Коварной красоткой Осень вновь опустилась на землю. На невидимых парашютах, хранимая покровом ночи.
Подолом платья, поднимая веер листьев она, смеясь, срывала листву с деревьев. Корежила могучие стволы, они же, в ответ только скрипели, и отвечали ей поклоном.
Да, она повелевала! И если кто-то смел, устоять, она ломала под корень.
На церемонии не было времени. Ее пляска, словно вихрь, набирала силы с каждым новым поворотом головы.
А смотрела она надменно, приподняв подбородок и сверкая зеленью кошачьих глаз. Рыжие волосы при этом лохматил ветер, и Осень пылала от восторга.
Возраст ее не угадывался. Грациозная фигура, тугой корсет на талии, тоненькие каблучки.
И поразительно красивое лицо с густым румянцем. То ли от буйной пляски, то ли от забираемой силы у листьев, или от громкого смеха, радовавшего только ее одну.
Пожалуй, только черный ворон смотрел на нее и не улетал. Что-то сродни в ней было его темной душе. А еще, по-особенному, раздавалось лязганье волчьих зубов, и поблескивал, сквозь повсеместную желтизну, мертвецки - белый волчий оскал.
Звери и птицы были в панике и являлись легкой добычей для острых клыков.
Волки, на время, переставали выть на луну и затевали пиршество.
Шкурой чуя, что скоро зимний холод, сезон охоты, а сейчас небольшая передышка, что бы запастись энергией.
Так что волки и вороны по-своему, любили и ждали Осень. И она, зная это, не трогала своих прихвостней.
А ночью, ведьмы жгли костры для Осени, подзывая на огонек.
И они вместе глумились и путали заблудшие души, угадывая очертания в дрожащем огне.
И чем выше пламя костра, тем тускнея звезды.
Всему живому хотелось уснуть и не проснуться от происходящего в воздухе. Холодная стерильность и гарь томили души, обжигали, но не грели.
И разворотив все, Осень таинственным образом улетала. В ту сторону, куда поглядывают волки.
И вся природа засыпала, храня мечты о теплом лете, под белым покрывалом зимы.