МИКРОФОН ЗВОНИТ ТЭРУ
Во главе стола сидел Бурыкин, перед ним друг против друга сидели Платон Лютый и Алексей Микрофонов и внимательно слушали через громкую связь резкий голос с сильным кавказским акцентом.
- Я уже гаварил Палатону, Алэксей, ваш Бадров – криса, - раздавался резкий голос Левона-Терминатора. – Он украл манэту.
Судя по нарастающему акценту, армянский авторитет гневался.
- Монета у нас, Левон, - напомнил Платон.
- И что?
- За нее объявлена награда. Мы хотим ее получить.
- Награду получит Игорь Ледовских.
- Это кто?
- Чилавэк, у которого криса Бадров украл монету. А ты разве скупщик краденого, Платон?
- Левон, послушай, мы же разумные люди. Есть раритет, есть выделенные на него бабки, так или нет? Давай поделим доли и завершим сделку. Мы отдаем тебе половину. Такого отката не знал даже бывший премьер Касьянов! Ну? Ты, я - все получат свое.
- Это точно, каждый получит свое.
- Ну, скажи свои условия!
- Мои условия такие: ты привозишь монету, и все остаются живы. Никто из вас не умеет с ней обращаться. Она несет в себе страшный магический заряд. Вы все там уже мертвецы, а еще не понимаете этого. Манэта заколдована!
- Знаешь, что я тебе скажу? Мне очин кажется, - Платон Лютый передразнил акцент Левона, - что кто-то хочет задарма заграбастать раритет и наварить на нем, да, а всех остальных тупо кинуть. Но так же не бывает. Давай поделим доли, давай договариваться!
- Нэт. Это не тот случай. Ты не понимаешь, с чем имеешь дело. Это монета Судьбы, Платон. Ее на доли не поделишь.
- Не надо мне мозги парить. Я еще раз предлагаю...
- Отдай монету, и будешь жить. Неужели твоя жизнь не стоит миллиона долларов?
- Ты что, угрожаешь мне?
- Ты сам не знаешь, что попало к вам в руки. - Левон отключился.
- Слушайте, - сказал Микрофонов, - здесь дозиметр есть? Или счетчик Гейгера?
- Зачем тебе?
- Да проверим это чудо, а вдруг она радиоактивная?
- Чурка поганая! – Платон хрустом сжал кулак. - Сам все хочет загрести. Конечно! На фига ему делиться. Поэтому и задвигает туфту, что монета украдена. Кого это колышет? С чего он взял, что именно этот парень… как его? Игорь – ее владелец? Ее владелец Иуда, если на то пошло! А Иуда давно помер. Кто первый встал, того и тапки. Надо срочно выходить на того америкоса, который установил награду. Нах… нам армян? Он же просто посредник! Как зовут америкоса?
- Друммонд, – Микрофонов закурил сигару.
- Вот Друммонда этого и надо найти! – ткнул в него пальцем Платон. - Нам армян этот не нужен. Алексей, ты можешь выйти на Друммонда?
- Ты можешь выйти на Путина? – с досадой спросил Микрофонов.
- Если очень надо… ты погоди, я тебе конкретный вопрос задал! Ты можешь выйти на Друммонда или нет? Че ты тут мозги паришь?
- Отвечаю! Друмми входит в сотню самых богатых и влиятельных людей планеты, - депутат растоптал едва закуренную сигару в хрустальной пепельнице. - Он личный друг президентов и королей.
- Что, ему нельзя позвонить?
Депутат заправил отвисший ошеек за белоснежный воротник сорочки, затянутый широким синим галстуком в косую полоску.
- Считай, что он летает на МКС. Ты можешь позвонить на МКС?
Все вздрогнули от удара кулаком по столу.
- Да не надо ни на кого выходить! - Валера Бурый, апоплексически багровый от гнева, лежал грудью на дубовой столешнице и содрогался от изрыгаемых ругательств в адрес всех без исключения уроженцев Кавказа. – Мочить, мочить черножопых! (удар кулаком по столу) Надо стрелку Терминатору забить и замочить нах… суку… чурку черножопую…(удар кулаком по столу) В землю всех положить! Но главное - сволочь эту б… чурку б… говнюка б…! (удар кулаком по столу).
