе сто рублей на пиво и поставила Щелкуна в шкаф.
Вечером Щелкун приступил к работе. Перед ним стояла чашка с орехами, самыми разными, и он принялся их обрабатывать. Грецкие орехи были самыми большими и с трудом лезли в рот, но он храбро расправлялся с ними, правда попадались мелкие, дикие, которые никак не хотели раскалываться. Щелкун отправлял их в отдельную посудину. Арахис был слишком мягкий и вяз в зубах, потому он оставил обработку его для самой дамы. Миндаль… Миндаль был упрямым, выскальзывал, переворачивался и норовил убежать под стол и закатиться в какую-нибудь щель. Щелкуну нравился его горьковатый вкус, когда удавалось вскрыть скорлупку и чуть прокоснуться к мякоти. А зеленые фисташки были бесстыдницами. Они оголили свои тела еще до встречи со Щелкуном. Ему оставалось только поддеть зубом их острые скорлупки и отшвырнуть в сторону.
Хозяйка была довольна. Теперь у неё были целы ногти на руках, и скорлупки не разлетались в стороны, и ядра не крошились, как прежде, когда она била чугунным молотком по орехам, завернутым в тряпочку. Щелкун занял свое место в шкафу и заснул счастливым сном уставшего на работе человека. И снился ему большой завтрашний пирог с марципаном, он вкусно пах, он был такой мягкий и пышный на ощупь, а возле пирога лежали скорлупки, большие - от грецких орехов, маленькие - от миндальных и фундука, мягкие и непричесанные - от арахиса. Щелкун улыбался во сне, и ему было хорошо.
Эпизод 3 Щелкун и Бетховен
Поздно ночью Щелкун услышал сквозь щели кухонного шкафа печальные звуки музыки. Это был Бетховен, играла его бывшая хозяйка, он это знал точно. Та, которая выбросила его тело на помойку за ненадобностью. Щелкун закрыл глаза и слушал-слушал. Всё-таки он любил свою хозяйку, он помнил её маленькие пухлые ручки, конфетный запах её кармана на фартучке, куда она часто помещала Щелкуна, помнил нежный тоненький голосок, когда она просила отца разрешить ей ещё немножко поиграть со Щелкуном. Она гладила его чудовищную пасть носовым платочком и приговаривала: "Ах ты, мой бедненький!" Щелкун так расчувствовался, что по щеке его поползла жгучая слеза и застряла где-то между витками пружины, поддерживающей челюсти.
Рядом с ним лежала и светилась в темноте шкафа ручка от мясорубки из белого чугуна. Ручка была одноногая, а вместо головы у неё зияла большая дырка. От деревянной туфельки чуть-чуть пахло мясным фаршем. Щелкун не любил мясо, он любил скорлупки от орехов. Ручка тоже слушала музыку, но у неё не было таких воспоминаний, как у Щелкуна, и потому она не плакала. Она знала, что завтра хозяйка насадит её на торчащий штырь мясорубки, и она будет бесконечно крутиться в вальсе по кругу, раз-два-три, раз-два-три! Ах, как это упоительно - крутиться по кругу, крутиться, крутиться !!!
Звуки музыки стихли. Щелкун весь напрягся, чтобы послушать ещё, но, увы, стояла полная тишина. Так пролежал он всю ночь, рядом с ручкой от мясорубки, наполненный воспоминаниями. Утром хозяйка открыла шкаф, ухватила Щелкуна за туловище и поставила на стол. Надо было работать. Щелкун глубоко вздохнул и принялся грызть орехи - грецкие, фисташки и миндаль.
Эпизод 4 Щелкун и штопор
Хозяйка решила устроить великую головомойку своим подопечным. Налила в большой таз горячей воды, выдавила шампунь из тюбика, размешала до пузырей и уложила в таз всех подряд. Кроме Щелкуна тут были: давилка для чеснока, элегантная дама, немного похожая на Щелкуна устройством своего организма, ложки мельхиоровые и одна серебряная (она гордилась своим благородным происхождением и редко с кем разговаривала), вилки, которые цеплялись к каждому своими длинными зубами, двухэтажная выбивалка косточек для вишневых ягод, штопор обыкновенный с двумя деревянными ручками вместо головы и витым изящным телом. Это был единственный мужчина среди всего набора помощников мадам Плюшкиной.
Щелкун стал присматриваться к Штопору - всё-таки надо подружиться с кем-то однополым. Штопор ему не очень понравился - какой-то вертлявый весь. Штопор очень гордился своим острым кончиком и повторял: «Ах, не трогайте мой острый кончик, а то он притупится, и хозяйка выбросит меня…». Ложки сплетничали, что иногда на Штопоре был какой-то странный предмет, похожий на бабушкину юбку. Они не знали, глупые, что это была всего-навсего пробка от бутылки, которую хозяйка в спешке не успела снять со Штопора. Но Штопору это нравилось - пробка была мягкая, упругая и слабо источала ароматы коньяка.
Штопор наклонился своими двумя ручками к Щелкуну и прошептал загадочно: «А здесь где-то есть ОНО. Ситечко для чая. Очень интересный экземпляр!!» - Штопор хихикнул, из чего Щелкун понял, что Штопор глуп, как его юбочка и легкомыслен, как аромат от этой юбочки. Ситечко висело на крючке. Оно было пухленькое, маленькое и закрыто на маленький замочек. Замочек могла открывать только хозяйка, когда заваривала чай для гостей и угощала их марципановыми плюшками. Внутри ситечка находились ароматные травы со всего света - Индии, Цейлона, Китая, Абхазии и даже с острова Великобритания, где ароматные травы, как думал Щелкун, не растут вовсе. Щелкуну было приятно, что некоторые травы произрастали там же, где и его любимые орехи. Он считал, что они с Ситечком могут быть земляками.
Время лежания в тазу закончилось, и хозяйка брала по очереди каждого, споласкивала под краном и выкладывала на салфетку сушить. На этот раз Щелкун оказался рядом с давилкой для чеснока. Вымытая, она благоухала шампунем и весело щебетала. Скоро у Щелкуна заболела голова от названий кушаний, для приготовления которых давилка давила и давила чеснок. Тут были и харчо, и цыплята табака, и фаршированное мясо поросенка, и студень, и заливные языки , и… и… Давилка была очень образованная дама, и это скоро наскучило Щелкуну. Он вспомнил о легкомысленном Штопоре и тихонько позвал его. Штопор откликнулся и попросил разрешения у честной кампании рассказать о недавнем банкете, где он был главным распорядителем стола. Дамы согласились. Штопор взахлеб стал перечислять марки сухих, сладких и полусладких вин, которые поверяли ему первому свои феромонные тайны, делился впечатлениями от вдыхания паров коньяка и, конечно же, рассказывал о блеске бокалов, фужеров, рюмок, кубков и других изделий из стекла и хрусталя, в которые наливали ЕГО напитки после того, как он, Штопор, давал им добро. Щелкун устал. Ему хотелось чего-то этакого, чего, он не понимал. И тут он опять услышал вдали мелодию Бетховена. Сердце заныло, и Щелкун отключился. Он не обращал внимания больше ни на Ситечко, ни на Давилку, ни на болтливого Штопора. Сердце его было там, в той комнате, где у рояля сидела Девочка, а в кармашке на её фартучке лежал тот самый носовой платок, которым она когда-то вытирала его огромный рот и повторяла: «Ах ты, мой бедненький!!!».
Раннее солнце проникало сквозь щели кухонного шкафа, где в истоме и неге после вчерашнего купания лежали вилки, ложки, Давилка для чеснока, Выбивалка косточек , Штопор обыкновенный и Щелкун. Хозяйка встала давно и месила тесто для плюшек. Оставалось сварить сахарный сироп с орехами. Щелкун, как бравый солдат, поднялся с ложа и открыл дверцу шкафа. «А, ты проснулся…» - пропела хозяйка и поставила Щелкуна на стол рядом с чашкой для орехов. И тут распахнулась дверь, и лучи солнца брызнули в комнату, ослепив Щелкуна. Он зажмурился. А когда открыл глаза, в дверях, в солнечных лучах стояла его Девочка и улыбалась. Глаза Щелкуна округлились, орех застрял во рту, и он так и стоял, вытянувшись во весь рост, как солдат в строю.
«Ты чего так рано?»- спросила хозяйка.
«Нам нужны плюшки», - отвечала Девочка.
И тут она заметила Щелкуна и тихо спросила у хозяйки: «Это Ваш Щелкун?»
«Мой, - хозяйка подозрительно прищурилась, - А тебе зачем??»
«Я подумала, я подумала, ... это мой Щелкун...».
«Не выдумывай! Щелкун мой», - отрезала хозяйка и стала забрасывать орехи в кипящий сахар.
«Да, я вижу,- грустно сказала девочка,- а я каждый вечер играла "К Элизе". Думала, он услышит».
«Я слышал, слышал» - хотел закричать Щелкун, но во рту у него был большой грецкий орех.
«Да,- сказала Девочка,- жалко Щелкуна, он был такой хороший».
И она вынула из кармашка фартучка белый платочек и поднесла к глазам.
Через полчаса Хозяйка вручила Девочке дюжину свежеиспечённых плюшек с марципановой начинкой. Щелкун долго смотрел вслед убегающей Девочке, и великая грусть разливалась по всему его чугунному телу.
12.08.2010, С-Петербург
© Copyright: Галина Чеснокова, 2010