Все описанные события и персонажи (за исключением общеизвестных исторических фактов и личностей) вымышленные. Любые совпадения случайны.
При написании использованы материалы российской прессы.
Фрагмент повести «Изгой – хроника тревожных дней»: http://www.proza.ru/2010/05/25/1005
Удивительная тяга у российских правителей 20 века к бронетехнике. В начале столетия – лидер партии большевиков, в конце – явная противоположность – ярый поборник демократии. Но то были переломные для страны моменты. 3 апреля 1917 года Владимир Ульянов, вернувшись в Петроград из эмиграции, выступил перед народом прямо на Финляндском вокзале, оглашая «Апрельские тезисы», используя в качестве трибуны бронеавтомобиль «Остин-Путиловец». А спустя семьдесят четыре года, 19 августа 1991 года Борис Ельцин стоял на танке № 110 Таманской дивизии, обращаясь к гражданам своей страны:
- В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом.
При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах, необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы. Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору1, стремясь к единству Советского Союза, единству России. Наша позиция по этому вопросу позволила существенно ускорить подготовку этого Договора, согласовать его со всеми республиками и определить дату его подписания – двадцатое августа сего года. Такое развитие событий вызвало озлобление реакционных сил, толкало их на безответственные, авантюристические попытки решения сложнейших политических и экономических проблем силовыми методами. Ранее уже предпринимались попытки осуществления переворота.
Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе «холодной войны» и изоляции Советского Союза от мирового сообщества.
Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый «комитет»2. Соответственно, объявляем незаконными все решения и распоряжения этого «комитета».
Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным законам и Указам Президента РСФСР.
Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию.
Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Горбачеву выступить перед народом. Требуем немедленного созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР. Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов. Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте.
До выполнения этих требований призываем к всеобщей бессрочной забастовке. Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правового переворота…
* * *
В просторном коридоре Дома Советов РСФСР находилось несколько человек. Все они были высокими широкоплечими мужчинами, специально отобранными из разношерстной массы народа, скопившейся вокруг Дома Советов, отдавшей свой голос и свою силу демократии. Эти ребята представились бывшими десантниками, а их натренированность и выправка лишь подтверждала данное утверждение. Сегодня страна нуждалась в защите: в стальных мышцах и несгибаемой воле.
Им выдали оружие и организовали пост в коридоре, где уже находились несколько «сынов демократии», обеспечивавших безопасность высшего руководства.
Мимо несколько раз проходил солидный мужчина с густыми усами, проверяя состояние охраны и боевой дух, задавая все время один и тот же вопрос:
- Ну, как, ребята, победим?!
- Конечно, победим! – бойко в унисон отвечали «выходцы из народа», безмолвно осуждаемые взглядами другой группы, вооруженной короткоствольными автоматами.
- Хорошо, очень хорошо! – в усы ухмылялся первый.
Оружие им выдали на случай штурма войсками, подконтрольными ГКЧП, правительства РСФСР во главе с Борисом Николаевичем Ельциным. Прошел слух, что в Москву вошли колонны бронетехники, часть которых оцепила телецентр и, вроде бы, направлялась к Белому Дому. И теперь огромное количество людей встало на защиту избранного ими правительства.
Бывшие десантники сидели в мягких кожаных креслах в коридоре и разглядывали прибывшую незадолго до них группу. Бойцы, хладнокровно сжимавшие вороненую сталь «калашниковых», о чем-то тихо переговаривались. Странно было, что все они равны как на подбор: накачанные литые торсы под футболками и куртками-ветровками, прямые широкие плечи, одинаково-серые каменные лица и короткие уставные стрижки. Они держались от десантников особняком, а те и не навязывались со своей компанией.
Вскоре первую группу забрали куда-то на другой этаж.
- Не нравятся мне эти ребята, ой, как не нравятся, - шепотом сказал один из оставшихся, - обратили внимание на их выправку?
- Да, точно, - согласился второй.
В конце коридора показался седовласый Президент РСФСР со свитой. Увлеченный деловым разговором он даже не удостоил вниманием вытянувшуюся вдоль стены по стойке смирно новоявленную охрану.
Один из «десантников» щелкнул флажком предохранителя, мгновенно мобилизуя все свои силы, готовый в любую секунду принять бой.
- Спокойно, Алекс, сигнала пока не было, - напарник, присутствие которого вызывало больше вопросов, чем ответов, мягко положил ему руку на плечо.
Проводив Президента взглядом, Алекс закинул автомат за спину и зашагал вдоль по коридору. Да, он умеет ждать и будет покорно это делать, дожидаясь приказа на исполнение, но время идет, а хорошей возможности может больше не представиться.
Полученный в 15 августа приказ был прост и понятен. Ликвидация одного из видных политических деятелей. Операция проводится под прикрытием и тем оружием, которым удастся разжиться непосредственно в здании парламента РСФСР, в крайнем случае, голыми руками.
В напарники дали молодого капитана, со слов начальства, весьма талантливого. В его обязанности входит охрана Алекса, но как тот сам догадывался, и избавление системы от него в случае провала, хотя, скорее всего, и при удачном исходе тоже. Дело в любом случае получит широкий резонанс.
Сигналом к действию должны послужить заветные слова пароля, произнесенные неизвестным связным. Как он попадет сюда, откуда, и кем он будет, Алекса волновало мало. Тогда останется лишь нажать на спусковой крючок, и приговор приведен в исполнение. Проблемы, однако, может создать группа спортивного телосложения мужчин, появившаяся в коридорах Белого Дома незадолго до «десантников». Эти ребята не из детского сада, а ведомства посерьезнее: либо КГБ, либо ГРУ. И цель их присутствия не совсем ясна.
В сегодняшнем хаосе у каждого могут оказаться свои интересы.
Нельзя было полностью исключить и участия заокеанских спецслужб в этом «мероприятии». С какой радостью встретило «дружественные» правительства Запада падение «железного занавеса» и начавшиеся в Союзе реформы. Едва ли их интересовала судьба сильного соседа, скорее показались привлекательными необъятные рынки сбыта продукции и богатые месторождения природных ресурсов. И это понятно: любая администрация, прежде всего, призвана защищать интересы своей страны.
И вдруг как гром среди ясного неба – ГКЧП. Благородная по сути своей цель – возрождение раздираемой на части империи и целостность, нерушимость экономических связей – превратилась из-за методов ее достижения в грубый фарс, разбилась об амбиции власть имущих. «Начатое почти святым, оно попало в руки почти бандитов» - сказал Василий Витальевич Шульгин о белом движении. Но история повторяется.
…Алекс сидел в кресле, выбивая барабанную дробь на рожке автомата и взвешивая все «за» и «против». Он откинулся на мягкую спинку и, прикрыв глаза, думал. Время шло, а руководство молчало. Так можно поставить под удар удачный исход операции. Почему не давали команды к действию? Момент самый подходящий для этого: пожар всенародного негодования еще не разгорелся в полную силу, есть шанс погасить его с минимальными потерями. Единственное, что может быть - связной не в силах пробраться внутрь здания с улицы? Но подобный вариант разработчики должны были предусмотреть с самого начала. Этот человек наверняка имеет пропуск в Дом Советов РСФСР. Не исключено даже, что он депутат парламента. Там ныне собралась на столько разномастная публика, что агент Комитета запросто останется незамеченным.
Или же кто-то в КГБ затеял свою игру? Достаточно просто занять нейтральную позицию и подождать несколько дней, кто победит. Это не будет грозить фатальными последствиями. Если власть ГКЧП утвердиться, то он получит нагоняй за нерасторопность и все можно будет свалить на нерадивых исполнителей, ну, а если же сохраниться власть Президента, то все получается еще проще, и с чистой совестью можно будет выступить одним из главных изобличителей хунты, грудью вставшего на защиту демократии.
Появившийся неизвестно откуда рядом с охраной пузатый, краснощекий чиновник сообщил, что готовится штурм здания.
- Любой ценой мы должны устоять, - с пафосом сказал он. - Ребята, вы десантники, и не зря вам Верховный Совет под свой страх и риск выдал оружие. Вы должны быть несгибаемы. Конечно, страшно. «Альфа» будет штурмовать парламент РСФСР. Эти парни не подарок, но на нашей стороне признание народа.
- В Афгане не боялись и здесь не испугаемся, - поддержали его десантники.
Алекс лишь неопределенно повел плечами, не разделяя уверенности остальных. Дождавшись, когда все отойдут в сторону, он повернулся к капитану.
- И что ты думаешь? – капитан заметно нервничал. Перспектива попасть меж жерновами мельницы ему не казалась такой уж привлекательной.
