Гл.20
Цена вожделения
Аван вбежав во двор, он, стал громко звать Сигона.
- Что ты орешь? – недовольно заметила жена Гофана, готовившая во дворе ужин – Сигон в доме, он спит.
- Гофана арестовали и повели в тюрьму. – дрожащим голосом произнес Аван.
Женщина схватилась за голову, опустилась на корточки и протяжно завыла.
На ее вой, вышел из дома заспанный Сигон. Узнав в чем дело, он бросился в дом, накинул на себя, верхнюю одежду и бросился к воротам. Пробегая мимо Авана, он махнул тому рукой, давая понять, что надо следовать за ним. Выскочив на улицу, они бегом бросились к ближайшему лесу.
Едва беглецы скрылись в лесу, как во двор дома вошли трое стражников. Увидев сидящую у печи, на которой горело мясо, завывающую женщину стражники поняли, что опоздали.
Они тщательно обыскали дом и подвал, но никого не обнаружив - ушли.
Вернувшись в дом Пагиила, стражники доложили ему об исчезновении Сигона.
- Надо было взять раба - сказал им Пагиил.- он видимо был где-то рядом, когда мы брали Гофана, все видел и предупредил Сигона.
- Раба тоже не было дома - сказал один из стражников – Мы обыскали весь дом и подвал. Может быть, нам устроить в доме засаду?
Пагиил махнул рукой
- Нет смысла, держать там людей. Сигон в дом не заявится, а пришлет раба, он видимо ушел с ним. Передайте Иуде, чтобы завтра с раннего утра приставил к дому наблюдателя и когда появится раб, выследит, куда тот носит еду.
Пагиил был доволен проведенной сегодня работой. За один день удалось уличить в преступлениях, сразу Аода и Гофана, он был в хорошем расположении духа и отпустил стражников отдыхать.
Сигона Пагиил не считал опасным,- будучи уверен, что тот глуп и завтра, максимум послезавтра окажется в тюрьме.
*
Гофана со связанными руками, втолкнули в подвальное помещение тюрьмы.
Узкая щель под потолком, тускло освещала помещение подвала. Гофан подождал, пока глаза привыкли к темноте, и стал осматривать помещение подвала. В углу на ворохе соломы он увидел сидящего человека низко опустившего голову. Гофан подошел к нему
- Ты кто? – грубо спросил он – легонько толкнув, носком сандалия сидящего на соломе человека.
Человек медленно поднял голову. Гофан зло расхохотался, перед ним сидел Аод.
- Попался таки на воровстве, жирный боров – хохоча, проговорил Гофан.
Аод молча опустил голову.
- Этот подлый Пагиил обманул нас – зло произнес Гофан, перестав смеяться.
Аод поднял красное от злости лицо
- Нас?
Нет, он провел тебя, как глупую куропатку. Ты хотел надуть меня, и из-за своей жадности попался сам. Ну, ничего мне будет приятнее подыхать, зная, что ты подыхаешь рядом.
- Развяжи мне зубами руки – сказал Гофан, поворачиваясь к Аоду спиной.
- Нет уж – ответил Аод – сначала, это сделай мне ты.
Гофан зло плюнул и, не спеша, направился к входной двери. В двери было маленькое окошко, для того, чтобы стражник мог наблюдать за тем, что твориться в помещении.
- Стража! – позвал Гофан.
Из глубины коридора послышались шаги.
- Чего орешь – грубо спросил стражник, заглядывая в окошко.
- Развяжи мне руки, они затекли и болят – потребовал Гофан у стражника.
- Думаю, твои руки тебе больше не понадобятся – ответил стражник – Завтра на совете старейшин, тебя осудят к смерти. Зачем мне развязывать, а затем опять связывать тебя? До завтра посидишь и так.
Гофан прислонился плечом к двери
- Смерти я не боюсь, все умрем рано, или поздно. А вот мое спрятанное серебро будет лежать и никому не принесет пользы. Вот, что меня беспокоит.
При упоминании о серебре стражник насторожился.
- Что, много серебра? – осторожно спросил он участливым голосом.
- Хватит, чтобы ты со своей семьей мог безбедно жить до самой старости и еще останется.
- Ну, так скажи мне, где оно – сказал стражник, оглядываясь на вход в коридор сзади себя – а я скажу твоим родным, надеюсь, они мне дадут немного?
