Приближались общевойсковые учения на полигонах Иолотани. Как в учебке, о внезапной тревоге и следующих манёврах мы секретно оповещались заранее, но главным было не заполнить плац желающими выспаться бойцами, а выдвинуться на марш, прибыть и вовремя развернуться на связь. Для немалой части новоиспечённых связистов срочников колонна шла в неизвестность, что только приращивало интерес.
Особых задач за мной пока не закрепили, они появились позже, поэтому после получения оружия мне вменялось бежать в парк к Воронцову досиживать время в кабине М-3М. Одна голова хорошо, есть мнение, но два сапога пара. Понятно, при появлении остальных я рысцой транслировался в КУНГ и мы, ремонтники, выезжали первыми, опережая батальон.
На основных ашхабадских перекрёстках и поворотах антилопа раскидывала военных регулировщиков, перекрывающих движение гражданского автотранспорта для прохождения военизированного обоза без каких-либо задержек.
До полигонов плюхать вёрст четыреста. Триста до города Мары, примерно, сотня до Ёлотена – так дорожным указателем обозначают городок аборигены. Добирались согласно расписанию, завтракали сухпаем, обедали горячим на полевой кухне.
Поутру погода шепчет, окна держатся нараспашку – пыль на асфальтированной трассе вздымается слабо. Гуляют ветра, в герметизированных кибитках достаточно прохладно, а к обеду воздух распаляется, прогрев машин достигает предела. Как же невыносимо душны эти передвижные сауны, изуверски пропекаемые каракумским нагревателем – ужас!..
КУНГ в пути спящее царство. На тюфяках сопят курносые носики и как младенцы по люльке катаются по длине столешницы от ускорений и торможений рвущейся в никуда колонны. Друг мой ситный Лёха Юрков служил «мослом» (мотористом) на эсминце «Быстрый». Рассказывал Лёха, когда море штормит, корабль кренится с боку на бок, а спящие на шконках матросы выезжают из трусов и при откате снова в въезжают. Вот это я понимаю «качка и бушует ураган» – у нас одна пародия!..
КУНГ нашего боевого драндулета баюкал до шести человек, аппаратные усыпляли в дороге только экипажи. В жаровне сон не услада, но с «подводной лодки никуда не денешься». От непривычки новички налегают на воду, потеют, что оборачивается пользой: любые жидкости выводят соли, тела становятся жилистыми и к невзгодам сильные. Именно так приводят к экстерьеру и выносливости ахалтекинских скакунов: жара, отсутствие вдоволь корма и воды, и постоянная занятость...
Батальон развернулся в поросшей низинке с необъяснимой консистенцией почвы, свойственной предгорной равнине. Что-то между супесью и суглинком. Горы высились в десятке вёрст к западу, на восток простилалась сплошная степь.
Капониры для станций дальней связи были заготовлены. Аппаратные запитывались не из недр планеты, как в Келяте: войско пригоняло мощный дизель-генератор и отставляло поодаль в сторонку. Ремонтники и хозяйственники как всегда на отлёте, М-3М парковали в ложбине между сопок тем же порядком: кол, заземление, орошение, натяжение массети. Рядом сотрясает воздух немощный «дырчик» – основное место несения службы Вароны. Всё, ремонтники на учениях!
Иногда в подмогу ПУС-ам Котов посылал мастеров, не занятых обживанием места стоянки. Я постоянно помогал забоем костылей и растяжкой тросов от выдвижных антенн. Развернув мачты, передатчики проводили пробные прокачки связи. На сей раз с запросом на ремонт никто не прибежал: с дороги часто случалось, что станция не запускалась. Тогда посылали за ремонтником. Получив заявку на ремонт, командир оценивал важность запроса, на усмотрение определял общий фронт приложения усилий, после чего ставил задачу. Каждому советовал, на что следует обратить особое внимание при восстановлении работоспособности той или иной качалки.
С утра развод, в скорый час мне было дано распоряжение. К исходу дня должна была встать на боевое дежурство станция Р-140, но в режиме проверки ни прошлым вечером, ни утром её не смогли запустить. Войско связи билось в истерике. Егоров с Котовым перетёрли вопрос на разводе, и вот клюнуло моё первое служебное задание – так сказать, боевое крещение:
– Назаров! Егорова знаешь? Дуй к нему, тебя там ждут.
– Что, именно меня?
– Кто из нас мастер, ты или я? Или тебя за руку отвести?
– Да только рад, что при деле, просто на ремонт посылаете первый раз не с кем-то в качестве тени!
– Будешь болтать – будет последний!
