Три долгих дня "вертушка" с командиром авиационного полка Седовым на борту моталась зеленой стрекозой в Маньчжурских степях по служебным делам. Надоели песчаная пыль, офицерский сухпай, монотонный стук винтов, бьющий по ушам.После того, как боевая машина наконец-то приземлилась на бетонку отдаленного военного аэродрома, Николай попал в распростертые объятия своего старого приятеля командира ОБАТО майора Нелькина.
Юра заявил безапелляционно:
— Вылет твоего экипажа могу обеспечить только на завтра, так что предлагаю культурную программу на вечер - баню и стол по случаю твоего приезда. Будут гости: начальник соседнего погранотряда и заместитель прокурора гарнизона — мировой парень! Тем более, что у тебя из сумки горлышки от бутылок с пивом торчат. С самой Читы тащил?
— Оттуда... Слушай, Юра, а сколько годков мы с тобой не виделись? Лет пять, наверное ...
— Точно, зазнался ты, после того как комполка стал. А мог бы и навестить боевых товарищей по Афганистану... А теперь отдых старина, только отдых...
Банька удалась на славу... Седов, лежа на верхней полке, лупил себя по спине, груди и бедрам распаренным березовым веником и, наслаждался мягкими и душистыми парами из камелька, ожесточенно сдирал распаренными листьями с кожи въевшуюся грязь. Потом нырнул под прохладный душ и кубарем свалился с парапета в блистающий отраженным электрическим светом бассейн, где долго плавал и фыркал, как морж.
Напарившись, — еще бы, - каждый совершил в парную по четыре ходки, — господа офицеры сели за стол. Выпили за встречу, за знакомство, за боевых друзей, которые уже никогда не вернутся с прошедшей войны. К полуночи всех развезло. Пограничник ушел домой, сославшись на то, что он уже никакой. А заместитель прокурора Володя подмигнул заговорщицки Николаю и сказал:
— Есть предложение.
— Нет возражений, — с юмором ответил Николай, ожидая, что же такого интересного предложит военный юрист.
А Володя, подмигнув другу, вышел в предбанник, и было слышно, как он что-то втолковывал сержанту контрактной службы. После чего хлопнула входная дверь.
— Сейчас они будут, — коротко известил Володя.
— Кто?
— Да, женщины.
— Ну, ты даешь!
— А чего даешь? Ты же уже согласился!
— Все правильно. Отдыхать, так отдыхать!
Через полчаса появились две молодые дивчины. Ладные, фигуристые и очень симпатичные, они переоделись в купальные костюмы и присоединились к мужчинам.
Всю ночь в бане грохотала эстрадная музыка. Устроили и импровизированные танцы. Продолжали пить пиво, шампанское и водку. Потом кампания удалилась, оставив Николая и одну из местных гетер вдвоем.
Галя попросила Николая ее попарить. Она легла в парной на потолок, блаженно растянулась на теплых досках, скинув верхнюю часть купальника и обнажив пышные белые груди. Вот так, дразня Седова своими прелестями, она млела под нежное пошлепывание веничком ее тела. Потом сбросила с себя плавки и нырнула в бассейн.
В гарнизонной гостинице, продолжили интимное общение. Галя оказалась опытной партнершей. Она доставила Николаю море удовольствия и уснула в его объятиях. Проспали до девяти утра. Когда любовники проснулись, на столе ждал горячий завтрак и крепкий кофе. Юра, как истинный друг, обо всем позаботился.
Но после того, как позавтракали, Галина уходить не спешила. Она ластилась к Николаю, как кошка, и неожиданно спросила:
— Коля, а ты, наверное, начальник Юрия Васильевича?
— Мы с ним старые друзья. А что такое?
— Помоги решить одну проблему.
— Какую?
— Поговори, пожалуйста, с Юрием Васильевичем, чтобы он направил меня учиться в школу прапорщиков.
Такая просьба стала неожиданностью, и Николай громко рассмеялся:
— Ловко! Получается, что ты решила меня использовать?
— А ты думаешь, в нашей дыре легко устроиться куда-нибудь? Да я полгода как без работы.
— Ну, ладно, уговорила. Обещаю поспособствовать.
Юра отнесся к просьбе или ходатайству Николая с пониманием. Только пошутил над другом:
— В следующий раз, когда приедешь попариться в бане, я к тебе готового прапорщика приставлю.