- Нет – сказал Гофан – Вдруг, мне удастся доказать свою невиновность и меня помилуют и где гарантия, что ты не присвоишь это серебро себе?
Стражник хохотнул
- На помилование, можешь не рассчитывать. Ты вражеский соглядатай, а таким в Израиле только смерть.
Твое имущество конфискуют, а семью изгонят из города. Тебе остается надеяться только на меня. Я отдам серебро твоим родным и, им будет, с чем уйти из города.
- А если я предложу свое серебро старейшинам, в обмен на жизнь? – задумчиво произнес Гофан, все больше разжигая в стражнике желание, заполучить серебро.
- Они не пойдут на это – быстро заговорил стражник – если ты скажешь им о серебре, тебя будут пытать до тех пор, пока ты не расскажешь, где прячешь его.
Увидев, что стражник созрел, Гофан задал ему вопрос в лоб
- Вот если бы ты помог нам выйти отсюда, то мы бы тебе заплатили очень хорошо.
Стражник сделал скучное лицо
- У меня жена и четверо детей – после чего отошел от окошка.
Сигон повернулся сзади его стоял Аод.
- Ну, что? – сказал ему Гофан – Не получается у нас выйти отсюда.
В это время в окошке опять появилось лицо стражника.
- Скоро меня сменит стражник. Он живет один. У него нет мужской силы, поэтому он не был женат. Можно договориться с ним.
- Ну, так сделай это – оживился Гофан.
- Но надо будет, заплатить еще одному стражнику у ворот тюрьмы, а также страже у городских ворот – сказал стражник – Это большие деньги. Сколько вы готовы заплатить за все?
- Я от себя готов заплатить пятьсот шекелей серебром – с готовностью ответил Аод,- а Гофан за себя, пусть платит сам.
- Ну, тогда с тебя тоже, пятьсот шекелей серебром – сказал стражник Гофану.
Гофан поморщился и недовольно посмотрел на Аода, но ничего не сказав, согласно кивнул.
- Когда я их смогу получить – стражник смотрел то на Аода, то на Гофана.
- Только тогда, когда я окажусь на свободе – ответил Гофан.
Стражник перевел взгляд на Аода, тот молчал.
- Если вас везти через городские ворота на верблюде, то стражникам у ворот, можно сказать, что вы купцы, которым срочно понадобилось выбраться из города – вслух размышлял стражник – Но у меня нет верблюда.
Аод приблизился к окошку
- Ты, знаешь меня? – спросил он стражника.
Тот, посмотрев на Аода, ухмыльнулся
- Вас здесь бывает по пятеро в неделю, я, что всех должен знать? Когда я заступил на службу, ты уже сидел и мне никто не доложил, кто ты такой.
- Я начальник городского рынка – гордо заявил Аод.
- А по мне, хоть царь Аммонитский – равнодушно ответил стражник – Ты здесь – заключенный под стражу.
- Хорошо. – Аод сменил тон – Сходи на городской рынок и спроси дом начальника рынка. В доме найдешь раба, по имени Раим.
Скажешь ему, чтобы он взял, сколько надо серебра и купил верблюда. В доказательство, что ты от меня, покажешь ему вот этот перстень
Аод повернулся к стражнику спиной и помахал кистью правой руки.
- Скажешь, что хозяин в беде.
Стражник открыл засов и вошел в камеру. Он развязал Аоду руки, а тот снял с пальца и передал ему перстень.
- А, мне? – спросил Гофан, увидев, что стражник собирается выйти.
- Тебе развяжет он – стражник кивнул на Аода и, вышел из камеры, задвинув засов. Гофан повернулся спиной к Аоду, ожидая, когда тот развяжет ему руки.
Но тот, словно не замечая Гофана, пошел и улегся на ворох соломы. Гофану ничего не оставалось, как сесть с ним рядом со связанными руками.
Снаружи наступили сумерки и, в помещении сгустился мрак. Лишь тусклый луч от факела, горящего в коридоре, проникал, через смотровое окошко.
В окошке опять появилось лицо стражника
- Сейчас меня сменят – крикнул он в камеру - Моему сменщику, пока ничего не говорите. Я все устрою сам.