- Погоди, Валерий Егорыч, - сказал Микрофонов, - без него мы бабок за монету не получим.
Мне эти бабки не нужны за пятак ваш бесовский! Мне Левон нужен!
- Замочить армяна не вредно, - сказал Платон. – Но если при этом еще и лимон бакинских срубить, чем плохо?
- Да, даст он тебе! – фыркнул Бурый. – Ясно же, что он сам хочет сесть на тему, мазу берет на монету, а только ты ее принесешь, отметет монету и бабки. Случай с Бодровым это ясно продемонстрировал! Перевел стрелки на какого-то пацана, якобы он настоящий хозяин.
- А чего он подписывается за этого Игоря? – спросил Лютый. - Кто он вообще
такой?
- Псих, - махнул рукой депутат. – В Сербского сидит, поэтому на него можно все что угодно свалить. Это подставная фигура, неужели не понятно?! Тэр явно сам хочет отгрести монету и никому ничего не платить. Себе он деньги получит, а не Игорю этому.
- Значит, Терминатор утверждает, что отдаст деньги Игорю, - задумчиво сказал Платон. – Ну и отлично! Найдем Игоря и убедим его отдать деньги нам. Надо узнать, за кого он готов отдать эти бабки.
- Кажется, я знаю, - многозначительно протянул Микрофонов.
ПРОШУ ПАРДОНУ!
Лепрекон волок Ксению через кулисы к сцене.
- Да ты не втыкаешь тупой своей башкой, кого ты обидела, - кричал он ей на ухо сквозь грохот музыки. - Тебя помиловали, сказали прощения попросить! Чего ж не попросила? Сама накосячила, сама ответ держи, мерзота!
Послышалось сдержанное гудение зала.
- Щас выйдешь и будешь прощения у людей просить, - Лепрекон обдавал густо
напудренные ноздри Ноздри водочным перегаром, - отсосовая имбецилка, в натуре проси, а не притворно! Из-за тебе мне нос сломали, тварь! Почую, что номер отбываешь, я тебя наизнанку выверну, поняла? Чтоб на колени стала, чтоб микрофон жрала, но чтоб такое прощение попросила, чтоб даже мы с Питбулем тебе поверили. А не поверим – не обижайся, дырок у тебя много. Ну, пошла!
Лепрекон вытолкал Ноздрю на сцену. Она ничего не соображала, воля ее была подавлена. За один час она натерпелась больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.
Зал притих при появлении скандалистки в белом банном халате, закапанном красным кетчупом. Что за прикид такой? В чем прикол?
Ксения взялась за микрофон и повисла на штативе, чтобы не упасть. Она вся «играла», как деревянная кукла на шарнирах. Многим в зале показалось, что певичка пьяна.
- Люди, – выдохнула она, и микрофон зафонил. – Простите меня. Я прошу прощения у всех, кого оскорбила. Я была глупой и злой… Я прошу у вас прощения. Если вы не простите, меня продолжат бить. Поэтому я умоляю, я прошу, - Ксения опустилась на колени, положила стойку микрофона на бок, и с колен заявила окрепшим голосом.
– Я каюсь в своей злобе, в своей нетерпимости, в своем раздражении. Я вела себя подло, я обижала самых близких, я оскорбляла тех, кто мне помогал. Это я виновата в смерти Владлена Григорьевича Куляша. – Она посмотрела вверх на колосники сцены. - Владя, если ты слышишь меня с небес, прости меня. Все, все, простите меня! – Она разрыдалась и на четвереньках поползла за кулисы.
В зале царило гробовое молчание. Один Кушанашвили захлопал и закричал «браво». Впрочем, журналист быстро замолк.
- Давай «ЭЮЯ»! – вдруг крикнул из зала пьяный мужской бас. Его поддержали. «ЭЮЯ» давай! Э! Ю! Я!»
