ВО ИМЯ...
День первый.
Когда-то, давным-давно, она , придя на работу, восторженно рассказывала увиденный сон. Ей приснился шикарный новый офис, возведённый на месте в то время практически полуразрушенного здания, и было настолько удивительно видеть его сверкающим, обновлённым, - настоящим сказочным замком,- что эмоции лились через край.
-Но меня там не будет, - сказал ты. Она попыталась не придать значения непонятным, вскользь оброненным словам, хотя, как и прежде, острым ножом резануло по сердцу.
У окна нового офиса она сидит за столом, и зачем-то пишет всё это. Нет необходимости разбираться, сколько фатализма и сколько свободной воли перемешано в человеке. Поздно. Всё так, как было предрешено, и писать обо всём по меньшей мере абсурдно. Но она взяла тетрадь, разлиновала листы. Всё так, и значит, так надо. День первый.
ДОЖДЬ ЗА ОКНОМ.
День второй.
Так уютно: барабанит дождь за окном, рисуя по стеклу фантастические узоры. А ведь офис и впрямь получился шикарным. Девчонки, заезжая по случаю, называют его не иначе, как отелем. Тишина и покой, приглушённый, умиротворяющий свет, твой компьютер рядом и напротив твои фотографии. Утро нового дня. Вы слились воедино. Сердце переплавило прошлое, два прошлого, твоё и её – в одно. И сегодняшний нарождающийся день – ваш. Второй день, вписанный в разлинованную тетрадь.
- Давай угадаем, каким он будет. Давай его нарисуем. Ты же знаешь, нет ничего невозможного. Всё в нас. Мир предлагает тебе всё своё разнообразие – бери!
Но в привычной раковой скорлупе так удушающе спокойно, так приторно надёжно. И дни незаметно за однообразием - летят.
Всё: горести, радости, беды, даже элементарные болезни, - всё мы придумали себе сами, - не совсем удачливые сказочники собственной жизни. Что ж, какие есть.
-Интересно, и теперь приходят мысли исправить прошлое?
-Знаешь, а ведь по большому счёту я не смогу ничего исправить, иначе это буду уже не я.
-Но ведь ты вновь и вновь сбиваешься в раскаяние, неужели ты не помнишь, что в итоге не это нужно Ему?
-Раскаяние… О, я помню всё прекрасно. Я до сих пор не знаю, как пережила то время, когда мои даже самые, казалось, достойные жизненные поступки вдруг поворачивались такой неприглядной стороной, а добродетели рассыпались в прах, принципами же можно было смело мостить дорогу в ад. Всё перевернулось, словно кривое зеркало вдруг превратилось в ровную гладь воды, и ты удивлённо, немея от ужаса, а затем ползая и рыча от отчаяния и бессилия, увидела всё без прикрас. Увидела. И затихла.
Ни строчки не вычеркнуть. Каждая минута прожитая – моя. Так что раскаяние, думаю, и слово-то какое-то здесь не совсем уместное. Раскаяние предполагает сравнение: плохо – хорошо. А это иное: ты видишь без прикрас весь ужас прожитой жизни, и умираешь от увиденного. Почему? Исправить ничего невозможно, ведь это была бы уже совсем иная история иного человека. Но есть ещё причина. Ты осознаёшь: всё так и не иначе. Всё это – ты. Именно ЭТО – твоё.
Простить себя за содеянное невозможно, и даже самые неимоверно-изощрённые муки ада кажутся для тебя нелепой малостью возмездия за содеянное. Тебе хочется абсолютной кары, которая лишь существует. Причём призывы смерти становятся сродни элементарной трусости, ведь таким образом так легко было бы избавиться от захлёстывающей, тянущей вязкой боли, распинающей спящее доныне сознание и становящейся со временем даже в радость.
И ты начинаешь думать: за что Бог дарует тебе ещё один день? Ты должен был быть развеян в прах, тебе мало любого наказания, ты сам осудил себя на полученную в итоге анти-жизнь. А Бог дарует новый день, светит солнце, струпья на сердце подсыхают под греющими, воскрешающими лучами, чем вызывают еще больший всплеск боли, - как такое возможно…
До умопомрачения дико. Жизнь после жизни.
ЛЮДИ БЕЗ ВОЗРАСТА.
День третий.
Все мы - люди без возраста. Все времена слиты одномоментно вот в этой секунде, искорке на твоей ладони, в миге, ускользающем неведомо куда. И есть он, миг, только и только миг.