Прошло немного времени, и заключенные услышали скрип двери и разговор в коридоре, затем все стихло.
2.
Сигон и Аван, добежав до леса, укрылись в густом кустарнике.
- Дождемся поздней ночи – сказал Сигон – затем ты сходишь и проверишь, нет ли засады.- Если засады нет, вернешься и скажешь мне.
Если ты не вернешься, я буду знать, что в дом возвращаться нельзя.
Они улеглись на траву. Аван, сразу же уснул, а Сигон размышлял, над своей дальнейшей жизнью. Он так и не узнал, где отец, хранит серебро.
Теперь, если отца осудят на смерть, дом могут конфисковать, а мать изгнать из города. Пока, можно будет пойти, к какому ни будь из Израильских городов и заниматься нищенством – думал он – благо, опыт есть.
Отец наверняка прячет серебро, где ни будь в тайнике. Но как его найти? – вот, что не давало Сигону покоя.
Где будет жить мать, и чем она будет заниматься – Сигона не интересовало.
Так размышляя о будущем, Сигон уснул.
3.
Сразу после смены, Самма – так звали стражника, пошел на городской рынок. Рынок был уже пуст, но некоторые лавки продолжали торговать, их можно было определить, по горящим в окошках светильникам.
Обитатели таких лавок обычно проживали в них вместе со всей семьей и совмещали проживание с круглосуточной торговлей.
Самма спросил в одной из лавок, где найти дом начальника рынка.
Продавец, увидев вооруженного стражника, испугался, но узнав, что ему надо. Позвал своего сына, лет двенадцати и сказал, чтобы тот показал господину стражнику, где дом начальника рынка.
На стук в дверь, Самме открыл темнокожий атлетического вида мужчина.
- Раим? – спросил Самма, ткнув ему в грудь пальцем.
Раб испугано кивнул.
Стражник вошел в дом и показал Раиму перстень.
Он передал приказ Аода, и Раим скрылся в одной из комнат.
Скоро Раим появился, потряхивая завязанным в кусок материи серебром.
Стражник, услышав звон серебра, потребовал, чтобы Раим отдал ему пять шекелей серебра за услугу его хозяину – мол, это тоже приказ Аода.
Раим послушно отсчитал серебро. Они пошли в скотные ряды, где, не особо торгуясь, приобрели двугорбого верблюда. После чего Самма, потребовал от Раима, чтобы тот его накормил и дал вина.
Раим выполнил и это его приказание. Только после этого, Самма взгромоздился на верблюда и заставил Раима вести животное в сторону городской тюрьмы.
Подъехав к воротам, Самма уложил верблюда, после чего постучал в ворота.
Кто там – раздался голос стражника охраняющего тюремные ворота.
- Это я, Самма – ответил Самма – Я в коридоре, тюрьмы, забыл свой кошелек с серебром. Будь добр, открой, я зайду и возьму его.
По ту сторону ворот, стражник недовольно крякнул
- Ты же, знаешь, что открывать, тюремные ворота ночью, запрещено, даже своим.
- Я дам тебе за это серебряник – пообещал Самма.
Послышался скрип отодвигаемого засова.
Самма, сделал Раиму знак, чтобы тот оставался на месте, а сам вошел в открытые ворота.
Войдя, Самма дождался, пока стражник задвинет засов, а затем ударил его сзади копьем в сердце. Выдернув копье, из мертвого тела, он подошел к двери ведущей в коридор и не громко постучал.
- Чего тебе – раздался голос из-за двери.
- Ассир, я забыл в коридоре свой кошелек с серебром. Разреши, я зайду и возьму его – попросил Самма.
На этот раз дверь открыли без всяких пререканий.
Как только Ассир появился в проеме двери, Сама ударил его копьем в солнечное сплетение и рванул копье вниз, разрезая острым наконечником живот.
Переступив через мертвое тело, Самма вошел в тюремный коридор. Пройдя по коридору, Самма, отодвинул засов на двери, ведущей в подвал и, крикнул в темноту помещения
- Выходите! – увидев Гофана со связанными руками, недовольно хмыкнул и, вынув кинжал, перерезал веревки.
Самма, кивнул заключенным, чтобы они следовали за ним, и направился к выходу.
Когда Аод увидел поверженного Ассира с валявшимися рядом внутренностями, его стало тошнить.