Ксения с четверенек посмотрела в зал. Жрущим людям были по фигу ее исповедь и ее покаяние, они требовали зрелищ, а «хлеба» на столах и так стояло вдоволь.
По залу прокатились аплодисменты. «Просим! Ноз-дря! Ноз-дря!»
Вскоре зал почти хором скандировал «Э-Ю-Я! Э-Ю-Я!»
Я не буду петь, не могу!
Лепрекон из кулис показал кулак.
В кулисах мелькнул Лева, поставил кассету с фонограммой.
Ксения растерянно озиралась. Зал требовал песню.
«ПЕСЕНКА ПРО ТРИ ВЕСЕЛЫХ БУКВЫ»
Настоящий артист на сцене преображается. Больные, с температурой, в предынфарктном состоянии артисты превозмогают себя и даже, бывает, умирают на сцене. Но доселе никому еще в истории российской эстрады не приходилось выступать перед публикой после изнасилования в нос.
Вступила фонограмма. Ксения превозмогла себя и хрипло запела.
Не подумайте плохого,
Дескать, пошлость затая,
Собираюсь злое слово
Из трех букв составить я.
Вот три буквы – э, ю, я,
Мне нужны они, друзья,
Для решительно другого.
Припев:
Э! – тарарам,
Ю! –тарарам,
Я! – тарарам,
Э!Ю!Я! – тарарам!
А ведь все сбылось, как предсказывал Тэр, мелькнуло вдруг в голове у певицы. Маг грозил ей параличом или групповым изнасилованием и она, дура, выбрала тогда изнасилование. Все так и сбылось! Что он еще ей сказал? Что-то про воду!
Ты не будь к пииту букой,
Хоть нескладно он пи…ит,
Э, ю, я – три этих буквы
Завершают алфавит.
В чем загадка и причина,
Почему они в конце,
Как достоинство мужчины,
Как на свадьбе у дивчины
Пальчик тоненький в кольце?
Мой приятель Витя Смагин
Никого не матеря,
При любом твердит зигзаге
Э-ю-я да э-я-ю!
«Когда ты почувствуешь себя как в воду опущенной, ты вспомнишь мои слова!»
Ксения едва не схватилась за голову. Боже, что она ему тогда ответила, магу треклятому? "Я часто чувствую себя как в воду опущенной". А он сказал, "нет, ты будешь действительно опущенной. Причем в воду". Боже! Она же побывала в бассейне и после этого была «опущена»! А Микрофон, гад, снимал! Вон сидит в первом ряду, нарочно ковыряется в носу! Чтоб ты сдох, сволочь!
Вот девчонка как картинка,
Витя вслед ей – э-ю-я!
Цены прыгнули на рынке,
Витя снова – э-ю-я!
Замочили ли Саддама,
Объявили ли дефолт,
Или просто в морду дали,
Э-ю-я, твердит народ.
«Если и вода тебя не отрезвит, тебя может спасти только избранный». А кто тут избранный? Может, бандит этот, Платон?
Пристаю к Витьку с вопросом,
Ну, при чем здесь э-ю-я?
Он ответил: это просто,
Независимо от роста,
Возраста, чинов и спроса
Значит, что… ХУ! Э! Ю! Я!
Хуэюя! Хуэюя! Хуэюя!
Публика заревела.
- Э! – крикнула Ксения, направляя микрофон в сторону зрителей. Зал протяжно
отозвался «э-э».
- Ю! – и зал многоголосо прогудел «ю-ю».
- Я! – провизжала певица, и зал заверещал «я-а-а-а!»
- Э! Ю! Я! – быстро прокричала Ноздря.
- Э! Ю! Я! – возбужденным хором откликнулся зал.
- Хором, все вместе! – крикнула Ноздря. – Э! Ю! Я! Вау! Молодцы! А теперь – ХУ! Э!-Ю!-Я!
- Хуэюя-а-а! – раскатился зал в хохоте и свисте.
- Мо-лод-цы! – она скандировала под мерный метроном большого барабана.