Есть, но его уже нет. День третий вписывается во вновь открытую тетрадь. Так каков он, день третий? Новая жизнь, новая история судьбы. Рисуй, ведь пока в твоём сознании опять обосновались лишь черно-белые тона. Ты усиленно делаешь вид, что всё забыла. Потому в руках до сих пор лишь простой карандаш. Пора пришла прочувствовать вновь ту, головокружительную внутреннюю тягу к краскам, ведь ты знаешь, что умеешь работать маслом. Настаёт время разрешить себе запустить всю существующую в природе цветовую гамму в свой мир. Ты опять разучилась быть счастливой. Ты разучилась беззаботно смеяться, радоваться тем, особым, вдруг всплывающим из детства ощущением безграничной свободы и бесконечности бытия, и такой доброй, разрешённой свыше вседозволенности, от фантастического ощущения всезнания и всеведения, абсолютной защищённости и беспредельной любви на фоне колоссальной ответственности. Оно непередаваемо, - то пронзительное состояние покоя и умиротворения, неведомого по силе умиротворения, пронзительной ясности, ведь Светом ЛЮБВИ было пронизано всё пространство. Прими же это дивное ощущение в наследство, этот бесспорный признак чистого детского сердца.
МИР ЗА ТВОИМ ОКНОМ.
День четвёртый.
Ты вновь бродишь, вглядываясь в чужие окна, пытаясь не видя угадать за ними удивительные, полные одухотворённого смысла, жизни. Цельность в стремлении к совершенству в обрамлении красоты и гармонии. Неуловимый звук трепетного взмаха веера в вальсе, лёгкий наклон головы, а локоны такие смешные, словно кукольные. И смущённый взгляд серых глаз напротив. До чего же ты старался тогда выглядеть взрослее.
В каждом окне – твоя прежняя жизнь. И, вглядываясь, ты угадываешь до запахов, дуновений, легчайших прикосновений, до цвета клетчатого пледа, небрежно сползающего с покосившегося дивана. Стук выставляемых на стол тарелок. Белый фарфор с позолотой, ты обожала рассматривать на свет прозрачные хрупкие чашки. А скатерть хрустит и пахнет колючим морозом и едким щелочным мылом.
В другом окне – кабинет, полный умопомрачительных тайн. Сумрак, зелёное сукно добротного, старинного письменного стола. Он - словно корабль в этом море бумаг и книг, а высокое, с бардовой обивкой кожаное кресло, - твой неизменный штурвал. Прогремели боем высоченные напольные часы. Они заставляют вздрагивать всякий раз, что время летит вперёд, что безответственно перед жизнью тратить даже минуту впустую. Эти великанские часы – словно верховный страж, следящий за тем, насколько тщательно люди приумножают им даром дарованное, чтобы в итоге было что возвращать сторицей. Незабываем аромат тёмного таинственного кабинета. Книги на полках до потолка – живое обрамление этого загадочного организма. Запах кожи вперемежку с запахами пыли и заморского табака. И нож для резки бумаги высвобождает такой долгожданный, всегда любимый запах свежей типографской краски, и ты гладишь новенькие, лоснящиеся листы, окунаешься в них с головой, предвкушаешь наслаждение от крепкого кофе под красным с бахромой абажуром, что всегда сопровождает тебя в новый мир новых книг. И ты пишешь каждый день, пишешь самозабвенно на теснённой голубоватой бумаге, с неярким, но затейливым вензелем в правом нижнем углу, и лист за листом каждый день ложится в малахитовую шкатулку, малюсенький позолоченный ключик от которой всегда при тебе. Ты, конечно, не знаешь, что где-то вписан день четвёртый в бронзовую, линованную тетрадь, вместе с тобой, и твоим верхним ящиком стола справа, который всегда был самым любимым. Там лежал оловянный солдатик, родом из розового детства, и ты не мог не взять его на минутку в руки, садясь за стол. Это была твоя крепость. Это твоя безбрежность, твоё прошлое и будущее, на острие пера сегодняшнего дня. А под лопаткой саднит уже который год. Уже который год, как кончилась война. И ты медленно забиваешь трубку, в глубокой задумчивости медленно проводишь указательным пальцем по её изгибу. Столько лет, а как вчера.
Её словно отбросило от окна: столько лет, а как вчера…
ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ. День пятый.