Сигон, глядя на эту картину, лишь ухмыльнулся. Он понял, что Самма не намерен ни с кем делиться и еще, что с ним надо держать ухо востро.
Запросто можно самому налететь на удар копья.
Выйдя из ворот тюрьмы, беглецы отправились в сторону городского рынка.
Аода усадили на верблюда, Самма и Гофан шли впереди, а позади верблюда шел Раим.
На рынке, в своем доме, Аод приказал Раиму взять ему перемену одежд, как можно больше еды и все деньги какие есть в доме.
Аод вскрывал все новые тайники и Гофан с Саммой, удивлялись, каким богатством обладает Аод.
Аод доставал кувшины, кувшинчики, кожаные мешочки. И все это было до верху наполнено золотыми и серебряными монетами.
Все это вскрывалось и ссыпалось в большие кожаные мешки и грузилось на верблюда.
Раима, Аод вооружил, мечем и тот, проделывая свою работу, бросал настороженные взгляды на Самму и Гофана, стараясь держаться от них подальше и не поворачиваться к ним спиной.
Наконец верблюд был нагружен. Аод поднял один из брошенных кожаных мешочков и, отсчитав в него пятьсот шекелей серебром, протянул Самме.
Гофан видел, как горели глаза стражника при виде богатства Аода.
Гофан и сам был бы не прочь пристукнуть Аода и разделить со стражником его богатство. Но внушительная фигура Раима, на поясе, которого, висел меч, останавливала такое желание.
Самму вид богатства Аода, неудержимо, толкал к преступлению, но он, не знал, как поведет себя Гофан. Пришлось довольствоваться тем, что ему отсчитал Аод.
Эта сумма рядом с богатством Аода теперь казалась такой мизерной, что стражник от бессилия стиснул древко копья так, что побелела кисть руки.
Беглецы двинулись в сторону городских ворот.
У ворот Самма остановил верблюда и пошел договариваться со стражей.
Скоро послышался скрип отворяемых ворот и тут же из темноты появился Самма.
Проводя за повод верблюда через арку ворот. Сама обратился к стражникам
- Я выведу их за пригородные кварталы, чтобы патрули дружинников не потревожили их. Когда вернусь, впустите меня в город
Стражники у ворот согласно кивнули.
Отъехав от городских ворот, они остановились.
Аод отказывался ехать к Гофану и ждать того пока он рассчитается со стражником и соберется в дорогу.
Пока шел разговор, Раим отошел на безопасное расстояние и стоял, положив руку на рукоять меча.
Самме и Гофану ничего не осталось, как идти к дому Гофана без Аода и его верблюда.
Ворота открыла заспанная жена Гофана
- Где Аван? – спросил ее Гофан.
- Не знаю – ответила жена – они убежали вместе с Сигоном. Сюда приходили стражники, они обыскивали дом и подвал.
- Что-нибудь, нашли? – насторожился Гофан.
- Никого они не нашли, я ж тебе сказала, что Сигон и Аван убежали
- Дура – прошипел Гофан, но потом уже спокойней добавил – Пойди, собери побольше еды в дорожную суму и, махнув рукой стражнику, повел его в дом.
В доме Гофан взял горящий светильник, и они со стражником спустились в подвал дома. Гофан поднял одну из каменных плит и вынул большой кувшин.
Разбив ножом застывшую смолу на горле кувшина, Гофан указал стражнику на серебро
- Набирай до верху в кожаный мешок, мне некогда отсчитывать тебе твои пятьсот шекелей.
В мешок стражника, вошло бы гораздо больше, чем пятьсот шекелей и он стал с радостью наполнять свой мешок, положив рядом копье.
Именно этого и ждал Гофан. Моментально нагнувшись, Гофан схватил копье и с размаху всадил его в спину занятого серебром стражника, пробив его насквозь.
Самма захрипев, испустил дух.
В это время Гофана сверху позвала жена. Гофан вынул из-под плиты еще два кувшина. Один был такой же большой, второй в половину меньше. Сбросил под плиты тело стражника и, накрыв его плитой, направился к выходу.
Выйдя из подвала, Гофан увидел стоящего рядом с женой Авана.
- Где Сигон?- Спросил его Гофан.
- В лесу – ответил Аван дрожащим от страха голосом – я пришел проверить, нет ли засады.