Люди плясали между столиков, сотрясая пол. – ХУ! Э! Ю!Я!
Замигали, слепя, сполохи, с потолка посыпалось золотое конфетти.
Пляски сделались всеобщими. Крепкие парни с ярко накрашенными подругами танцевали
у сцены и между столиками, вторили певице ярым хором.
- ХУ!!!
Э!!!
Ю!!!
Я-а-а-а-а!!!!
Сегодня эти слова в полной мере относились к героине вечера и исчерпывающе характеризовали ее состояние.
ЗАХВАТ ИНГИ
Игорь проснулся от шороха в спальне. Инга одевалась. Ты куда, удивился он, рано же еще. «На работу, меня восстановили. А ты спи, я позвоню в обед».
Игорь снова задремал. Он не видел, как Ингу на лестничной клетке скрутили трое типов и поволокли вниз, а третий вошел в квартиру.
Вторично Игорь проснулся от тяжелого постукивания в лоб.
Возле кровати сидел Вырвинос. Это он стучал дулом пистолета Игорю в висок.
- Лежи тихо, баклан, - сказал бандит. – Баба твоя у нас. У нас монета. Привезешь бабки, какие обещаны. И мы вернем и бабу, и монету. Все понял?
Игорь спешно одевался, когда Раздался звонок его мобильного. Голос Тэра сказал: «Выходи через десять минут».
Он оделся, вышел на улицу. «Тойота Секвойя» открыла дверь.
- Прыгай, - скомандовал Тигран.
Игорь влез в машину, она набрала скорость.
В затемненном нутре автомобиля сидели Тэр и Тигран. Рулил незнакомый
молодой армянин.
- Куда мы едем? - спросил Игорь.
- Как куда? Спасать твоих женщин. Хорошо, что их у тебя набралось пока что
всего две. Не то нам пришлось бы спасать целый гарем, как товарищу Сухову.
Сиденья в джипе были разложены друг против друга, Тэр сидел напротив Игоря и Тиграна, откинувшись и задрав ногу на ногу. Распахнутое черное пальто его с атласной подкладкой застилало все сиденье.
- Вы знаете, где Инга? – спросил Игорь.
- Инга и Ксения захвачены…
- Ксения тоже?
- Они у бандита по кличке Бурый.
- Чего ему надо?
- У них Бодров и сребреник. Бурый хочет получить за него миллион долларов.
Тигран, покажи!
Телохранитель перегнулся через сиденье и вытащил квадратный металлический саквояж, щелкнул замками, поднял крышку. Под ней лежали толстые пачки стодолларовых купюр.
- Так деньги есть? – обрадовался Игорь.
- Это кукла, - сказал Тэр. – Не Барби, но американская. Попробуем обдурить
Бурого и его шайку. Вопросы?
***
Золотые часы на правой руке. Золотая цепочка на шее. Тончайший серый пуловер под горло на бугрящимся мышцами теле, черный костюм, штиблеты из крокодильей кожи с загнутыми кверху носами. Гордая осанка. Облысевший затылок, чубчик на лбу. Лом-Али Казимагомадов, лидер дагестанской группировки, поставил Бурому условие.
- Мои люди вместе с твоими едут на стрелку.
- Хорошо, Лом-Али, ты сделаешь мне приятное, если твои бойцы станут рядом с
моими плечо к плечу.
Платон враждебно вскинул голову.
- Зачем нам чужие?
- Мои люди проходят стажировку, - сказал Лом-Али и поднял палец перед
лицом Платона, - каждые полгода они тренируются. Но не в тире, а в Чечне и Дагестане. Проводят настоящие боевые операции. Когда твои бойцы в последний раз стреляли из гранатомета?
Платон только челюсти сжал – из гранатомета буровские не стреляли уже давно, не было случая. Бурый под столом сжал ему руку. Невидимая ударная волна прошла от Платона по застолью и пошатнула души присутствующих. Схлынула. Все перевели дух.
- Платон, брат, - сказал Лом-Али, - мои люди будут тебе в помощь.
- Я понял, Лом-Али.
