Он, как и всегда, нервный. Зло-нервный. Стоит у окна, не оборачиваясь, а я смотрю на длинные тонкие пальцы, выстукивающие по стеклу какой-то рваный ритм.
-Ты меня любишь?
Злая усмешка в отражении:
-Я тебя ненавижу.
Я включаю светильник на стене.
-Какого черта ты снова в темноте?
Он оборачивается, опираясь спиной о подоконник. Дворовый кот на фоне дождя, рассерженно шипящий и выгибающий спину – первая ассоциация. Дешевая серая майка с полустертым рисунком, драные белесые джинсы. Взъерошенные темно-русые волосы. Злые серые глаза.
-Жрать будешь? – небрежно спрашиваю я, ставя на стол пакет с купленными в ближайшем магазинчике консервами.
Второй пакет я уже разобрал и распихал по холодильнику его содержимое. Остались только эти жестяные банки. Для него же и купленные. Кошачий корм, блин.
-Буду, - он уже стоит, подпирая стенку напротив мойки.
Я швыряю в него банкой сардин. Он не успевает среагировать вовремя и перехватить ее. И получает рассеченный лоб.
-****утый придурок, - сообщает он мне.
И сползает по стене на пол, есть свои консервы, благо, что открываются они без помощи ножа.
-Подними голову.
Он показывает мне средний палец. Я легонько хлопаю его по макушке.
-Повыставляйся тут еще.
Он шипит. И упрямо голову опускает.
-Зараза, – равнодушно сообщаю я, вспоминая, что хотел свои джинсы постирать утром, вот и повод уйти и оставить его доедать спокойно, а то вон, скоро рычать начнет. Только надо ссадину обработать.
Он усмехается еле слышно. И продолжает есть рыбу руками. Прямо из банки. Приходится взять его за подбородок. Запрокинуть его наглую морду. И обработать ссадину йодным маркером.
-Урод, - сообщает он. – Жжется же.
И возвращается к банке, увлеченно урча над ней – он любит эту рыбу в томатном соусе. А я ухожу все же постирать джинсы. Через десять минут он заходит в ванную, где я сижу на краю ванны и смотрю на крутящиеся в барабане стиральной машины штаны.
-Приперся… - резюмирую я.
Он фыркает в мою сторону. И умывается, стирая засохшую кровь. Потом долго и старательно чистит зубы. А я смотрю на отросшие на затылке вихры и думаю, что надо его или загнать в парикмахерскую уже, или купить ему резинку для волос, чтоб хвост собирал. Лучше, конечно, хвост. Чтобы можно было его дергать. А он в ответ будет шипеть и пытаться укусить за руку.
-И что ты так пялишься? – бурчит он, закрывая воду.
Я дергаю его к себе. Мгновение смотрю в серые глаза. А потом целую. До боли и выступающей из губ крови. Из его губ – почему-то кожица на них такая нежная и тонкая. Зато слизывать крохотные рубиновые капли с них приятно.
Он устраивается с совершенно независимым видом в моих объятиях, сунув руки в задние карманы своих линялых джинсов. И язык его так и норовит пройтись по моему, лаская в ответ.
Мне нравится, как он сразу же прикрывает глаза, когда я начинаю его целовать. Так мило. И он очень смущается от поцелуев, странный кошак. Как затащить меня в какую-нибудь подворотню и сделать минет, не стесняясь тем, что в нескольких метрах ходят люди и ездят машины – это всегда пожалуйста. А как со мной целоваться – от его ушей сразу прикуривать можно.
-В постель? – интересуюсь я.
Он кивает. Молча. Берет за руку и тянет в сторону комнаты. Я улыбаюсь, шагая за ним вслед.
Ненавидит он меня, как же. Да чтоб вас хоть кто-то любил так, как меня ненавидит этот уличный кошак, подобранный мной на какой-то помойке.