- Быстро беги за ним – рявкнул Гофан и, повернувшись к жене, спросил
– Ты собрала еду? – та плача кивнула.
- Перестань скулить – грубо сказал ей Гофан – мы уходим. Куда пока не знаю. Ты останешься в доме, позже я приеду, или пришлю за тобой Сигона.
Гофан держал в руках мешок стражника, наполненный серебром. Он посмотрел на мешок, подумал и, зачерпнув из мешка несколько горстей серебра, высыпал на стол.
- Этого тебе пока хватит - и, завязав мешок, протянул его жене – а это, положи в дорожную суму. Гофан взял еще два мешка и спустился в подвал. Он положил в каждый из мешков по большому кувшину с серебром и поднял их наверх, после чего поднял кувшин с золотом и положил его в дорожную переметную суму.
После короткого ожидания, в дверях появились Сигон и Аван.
Гофан приказал им взять мешки с кувшинами, сам взвалил на себя переметную суму и, проклиная Пагиила лишившего его осла, направился к выходу, кивком головы давая знать Сигону и слуге, чтобы следовали за ним.
Сгибаясь под тяжестью ноши, беглецы вышли из ворот. Они успели пройти не большое расстояние, когда впереди появился свет факела. По улице на встречу им шли трое вооруженных копьями людей, освещая себе дорогу факелом.
- Стражники – испугано прошептал Сигон.
- Закрой рот – одернул его Гофан – это дружинники твоего дружка Валама патрулируют улицы.
Они свернули в переулок, и пошли по другой улице. Но и там пройдя не много, наткнулись на наряд дружинников.
Хорошо, что наряды, освещали себе дорогу факелами, а беглецы были в темноте и оставались не замеченными. Так уклоняясь от встреч с нарядами, беглецы всю ночь петляли по кварталам. Добраться до леса им удалось лишь к утру.
Они все устали от тяжелой ноши, но Гофан не дал никому, даже присесть.
- Вперед - крикнул он Сигону, который устал и поставил на землю свой мешок. – Скоро нас будут искать по всем дорогам и окрестным лесам.
Гофан повел беглецов в сторону ближайших гор.
Едва они достигли безопасного места, где можно было укрыться за камнями, Как от городских ворот потянулись группы вооруженных людей верхом на ослах и мулах. Небольшая группа отправилась по дороге, а остальные, развернувшись в цепь, стали прочесывать лес, откуда ушли беглецы.
- Смотри щенок – зло сказал Гофан, повернувшись к Сигону – Если бы мы остались в лесу, то вечером нас бы уже убивали камнями.
Он приказал, осторожно прячась за камнями уходить за ним дальше в горы.
Отойдя на приличное расстояние, Гофан и Сигон, оставив мешки под охраной Авана, поднялись на гору. С горы они увидели, что стражники прочесав лес, направляются в сторону гор.
Беглецы спустились с горы и, взяв мешки, быстро как могли, продолжили путь дальше к следующей горе.
Они уходили по горам до самого вечера, время, от времени поднимаясь на возвышенности и наблюдая за стражниками.
- Наше счастье, что их мало – сказал Гофан – иначе они уже давно бы настигли нас, а так им приходится осматривать каждое ущелье, каждый овраг. Это нас и спасает.
Когда солнце коснулось горизонта, беглецы, поднявшись на возвышенность, заметили, что стражники собравшись в большой отряд, повернули в сторону города.
Сигон снял свой мешок, поставил его на землю, и сел рядом с ним на камень.
- Ты, что, собрался отдыхать? - Зло спросил Гофан.
- Но я еле стою на ногах - огрызнулся Сигон.
- Бери мешок и вперед за мной – грозно прорычал Гофан – нам надо вернуться обратно в лес у города. Завтра там никто не будет нас искать.
4.
Пагиила рано утром разбудил прибежавший стражник.
- Господин – обратился он к Пагиилу – охрана городской тюрьмы вырезана, а арестованные исчезли.
Пагиил быстро собрался и сев на мула погнал его к городской тюрьме.
Увидев открытые ворота и убитых стражников, Пагиил приказал поднять трубачей и трубить боевой сбор.
Через час, после того как прозвучали звуки трубы, у дома правителя города начали собираться стражники.