***
Сребреник Иуды ворвался в магическое поле Руси подобно пылающему метеору и ударил в Москву. Концентрическое цунами пошло от сердца России распространятся по стране. Магическая волна вздымала и корежила судьбы, срывала печати и запреты, взламывала кармические завалы. Вспыхивали межнациональные конфликты, происходили кровавые бандитские разборки, поднимался градус политического противостояния накануне выборов президента.
Ощущение надвигающейся катастрофы холодило сердца. Люди смотрели на горизонт, но не видели пенного гребня волны невероятных перемен. Горизонты были чисты.
ФИНАЛЬНАЯ СХВАТКА. ДЕНЬ ГНЕВА
- Ну, покажи, покажи ее скорее! – щелкал пальцами депутат Микрофонов.-
Сребреник реально существует или это только фикция?
Микрофонов, Бодров, Бурыкин и Платон Лютый сидели в директорском кабинете кемпинга «Солнечный». Гипнолог достал из внутреннего кармана пиджака красный сафьяновый футляр.
- Открывай, - сказал он депутату, не выпуская футляр из пальцев.
Микрофонов поднял крышечку. Полустертая монета лежала на атласной подушечке.
- Сережа, поверь, самое страшное для политика – потерять лицо, - с этими словами депутат осторожно взял монету двумя пальцами. – Неужели это тот самый сребреник? Даже не верится.
- А ну дай, - Бурыкин протянул короткопалую руку. Микрофонов положил в нее
монету. Босс на отлете брезливо осмотрел ее. - И из-за такой вот х…ни вся Москва стала на уши?
Платон Лютый потянулся.
- Ох, и выспался я сегодня, дрыхнул без задних ног. Ну-ка, дай его мне.
С этими словами он взял в руки сребреник Судьбы. Неровный кругляш Платона тоже не впечатлил.
- Подумать только, за такую лажу дают лимон бакинских! Ладно, - бандит захлопнул футляр и спрятал в карман. Под выглаженной сорочкой от «Валентино» с вышитыми инициалами «П» и «Л» коробом стоял бронежилет «Кожа Дракона», выдерживающего автоматную очередь.
Бурыкин протянул Платону свернутый в трубку черный пакет для мусора.
- Это для головы Левона. Можешь вернуться без денег, но с его отрезанной башкой.
Платон усмехнулся, сунул пакет в карман плаща и вышел в холл, где его уже ждали свои боевики и люди дагов - Черный Гуссейн, Шамиль-Козопас, Арсен и другие. Черный Гуссейн провел немало операций против федеральных войск в Чечне и Дагестане, поэтому ему поручили спланировать «стрелку» в Мячиковском карьере.
«Здэс «зеленка», сказал он, расстелив на бильярдном столе карту, - ехать надо только на джипах, спортивные лайбы не пройдут».
«Мой Хаммер везде пройдет, хмыкнул Платон».
«Слева – жэдэ-дорога и перрон, через нее никто не проедет, оттуда опасности нет, зато вот отсюда, - Гуссейн показал на пустырь, - могут подкрасться, там я поставлю своих людей, чтобы на насыпи никто не залег. Вот здесь, справа, высота, очень подходящая для снайпера. Там будет Арсен. Здесь три дерева, за ними поставим Шамиля с гранатометом. Когда кяфиры побегут, он ударит по задней машине и отрежет путь к отступлению».
- Какие кефиры? – спросил Платон.
- Кяфиры. Неверные.
- Зачем Шамилю все гранатометы? Пусть у меня останется один.
- Зачем тебе? В упор стрелять? Так ты сам себя подорвешь! Гранатомет только на высоте должен быть. Это оружие дальнего боя.
Платон зубы сжал.
- Слушай, - сказал он Гуссейну, - этот твой Шамиль, он что, совсем по-русски не понимает?
- Почему, понимает.
- Плохо понимает!
- Тебе боец нужен или переводчик? – белозубо оскалился чернобородый Гуссейн.- Шамиль в лесу вырос, в лагере. Настоящий джигит. