Известно, что Лаврентий Павлович был очень близок к Иосифу Виссарионовичу. Особенно в последние годы. Можно сказать, был его левой слабой рукой. И потому вполне объяснимо его стремление походить на вождя. Он даже пытался усы отпускать, как у вождя, но очень уж они не шли к его круглому лицу. Да и с пенсне не сочетались. Пенсне было без диоптрий и служило лишь средством хоть в чем-то походить на Антона Павловича. Разумеется Чехова. Поэтому с пенсне расстаться было никак невозможно, и Лаврентий Павлович отказался от усов. Да и женщины его усов пугались. Зато Лаврентий Павлович щеголял в таком же полувоенном френче, как у Отца Народов.
Он и дальше хотел пойти. В плане смены фамилии на псевдоним. Почему Иосиф Джугашвили взял себе в качестве псевдонима Сталин существует, по меньшей мере, две версии. По одной из них Коба просто стеснялся своего грузинского происхождения. По другой, не менее правдоподобной, в планах революционеров было построение всемирного интернационала, где места национальности просто не было. Это подтверждает и тот факт, что его сын Василий, уже будучи вполне взрослым с безмерным удивлением сказал сестре:
- Надюша, а ты знаешь, папка-то у нас оказывается грузин!
Но это отступление, хотя и вполне вписывающееся в канву повествования.
Лаврентий Павлович усиленно занялся подбором достойного псевдонима. Непременно хотелось чего-то прочного, как у патрона. Очень понравился псевдоним Каменев, но его уже успел использовать один враг народа. Долго соискатель псевдонима колебался между вариантами Железякин и Чугункин, но по здравому размышлению отверг. Неплохим поначалу показался вариант Золотарь, но был недостаточно тверд, да и звучал двусмысленно. Мучительные поиски прервал товарищ Сталин.
- Слюшай, Лаврик, - сказал он, - зачэм хочэш менять фамилию? Она у тебя и так непонятная. То ли монгольская, то ли вообще албанская. Оставайся Берией.
Ослушаться генералиссимуса Лаврентий Павлович не посмел.