С крыльца своего дома за действиями стражников, наблюдал Ахия, по его лицу было видно, что он сильно переживает происшедшее событие.
Пагиил обратился к нему с просьбой выделить для стражников, ослов и мулов и дать их тем, кто не имеет собственных. Это в большинстве были молодые стражники, какие были взяты Иудой из небогатых семей.
Снарядив отряды для поиска беглецов за городом, Пагиил часть стражников отправил искать беглецов внутри города, в тех местах, где они предположительно могут быть. Прибывшего с отрядом Валама, Пагиил отправил прочесывать пригородные кварталы и Аморрейские дома.
После этого, Пагиил приказал позвать к себе всех сменившихся утром стражников со всех четырех ворот города.
Пагиил выстроил их в шеренгу, приказал старшим нарядов выступить вперед и приказал
- Перечислите людей, выходивших за ворота ночью.
- Они могли покинуть город утром – сказал старший стражник, дежуривший ночью на Восточных воротах – Утром выходит очень много народа и в толпе легко затеряться.
- Хорошо если так – сказал Пагиил – тогда они не смогут далеко уйти от города.
Но если окажется, что они ушли ночью, заплатив при этом страже на воротах. Вся смена, дежурившая на этих воротах ночью – будет казнена, за скрытие этого факта.
А они обязательно выдадут стражников, когда их схватят. Им все равно умирать, а значит, и терять нечего.
- Господин, после полуночи, мы выпустили через наши ворота купца на верблюде – заговорил старший стражник Южных ворот – С ним были два слуги. Один Аморрей и один темнокожий.
Их попросил пропустить Самма – стражник из охраны тюрьмы, мы не могли отказать своему стражнику.
Пагиилу стало все ясно. Он отправил наряд Южных ворот в тюрьму, а остальным приказал подключаться к поискам. Теперь было ясно, что беглецов, надо искать от Южных ворот.
Пришел посланник от старейшин и передал Пагиилу, что старейшины требуют его к себе.
Когда Пагиил прибыл к ним, старейшины задали вопрос.
- Как случилось, что такое произошло и, почему Пагиил не сумел предусмотреть этого? Некоторые из них кричали, что Пагиил не способен командовать стражниками и его надо сместить с его поста.
Другие открыто высказывали предположение, что Пагиил был в сговоре с беглецами. Только Ахир молчал и смотрел на Пагиила тяжелым взглядом.
Он поднял руку, призывая старейшин к молчанию и, потребовал от Пагиила дать внятный отчет. Пагиил обвел старейшин спокойным взглядом
- Я могу сказать, то, что я знаю на этот час – начал говорить Пагиил
Мне известно, что Аод и Гофан – сумели подкупить тюремного стражника Самму.
Самма, убил двух стражников, пользуясь тем, что они не ожидали от него этого, и вывел беглецов из города, подкупив стражу Южных ворот.
Сейчас, за беглецами выслана погоня и производится прочесывание ближайшего леса.
Ахир грозно посмотрел на старейшин
- Чего вы еще хотите? Еще нет и полудня, а Пагиил уже знает каким образом, сбежали арестованные и где их искать.
А вы галдите как простолюдины на базаре и возводите на него напраслину.
Я начинаю сомневаться, по праву ли некоторые из вас называются старейшинами. Старейшина – должен быть мудр, и взвешивать каждое свое слово, прежде чем высказать его.
По крайней мере, таких старейшин помню я, когда служил у судьи Иаира стоначальником.
Среди старейшин пробежал ропот.
Им не нравилось, что Ахир отчитывает их в присутствии Пагиила. Но в их Совете старейшин, Ахир, был не обсуждаемым авторитетом и его слово, почти всегда было ключевым. Ему никто никогда не мог что-либо возразить. И сейчас никто не посмел выступить открыто.
- С этого момента – продолжил Ахир – военными делами города, буду заниматься только я, и за это буду держать ответ перед вами.
А, вы, – Ахир обвел старейшин взглядом – не державшие в руках меча.
Занимайтесь делами рынка, строительства и веры. Пусть каждый занимается в той области, в какой он имеет опыт.
Хочет, кто ни будь мне возразить? – спросил Ахир. Старейшины молчали.