Столько лет, а как вчера… Она держит в руках старенькую тетрадку, исписанную убористо, каллиграфическим подчерком девочки, которой ещё нет двадцати…
«Зачеркнуть невозможно прошлое. Оно как тяжёлый чемодан, который ты обязан нести через всю жизнь, и который с каждым годом всё тяжелее и тяжелее от ссор, обид, разлук и бед…
Невозможно предугадать будущее, как невозможно заглянуть за таинственную зеркальную гладь, хранящую в себе отпечатки миллиона страстей, улыбок и слёз, и полнейшего равнодушия…
Мир держится на Трёх Китах, и это Вселенский обман, греющий душу, попытка отвлечь взгляды смертных от бездонного мерцающего неба, зовущего и влекущего непостижимыми импульсами далёких и родных, отринувших нас, неизвестно во имя чего…
А глаза, вглядываясь в небесную бесконечность, видят дальше и глубже, и сокращается неумолимое пространство, сжимаясь в ничто, приближая нас к той, непостижимо далёкой тайне, за границей бесконечности, где прошлое и будущее сливаются воедино»…
Интересная штука, наша жизнь… Судьба просвечивает в ней с рождения, оставляя знаки в каждом прожитом дне, и мы читаем их, если захотим прочесть, удивляясь, уставая удивляться, но никогда не перестаём удивляться их непостижимости вновь и вновь…
Она провела рукой по странице... Интуиция всегда была её попутчиком, с малых лет. В тридцать в тетрадь было наспех дописано:
«На сегодняшний день чемодан прошлого практически неподъёмен. Тем более нет смысла волочить его за собой. Необходимо взять в дальнейший путь самое ценное – опыт, наблюдения, сделанные выводы и греющую душу ЛЮБОВЬ. Дорога к той далёкой тайне, за границей беспредела – впереди! В путь!»
Она улыбнулась вновь, вспомнив, как всегда стремилась по кусочкам да осколочкам собрать свою голограмму жизни, надеясь, что взгляд изнутри высветит, и тем самым сотрёт ошибки, наиболее характерные, да поможет в такой многогранной разбросанности найти то, самое нужное и ценное, что станет ядром понимания себя как личности, тем самым став помощником в понимании других. День пятый окунул с головой в прошлое, ей было светло и грустно… Бронзовая тетрадь так и осталась лежать в стороне…
А память, словно школьный лист тетради,
Исписанный убористо и чётко…
Девочка моя, ты пока не знаешь, что ждёт тебя впереди…
УЧИМСЯ ПИСАТЬ. День шестой.
Девочка моя, ты пережила то, что было суждено с рождения… Всегда и во всём знание грядущего алело, всплывало знаками, терзало сердце…
Она оглянулась, ища его… Фотографии, как и прежде – на столе перед глазами… Милый мой, самый родной на свете…
Неуловимо сдвинулось пространство, время качнулось, замерло всё вокруг… Ты рядом, я знаю… Я чувствую твоё тепло, твою защиту, твою ЛЮБОВЬ…
-Верь, всё получится!
-Всё получится…
Она открыла бронзовую тетрадь…
Преддверие предродового периода… Прогулка тихими шагами по гулкой мостовой судьбы, перелистывая скудные оставшиеся страницы, - солёные капли души, когда было уже не в мочь… Да, задачка… Не согрешить ни в слове. А по Сеньке ли шапка?
-Вот этими сомненьями ты и была пожизненно больна. Ничего невозможного нет, помнишь?
Но вернёмся к гулкой мостовой прошлого… Среди булыжников есть то, что пронзает душу. Словно тогда уже было пережито всё, чему суждено случиться потом. Как такое возможно, спросишь ты. А как можно увидеть во сне то, что случится через три года, причём в деталях, в звуках, в запахах, когда ты задаёшь вопрос, …, вспоминаешь ответ…, и этот ответ слышишь наяву… А как возможно такое? Так что удивляться по поводу самых что ни на есть пренастоящих чудес немного глуповато, из-за их обилия, но обойти их Словом невозможно, потому что в этом Правда и Истина.
Чтож, буду проводить раскопки своей внутренней сущности – смешно, а ведь в школе я мечтала быть археологом. Интересно, почему именно археологом….Именно археологом… Тоже определённая веха судьбы? Ну да ладно, лиха беда начало, глядишь, к старости разберёмся…
Ну так вернёмся к пресловутым булыжникам… Она вновь открыла детским почерком исписанные тетради:
«Что значит Слово! Когда начинаешь делить его надвое, играешь в очень опасную игру». «Свой среди чужих, чужой среди своих», - когда-то писалось после прочтения Блока… Цитата из прошлого. Касается Идеи вообще, то есть – безличностна. Но неудержимо хочется добавить, причём написав огромными алыми буквами во весь небесный свод:
СЛОВО НЕДЕЛИМО!!!!!!!
Это то неизменное в нашем мире, чему изначально чужда двойственность. В этом – бездна смысла, чувствую!, но именно отсюда, из искажения и непонимания Истины начинают дробиться и выползать на свет незавидные уродцы…
-А почему уродцы? – кто является в этом мире мерилом прекрасного и ужасного в том числе? Будь аккуратна, не наломай дров.
-Уродцами я пыталась назвать любую фальшь, то есть – НЕ ИСТИНУ.
-И кто в этом двойственном мире тогда вообще достоин существования, если клеймить то, что есть наша природа..
