Однажды зимой в московскую мастерскую Левитана заехала Татьяна Куперник. Она направлялась к Чехову, в недавно им купленное имение Мелихово, и по дороге решила взглянуть, что пишет теперь Исаак Ильич. Когда он узнал, куда она едет, стал длительно вздыхать и говорить, что ему тоже хочется к Антону Павловичу.
–– Зачем же дело стало? Раз хочется –– так и надо ехать. Поедемте со мной сейчас?
–– Так вот и ехать… А вдруг это будет некстати? –– Левитан заволновался, зажегся. И вдруг… решился.
Бросил кисти, вымыл руки, и через несколько часов они уже подъезжали к скромной чеховской усадьбе.
Залаяли собаки на колокольчик, выбежала на крыльцо сестра Антона Павловича, Мария Павловна. Вышел закутанный по глаза Антон Павлович, в сумерках вгляделся в прибывшего мужчину, маленькая пауза, и –– оба кинулись друг к другу, крепко схватили друг друга за руки, и... заговорили о самых обыденных вещах: о дороге, погоде, будто и не было полутора лет разлуки.
Левитан рассказал Чехову, что летом гостил в имении Островно в Тверской губернии, много писал, не жалея ни себя, ни красок, и много путешествовал по окрестностям.
–– Иной раз во время таких путешествий вдруг остановлюсь и стою томительно долго, как будто жду чего-то, –– улыбнулся он.
Антон Павлович закашлялся. Он хворал, при кашле появлялась кровь, но он ни за что не желал называть болезнь своим именем –– чахотка, и, заметив, как вздрогнул Левитан, сказал:
–– Чертовский кашель создал мне репутацию человека нездорового, при встрече с которым непременно спрашивают: «Что это вы как будто похудели?» Между тем, в общем я совершенно здоров. Хочется роман писать длиною в сто вёрст.
Но Левитана нельзя было обмануть. Он сам очень сильно болел, врачи нашли у него расширение аорты, и, следуя их совету, он держал у сердца сырую глину.
Встреча друзей оказалась и радостной и печальной. Левитан сказал, что весной собирается вновь в Островно. Это имение принадлежало светской львице Турчаниновой (Чехов позже изобразит Островно в рассказе «Дом с мезонином»). Антон Павлович пообещал навестить друга.
Весной Островно утонуло в зелени! Весенняя природа –– прекрасная, юная, обращала Левитана в восторг и в какое-то тихое, отрадное чувство единства со всем и со всеми. Для него открылись новые, яркие краски, он почувствовал смелость в обращении с красками, кисть получила размах и уверенность. К тому добавился приезд младшей дочери Турчаниновой, Люлю, которую Левитан горячо полюбил.
«Трогательно прекрасны были бледное лицо, тонкая шея, тонкие руки Мисюсь, ее слабость, ее праздность, ее книги. А ум? Художник подозревал у нее недюжинный ум, его восхищала широта ее воззрений. Мисюсь встречала и провожала его, смотрела на него нежно и с восхищением. Он победил ее сердце своим талантом. А ему –– страстно хотелось писать только для нее, и он мечтал о ней, как о своей маленькой королеве, которая вместе с ним будет владеть этими деревьями, полями, туманом, зарею…» –– Антон Павлович в рассказе «Дом с мезонином» изменил имя Люлю на Мисюсь.
Рядом с Люлю в Левитане будто прибывало сил, и он, поддаваясь молодому задору, написал картину «Март», где всё нараспашку, где руки-ветви раскинуты, как объятья для счастья, где всё наполнено ожиданием чуда, и где выглядывает золотисто-желтый угол того самого «дома с мезонином».