– Значит, так тому и быть – Ахир устремил взгляд на Пагиила – С этого дня, ты подчиняешься только мне – сказал он ему – Ставишь меня в известность обо всех своих действиях и, отчитываешься, только передо мной.
Можешь идти.
5.
После полудня молодые стражники Иуды, привезли мертвое тело Аода.
Его нашли в лесу не далеко от дороги.
Рядом валялась одежда по предположениям принадлежащая его рабу.
Сам Аод был раздет до набедренной повязки и убит, мечем в сердце.
Выходило, что Раим заставил Аода раздеться, а затем убил его.
Иуда в город не вернулся, он с группой всадников на мулах отправился проверять окрестные селения в поисках Раима.
6.
Гофан, вел беглецов обратно к лесу возле города.
Сумерки быстро сгущались и, Гофан как мог, ускорял шаг.
- Зачем, мы возвращаемся? – тревожно спросил Сигон – Что ты задумал?
- Молчи щенок – Гофан сам уже очень устал и тяжело дышал
– Завтра никто не будет искать нас в том лесу. А через три дня нас уже не будут искать вообще.
Еды у нас хватит, и мы спокойно отсидимся под самым носом у стражников.
Небо на востоке, начало светлеть, когда путники, от усталости еле передвигая ноги, оказались, наконец, в глубине леса.
Гофан, сбросил с себя свою суму. Он достал из нее хлеб, разломил его на три части и протянул один из кусков Сигону, но увидел, что тот уже спит, положив под голову свой мешок. Гофан протянул кусок Авану.
Они перекусили и улеглись спать.
Едва взошло солнце, Гофан проснулся первым и сразу же разбудил Авана и Сигона.
Авана он отправил к дороге, посмотреть за движением стражников, А Сигону дал широкий нож и приказал рыть яму.
- Для чего, отец? – недовольно спросил Сигон
- Рой щенок! – рявкнул на него отец.
Сигон неохотно ковырнул ножом сухую землю.
В его груди опять клокотала ненависть к отцу, за такое отношение к себе. Но деваться ему было некуда, и, он послушно стал копать яму, перерубая острым лезвием коренья.
- Отец куда мы пойдем, когда все утихнет – спросил Сигон, оторвавшись от работы и наблюдая за отцом.
Гофан в это время пересыпал серебро одного из кувшинов, в мешок Авана. Серебряные монеты тонкой струйкой текли из кувшина в мешок, и их мелодичный звон заворожил Сигона.
- Будем пробираться в Аммон – ответил Гофан.
Сигона охватил ужас
- Отец – быстро заговорил он – в Аммоне к аморреям относятся очень плохо. Нас там могут ограбить, или вообще обратить в рабов.
- Закрой рот – рыкнул Гофан – Ты, что думаешь, я никогда не был в Амоне? Да, у меня там, куча знакомых, влиятельных людей.
От евреев, все аморреи бегут в Аммон и, служа аммонитянскому царю, добиваются высоких должностей.
Нам надо найти и выкупить твоих братьев, что находятся в рабстве в Моаве.
А потом мы наберем людей и, будем ходить на территорию Израиля, чтобы грабить их купцов и скотоводов – Гофан уже опорожнил второй кувшин с серебром и, взяв два кувшина, ударил их друг о друга.
- Собери черепки и брось в яму – сказал он Сигону, а сам вскрыл кувшин с золотом и, набрав в ладонь монеты, любуясь, ссыпал их обратно в кувшин. – Наша ноша и так тяжела – сказал он Сигону – зачем нам таскать с собой еще и кувшины
Гофан раскрыл свой мешок, намереваясь пересыпать в него золото.
Увидев такое количество золота, Сигон онемел.
Он и представить не мог, что отец обладает таким богатством.
Максимум на что он рассчитывал, когда шел домой из Аммона и собирался обокрасть отца – это треть того кувшина, какой Сигон принес сюда на себе.
Сигон поднялся, словно был в забытьи. Взгляд его был не подвижен. Он подошел сзади к отцу и широкое испачканное землей лезвие ножа, с хрустом вошло в спину Гофана.
Гофан выронил из рук кувшин и, золотые монеты со звоном покатились по земле.
Он медленно повернул голову
Ты-ы – выдохнул Гофан.
Сигон выдернул нож и стал тупо наносить удары ножом в тело отца.