...Вертушка взмыла с бренной земли в голубое небо и взяла курс на Читу. Николай наблюдал, как внизу медленно проплывают безбрежная степь и пятачки серебристых озер. Где-то через час ко-мандир вертолета спросил, обращаясь к Седову:
— Николай Иванович, а вы на Арее бывали?
— Да, нет, как то не довелось.
— Потрясающие, я вам скажу, там есть места. Особенно понравилась долина тысячи цветов. В прошлом году отдыхал на озере с семьей, так нас туда водили с турбазы. Не долина, а сказка. Живой гербарий Забайкалья. Воздух - целительный бальзам.
— А вот и Арей.
Под вертолетом сменился ландшафт. Показался плотный лесной массив, потом кордон и прямая лента автострады, и за ними во всю ширь распахнулась водная гладь озера, по берегам которого разбежались цветными квадратиками среди яркой зелени прямоугольники крыш корпусов двух туристических баз. За озером поднялся небольшой хребет, а за ним открылась широкая пойма маленькой речки, по берегам которой раскинулись зеленые луга. Это и была долина тысячи цветов.
— Может, сядем, Николай Иванович? Наберем цветов огромные букеты, своих дома порадуем.
Седов промолчал, любуясь открывшимся перед ним пейзажем реликтовой долины. А потом произнес…
— Уговорили. Гулять, так гулять…
Сделав круг почета над долиной, сели на большую поляну. Когда бортовая дверь открылась, через образовавшийся проем обрушилась волна цветочных запахов. Бутоны саранок колыхались над высокой травой, в ее тени прятались колокольчики всех мастей и другие соцветия, которые Николай никогда не видел. Летчики пили хрустальную воду речушки из одного стакана, - она была удивительно вкусной. Отвесы бережков ручья сочно чернели и так были непохожи на степную серо-желтую песчаную почву степей. Рай, да и только!
Цветы рвали охапками, и очень скоро образовались большие букеты. Будет дома праздник!
На военном аэродроме Седова ждали извечные проблемы. Например, в части имеется авиационная техника, да не летает, потому что на складах отсутствуют авиационный керосин и запасные части. Боевые машины превратились в старье! Все, что не подлежало восстановлению, разбиралось и использовалось, как ремонтные материалы. А обшивка сдиралась предприимчивыми авиаспециалистами и сдавалась предпринимателям, как вторцветмет.
Подполковнику Седову, прошедшему через тяжелые испытания в Афганистане, трижды раненому и дважды чудом спасшемуся от "стингеров", было обидно видеть, как буквально на глазах разваливается былая мощь и гордость страны - советская военная авиация. Потом появились слухи, что, может быть, через год авиационный полк вообще расформируют, поскольку все равно летать будет не на чем. А военный аэродром законсервируют до лучших времен.
Летчики и технари служили без энтузиазма, разлагаясь от непомерного пьянства. Благо спирта в авиационной части оставалось еще достаточно.
Прошел год. Полк не расформировали. Не повезло другим авиационным частям, чьи исправные вертолеты были перебазированы в полк Седова. С десяток Ми-8 продолжали перевозить воинские грузы по отдаленным точкам, что спасало военных авиаторов.
Уволился на пенсию командир ОБАТО. Хороший был специалист, но алкоголик. Поэтому и отправили в запас. Взамен прислали выпускника академии майора Рубина. После того, как назначенец представился полковнику Седову, он оставил неважное впечатление. Холеная внешность, спокойный и самоуверенный взгляд, короткая прическа, как у новых русских. Кое-что об этом офицере Седов знал из его личного дела. Рубин провел многие годы на вещевых складах, окончил с отличием академию. Но, когда комполка заметил стоявший около штаба ОБАТО новенький и шикарный джип, принадлежавший майору, то сразу же его невзлюбил.
Рубин, приступив к исполнению своих служебных обязанностей, избавился неугодных ему заместителей, откуда-то вытащил новых, пресек пьянство начфина и, приструнив его, заставил работать на себя. А преобразования начал с облагораживания территории военного аэродрома и ремонта специальных помещений.
С утра командир ОБАТО крутился в городе и заводил деловые связи. Потом, появились грузовики, на которых незнакомые люди привозили и разгружали цемент, кирпич и доски. Далее развернулись строительные работы, организованные уже силами части. Работали в основном солдаты и прапорщики. Скоро здание штаба ОБАТО выглядело как новое, а старенькие и облупленные степы полкового штаба смотрелся на его фоне невзрачно. Закипела работа по капитальному ремонту общежития и гостиницы. В перспективе планировалось строительство теплиц и бани.
