Старинные часы в кабинете мистера Редроуза пробили ровно семь. Через десять секунд им откликнулись часы в курительной комнате, ещё через пять – в гостиной. Мистер Редроуз, типичный худощавый англичанин с узким лицом и прямым длинным носом, и ниточкой седых усов над тонкими губами, недовольно поморщился – он любил порядок во всём и старался, чтобы ход времени во всём родовом замке был единообразным.
Он одёрнул безупречно сидевший на его сухощавой фигуре чёрный пиджак классического покроя («After six – no brown!»*), и поправил строгий галстук-бабочку, стоя перед зеркалом. Убедившись лишний раз в безупречности пробора на седой шевелюре, мистер Редроуз не спеша прошествовал в зал старинного замка, где семейство обычно собиралось за столом.
Камин в зале жарко горел, сухие поленья негромко потрескивали в нём. Его свет вкупе с мерцанием свечей на столе и на стенах придавали действу интимность семейного вечера при камельке, блики играли на серебряных столовых приборах, рыцарских доспехах, висящих на стенах между голов благородных оленей и свирепых вепрей. С портретов строго смотрели на происходящее предки мистера Редроуза. В воздухе, тягучем по вечернему, витали запахи баранины, гвоздики и ещё чего-то таинственного и неуловимого.
Мистер Редроуз, по заведённому обычаю, сел во главе стола, и обвёл семью строгим взглядом светло-серых глаз из-под кустистых бровей, подцепил с блюда небольшой кусочек нежной ноги ягнёнка, положил себе на тарелку и стал не спеша смаковать угощение, запивая его красным вином из хрустального бокала, в котором причудливыми светлячками играли огоньки свечей.
- Миссис Редроуз занемогла и к обеду выйти не может, - объявил он, после чего обратился к тёще:
Миссис Кетчер, с вашим желудком я рекомендую вам вот эту форель – блюдо лёгкое и необременительное доя пищеварения. А вам, мистер Кетчер, - повернулся он к шурину, - я посоветовал бы вот эту чудесную малагу, вкус которой вас не оставит равнодушным! Тебе же, дорогая сестрица, - ласковый поворот головы к мисс Редроуз, - не мешало бы отведать вот этот пудинг, поверь мне!
Обед проходил в полнейшей тишине. Наконец, мистер Редроуз, насытившись, промакнул губы салфеткой:
- Итак, господа, сегодня понедельник, время подвести итоги ушедшей недели! Ты, дорогая, - укоризненный кивок в сторону сестры - явно была невоздержанна со мной, когда, охваченная гневом, бросила в меня своим веером. Очень, очень предосудительно! Вы, миссис Кетчер… Право же, не следовало ставить меня в затруднительное положение перед моими друзьями, когда во время партии в бридж вы явились к нам и потребовали прекратить игру, видите ли, голоса и табачный дым мешают вашему отдыху.
Редроуз помолчал, пожевал губами.
С твоей стороны, Перси – в сторону шурина, - было крайне неосмотрительно снять с моего счёта две тысячи фунтов по фальшивому векселю, и проиграть их на дерби. Ну а ты, малыш Майки, - ласково обратился он к сыну сестры, - стоило ли прутом посбивать всю мою коллекцию флоксов, а, шалунишка?
Мистер Редроуз обвёл строгим взглядом всё семейство. Его взгляд останавливался на синем лице сестры с выпученными глазами и языком, фиолетовым кляпом выглядывающим изо рта, на шурине, половина черепа которого была снесена выстрелом медвежьей картечи, а уцелевший глаз забавно покачивался на ниточке нервов. Голова мисс Кетчер, аккуратно отрезанная, лежала на столе, возле прибора, скаля жёлтые зубы. Малыш Майки удивлённо взирал на отца, неестественно повернув голову, подвязанную, чтобы не упала, к высокой спинке стула.
Ещё раз мельком оглядев собрание, он не спеша поднялся в спальню, где, привязанная руками к изголовью, а ногами к изножью кровати, лежала его супруга.
- Ну-с, милая, - обратился он к жене, спуская брюки и ложась на её тело в «миссионерской» позиции. – Может, хоть это тебя научит, - продолжил он, вводя эрегированный член ей во влагалище, - Шевелиться во время соития! – он приставил к плечу жены два оголённых электрических провода от гальванической батареи.
Примечание:
*«After six – no brown!» (англ.) – «После шести – ничего коричневого!»