Ноги Гофана подкосились, и он упал к ногам сына. Бросив окровавленный нож, Сигон широко открытыми от ужаса глазами смотрел на мертвого отца. Послышался шум идущего по кустарнику человека. Сигон быстро нагнулся и схватил нож.
Из кустарника вышел Аван
- Все стражники едут по дороге мимо – весело сказал он.
Его взгляд упал на окровавленное тело Гофана лежащее на земле, затем на перевернутый кувшин, из горла которого высыпались золотые монеты, а затем на бледное лицо Сигона.
Аван замолчал и плотно сжал губы.
Сигон медленно приближался к нему, сжимая в руке окровавленный нож.
Ноги Авана стали ватными, лицо побледнело. Он открыл рот и стал судорожно хватать воздух, не в силах тронуться с места.
Сигон подошел к Авану вплотную и ударил его ножом в живот.
Аван схватился обеими руками за руку Сигона сжимавшую нож и широко открыл рот в бесшумном крике.
Сигон вырвал руку с ножом и размахнулся для нового удара, но Аван закатив глаза, упал замертво.
Сигон бессильно опустил руку и разжал пальцы, нож, падая, воткнулся в землю.
Когда-то Сигон думал, что, став богатым и имея много серебра и золота, он будет счастлив.
- Все остальное не важно – думал он – Было бы много денег, а за деньги можно купить любое счастье.
И вот его мечта сбылась. Вот лежат мешки с серебром, а на земле разбросаны золотые монеты. Но в душе нет радости.
Была какая-то гнетущая тяжесть в сердце, а в душе нарастала все сильнее нетерпимая боль.
Сигон подошел к валявшемуся на боку кувшину и зачерпнул из него полные пригоршни золотых монет.
Он поднес их к своим глазам, но радость от этого не приходила, а душевная боль выросла до такой степени, что Сигон, швырнув золото на землю, упал и начал кататься и рычать, иногда срываясь на вой.
Боль шла откуда-то изнутри. От нее нельзя было не спрятаться, не убежать, не заглушить ее, чем, либо.
В безысходности, Сигон подполз к ножу, схватил его и перевернулся на спину, намереваясь воткнуть нож себе в солнечное сплетение, казалось, что боль идет оттуда и, это было единственное средство прекратить ее.
В это время он услышал шорох в кустарнике.
Сигону стало, до ужаса страшно, но боль в душе, моментально прекратилась.
Сигон вскочил на ноги и, крадучись двинулся к кустарнику, сжимая в руке нож.
Осторожно раздвигая кусты, Сигон приблизился к краю кустарника. Возле дерева, он увидел осла, груженного хворостом, а чуть поодаль, женщину лет тридцати- пяти, несущую к ослу еще одну охапку хвороста.
Сигон дождался, когда женщина привязала хворост ослу на спину и как только она отошла от осла, подкрался сзади и с размаху ударил женщину ножом в спину.
Тихо застонав, женщина упала на землю.
Сигон бросился к ослу. Он стал отвязывать вязанки с хворостом и швырять их на землю. Это было как раз то, что ему было надо. Нести серебро, золото, да еще продукты одному, ему было бы просто не по силам. А теперь, пусть стражники попробуют найти его и догнать.
Сигон разгрузил осла, протянул руку к узде, собираясь отвязать его от дерева, но тут взгляд его упал на мертвую женщину.
Он подошел к убитой и перевернул ногой мертвое тело. Сигон поспешно отвязал осла, привел его к мешкам и стал быстро собирать с земли золотые монеты.
Погрузив все мешки на осла, Сигон схватив осла за узду, потащил его прочь от этого места.
Пересекать дорогу еще было опасно, в любой момент могли появиться стражники. Но оставаться в лесу, где лежал, убитый им отец Сигону было еще страшнее.
Он пересек дорогу и быстрым шагом направился к горам, даже не зная, пошли туда сегодня стражники на поиски его и отца или нет.
По мере удаления от леса, вновь появившаяся душевная боль, начала оставлять его. На смену ей появились сладкие мысли о том, что он Сигон богат и свободен. Он как мог, гнал из головы мысли об убитом отце и оставленной на произвол судьбы матери. Теперь он старался сосредоточить мысли на будущем.
Надо было только как можно дальше уйти от этого города.