– Всё, молчу! Есть, к Егорову! – моё ликование не находило пределов. Радовало, начинают серьёзно воспринимать и доверяют. Что ни делай впервые – всегда на повышенном адреналине, он и тонизирует. Если б не было вокруг связистов, шёл бы я... на задание... вприпрыжку, не скрывая удовольствия.
Нашёл старлея Егорова (если звание на тот момент не путаю), доложился о прибытии:
– Товарищ старший лейтенант, меня прапорщик Котов в ваше распоряжение прислал.
– Вовремя, подожди минуту! – Егоров сверху донизу обвёл меня проницательным взглядом и уколол вопросом:
– Станцию сможешь запустить или пока кишка тонка?
– Не знаю, кишки не мерил, а станцию попробую.
– Отвечай «сделаю», тогда точно получится! Надо всегда быть реалистом с потребностью вершить невозможное...
– Сделаю! – не задумываясь, поправился я.
– Как зовут? Отколе родом будешь?
– Юрий! Из Горького.
– Тёзка, выходит! Получается, ты у нас земляк Толика Абрамовича. Знаешь такого?
– Капитана Абрамовича, начальника второго узла – знаю, Кучмагру сменил, а что нижегородец, слышу только от вас.
Егоров подозвал бойца, велел проводить меня к станции. Стасороковкой хозяйничал армянин Наринян Карен – срочник, осенью дембель. Карен поведал кратко: при запуске, включая пакетник блока питания, «напряжёметр» (вольтметр) должен казать сто десять вольт, а стрелка контроллера не шелохнётся. Подпитка фидера, или линейного субблока, без которого станцию не пустишь. Я кивал, поддакивал, словно всезнающий первоклассник, и смотрел на бездыханный «измерительный прибор непосредственного отсчёта для определения напряжения и ЭДС в электрических цепях» взглядом, исполненным благоговения, мудрости и провидения – аки баран на новые ворота.
Адреналин впитался в железы, откуда высочился ранее. Баран мало представлял с чего начинать бодать ворота, но лоб расшиби, крови носом сморкай, умри, а дело сделай...
Взялся за гуж – не говори, что не дюж! Один умный человек, преподаватель спецтехнологии втюхивал: не понимаешь, почему аппарат не фурычит, первым делом разбери функционал, потом лезь в электрику. Благо, на каждой уважающей себя аппаратной всегда пылилась папка электро-головоломок.
Глаза боятся – руки делают! Если дома вскрыл магнитофон, окинул взглядом – всё на ладони. Здесь шкаф – целиком в глаз не помещается. Смотрю, в самом углу КУНГа стоит помощник Пушкин и глумится: «О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух?» Привидится же с натуги... Тепловой удар меня настиг что ли? Пушкин отмолчался...
Вытерев испарину, попросил Сан Сергеича убраться. Растележился на полу пышущей жаром сауны, сдвинул брови и с умным видом погрузился в хитросплетения знакомых фигур.
Битый час камлал с бубном, шептал заклинания, ворожил тестером, организовывая скудно поступающие мысли в желаемом направлении. Как жрец Вуду осматривал криптосимволы, пол царапал отвёрткой, ковырял грязь из шлицов всяких винтиков, чесал загривок – результат отсутствовал. Ворота оказались дубовые. Младенческий родничок, заживший над венечной чакрой восемнадцать лет назад, пропульсировал морзянкой, что снова откроется, если продолжу головою своею садовою тупо отстукивать прочную древесину. От безысходности вспомнил завет великого «нет, мы пойдём другим путём!», вытянул из стойки блок питания и пошёл-таки... в прагматичном рабоче-крестьянском направлении. Исключительно правое ленинское направление определил на авось – как завещано!
Ищите и обрящете! Дёрнул из стойки неподъёмный, как свинцом литый нижний блок с мощным пакетником включения питания, нашёл в электрике стадесятивольтную цепочку и, по порядку выпаивая компоненты, взялся поверять тестером их работоспособность. Один осведомлённый обозник когда-то пошутил, я запомнил: тестер – это такая непонятная херовина, которая ток превращает в напряжение! Разыскивая на элементах и узлах маркировку, сверяя со схемой, медленно двигался к концу цепи. Из всей последовательности выявил только одну неисправную деталь – электролитический конденсатор большой ёмкости. Коротит кондёр – прибор стрелку клинил, а должен был зарядку отмотать. Ура, нашёл-таки смутьяна...
Ближе к обеду явился в наш незабвенный драндулет, как положено томящийся на неприметном отшибе. Взглядом выцепить антилопу гну из ряда военной техники несложно: кабина откинута, под ней торчит обляпанная масляными руками задница, обладатель которой доходчиво даёт понимание, что реально занят делом. Пернатый всегда пасся при машине, день ото дня копался в моторе родного шишарика, показывая шныряющим в округе связистам чресла и чёткий сигнал, что боец не просто колобродит, а прилежно занят своею работой.