"Где Рубин берет средства на все это?» - недоумевал Седов. – «Офицеры авиаполка сидят второй месяц без денежного содержания, а этот строит".
Командир полка задал этот вопрос Рубину на служебном совещании.
— Бартер, - ответил командир ОБАТО.
— И чем рассчитываетесь?
— Есть определенные мысли и предложения. Я доложу о них позже.
Позже между командирами состоялся и более откровений разговор.
— Николай Иванович, мне нужна ваша помощь. Строительная фирма просит перебросить за хребет, на озера, стройматериал для строительства базы отдыха. А взамен они возьмут на себя ремонт складов, столовой и штаба вашего полка.
Седов на уговоры Рубина не повелся. Майор ушел раздраженный, намекнув, что если этот вопрос не решится, ремонтировать штаба полка он не будет.
А на утро следующего дня Седова ждал еще один сюрприз.
Позвонил Рубин. Он коротко доложил, что для дальнейшего прохождения службы в ОБАТО прибыл новый прапорщик и хочет попасть на аудиенцию к командиру полка.
— Он к вам прибыл, вот и разбирайтесь с ним сами, — грубо ответил Седов и бросил трубку.
Но телефон зазвонил снова. В трубке звучал все тот же спокойный голос Рубина:
— Она хочет встретиться с вами товарищ полковник.
— Кто это — она?
— Прапорщик Соболева, говорит, что вы ее знаете.
— Первый раз о такой слышу. И что ей надо?
— Вас.
— Ну, хорошо, пусть зайдет после восемнадцати. И без опозданий.
После обеда звонили из авиационной дивизии. Тыловики обвинили Седова в том, что он зажимает инициативу командира ОБАТО. Комполка разозлился и потребовал прислать финансовую комиссию, это будет лучше, чем огульно бросаться обвинениями. Но его и на этот раз не поняли. Наверняка Рубин успел расположить к себе командование соединения.
Вечером Седов прибыл в свой кабинет с мрачными мыслями. В приемной спиной к входной двери стояла стройная женщина в форме прапорщика и внимательно рассматривала документацию на стене.
— Вы ко мне? — спросил ее Седов.
Женщина обернулась, и Николай обмер от неожиданности. Перед ним стояла... Галка!
— Это ты? Откуда?
— Да вот благодаря вам окончила школу прапорщиков и прибыла на должность начальника летно-технической столовой ОБАТО. Правда, произошел казус, кадры спутали, и вместо того, что-бы попасть обратно к Юрию Васильевичу, мне дали предписание почему-то к вам. А может, это судьба? Хотя какая разница. Так ты мне рад?
Седов не знал, что делать. С одной стороны, радуйся, ведь твоя любовница теперь будет слу-жить рядом. А с другой стороны, куда спрячешь свои прошлые любовные связи? Городок не-большой, рано или поздно все вылезет наружу, и тогда жди беды.
— Где ты устроилась?
— Комбат дал комнату в общежитии. Светлая после ремонта, даже мебель новая. Говорит, что молодому специалисту ее планировал отдать. Повезло, дескать, мне. А я что? Служить желание есть, надеюсь, что оправдаю его надежды, Так ты мне рад или не рад?
— Рад, рад... — раздосадовано ответил Седов. — Причем тут это? Помощь, от меня нужна какая?
— Соскучилась по тебе, — гнула свое Галка. — Я о тебе постоянно думала. Стою, бывало, в строю, а взводный меня своими глазами облизывает, молодой такой лейтенант. Хорошо, что подруги надоумили меня отказаться от макияжа и прическу делать пострашнее. После этого он сразу отстал. Никто кроме тебя родного и любимого мне не нужен. Можно я тебя поцелую?
Галка прижалась к широкой груди Седова и нежно обняла. Так они стояли, пока Николай не оч-нулся и закрыл дверь кабинета на защелку. И вовремя! Через несколько минут раздался стук. Это был майор Рубин. Убедившись что, дверь заперта, наконец-то ушел.
Парочка притихла. И убедившись, что за дверями больше никого нет, они облегченно вздохнули. Седов задернул шторы, выключил свет. Галка прильнула к нему с готовностью, возбужденно шеп-ча: "Хочу тебя, хочу..."
