Семен был хорош собой. Это, пожалуй, даже слабо сказано — он был чертовски привлекателен. Смоляной чуб волной, карие, как вишни, глаза, щегольские усики, смуглая кожа, белоснежные зубы... Редко какая женщина могла устоять перед таким красавцем-мужчиной.
Не только яркая внешность делала его столь привлекательным, этот человек обладал, как сейчас говорят, мощной харизмой, сокрушительным шармом. Едва кто-то вступал с ним в разговор, непременно подпадал под невероятное обаяние, какой то неправдоподобный гипнотизм. Умел Семен и вовремя пошутить, и комплимент красивый как бы невзначай сделать, и какую нибудь пословицу ввернуть к месту. В общем, душа компании и любимец женщин.
А тут еще работа такая — экспедитор в торговле — экспедитор в торговле — позволяла заводить сразу несколько романов в разных местах. Мать только головой сокрушенно качала: «Ох, Сеня-Сеня! Так и пропорхаешь ты всю жизнь мотыльком со цветка на цветок. А уж как мне внуков понянчить хочется!» В ответ сын лишь заливисто хохотал. Но, говорят, что свою судьбу на коне не объедешь.
Встретил как то Семен однокурсника, тот его в гости в Курск пригласил. Оттянулись друзья по полной программе. Наутро, с больной головой отправился Семен на железнодорожный вокзал.
Эту пухленькую конопатую девчушку в неказистом пестреньком платьице он заметил сразу. Сидела она, окруженная баулами и сумками, точь -в точь как курочка на гнезде. Когда объявили посадку, засуетилась, пытаясь схватить несколько сумок сразу. Несмотря на скверное самочувствие, Семен рассмеялся: «Ну ты и раскудахталась, курочка Ряба! Давай помогу, что ли?»
По-другому взглянул Сеня на девушку, когда она, едва разместившись, постелила на столик кружевную салфетку и сноровисто разложила нехитрую домашнюю снедь, добавив к ней бутылочку терпкого домашнего вина: «Позвольте отблагодарить за Вашу доброту!» Это было как нельзя кстати. Заметно подобревший Семен неторопливо обгладывал куриную ногу и снисходительно слушал напевный говорок своей новой знакомой, благодушно размышляя про себя: «Нет, не хохлушка ты, а самая настоящая хохлатка, курочка Ряба!»
Девушка после смерти мамы ехала к тетке в деревню. Семен, войдя в образ благородного рыцаря, принял активное участие в ее судьбе. Незаметно для себя он привязался к скромнице-хлопотушке, ее заботе и преданности. Спустя полгода состоялась веселая шумная свадьба.
Так и повелось в этой семье. Семен называл супругу по имени в исключительных случаях, а так все Ряба да Рябушка, а когда не в духе, просто курица. Она же на людях предпочитала величать мужа Семен Петрович. В гостях, компаниях Анна чувствовала себя скованно, чаще сидела молча, восхищенно взирая на блещущего остроумием мужа, и оживлялась лишь когда нужно было помочь убрать со стола или помыть посуду. Она была человеком домашним, спокойным, непритязательным.
Одна за другой появились у супругов две дочки — обе кругленькие, конопатые как мама и такие же хлопотуньи. Можно сказать, что в этой семье царил культ отца. Лучший кусок за столом — главе семейства, закрылся он в своей комнате — все ходят на цыпочках: «Папа отдыхает!» Всю домашнюю работу Анна старалась выполнить сама. Это было ей не только в удовольствие, да и девочки были с измальства приучены к порядку, помогали охотно.
Нельзя сказать, что обзаведясь семьей, Семен расстался со своими холостяцкими привычками, но когда бы и в каком виде он не появился домой, ни разу не услышал упрека.. И ни одной из многочисленных пассий так и не удалось увести его из семьи. Сеня был мужик неглупый, умел сравнивать и хорошо понимал, что кроме Анны с ним никто не уживется. Да и хозяйки такой еще поискать. Тем более, что мать в невестке и внучках души не чаяла.
Шло время. Дочери незаметно подросли и выпорхнули из родительского гнезда. Поседел и погрузнел Семен, больше времени стал проводить дома. Только над Анной, казалось, время не властно. Все такая же кругленькая, подвижная, она, как и прежде увлеченно хлопотала по дому — пекла пироги, вязала крючком салфетки, гладила горы пахнущего свежестью белья. А какой у нее был участок — поистине райский уголок! Сколько фантазии, старания хозяйка в него вкладывала! Семен гордился тем, что все гости искренне восхищались рукотворной красотой: «Это все она, моя Рябушка сотворила!"
В тот воскресный день Степан, по привычке поздно проснувшись, сразу понял, что что-то не так. Не пахло ароматным кофе и свежей выпечкой, не позвякивала на кухне посуда, не было слышно и тихих шагов хозяйки. Анна лежала бледная, с посиневшими губами. На скорой ее забрали в больницу. Семен сокрушался: " Ах, как некстати расхворалась Рябушка! Весна на дворе, работы возле дома столько, огород надо сажать! Ведь никогда даже гриппом не болела, а тут на тебе!»
Во время посещения в больнице, Анна тихонько улыбалась и гладила руку мужа: "Я скоро поправлюсь, мы еще не опоздали с огородом, Семушка!»
Потом ее не стало. Семен не мог в это поверить, похороны, поминки — все прошло, будто во сне. Семен ходил из угла в угол как потерянный.
Дочери не оставили отца — помогли с огородом, дом поддерживают в порядке, еду готовят.
Семен постепенно свыкся с одиночеством, но нет нет, да и придет на кладбище. Положит цветы на могилку, присядет на скамеечку и вздохнет: «Эх, если бы можно было отмотать жизнь хотя бы на три десятилетия назад, все бы было совсем по другому. Ты уж прости меня, Рябушка!»
В музее имени Тебя
Есть писем старые страницы:
Сюда спустились, словно птицы,
Воспоминанья теребя.
А в ветхом сборнике стихов
Цветок, подаренный когда то.
Хоть в памяти и стерлись даты,
напомнить он тебя готов.
И пусть прошло так много дней,
Немало сделано ошибок,
Твой образ как мираж стал зыбок,
А память сердца все сильней.
Зачем расстались мы, любя?
Был каждый в правоте уверен...
Как жаль, что адрес твой утерян
В музее имени Тебя.