-Моей огромнейшей ошибкой всегда было, да и есть, чего греха таить, делёжка на чёрное и белое. Серое всегда вызывало отвращение. Что же внутри так неумолимо? Лишь чёрное и белое... В детских строках проскальзывает мука будущего, если картинами рисуется то, чему суждено спустя много лет сбыться. Странные булыжники…
А самое странное, что я жива. И к тому же должна быть счастлива. Жизнь призрачна, судьба предопределена. То, что это напишется, было известно ещё до сотворения, как видно, соседней Галактики, а значит, - играем дальше. Только самое главное – ИГРАЕМ ПРАВДУ,
Даже перед самим собой подчас трудно где-то не погрешить; да, наверное, именно перед лицом самого себя это самое сложное – сказать самому себе всю правду. Ну что, слабо, -
Исповедь длиною в жизнь... Поскольку всё сплошной экспромт, то и смущаться возникающим перескокам не стоит, а то посмотрела, - столько листов исписано, а чем?
-Чем надо, тем и исписаны. Не пори ерунды. Строка должна течь. Пробуй, бери перо в оборот, пусть оно поскребёт метлой, потом полетает, сначала невысоко, не отпускай его чрезмерно. – НАУЧИСЬ ДЕРЖАТЬСЯ ЗОЛОТОЙ СОЛОМОНОВОЙ СЕРЕДИНЫ, чтобы уже не контролировать слог.
«Что суждено, тому и сбыться»…
Разве с этим поспоришь…
Полистала старенькие дневники.
Цитата из прошлого: «Вдохновение – вот высшее выражение Правды на Земле. Оно уходит, когда из твоих строк уходит Правда»…
Верю, ты не покинешь меня до самой последней исповедальной точки...
-Ты будешь писать теперь всегда, везде, ты не сможешь остановиться. Так надо. Ты этого хотела. Ты будешь писать по-настоящему.
-Всё то, о чём будет писаться, настолько рвано, больно, и сочится кровью, что трудно подобрать стиль изложения, чтобы удержаться на той данной при этом свыше высоте, и парить над болью, кровью – во искупление!, на нужной, правдивой ноте. Переживаю страшно, ведь начало положено, дороги назад нет! Смогу ли… Бог поможет.
-Да поможет Бог!
В двадцать пять было написано:
«Я – частичка Вселенной, и я хочу быть светлой и счастливой. Помогите мне, Светлые Силы! Помоги мне Бог!»
Да поможет мне Бог в написании этой исповеди, пусть вся жизнь ляжет на листы, и энергией Слова оживёт моё прошлое, моё счастье, что было всегда раньше так рядом… Пусть оно оживёт энергией ЛЮБВИ!!!
-А оно всегда живо! Было и есть! Нашей ЛЮБОВЬЮ.
И она, положив голову на его любимую с детства мягкую игрушку, тихо, улыбаясь, уснула… А он ласково гладил её по волосам...
ВОСКРЕСЕНЬЕ. День седьмой.
Он был рядом, во всём чувствовалось его присутствие, сами по себе пошли часы на кухне, стоявшие несколько лет, причём время часы показывали чёткое, минута в минуту… Кот бегал за невидимым другом, как прежде, подскакивая, крутясь на месте, не сводя с него озорных глаз… Компьютер сам по себе оттестировался, устранил неполадки, ведь во сне ты чётко дал понять: Всё с ним будет хорошо! В это не верится окружающим, но они сами сталкиваются с твоей помощью в своей жизни, и связь крепнет и крепнет, разрастаясь, давая на земле ВИДИМЫЕ ПЛОДЫ!!!!!
Воскресение, воскресение ЛЮБВИ, день седьмой… Он станет днём отдыха перед начинающейся жизнью романа, и сколько ему веков, сколько тысячелетий…
Вперёд. Ты как и прежде будешь скакать из прошлого в день сегодняшний, пытаясь заглянуть вперёд, вновь бродить в сумерках памяти, окунаясь в прошлые жизни, в общем, впереди – жизнь, достаточно сумбурная, но – какая есть. Ты как и прежде будешь вести диалоги с ним, будешь черпать в них Силу, Мудрость, вдохновлённая зримой связью миров, не имеющих ни начала, ни конца, связанных прочно нитью ЛЮБВИ!!! И это не прейдёт никогда. Вы рядом навечно. Сердце – одно на двоих. В нём – вы оба. И стучит оно в два раза чаще… Ты живёшь здесь, на земле, - за двоих!!! И он открывает тебе секреты настоящего счастья, подлинной радости, вводит в мир непревзойдённой благодати сердечной, короче – учит жить счастливой. Так, как того хотел Он! Только так, и не иначе.
И вот полетели чехардой дни, дни новой жизни, жизни – ОДНОЙ НА ДВОИХ!!! Здравствуй, мой лапулька!!! Мы живём!!! Живём ВО ИМЯ ЛЮБВИ, слившей в Единое два мира...