На Седова пахнуло запахом духов, и голова закружилась от нахлынувшей страсти.
В эту ночь Николай не дошел до дома. Галка покинула его с первыми лучами солнца. Она выпрыгнула в открытое окно и исчезла в зарослях акации на пути к общежитию.
Седов лежал на разложенном диване, и будущее представлялось ему совершенно безрадостным. Похоже, назревали существенные перемены в его жизни.
...Жизнь авиационного городка шла чередом. Седов избегал Галку. Он ловил себя на мысли, что эти, вернувшиеся из прошлого романтические отношения ему явно ни к чему. Поэтому на построениях личного состава он каждый раз ловил ее обиженный взгляд и отворачивался.
Зато Рубин, наоборот, был подчеркнуто внимателен к новой подчиненной. Каждое утро он инспектировал столовую, подсказывая ей разные тонкости поварского дела. Как составлять меню, поддерживать образцовый порядок в варочном цехе и помещении для приема пищи. Перепадало и начпроду. Бедному лейтенанту доставалось от командира ОБАТО за каждое упущение в работе столовой. А какие, он зачастую и понять не мог. Кажется все чисто, и все на месте. А как придет Рубин, что-то вылезет не так. А не так — это Галка.
Скоро об этом узнал Седов. Заревновал подполковник. То он решил срочно вызвать Соболеву, но не знал под каким предлогом он может это сделать, то ему вдруг становится все равно, и тогда тихо страдал: "И зачем ты появилась на мою голову?.."
Дальше — больше. Однажды увидел, как Рубин посадил Галку в свою иномарку и попылил с ней за пределы аэродрома, да еще вечером, когда закончился рабочий день. Николай психанул, достал из сейфа бутылку водки, налил полный стакан, выпил залпом и сидел в своем кабинете, скрипя зубами от сознания собственной немощи.
"Страшная это вещь — любовь, — философствовал пьяный вдрызг командир вертолетного полка. — Вот заноза! И как мне вытащить тебя из моего сердца?"
А на утро, трезвый как стеклышко столкнулся нос к носу с Галкой, когда она шла по бетонной полосе в полк.
Соболева отчужденно взглянула на него, вскинула руку к пилотке, отдавая воинскую честь, и прошла мимо.
— Стой! — выдохнул Николай. — Зайди после восемнадцати, поговорить бы надо.
Галка остановилась, и с издевкой сказала:
— Извините, товарищ подполковник, никак не могу — другому я обещалась.
— Стерва! Ладно, не дури. Имей совесть!
— А зачем мне совесть? У меня все хорошо, служба идет нормально. Зато у вас, как я поняла, совести целый вагон. Не знаете, куда от нее деваться.
Выпалив обидные слова в лицо растерянному Седову, Галка дернулась и пошла своей дорогой. "Ну вот, встретились, разругались, и какой с этого получился прок?" - затосковал Седов.
Прошел день, другой... Воображение влюбленного подполковника распалялось. Ему пришла мысль, что Галка и Рубин, вероятно, встречаются не только на служебной площади. А иначе, зачем возить ее на иномарке?
По ночам, думая о своей подруге, Седов сходил с ума, представляя, как Рубин и Галка занимаются любовью в постели, и она, — его подруга, лежит под этим козлом и дарит ему свою страсть.
Когда Седов вставал утром с постели, у него трещала голова, настроение было отвратительным и не хотелось жить. А на утренних служебных совещаниях он разносил командира ОБАТО ни за что ни про что, оскорбляя его в присутствии нижних чинов.
Рубин понимая, откуда дует ветер, благоразумно отмалчивался. Понимал, что комполка –влюбленный дурак. Странный человек… Знаю, что баба твоя, так ты живи с ней. Так нет же — ни себе, ни людям.
Трудно сказать, как долго это могло продолжаться. Теперь многие в военном городке знали о любовной трагедии комполка.
Седов, изнывая от ревности, решился на серьезный шаг. Он надумал совершить поступок, который позволит восстановить свой авторитет в глазах Галки и доказать, что Рубин по сравнению с ним обычная земная слякоть. И только он, Седов способен на сильное и красивое чувство.
А Галка по-своему переживала разлад взаимоотношений с Седовым. Она совершенно не понимала, почему подполковник дурит. Ведь им было так хорошо в тот вечер, когда они встретились в первый раз. Неужели нельзя хотя бы иногда встречаться тайком? Хотя бы по-дружески? А он... Психует, давит Рубина, и спрашивается за что? За то, что тот ее отвозит в госпиталь, обследоваться по женским проблемам, или в тыл дивизии. Ну, может быть она и нравится Рубину, и что, ей теперь удавиться от этого?
"Ну, зачем ты так поступаешь, Коля?" — так хотелось задать этот вопрос Седову. Но комполка, становясь диким и необузданным, продолжал пугать Галку своими непредсказуемыми поступками. Она терялась и не знала, что делать...
Но однажды вечером комполка подъехал на уазике к общежитию и пригласил ее сесть в машину. Затем приехали на стоянку, где стояли вертолеты. Забрались в одну из боевых машин и Седов начал рассказывать, что это за техника, и как ею управляют. И так было не раз. Превращаясь в инструктора, подполковник каждый раз преображался. Глаза его горели ярким огнем, а мысли рождались стремительно. Тренировки оказались настолько эффективными, что Галине хотелось уже взлететь, выполняя обязанности второго пилота. И куда этот тандем мог завести, знал только господь Бог.
В тот вечер Седов вызвал из парка свой служебный уазик и авиационного техника дежурной вертушки. После чего озадаченный капитан побежал готовить борт к вылету, а комполка поехал к общежитию.
В общежитии Седов стремительно проскочил мимо дежурной администраторши, отважно открыл дверь в Галкину комнату и выдохнул:
— Пять минут тебе на сборы. Жду на улице.
Вышел, закурил и начал успокаиваться.
Галка, недоумевала, - она уже приготовилась спать, а теперь приходится снова надевать "афганку». Едва-едва привела свое лицо в нормальный вид она побежала, словно по тревоге, на вы-ход. На улице водитель услужливо приоткрыл дверцу машины. Галка села на заднее сиденье и,притихла как мышь, в томительном ожидании.
...Дежурный техник ждал у «вертушки».
— О моем вылете никому не докладывать. К утру вернусь и сам объясню кому надо. Понял? — поставил ему задачу Седов.
— Так точно, понял, никому не докладывать.
Авиатехник проводил взглядом улетающий вертолет и пошел домой, поскольку он свое дело сделал.
Галка сидела в кресле правого пилота, и послушная командам своего командира исправно вы-полняла свои обязанности. За лобовыми стеклами Ми-8, было хорошо видно, как навстречу ползли, словно мрачные чудовища вишневого цвета тучи, из которых то и дело выскакивали молнии, предупреждая о приближающейся летней грозе.
Галка тихо спросила Седова:
— Коля, а куда мы летим? Ой! А я знаю. Наверное, к Юрию Васильевичу? Как ты здорово придумал!
— Нет, Галя, в другое место — намного лучше. Хочу показать тебе настоящую сказку. Потерпи, скоро все увидишь сама...
У Галки потеплело на душе. Подполковник Седов прекрасно ориентировался на маршруте, рассчитывая прилететь в долину тысячи цветов еще до начала грозы. Он не ошибся в своих расчетах. Наконец из темных сумерек выплыли знакомые скалы. Сделав для уверенности облет долины, Седов повел вертолет на посадку. Но не успел он выйти на точку приземления, как внезапно вспыхнул мощный свет от разряда молнии, а сознание пилота разломил мощный удар грома, после чего рука отпустила ручку управления. Мощный шквал ветра бросил неуправляемый вертолет под углом на склон хребта.
...Гроза закончилась к утру. Небо очистилось, верхушки лесистых сопок зазолотились в первых лучах восходящего солнца. А цветочный ковер долины, умытый каплями летнего дождя, переливался цветами радуги как самоцвет. Цветы расправляли свои красочные бутоны и тянулись к небу. Саранки горели огнем, словно живая кровь на фоне изумрудных трав. Оживленно запели птицы, и по долине потянул свежий утренний ветерок.
Галка пришла в сознание и вытащила на улицу друга. Присела рядом с телом и положила руку на его холодный лоб. Убедилась с ужасом, — Николай был мертв.
— Мама моя, — всхлипнула Галка. — Да что же мне делать? Как же так?
Она упала на траву и зашлась нахлынувшей на нее тоской и болью. Отревев, Галка долго еще смотрела на лицо Седова, потом с трудом приподнялась с земли.
Перед ней открылась широкая пойма маленькой речки, по берегам которой раскинулись зеленые луга... Это и была долина тысячи цветов.