- Что думаю?! – Алекс был абсолютно спокоен, будто сидел дома в тапочках перед телевизором, - а ничего. Смелый он очень: «Альфа» не подарок, но на нашей стороне народ». Правильно. Народ будет отдуваться, а они отсидятся в бункере. – Он обнажил в улыбке свои ровные, жемчужные зубы, - эти ребята из седьмого управления при желании
камня на камне не оставят, всех живьем съедят и соли не попросят.
- Ты считаешь их такими кровожадными? – капитан был предельно серьезен и бледен, хотя старался контролировать свои эмоции, - а ты не думал, что они могут не подчиниться приказу и не пойти на Белый Дом. Это же гражданская война!
- Вот так взять и не подчиниться приказу! Ты шутишь? – Алекс был искренне удивлен. – Единственное, что может уберечь эту слепую фанатичную толпу, собравшуюся здесь, – отсутствие приказа подразделению «А», иначе…
- Нет, ты не прав. Никто из наших политиков, сражающихся за место под солнцем, не посмеет уничтожить разом многотысячную массу народа. Это равносильно возвращению к репрессиям, к полицейскому государству. Ты знаешь, русских тяжело раскачать, но если раскачаешь, то потом попробуй-ка остановить.
Алекс пристально посмотрел на своего напарника и пожал плечами.
- Не в моей компетенции вступать в споры по подобным вопросам. Раньше, кажется, такие слова назывались неблагонадежными высказываниями и строго наказывались, а я должен буду доложить о случившемся руководству.
Капитан поднял глаза на ликвидатора, стараясь оценить серьезность его слов. Неужели он никогда не сомневается в правильности поступков представителей власти и отдаваемых приказов. Неужели у него никогда не возникает вопросов?
- Вон кто-то идет.
Указав в конец коридора, Алекс встал навстречу подходящему к ним высокому сухопарому мужчине средних лет, облаченному в серый костюм с депутатским значком на лацкане пиджака. В свете неоновых ламп блестела его практически облысевшая, словно бильярдный шар, голова.
- Так, бойцы, - командным голосом произнес он, - подъем и шагом марш за мной. Побыстрее, у нас нет времени.
Десантники разом повскакивали с мест.
- А куда автоматы-то? – рассеяно спросил один из них.
- Оставьте здесь, - гаркнул подошедший.
Глаза капитана, привыкшего осознавать ответственность за вверенное ему оружие, полезли от удивления на лоб:
- Здесь?!
Депутат, смутившись на секунду, оглядел свою маленькую армию.
- Ну, тогда берите с собой. Быстро!
Пройдя несколько этажей, они окунулись в лабиринт безликих коридоров, пока депутат не привел их в просторный кабинет и не усадил на широкий диван, стоявший возле окна. Вчетвером они с трудом поместились на нем и все превратились в слух.
Никто не появлялся, и у них осталось время осмотреться. Большое помещение было отделано фанеровкой карельской березы, старые часы с маятником в углу и минимум мебели. За столом хозяина кабинета находилась дверь, ведущая, видимо, в смежную комнату.
Дверь отворилась, и в кабинет вкатился колобок в измятом пиджаке, со щетиной на надутых щеках. Несмотря на комичный образ, он распространял вокруг себя ауру могущества и власти, почувствовав которую, по спине Алекса непроизвольно пробежали мурашки. Этот влиятельный чиновник одним взглядом мог подчинять себе армии и усмирять народные массы.
Полумрак в смежной комнате рассеивало голубое свечение экрана телевизора, и тишина нарушалась лишь голосом диктора «Вестей», характеризующего обстановку в столице и по стране в целом.
Хозяин кабинета устроился поудобнее в кресле за столом и, затянувшись сигаретой, долго молчал, собираясь с мыслями.
«Десантники» аккуратно пристроили сбоку автоматы и приготовились слушать. Царило молчание. На пиджаке у сидящего за столом не было депутатского значка, что несколько обескуражило их, да и сам этот чиновник похоже ни разу не появлялся перед телекамерами. Личность, абсолютно неизвестная обывателям, Мистер Х.
- Товарищи, - привычно обратился он к собравшимся голосом, закаленным многочисленными партсобраниями и заседаниями Верховного Совета. - Я не буду ходить вокруг да около – у нас с вами нет для этого времени – а перейду сразу к делу. Вы прибыли на защиту законной власти одними из первых, что говорит о ваших высоких моральных качествах и о понимании крайней сложности сложившейся политической ситуации. Учитывая это, мы считаем правильным всецело доверять вам. Сейчас двадцать два часа, на площади собрался народ, осознающий всю необходимость демократических преобразований в стране. По последним подсчетам, это около шести, семи тысяч человек, и они, наконец, хотят знать, что происходит, и чем они могут помочь. Надо пресечь всякую возможность дезинформации и направить народ в правильное русло, организовать его. Мы не должны потерять поддержку толпы… - чиновник замялся, небрежно произнесенной «толпой», нечаянно сорвавшейся с языка, он показал свое отношение к электорату, о котором призван был заботиться на государственной службе. – Никто не должен сбить народ с истинного пути. Ваша задача: информировать массы, доносить до них слово законно избранной власти. Периодически вы будете узнавать свежие новости из первых рук и информировать об этом людей вокруг здания парламента РСФСР.
Вышел уже третий Указ Президента России, в котором Борис Николаевич обвиняет хунту в нарушении Конституции СССР и Уголовного кодекса РСФСР, в измене Родине и народу и постановляет… - Он взял со стола лист бумаги и нацепил на нос очки в тонкой золоченой оправе. - Постановляет: сотрудникам внутренних дел, прокуратуры, госбезопасности Советского Союза и России, военнослужащим, осознающим ответственность за судьбу народа, дается право действовать на основании Конституции и прочих законов СССР и РСФСР. Борис Ельцин обещает им моральную поддержку и, что более важно, правовую защиту. Запомнили? Вопросы есть?
Он вперил взгляд в своих слушателей.
- Так точно! – один из десантников поднялся, и на диване сразу стало свободно, - это правда, что здание будет штурмовать «Альфа»?
Чиновник выдержал паузу, а потом медленно, с расстановкой, чтобы каждое слово дошло до сознания, ответил:
- Да, такой вариант развития событий возможен, но мы уверены, что ГКЧПисты не осмелятся отдать подобный приказ. Уже сейчас вокруг здания многотысячная толпа, и она прирастает. Позже будет только больше. Бойцы «Альфы» тоже люди, причем люди, натренированные бороться с врагом, террористом, а не идти против невооруженного, беззащитного человека. Хунта должна понимать, что, отдав приказ спецназу, тем самым прольет море крови, окончательно потеряв поддержку советских граждан.
- А вы думаете, что если «Альфа» не пойдет на штурм, крови будет меньше? – спросил Алекс обыденным тоном, не особо надеясь на ответ. – Армия все еще подчинена ГКЧП. Завтра здесь могут быть танки.
- Там те же солдаты и офицеры, - чиновник всем своим видом выказывал полную уверенность в своих словах, заражая ею окружающих, - мы это учли. Танки не переедут через своих матерей.
- Ну что ж, раз так…
- Мы можем идти?
Хозяин кабинета утвердительно кивнул головой.
- Оружие оставьте здесь. На площади оно вам не пригодится.
Выбравшись из лабиринта на лестницу, они неспеша пошли вниз. Не говорили ни слова, каждый думал о чем-то своем, может, о ближайшем будущем, которое ждет всю страну после этих, в буквальном смысле, переломных событий. И смогут ли они увидеть это будущее, не выльется ли сегодняшнее противостояние в настоящую войну, гражданскую войну. А уж войну-то десантники видели совсем недавно, выполняя свой интернациональный долг за речкой3.
Все четверо вышли на улицу и ужаснулись…
* * *
Огромная серая масса человеческих тел, море людей залило всю площадь перед зданием парламента РСФСР и колыхалось. Ему не было ни конца, ни края, и что самое интересное, практически каждый был занят своим вполне конкретным делом. Не было неорганизованной толпы, существовал только четко слаженный работающий механизм. Кто-то разбирал мостовую, орудуя ломом, вытаскивал из нее огромные булыжники, кто-то близлежащую изгородь. Каждому нашлось занятие по силам и по душе. Неизвестно откуда тащили арматуру. Возводились баррикады. В своем единстве народ принял решение держаться до конца, отстаивая демократию и свободу. В кромешной тьме умудрялись отличать своих от чужих. Находились архитекторы, активно руководящие и принимающие непосредственное участие в строительстве укреплений. Все делалось быстро и слаженно.
Время от времени подходили разные по составу и количеству группы людей для защиты здания правительства. Чей-то осипший голос постоянно скандировал: «Долой хунту. ГКЧПистов за решетку».
Четверка окунулась в толпу и мгновенно растворилась. Они понесли «слово законно избранной власти» массам. Все подались в разные стороны, только молодой капитан выплыл из пучины и прилип к Алексу. Он не стал возражать: прилип, так прилип. Пусть выполняет свою работу. Хочет охранять, ну что ж, он не против. Только под ногами пускай не путается.
Глашатаи действовали по-братски слаженно. Сначала завязывался разговор с одним человеком, потом подтягивались еще люди, желавшие узнать свежие новости и сплетни. Они, в свою очередь, сообщали об услышанном стоящим рядом, и вот уже народная молва разносит информацию с неимоверной быстротой, передает из уст в уста, преобразовывая, в конце концов, исходные новости в народную сказку, приправляемую все новыми и новыми подробностями, придуманными рассказчиками на ходу. Так что, с информацией проблем не было.
Завидев издали внушительную комплекцию Алекса, пожилой небритый мужчина, с тлеющим в уголке рта «Беломором», попросил его оказать посильную помощь в возведении баррикад.
Широко расставив ноги на песке, где еще пару часов назад была выложена мостовая, Алекс влился в живую цепь, по которой из рук в руки передавались каменные глыбы, куски недавнего дорожного покрытия, служившего сейчас основным строительным материалом.
Шло время. Отдельно взятый булыжник для него практически ничего не весил, но их передавали один за другим, без остановки, и приходилась хорошая нагрузка на руки и плечи. Острые края остатков мостовой, которые никто и не думал стачивать, больно впивались в ладони, заставляя их кровоточить. Он не обращал на это никакого внимания, полностью отдаваясь монотонной работе, пока стоящий рядом сосед пенсионного возраста не посоветовал ему отдохнуть и продезинфицировать руки спиртом.
Алекс спорить не стал, вняв совету, хотя ему было абсолютно все равно, чем занимать себя, ожидая приказа. Покрутив головой из стороны в сторону, он пошел искать спирт.
Провалившийся неизвестно куда капитан вновь появился и протянул ему тонкую иглу с маленьким белым шариком вместо ушка.
- Это передатчик. Ситуация осложнилась. Команду могут отдать в любой момент. Поэтому эта вещь необходима, - прокомментировал он свой «подарок».
Алекс перечить не стал и воткнул иглу в ворот рубашки так, чтобы ее не было видно. Часы показывали полночь. Так и не обнаружив, где можно разжиться спиртом в медицинских целях, он в сопровождении своего «телохранителя» неспеша направился к танку, с которого раздавали еду.
Перекусив бутербродами и запив их чаем, они вернулись в здание Верховного Совета РСФСР и, поднявшись на лифте, прошли в кабинет своего временного руководителя. Тот сидел за столом, уплетая пирожные и запивая их кефиром прямо из пакета.
- Присаживайтесь, ребята, - предложил он, - я сейчас еще достану. Составите компанию?
Сейчас он выглядел гораздо привлекательнее и человечнее, чем во время недавнего инструктажа. Железная маска будто упала с его лица, на котором нашли отражение вполне обыкновенные эмоции, свойственные любому.
- Нет, спасибо, - отказался капитан, - мы только что перекусили на улице. Там женщины еду принесли.
- Что, бутерброды и чай? – ухмыльнулся чиновник.
- Да, мы с народом, - позволил себе съязвить Алекс.
- Ну, как хотите, - босс послал пустой пакет в корзину, - как хотите, - он отодвинул тарелку с эклерами в сторону и посмотрел на отдельные листы на столе. – Значит, так: сейчас сюда прибыл мэр Москвы Гавриил Попов. Известите народ, что завтра в полдень намечается митинг на Манежной площади, санкционированный Лужковым4. Сейчас у стен Белого Дома около десяти тысяч защитников, и их число постоянно увеличивается. Кроме того, все новые и новые части Вооруженных сил СССР переходят на нашу сторону. Скоро должны появиться автомобили Тульской десантной дивизии, Рязанского полка. Ваша первостепенная задача - рассеять панику у народа. Грузовики с военными могут произвести неправильное впечатление. Пока что это все.
На площади по-прежнему суетились тысячи людей. То здесь, то там слышались голоса, критикующие действия ГКЧП. Посреди людского океана островами возвышались сооруженные наспех заграждения из камней, арматуры, элементов ограды, мусорных баков, и возводились все новые и новые. С нескончаемым энтузиазмом и энергией защитники Белого Дома трудились, стараясь выстроить стены для обороны своей власти, власти народа – демократии. Время неумолимо бежало вперед, но работы не прекращались ни на минуту, прибывали новые люди, из близлежащих домов женщины подносили продукты, пытаясь хоть как-то утолить голод защитников.
Алекс ходил в толпе с кривой ухмылкой на устах, не зная, чем занять себя. Изредка он заговаривал с кем-нибудь, передавая все, что знал. Таких, как он, праздно шатающихся, на площади были уже сотни. Большинство, конечно, пришло к Белому дому отстаивать свои идеалы и своего Президента, но полно было и тех, кто явился поглазеть и поразвлечься на «массовых гуляниях», попросту зевак. От каждого третьего пахло алкоголем – где-то недалеко разливали водку. В стороне тусовались патлатые ребята в потертых кожаных куртках, матерясь направо и налево. Уж эти представители молодежи неформальной внешности точно пришли поискать приключений.
Алекс не мог точно разобраться в своих чувствах и старался не обращать на них никакого внимания. Из своего воспитания он вынес две вещи: подчинение приказам и невмешательство в дела сильных мира сего. Политика – грязное дело. Это он знал всегда, но задумался только сейчас, здесь, на площади, окунувшись в народное волнение, всем своим естеством ощущая тревогу, нависшую в воздухе, кожей впитывая адреналин и страх защитников.
Никогда раньше ему не доводилось сталкиваться так близко с людской бедой, порождаемой борьбой за кресло, за власть. Всегда была только работа, никаких эмоций, ничего личного. Он получал приказ о ликвидации объекта, после чего нажимал на спусковой крючок или на кнопку на пульте дистанционного управления. Выстрел или взрыв, и приказ выполнен. Не стоило даже разбираться в душах своих жертв, в их деятельности и причине, по которой выносился приговор.
Бах! Готово, приказ выполнен.
Сейчас все оказалось по-другому. Он вплотную прикоснулся к людям, к их настроению, впервые увидел простых граждан, готовых пожертвовать жизнью во имя общечеловеческих ценностей и идеалов, вбитых им в голову партократами. Их никогда не учили этому, но они свято верили в чистоту своей мечты, склоняя голову на плаху.
Однако, оказавшись по долгу службы втянутым во внутренние разборки властителей судеб, он увидел отношение к одному отдельно взятому человеку-винтику в огромной машине Власти, к тому самому винтику, который не щадя живота своего отстаивает ее. Ему хватило поверхностного восприятия, не погружаясь в глубины человеческого сознания. Алекса, наплевавшего на жизни одного или десятков людей, шокировало равнодушное отношение к обывателю, политики не гнушаются сложить огромное количество голов… чужих голов во имя достижения собственных ничтожных целей.
Он, кстати, тоже всего лишь винтик в системе, без которого вполне можно обойтись, выкинуть как ненужную, отработанную деталь. Не приходилось питать иллюзий: эта операция вполне может стать последней в его трудовой биографии при любом развитии событий. Ликвидаторы долго не живут, так же, как и империи, одна из которых сейчас трещала по швам. Эта империя – СССР.
Какой-то новоявленный оратор распинался, стоя на бампере военного «Урала». В клетчатом пиджаке, мятых костюмных брюках, с торчащими в разные стороны из-под видавшего виды бордового бархатного берета растрепанными волосами и седой бородкой клинышком, он походил на художника. Это был образ представителя интеллигенции времен НЭПа. Он, брызжа слюной, активно жестикулировал, то и дело теряя равновесие и чуть ли не падая в толпу, агитировал людей не покидать площадь, чтобы не позволить войскам отобрать бразды правления у демократов. Его тонкий, пронзительный голос дрожал, но небывалая энергия, заключенная в нем, заставляла окружающих не только не отходить от грузовика, но и привлекала все новых и новых слушателей. Народ был уже на взводе, готовый последовать за любым человеком, который поведет их к светлому будущему и покажет, наконец, долгожданный свет в конце тоннеля.
К этой пороховой бочке достаточно было поднести спичку, и последует взрыв народного негодования.
Выступление щупленького оратора пестрело многочисленными лозунгами и обещаниями, в которые верили и которые поддерживали стоящие с раскрытыми ртами слушатели. Все здесь были в одинаковом положении: и художник, вышедший из народа, и толпа у его ног – все были равны, служа примером единства и сплоченности. И если кто-нибудь провел бы сейчас вошедший в моду за последние годы референдум, то этот человек, несомненно, был бы избран в Президенты большинством голосов, несмотря на то, что говорил от лица Ельцина, Руцкого5 и Хасбулатова6.
- … и долго ли нам терпеть это издевательство, сколько можно?! – верещал он, постепенно набирая обороты, - долго еще на нас будут ставить опыты, использовать как подопытных кроликов?! Я вас спрашиваю, товарищи, господа, - он взмахнул рукой над всеми слушавшими и не слушавшими его людьми. – Неужели мы все стерпим? Нет! Я говорю, нет! Мы говорим – довольно! Семьдесят лет нас стригли под одну гребенку, и теперь, казалось бы, когда мы освободились, расправили плечи, нас пытаются втиснуть в прежние рамки! Долой ГКЧП! Долой хунту! – заорал он что было мочи лозунги, оказавшиеся в эти дни на каждом заборе, и люди подхватывали его слова. – Да здравствует Борис Ельцин. Свободу Президенту СССР!.. Вперед на Кремль!
Оратор неожиданно сник, отдав все свои силы выступлению, и неуклюже стал слезать на землю с высокого грузовика. Два дюжих молодца, подхватив его под руки, помогли спуститься. По толпе пронесся ропот: «Правильно говорит. Кто выполнит наши обязанности и изменит нашу жизнь? Надо согнать эту шайку с их насиженных мест…»
На «трибуну» вскарабкался небритый, как минимум, неделю мужчина неопределенного возраста, с кепкой на седой голове.
- Товарищи, матери наши… - обратился он к женщинам, невольно сощурившись – прожектор выхватил из ночной мглы его лицо.
Алекс пошел дальше, не оглядываясь по сторонам, пробираясь к берегу людского моря, на окраину толпы. Сбоку вниз тенью скользнула чья-то рука, и секунду спустя из кармана слаксов на волю поехал бумажник. Сейчас улицы, прилегающие к Дому Советов, стали настоящей золотой жилой для карманников и им подобных. В такой толчее можно пройтись по бесчисленным карманам и сумочкам, оставаясь незамеченным. Кто-то отстаивал идею, а кто-то зарабатывал на хлеб.
Резко накрыв ладонью чужую руку у себя на бедре, Алекс с силой сжал ее, почувствовав, как захрустели кости карманника, и локтем ударил назад, не оборачиваясь. Раздался хриплый выдох, воришка обмяк, а Алекс зашагал дальше, как ни в чем не бывало, лишь проверив бегло сохранность своего имущества. Сзади послышались причитания окружающих, посчитавших гримасы боли и сбившееся дыхание корчившегося на асфальте мужчины следствием переутомления.
- Неплохо, неплохо, - догнал Алекса капитан, - зачем же ты его так сильно?
- Ему не повезло, - без тени сострадания ответил Алекс, - издержки профессии. Ты, между прочим, свои карманы проверь.
- Не понял?..
- Проверь, проверь. А то мало ли что, - стоял на своем ликвидатор.
Капитан полез по карманам.
- Черт, бумажник исчез, - не на шутку перепугался он.
- Я же тебе говорил, - Алекс с тоской смотрел на капитана. Он никак не мог определить: действительно ли его куратор такой беспечный, если не сказать более, или же просто прикидывается. Хотя, исходя из поставленных задач, он не может быть профаном, значит, прикидывается, старается усыпить бдительность. Но актерского мастерства ему не занимать.
Капитан продолжал вполне натурально шарить у себя по карманам.
- Ты чего так переполошился? Ну, остался без денег, будет наука на будущее, - Алекса начинала утомлять эта игра.
- Хрен с ними, с деньгами, - капитан стал темнее тучи, - там удостоверение сотрудника госбезопасности было.
Или, правда, профан, если не сказать более?! Какого черта он поперся в стан к врагу с ксивой, еще бы форму одел! Ну и дали напарничка...
Алекс изменился в лице.
- Тихо, - оборвал он капитана, на них уже начали оглядываться, - а ну-ка пошли. Сопли собери!
Они скрылись во дворе одного из близлежащих домов и присели на скамейку перед подъездом. Долго молчали.
- Что же делать?! – нарушил тишину капитан.
- Да ничего, сиди и помалкивай. Не хватало мне еще засыпаться у себя же дома из-за какого-то идиота. И где только таких находят? Ты же понимаешь, что если по твоей вине провалится эта операция, то Сибирью или Колымой не отделаешься. Жить нам с тобой тогда, как говорится, до понедельника.
- Слушай, а может, все еще обойдется?
Алекс смерил капитана неприязненным взглядом: а что, если это продуманная провокация против него или же умышленный слив поставленной задачи? Ну, что ж, время покажет, но нельзя сбрасывать со счетов и такое развитие событий.
- Не знаю, думай.
Похлопав капитана по плечу, Алекс встал и быстрыми шагами пошел обратно. Не хватало еще ему, профессионалу, выполнившему за последние десять лет полтора десятка успешных заданий, из которых чертова дюжина ликвидаций врагов Отчизны, провалиться по глупости. Впервые за все время работы ему в напарники дали человека не из его круга, чужого, и это не могло быть простым совпадением. Но, в любом случае, перед ним поставлена задача, и ее он должен выполнить без учета возможных потерь, поэтому надо искать выход из сложившейся ситуации и вернуть операцию в правильное русло.
Он оглянулся назад, виновника возможного провала и его потенциального ликвидатора за спиной не было. А это уже непростительная ошибка: теперь капитан должен быть всегда на виду, дабы не выкинул каких-нибудь неожиданностей.
Было четыре часа утра двадцатого августа.
У Белого Дома по-прежнему находилось огромное количество народа. На одном из танков Таманской дивизии, подобно Президенту РСФСР, выступал молодой парень. Он не был прирожденным оратором, но содержание его речи интересовало людей как ничто другое в этот момент. Он говорил о том, как Ельцин пытался связаться с исполняющим обязанности Президента СССР Геннадием Янаевым7 и, когда все-таки удалось поговорить, получил ответ, который знала уже вся страна: мол, Горбачев по состоянию здоровья не может в данный момент занимать свою должность. Кроме того, всем иностранным телерепортерам запретили передавать за границу видеоматериалы, было получено разрешение вывозить за рубеж только звуковую информацию.
- Нас здесь уже более пятнадцати тысяч человек, - бодрым голосом говорил он, - и это данные на три часа ночи. Несколько часов назад парламент обратился к радиолюбителям с призывом «донести голос правительства России до народа». Без пятнадцати три ночи начала вещать первая любительская радиостанция, передающая в эфир все обращения и программы из Белого Дома.
В северной столице нас поддерживают: перед ленинградцами выступил Анатолий Собчак. Мэр предупредил коменданта Ленинграда об уголовной ответственности, если тот издаст противозаконные приказы.
Алекс пошел дальше. Он был чужим здесь, не разделял общих эмоций и сохранял полное самообладание. Толпа шумела и приходила в ярость от собственного бездействия и беспомощности. Ему стало известно, что у первого подъезда собирают отслуживших в армии мужчин, чтобы охранять лестницы в здании парламента, и он направился туда. Добровольцев было уже довольно много, все стремились принять посильное участие в борьбе за власть народа, спешили внести свой вклад в защиту демократии. Нечего и говорить, что никто не желал уступать своего места ближнему, тем более что охрану практически укомплектовали.
Человек, проводивший набор, издалека завидев его фигуру, подозвал его к себе. Именно он вчера обратил внимание на Алекса и выдал автомат, сейчас же Алексу сказали, где он будет находиться. Без лишних слов.
* * *
На дирижабле, зависшем над Краснопресненской набережной, развевается большой российский флаг. Такие же, только гораздо меньше – в руках сотен людей, на автомобилях и одном из танков.
В радиорубке меняются журналисты, многие просят прощения у Горбачева. «Михаил Сергеевич, вы – мой Президент!»
* * *
В Доме Советов РСФСР начался монтаж еще одной радиостанции, планировалось, что она будет вести трансляцию на средних волнах на всю территорию страны.
- Ты знаешь, говорят, мы уже не одни, - молодой паренек затянулся сизым дымом сигареты.
Они сидели втроем на ступеньках и от безделья начали играть в карты, благо у одного из новоявленных бойцов оказалась видавшая виды колода.
- Да ну?..
- Нет, правда!
- Знаем, десантники перешли на нашу сторону, - вяло заметил Алекс, не разделяя всеобщего оптимизма, - уже часа четыре, как они с нами. Только вот неизвестно, почему мы охраняем парламент, и где они. Если только войска не послали на захват более важного стратегического объекта…
- Угу, телецентра, например, - парень чиркнул зажигалкой, так как его сигарета погасла, - а то «Лебединое озеро» осточертело уже. С самого утра крутят, у них что, нечего показывать больше?! Кстати, говорят, на нашу сторону перешел гарнизон Сахалина в полном составе.
- О, поддержка на Дальнем Востоке – то, что надо! А «Лебединое озеро», между прочим, неплохая вещь. Классика… Чайковский, как-никак.
- Но не с утра же до вечера…
Алекс отбил последнюю карту.
- Я «вышел», а вы играйте. Что там, на воле еще новенького? Торчу здесь с десяти утра, надоело бездействовать.
- Почти сутки? Ну, ты даешь. Это ты нам должен рассказывать. Мы с Шуриком тут только с десяти… вечера. Как узнали про сопротивление, сразу сюда. Не хочется терять недавно обретенную свободу… Тьфу ты… Я из-за тебя «остался». Заговорил мне зубы, понимаешь ли, - парень с напускной обидой начал перемешивать карты.
- Ты давай, сдавай. Скучно. Знаете что, ребята, сидите здесь, а я сейчас сбегаю на улицу, возьму что-нибудь поесть, - Алекс вскочил и шустро побежал вниз по лестнице.
Светало. Перекусив на скорую руку, он взял четыре булочки и два бумажных стаканчика с остывшим кофе и вернулся. Напарники его ждали.
- Ну что там, на улице? – спросил Шурик.
- Как и раньше. Люди не знают чем заняться. Носятся по площади, суетятся, пьют. Ничего нового.
Высшие политические чины в это время не спали. Без охраны Руцкой, Силаев8, Хасбулатов поехали в Кремль для того, чтобы предъявить Лукьянову9 ультиматум.
* * *
Начался дождь. Казалось, сама природа против развивающихся событий и призывает людей к примирению. Народ от затянувшегося стояния в состоянии неопределенности был крайне возбужден, и многотысячная масса возле Белого Дома доведена до «точки кипения». В ближайшие часы ожидался штурм российского парламента.
Страна не дремала. В Таллин вошла колонна из ста танков и направилась к заводу «Двигатель» - месту наибольшего скопления русскоязычного населения.
Мгновенно возникли вопросы: «кто виноват?» и «что делать?».
Страна, уже давно не видевшая единства, разделилась на два лагеря: «за» и «против» ГКЧП. С замиранием сердца все ждали развязки сложившейся ситуации.
- Что творится. Ужас, - Алекс сидел на ступеньках, зажав голову руками. Совсем недавно он и представить себе такого не мог. Нормы, вдалбливаемые в его сознание на протяжении всего «воспитания» под крылом у спецслужб и казавшиеся святыми, сейчас бездушно попирались.
- Почему «ужас»? – весело поинтересовался Шурик, - все клево. Мы пишем новую историю нашей страны, куем свое собственное счастье. Посмотри, мы же все здесь единомышленники.
Алекс поразился настрою своего собеседника.
- Ты действительно в это веришь? И тебя действительно не волнует то, что может произойти дальше? Думаешь, мы тут посидим, покурим, бутерброды пожуем и по домам разойдемся?
- Мы будем стоять до конца! – с вызовом ответил Шурик.
- И тебя не пугает, что в Москве сейчас находятся две дивизии: танковая и мотострелковая, плюс ОМОН – два подразделения. – Алекс продолжал стоять на своем, упирая на здравый смысл, - или ты считаешь, что мы числом победим? Нас уже, наверное, около двадцати тысяч собралось.
- Откуда ты это взял, - не разделяя энтузиазма Шурика, ввязался в разговор третий и уточнил, - про войска и ОМОН?
- Я же сказал, что я здесь уже больше двадцати четырех часов. Я уже и народ информировал о происходящем в городе и в стране, и кабинеты охранял на… - Алекс назвал этаж, - так что я, можно сказать, здесь все вдоль и поперек исходил.
- Нам ни танки, ни ОМОН не помеха, - Шурик был непреклонен, - на нашей стороне справедливость! А таких как ты, - сощурив глаза он злобно посмотрел на Алекса, крепко сжимая в руках автомат, - надо без суда и следствия… по законам военного времени… Чтоб не устраивали провокаций!
Запахло жареным, но ни один мускул на лице Алекса не дрогнул, и он продолжал так же расслабленно сидеть, отставив «калашников» в сторону, прекрасно понимая, что любое резкое движение может привести к печальным последствиям для одной из сторон. Конфликт необходимо было немедленно локализовать.
- Эх, молодежь, - он скупо улыбнулся, - горячая кровь. Но необходимо отдавать себе отчет, что ГКЧП опирается на силу. У них Язов10, Пуго11, Крючков12. У них отличные от наших идеалы, им надо сохранить империю, создаваемую на протяжении семидесяти лет. Так что, если мы хотим победить, то нам придется сражаться. Возможно, сражаться с оружием в руках, и кто-то из нас, может быть, пожертвует свой жизнью во имя свободы других… Я говорю только об этом, а ты сразу за автомат хватаешься…
Алекс прямо посмотрел в глаза Шурику, своей уверенностью заставив того опустить оружие.
- Мы обязательно победим! – молодой человек нисколько не сомневался в своих словах.
* * *
Несмотря на дождь, защитники не покинули здание парламента и Краснопресненскую набережную. В их руках появились палки, и люди терпеливо ждали своего часа.
* * *
Войска расположились в центре, в районе станции метро «Кировская»13, в Кунцево и на Ленинградском проспекте. По этому поводу председатель ВГТРК14 Олег Попцов призвал руководителей автотранспортных предприятий, москвичей с целью воспрепятствования продвижению танков создать кольцо из тяжелой техники вокруг Белого Дома.
Депутаты Верховного Совета РСФСР выехали навстречу танкам, продвигающимся к парламенту.
* * *
Мужчин, охранявших здание, разделили на десятки.
В руках защитников появилось новое оружие – бутылки с зажигательной смесью, «коктейль Молотова». Алекса как бывшего десантника попросили провести инструктаж и необходимое обучение «резервистов». Ему не оставалось ничего, кроме как согласиться.
Ученики в большинстве своем оказались талантливыми, и особых проблем с ними не возникло. Все схватывали на лету, и не требовалось специально разжевывать каждому. Ополченцам - и пожилым, и молодым - всем без исключения, пришлось постигать заново или же оживлять в своей памяти военные знания, полученные во время службы в армии. С одинаковым рвением постигали новое пожилой слесарь и молодой водитель автобуса, грузчик и продавец.
Пьяных отсекли сразу: такие ученики не требовались никому и скорее паразитировали на народном волнении, нежели приносили какую-то пользу.
Женщин поначалу попросили уйти от Белого Дома, но уже мгновение спустя, обратились к ним в рупор с просьбой выйти к солдатам и уговорить их не стрелять в народ. Они растянулись полукругом, и неизвестно откуда в их руках появился плакат: «Солдаты, не стреляйте в матерей!»
Инструктаж был закончен, и Алекс подивился той собранности, с которой действовал народ, будто направляемый неведомой рукой.
Очередной указ Президента РСФСР провозгласил о назначении контр-адмирала В.Н.Щербакова командующим Ленинградским военным округом и подчинении ему всех подразделений Ленинграда.
События начали развиваться с неимоверной быстротой. Время ускорило свой бег, и в Москве был введен комендантский час с двадцати трех часов до пяти утра, но люди и не собирались расходиться. За одни сутки они, собравшиеся на Краснопресненской набережной, стали самыми добрыми друзьями.
* * *
«Я не верю, что Анатолий Лукьянов не знал о готовящемся перевороте», - заявил Борис Николаевич Ельцин.
* * *
В толпе и в здании появились люди, вооруженные автоматами АКС, но все восприняли это как должное и не обратили на них никакого внимания.
В черных масках, полностью скрывающих лицо, ходили сотрудники бюро «Алекс»15.
- Каким образом вы-то здесь оказались? – спросил Алекс у «тезки», - вы же не подчиняетесь парламенту.
- Мы приданные силы. Наше руководство сделало ставку на команду Ельцина, - ответил «черный чулок», - если проиграем, то полетят головы. А так посмотрим, время покажет. Мы играем в русскую рулетку. Все: и ты, и я, и народ, и даже эти, - он указал пальцем вверх, - пан или пропал.
- А сам, что думаешь?
- Не скажу, - под маской обозначилась улыбка, - а вот, не скажу. Кто тебя знает.
- И я так думаю, - Алекс пожал руку «Алексу», - кто это с «калашниковыми»?
- Друзья! Белый Дом находится под охраной российского МВД, - «тезка» присел на корточки, - ох, что ночью будет. И покурить-то нормально нельзя, маска поганая мешает. Новости слышал?! Война идет во всех эшелонах власти. Янаев отменил все три указа Бориса Ельцина, так как они «противоречат законам и Конституции СССР», - он скорчил гримасу, - кто их разберет.
- Там черт голову сломит в этих законах, - согласился Алекс, хотя неплохо ориентировался в законодательстве стран, где ранее приходилось выполнять приказы.
- То-то и оно, - парень баловался зажигалкой, то и дело зажигая пламя и тут же гася его, - к чему все это? Все равно никаких прав не имеем, а чиновники, кому надо, пусть учат пресловутые законы. То ли дело на «загнивающем Западе»: права человека, собственности. В полицию попал, тебе десять раз твои права зачитают.
- Ничего, скоро и у нас все будет, - не разделял пессимизма Алекс.
- Какое там! Если только внуки доживут или правнуки.
- Неужели, ты такой старый? - иронично заметил он.
Но собеседник не обратил внимания на издевку.
- Надоело, - парень встал и, повернувшись, скрылся за углом.
Алекс прошел по коридору и вышел на улицу.
Прошел слух, что на Манежной площади замечено движение танков с замазанными номерами. Раз пошли на такое, то будут не только запугивать, но и действовать. По мнению людей на набережной, бронетехника направляется к парламенту.
- Земля слухами полнится, - хладнокровно прокомментировал это известие Алекс.
Он привык ждать подходящего часа для выполнения приказа, мог часами сидеть, глядя в окуляр снайперского прицела, или стоять под проливным дождем. Но ожидание в нынешней ситуации и полная неопределенность впереди его сильно тяготили, рождая в уме неблагонадежные мысли. Если там, наверху играют в кошки-мышки, то должен ли он слепо потакать указаниям свыше?
…Народ с готовностью ждал обещанного момента. Половина всех «демонстрантов» были доведены до «кондиции» при помощи спиртного, и расходиться явно не желали. От праведного гнева, чувства локтя и алкоголя они были готовы на все, работа их мозга была подчинена настроению толпы и рефлексы притуплены.
Вступил в силу комендантский час.
* * *
«На час ночи намечено блокирование Дома правительства спецназом. Охрану будут обеспечивать около двух тысяч организованных защитников, среди которых триста вооруженных профессионалов», - заявил перед депутатами РСФСР министр обороны Константин Иванович Кобец.
Не исключается и возможность применения психотропных средств.
* * *
Алексу впервые более чем за сутки дали возможность отдохнуть. Несомненно, он был профессионалом, но никто в Доме Советов этого пока не знал. Иначе…
* * *
Он стоял в уже знакомом кабинете перед пустым столом с несколькими телефонами и листками бумаги. Дверь в смежную комнату была открыта, и оттуда раздавался легкий шорох, кряхтение и чей-то приглушенный шепот. Полумрак по-прежнему рассеивался свечением голубого экрана, а в комнате горели три неоновые лампы под потолком.
Ему даже не предложили присесть, как раньше, а бесцеремонно доставили в кабинет. Сейчас же он стоял и оглядывался. На душе было неспокойно, хотя казалось, что ничто не предвещало беды.
Приземистый хозяин сменил свой костюм на свитер и потертые джинсы и выглядел, как заправский дачник. Он уселся в кресло и предложил присесть «гостю» на жесткий стул. Свет погас, и зажглась настольная лампа. Из ящика стола чиновник извлек небольшую красную книжицу и покрутил перед носом у Алекса.
- Вам знакомо это?
Алекс пожал плечами. Оставалось только догадываться, как ксива капитана, украденная у того из кармана ушлым вором, попала в руки крупного государственного деятеля. Но сейчас перед ним стояла только одна задача: вырваться из капкана, в который утерей своего служебного удостоверения его загнал опекун и куратор.
- Отвечай! – хозяин кабинета развернул настольную лампу в лицо Алексу, ослепив его, - я, кажется, с тобой говорю.
«Гость» втянул голову в плечи, как-то сразу ссутулился, в его глазах просквозил страх, и он несмело ответил:
- Нет, я не знаю… что это.
- Значит, не знаешь, да?
- Нет, и не понимаю причину нашего разговора, - Алекс старался соблюсти достоинство, но голос его дрожал. Он постепенно входил в роль.
- Кто твой друг? – злорадствовал чиновник.
- Какой?
- Вместе с которым ты был у меня.
Всем своим видом Алекс выказывал полное непонимание сложившейся ситуации.
- Нас было четверо…
Лампу опустили, и он увидел выражение лица своего собеседника. «Компенсирует комплекс роста за счет своей должности», - пришла в голову мысль.
Чиновник задавал вопросы один за другим, казалось, они напрямую не касались происходящих событий, но уже через десять минут он считал, что знает об Алексе все, хотя это была лишь легенда, удачно преподнесенная на блюдечке с голубой каемочкой.
- Так, значит, вы его не знаете? – хозяин кабинета сменил гнев на милость, поумерив тон.
- Нет. Мы познакомились на улице девятнадцатого августа возле здания парламента,- в который раз ответил Алекс.
- Отлично. Отлично. Значит, вы не знаете, что ваш знакомый, - чиновник сделал ударение на слове «знакомый», - сотрудник КГБ СССР?
- Как? – Алекс чуть не упал со стула, искреннее удивиться было невозможно.
- Вот так, - собеседник потирал руки. – Вы единственный были все время у нас на виду. Остальные исчезли, даже не пришли за очередной порцией информации. – Он на секунду задумался, - нам будет еще необходима ваша помощь. Вы помните всех из своей четверки?
Алекс кивнул, готовый сотрудничать с этим власть имущим.
- Если кто-то из них появиться в поле вашего внимания, - чиновник подался вперед, делая тон беседы более доверительным, - а особенно ваш «друг», незамедлительно сообщите нам. Только сами ни в коем случае ничего не предпринимайте. Кто их знает, что у них на уме.
Всем своим видом Алекс показывал полное понимание чрезвычайной важности вопроса и признательность за оказанное ему доверие.
- Я могу идти?
- Да, конечно, - его собеседник не считал нужным продолжать разговор, - еще есть для вас отдельное поручение: необходимо обеспечить проезд к парламенту автобусов Латвийского телевидения и съемочной группы Си-эн-эн. Нам нужно, чтобы весь цивилизованный мир увидел происходящее, поддержал нас.
В коридорах Белого Дома было темно, и Алекс шел наугад. Прислонившись спиной к бетонной стене, он, чтобы унять бешеный ход своих мыслей, помассировал указательными пальцами виски, почувствовав пульсацию вен.
Вся набережная освещалась прожекторами, что облегчало ориентирование в толпе. Подойдя к баррикаде, Алекс подозвал группу молодых людей, собравшихся неподалеку.
- Надо разобрать, - указал он на сооружение.
- Что разобрать? – не поняли они.
- Не будем ломать, - добавил один, похоже, главный в этой компании, - кто ты такой, вообще? – и он добавил к этому несколько непечатных выражений.
Алексу пришлось долго объяснять молодежи «что», «зачем» и «с какой целью» необходимо сделать. В конце концов, он своего добился, и у Дома Советов были частично разобраны некоторые укрепления, предназначенные не столько для противостояния правительственным войскам, сколько для поддержания морального духа и уверенности в победе.
Была ровно полночь.
* * *
События стали развиваться по минутам. Радио Белого Дома освещало обстановку в столице и передавало обращения правительства РСФСР и депутатов. Так было передано о первой победе команды Президента России – десять боевых машин, находящихся на Красной площади, перешли на сторону парламента. Это стало сильным ударом по ГКЧП: оказавшиеся прямо под боком танки «противника» были весьма некстати.
Геннадий Бурбулис16 попросил защитников Дома Советов не бросаться под машины. «Мы должны победить морально», - сказал он.
Кто-то командовал организацией заграждений: защитники разбивались на сотни и разворачивали бульдозеры в сторону возможного нападения. Нервы были напряжены до предела. Час икс неумолимо приближался. Эта ночь должна была стать решающей в истории СССР. Ночь с двадцатого на двадцать первое августа 1991 года.
К Алексу подошел Шурик.
- Слышал?
- Что?
- Говорят, Александр Владимирович приказал охране стрелять без предупреждения в случае проникновения в здание переодетых в штатское сотрудников госбезопасности.
- Какой Александр Владимирович? - сходу не понял Алекс.
- Руцкой. Вице-президент РСФСР, - с укором произнес Шурик.
Алекс про себя усмехнулся. Долго же они раскачивались. Да здесь, наверное, уже каждый пятый комитетчик. Как-никак и он сам является сотрудником спецслужб, а уже – без пяти минут доверенное лицо одного из занимающих высокий пост чиновников, находящихся в Белом Доме. И ведь не на пустом месте родился этот приказ. Ну, медвежью услугу оказал капитан.
* * *
Внутреннее радио передало о движении бронетехники к Краснопресненской набережной.
* * *
Между тем, ополченцы приступили к действию. На подходах к зданию парламента появились БТРы. Промедлить, значит, подчиниться. В бронемашины полетели булыжники – части от мостовой. Раздавались крики, шум и гам. Кто-то кинулся под БТР, но, увидев, что тот и не собирается останавливаться, выскочил прямо из-под колес.
Бронемашины продвигались медленно, не желая давить людей, давая возможность разъяренной толпе одуматься и уступить дорогу силе. Никто не хотел отступать от борьбы первым, считая, что противник слабее. Защитники брали количеством, армия – мощью. Противостояние грозило перерасти в кровопролитие.
- Остановите их…
- Нам отступать некуда…
- Мы защищаем свою свободу…
- Насилие не пройдет…
Призывные крики переплетались с матом, выхлопные газы – с перегаром, рев моторов – с ударами булыжников о броню, лучи прожекторов – с завесой ночной темноты. Все смешалось в адской пляске на Краснопресненской набережной. Небритые несколько суток мужчины походили на чертей, бронетехника – на невиданные машины преисподней.
Какой-то парень постарался вскарабкаться на броню, но, не удержавшись, со стоном рухнул на мостовую.
- Бутылки! – призывно заорали на передовой.
В воздух взмыли с десяток бутылок с зажигательной смесью, и только одна достигла цели, воспламенив колесо БТРа, остальные образовали костры на асфальте.
Перед бронемашинами разлеглась целая живая дорога. Одни были пьяны, другие свято верили в необходимость происходящего. Находились и те, кто бежал навстречу технике, желая вытянутыми вперед руками остановить ее продвижение. Ослепленные идеей защиты демократических ценностей, люди готовы были на любые безумства.
…Душераздирающий детский плач и последовавший за ним женский крик копьем пронзили скрежет и рев бронетехники. Люди замерли на мгновение, отрезвленные голосом материнской боли. Страх, беспомощность и сожаление застыли в их глазах.
Маленькая девочка лет шести, в голубом ситцевом платье сидела на голом асфальте в полуметре от надвигающейся горы брони и плакала, вытирая пыльными ладонями глаза и размазывая грязь по щекам. Чуть в стороне, на краю толпы, белая, словно полотно, билась в истерике ее мать, удерживаемая несколькими людьми от попытки броситься под многотонную махину.
Из БТРа ребенка не могли видеть, и казалось, что в считанные секунды все закончится.
Алекс летел вперед, расталкивая людей в разные стороны, активно работая кулаками и локтями, чертыхаясь направо и налево, перепрыгивая через упавших, острым клинком рассекая толпу. Внутри его сработала какая-то доселе неизвестная пружина, в голове что-то щелкнуло, и он понял, что не может позволить этой крохотной жизни погаснуть. Ведь все люди собрались здесь именно ради ее будущего, счастливого и безоблачного детского завтра. Сейчас нет ничего ценнее, чем этот маленький человечек в голубеньком платьице.
Неожиданно толпа оборвалась, и он увидел застывший в больших голубых глазах немой нечеловеческий ужас.
Их разделяли секунды и добрых три, четыре метра. Резко выпрямив ноги, оттолкнувшись, Алекс пулей выстрелил вперед, изогнувшись в прыжке, и буквально смел девочку с ее прежнего места. Кожей почувствовал, как рядом прокатилось огромное колесо БТРа. Все закончилось. Он прижимал к себе небольшое детское тельце, чувствуя ее дыхание и биение сердца. Это жизнь! Чужая жизнь, но ради спасения которой, можно отдать свою.
Перепуганная девочка всхлипнула, и Алекс ослабил объятия, выпустив ее из рук. Болело плечо, а в голове был лишь один вопрос: «Зачем сюда привели ребенка? Зачем?»
Мать взяла дочурку на руки и счастливо отошла в сторону.
На остановившийся БТР кинулась разъяренная толпа. Вылезший на свою беду из бронированного душного нутра зеленый парнишка, заикаясь от испуга, пытался оправдаться, но его слушать никто и не собирался.
- Ты ребенка задавить хотел? – негодовал народ.
- Ты чуть человека не убил!
- Девочку едва не покалечил!
Алекса обступили люди, спешащие помочь герою и восславить его подвиг. Не дожидаясь благодарностей и дальнейшего развития событий, он отряхнулся и, чуть прихрамывая, пошел прочь, жалея, что привлек к себе излишнее внимание.
Кто-то дернул его за руку, не позволяя скрыться в толпе. Перед ним стояла все та же маленькая девочка с бездонными голубыми глазами. Лицо, обрамленное светлыми кудрями, походило на лик ангела, а яркий свет прожекторов создавал ореол у нее над головой.
Алекс припал на колено, чтобы стать с ней одного роста.
- Спасибо, - девочка протянула вперед руки и обняла своего героя, - я вас не забуду, - она поцеловала его в разодранную щеку.
- Будь аккуратнее, малыш. Хорошо? – по лицу спасителя потекла скупая слеза, растопившая ледяное сердце, он наконец понял, что есть куда большие ценности, чем те, которыми зомбировали его на спецподготовке.
В одночасье он стал народным героем и оставался им, пока его подвиг не затмила смерть других людей.
* * *
«По Хорошевскому шоссе к Дому Советов продвигаются два водомета», - сообщило радио Белого Дома.
Следующее сообщение: по набережной движутся танки.
* * *
Представители стачкомов столичных аэропортов «Быково», «Домодедово» и «Внуково» сообщают, что отказываются от уже ставших обыденными забастовок лишь по одной причине: народные депутаты РСФСР должны добраться в Москву для участия в сессии.
* * *
Депутаты как представители власти всеми силами пытались предотвратить кровопролитие. Около тридцати человек вышли на улицу к народу.
Алекс стоял на берегу и смотрел на черную гладь Москвы-реки. Вода отражала не только внешний вид, но и внутреннее состояние человека, народа, страны. Где-то там, в бездне, плавали рыбы-мутанты – почти фантастические организмы, отображающие все существо советских тружеников, в которых под действием перемен трансформировалось и мутировало сознание. Старые ценности подменялись новыми туманными ориентирами, психология рынка наслаивалась на правила административно-хозяйственной системы – все это никак не укладывалось в головах обычных граждан Страны Советов.
Река заволновалась, и на водной глади появились, рассекая темноту, белые лебеди в темном царстве – речники вывели свои суда к Краснопресненской набережной, поддерживая курс Президента и парламента РСФСР.
Неподалеку собралась небольшая компания, с увлечением слушая сбивчивый рассказ участника очередных столкновений на улицах Москвы.
- Сидим, как в засаде, - повествовал пожилой мужчина с проседью в густых волосах,- по Садовому кольцу идут несколько БМП. Что с ними делать? Идут-то, наверное, к Белому дому. Они зашли в тоннель, тут-то мы их и остановили. Выход перекрыли троллейбусом и автомобилями. Ослепили их, накрыв брезентом, и вперед на штурм! Ну, они тоже не лыком шиты. Две машины тут же, как втопили, дали по газам, троллейбус под гусеницами так и затрещал, противный лязг. В бой прошли бутылки с зажигательной смесью. Одна БМП загорелась. Двое из них кое-как изловчились и выбрались, но остальные попались, заблокированные живой стеной. В общем, мы их «закупорили», стали влезать на броню. Кто-то попытался прорваться внутрь и поплатился за это. Какая-то мразь саданула из пистолета, и все! Кого-то еще разворотило гусеницами. В запале схватки мы этого и не заметили вовсе, только потом лужи крови увидели на мостовой. Трупы вроде бы увезла «скорая», машины же остались заперты на Калининском проспекте17. Пожар на БМП погасили, предложили отправить технику к Дому Советов. Пришлось проявить все познания в дипломатии, пока не уговорили экипажи перейти на нашу сторону. Сейчас они должны подойти сюда. Так что, не волнуйтесь и соблюдайте спокойствие, - опьяненный победой в бою, он громко и раскатисто захохотал.
К половине пятого утра по всему Садовому кольцу неожиданно отключили свет. Весь асфальт был перемолот гусеницами тяжелой техники. По всей Москве слышался рев двигателей и топот солдатских сапог. Передислокация войск объяснялась просто – части Министерства обороны заменялись частями войск КГБ СССР.
Алекс слонялся без дела, ожидая сигнала к действию. Обстановка меняется стремительно, и если приказа сейчас не последует, то события в своем развитии пройдут «точку невозврата», после которой уже ничто не повернуть вспять. Кипит народное негодование, и он теперь сильно сомневался, что даже удачно выполненный приказ сможет переломить ситуацию в пользу Империи.
Известие о том, что группа «Альфа» пыталась проникнуть в здание парламента, не применяя оружия, не могло не развеселить Алекса. «Альфа» считалась элитным подразделением КГБ, бойцы которого выполняли немыслимые задачи, и чтобы такие ребята не справились и не достигли цели? Это могло быть только популизмом, сплетней, направленной на поддержание боевого духа защитников. Тем более что попытка не увенчалась успехом.
* * *
Радио по-прежнему продолжало трансляцию. Находившийся в студии Мстислав Ростропович говорил о том, что был счастлив провести ночь среди таких людей – достойных граждан страны Пушкина и Лермонтова.
Руслан Хасбулатов заявил, что не ошибался, считая переворот в Советском союзе невозможным, поскольку для этого руководителям переворота необходим высокий интеллект.
Около шести утра была передана информация, подтверждающая то, что Брянская, Орловская и Владимирская школы милиции перешли на сторону ВС РСФСР.
* * *
«С переворотом должно быть покончено 21 августа»…
* * *
Комендантский час закончился в пять утра, и Армия начала освобождать занятые ею позиции. В шесть часов от гостиницы «Украина» ушли БТРы и танки. Народ на улицах готовился к празднованию победы, которая не могла еще быть полной и однозначной, но ГКЧП уже был отправлен в нокаут. А о Президенте СССР Михаиле Горбачеве все еще не было никаких вестей.
- Как ты думаешь, они могут еще что-нибудь предпринять? На нашей стороне и народ, и бронетехника.
- Могут! – Алекс лихорадочно думал о своем задании, понимая, что приказа на исполнение уже не поступит. Там наверху кто-то сильно обосрался, почуяв, что почва уходит у ГКЧП из-под ног. Главное, чтобы ума у них хватило не дергаться в агонии, не совершать необдуманных поступков.
- Да, КГБ – структура мощная и страшная…
Алекс кивнул головой.
- Там тоже люди отнюдь не глупые сидят, просчитывающие все на несколько шагов вперед, - говоря это, он думал о своем будущем, будущем спецслужб и о том, как кто-то очень сильно ошибся в расчетах, заварив эту кашу и не доведя дело до конца. - Остается надеяться, что у них хватит ума не продолжать борьбу. Ведь дальнейшее противостояние выльется лишь в новые жертвы и затянется на длительное время, но не переломит хребет народному негодованию. Их дни, в любом случае, сочтены…
* * *
Из интервью генерал-полковника Кобеца корреспонденту газеты «Комсомольская правда»: «Итоги ночи. С обеих сторон – семь жертв. Двое из них – солдаты. Ополченцами захвачено три БТРа. Я несколько раз предлагал командующему Московским военным округом Калинину забрать машины. Но он этого не сделал. Наши ночные переговоры были похожи на игру в шахматы: у него – регулярная армия, у меня – ополченцы. В конце концов, Калинин сказал мне, что выводит две дивизии».
* * *
- Сбор денег в помощь семьям погибших, - зазывал чей-то голос.
Люди отдавали, сколько могли. Алекс без сожаления расстался с содержимым своего бумажника. По какой бы причине не погибли эти люди, он не снимал с себя вины в их смерти, считая себя напрямую причастным ко всему происходящему. Он был человеком Системы, по уши увязшей в этом конфликте. Ведь именно ему поручили ликвидировать одного из видных деятелей оппозиции.
Что же будет дальше?
В половине двенадцатого было собрано около ста тысяч рублей.
Борьба все еще продолжалась и грозила вскоре перерасти в полномасштабные боевые действия по всей стране. На суше и на море войска разделились. Командование Камчатской атомной подводной флотилией во главе с адмиралом Фалеевым поддержало команду Президента РСФСР, тогда как корабли надводного флота Вооруженных Сил встали на сторону ГКЧП. Страшно было даже подумать о том, кто окажется сильнее.
День был последним в жизни ГКЧП.
Уже в четвертый раз Алекс оказался в просторном кабинете. Но сейчас он продвинулся дальше стола и оказался в маленькой комнате, где, как и в предыдущие его посещения, работал телевизор. Балет больше не показывали, но зато транслировали по всем телевизионным каналам сессию Верховного Совета России. Поступило предложение закрыть все газеты, присягнувшие на верность ГКЧП.
- Вот и все, - хозяин кабинета был очень доволен. – Все закончилось.
- Нет, все только начинается, - не согласился Алекс, - и для страны, и для народа, и лично для меня…
Вскоре он ушел. Действительно, для всей Империи начиналась новая, совсем непохожая на прошлую жизнь. А его ожидало непредсказуемое будущее, первые весточки которого проявятся уже в ближайшие дни, если не часы.
На завтра намечался митинг, но его миссия уже окончена, а операция с треском провалена. Теперь любые его действия покажутся лишь местью, проявлением слабости. Так что ему больше нечего делать среди победителей…
Сноски:
1. Союзный договор - разработанный уполномоченной центральными и республиканскими властями рабочей группой в рамках т. н. ново-огарёвского процесса весной-летом 1991 года проект «Договора о Союзе суверенных государств» по заключению нового союза — Союза Суверенных Государств (ССГ) как мягкой федерации, отменявший «Договор об образовании Союза ССР 1922 года».
2. здесь имеется в виду ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению) — самопровозглашённый орган, состоявший из ряда высших государственных лиц СССР в ночь с 18 на 19 августа 1991 года. Комитет произвёл неудавшуюся попытку предотвратить распад СССР путём срыва подписания 20 августа 1991 года «Договора о Союзе суверенных государств». Попытка также известна под названием «августовский путч». [Википедия — свободная энциклопедия]
3. здесь имеется в виду служба в Афганистане, где Советские войска исполняли свой интернациональный долг в период с 1979 года по 1989 год. Река Аму-Дарья протекает по границе, некогда разделявшей СССР и Афганистан.
4. Лужков Юрий Михайлович, в августе 1991 года - вице-мэр Москвы и председатель московского правительства.
5. Руцкой Александр Владимирович - генерал-майор авиации, в августе 1991 года вице-президент РСФСР.
6. Хасбулатов Руслан Имранович - российский учёный и публицист, член-корреспондент РАН (1991), в августе 1991 года председатель Верховного Совета РСФСР.
7. Янаев Геннадий Иванович, в августе 1991 года – вице-президент СССР, председатель ГКЧП.
8. Силаев Иван Степанович, в августе 1991 года – председатель Совета Министров РСФСР.
9. Лукьянов Анатолий Иванович, доктор юридических наук, в августе 1991 года – председатель Верховного Совета СССР. В состав ГКЧП не входил, но, по мнению многих экспертов, мог быть одним из инициаторов путча.
10. Язов Дмитрий Тимофеевич, советский военный и политический деятель, последний Маршал Советского Союза, в августе 1991 года – министр обороны СССР, член ГКЧП.
11. Пуго Борис Карлович, в августе 1991 года – министр внутренних дел СССР, член ГКЧП.
12. Крючков Владимир Александрович, генерал армии, в августе 1991 года – председатель КГБ СССР, член ГКЧП.
13. ныне станция «Чистые пруды» московского метрополитена.
14. ВГТРК - Федеральное государственное унитарное предприятие «Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания», образовано 14 июля 1990 года постановлением Президиума ВС РСФСР.
15. Бюро «Алекс» - одна из первых частных компаний в СССР, работающая в области обеспечения безопасности, в августе 1991 года по просьбе правительства РСФСР подразделения Бюро Алекс обороняли здание Верховного Совета.
16. Бурбулис Геннадий Эдуардович, в августе 1991 года – советник Президента РСФСР Б. Н. Ельцина, Государственный секретарь РСФСР.
17. ныне улица Новый Арбат.