Спросил где командир, нашёл, обрисовал ситуацию, естественно кроху приврал каких стоило усилий, в доказательство предъявил дохлый конденсатор. Котов насупил брови, волной передёрнул ланиты, чёрной растительностью под носом пощекотал ноздри, провёл в голове внеплановую летучку с тараканами, по-отечески поднапряг желваки... и озадачил:
– После обеда вернёшься на станцию, соединишь без этой херовины. Пробуйте подать напругу. Смотри вольтметр, отыграет – вырубишь. Заизолируй по-хорошему, и заново втыкайте. Вернёшься – доложишь! Задача ясна, комсомолец?
Весь обед из головы не вылезала электрическая цепь. Непривычно лишать схему компонентов, но устав предпосылает чёткие правила взаимоотношений – спор смысла не имеет.
Сказано – сделано! Если тебе комсомолец имя – имя крепи делами своими! Комсомолец спаял провода напрямую...
Эфирная бунтарка под индексом Р-140 расшевелилась «с полпинка», Карен протянул ремонтнику руку, по-русски вздёрнул армянский нос и одобрительно отвесил комплимент: «Зауважал!» По мне это лучшая похвала молодому солдату от старослужащего. С чувством исполненного долга я триумфально показал армянину, как правильно задирается нос, широко расправил плечи и гордо зашагал «до дому, до хаты».
– Запустил? Малаца! Нам возни меньше будет! Объявляю внеочередное увольнение до ужина в пределах М-3М! – возликовали Котов и Седых, и на радостях растворились в границах развёртывания батальона. Варона тоже похвалил, когда я хвастал первым успехом. Разболтались кой раз, и Андрей поведал, до армии тоже любил побаловаться паяльником. У всех видимо одна и та же раскладка: собираемую схему начинаешь паять за столом, в процессе незаметно спускаешься на стул, заканчиваешь лёжа на полу весь в запутанных проводах...
Времени до ужина оставалось полно, решил провести рекогносцировку местности. В полусотне метров в каком-то рву между сопок копошился настоящий боевой танк. Ну и как не подсмотреть выкрутасы многотонной каракатицы? Любопытство взяло: почему не может въехать в капонир? Присмотрелся, подойдя ближе: шайтан-арба сама себе роет яму прикреплённым спереди бульдозерным отвалом. Отъезжает – скребок волочится, при движении вперёд гребёт грунт. Окапывается, так понятнее. Танкистам учёба – мне интерес. Ни о чём поболтали с литёхой, командиром бронированной махины, земляк оказался – с Сахалина! «Одну землю топчем!» – всегда вспоминается искусный выверт моего первого находчивого покупателя...
Вооружённые силы учились воевать! На марыйские просторы стянулась армия – артиллерия, мотострелки, десантура, танки, авиация, конечно связь и другие. Штабисты отрабатывали на картах боевое слаживание, мобилизацию, сосредоточение войск, подготовку и наступление. В том перечне нанесение тактического ядерного удара по противнику, уничтожавшего заодно и свои войска. Боевой набат – ни друг, ни брат!
Знакомый танк воевал из капонира. Директриса выстрела шныряла по степи с проворством крысы и беспардонно расстреливала сектор за сектором. Каждый выстрел встряхивал не только тяжёлую бронетехнику, но и всю прилегающую округу, заставляя прыгать неустойчивую жестянку ремонтного взвода. Иолотанские буераки создавали рикошет для эха и дуплетили так, что внутри КУНГа закладывало уши. Соратники танкисты бахвалились силовой газотурбинной установкой от вертолёта Ми-24 – трогались с места с проворотом гусениц и крутили пятаки. Потом зрелищно атаковали условного противника: шпарит рота Т-80 на полном газу, диагональю машин десять – следом пыль стеной до небес как самум. Глаз не отведёшь...
Поодаль бильярдным раскатом карамболя потрескивала артиллерия, над головой «летуны» словно майские хрущи гулкими самолётами и как саранча стрекочущими вертолётами, нежданно выныривающими из низких барханов, давили наши барабанные перепонки жуткими децибелами. Все рода войск разухабисто громыхали, и только паиньки связисты не издавали оглушительных звуков, а бесшумно как летучие мыши прокачивали эфир. От ремонтников требовалось обычно одно: отважно пересидеть в замаскированной шишиге любую пла... и внеплановую бойню. С этим мы справлялись архиумело...
Новый конденсатор в станцию я всё-таки воткнул, случилось это несколько позже... по возвращению в Ашхабад...
Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2010/08/27/610 >Батальон >