Мне предстоит пережить тебя и затосковать навеки.
Волшебник. Обыкновенное чудо.
Их всех не станет. Всех. Тех, кого я люблю, и без кого не представляю себе завтра. Они уйдут по очереди. Сначала старшие – бабушки и дед, потом родители – папа, мама. Каждый будет бросать меня неожиданно и оставлять в душе незаживающую рану с рваными краями. И каждый раз, когда я буду вспоминать о них, мне будет так больно, что покажется – легче самой умереть.
Я буду учиться жить без них. Просто потому что так устроено мироздание. Мне придется учиться жить без них. Самой, вместо мамы выщипывать себе брови. Самой отвечать на самые заумные вопросы, которые я привыкла задавать отцу. Самой думать – куда меня понесло на ночь глядя – это фраза всегда была в компетенции деда. Самой напоминать себе – зачем замуж? Что я там не видела? – вечный совет любимой бабушки, которая сама с 18 лет живет во вполне счастливом браке. Я… без них?
Нет. Этого не будет. Никогда.
Если нельзя по-другому, лучше уйду я. Первой. И не увижу, как уходят они.
Это так просто. Способов сотни. Эта боль наверняка меньше той, которую я испытала однажды, только вообразив себе, что с ними случилась беда. Родители и младший брат уехали на выходные на дачу, я работала и осталась дома. Утром позвонила бабушка – что-то они давно не звонили. Я ответила – да все в порядке, позвонят. Днем попробовала позвонить им сама, но все телефоны были отключены. Я набирала еще и еще. Подумала – черт, если не дозвонюсь еще сколько-нибудь, нужно будет поймать машину и ехать туда. Вдруг что-то случилось. Позвонила бабушке, спросить, не звонили ли они. Трубку никто не взял. Позвонила на мобильный – то же самое. И вот тут я испугалась. Я решила, что бабушка и дед решили поехать туда, и что-то там такое увидели, о чем не хотят мне говорить. Стало трудно дышать. У меня никогда не было астмы, но это что-то похожее. Воздух входит в горло как будто через силу, стараешься открыть пошире рот – не помогает. Я по очереди набирала пять номеров – мамин, брата, папин, второй папин, дедов… мама, брат, папа, второй, дедов… мама, брат… На третьем круге стало совсем худо. Я заметалась по комнатам, ударяясь о косяки и не замечая этого. Вдруг трубку дедова телефона взяла бабушка. Меня это не успокоило. Я просипела – говорить было трудно, дышать тоже – где вы? Она, видимо, услышала что-то другое, потому что прокричала в ответ – да, мы ВСЕ здесь, ВСЕ! И связь прервалась. Я села на пол. Я подумала, что дед с бабой специально чего-то мне не говорят, хотят, чтоб я думала, что все хорошо. А значит, все плохо. Задыхаясь, набрала номер еще раз. И трубку сняла… моя мама. Сказала – все нормально, просто у них почему-то не ловят все телефоны, а бабушка с дедом неожиданно приехали за картошкой… Я попрощалась и отключилась. Разрыдалась. Я только что мысленно потеряла их. Только представила, что их больше нет, и уже чуть с ума не сошла от тоски и бессилия. И еще час или два, делая какие-то домашние дела, периодически начинала, зло отирая слезы, рыдать.
Хорошо бы умереть первой. Я люблю жить, просто жить, даже в самый скучный день – люблю, но ради того, чтобы избежать этой боли, я ушла бы первой. Вот только тогда эта боль… достанется им. Вся, целиком и без всякой примеси чуть примиряющего чувства, что так было записано в великой книге судеб. Что болезнь неизлечима, или водитель отвлекся на сидящую рядом подружку, или взрыв газа никто не мог предсказать. Они будут винить себя и только себя в том, что меня нет, и это сделает боль ноющей и приступообразной, как вечный приступ гастрита. И никакая волшебная но-шпа не поможет. Я не могу их на это обречь.
А значит, они действительно уйдут от меня. Все. Один за другим, а я ничего не смогу поделать. Только смириться. И тосковать.
Когда я думаю обо всем этом, успокаивает лишь то, что брат младше меня на 8 лет и пробудет на этой земле по крайней мере на 8 лет дольше. А потом я каждый раз заново понимаю – ему ЕЩЕ хуже. Ему придется пережить еще и мою смерть.
октябрь 2009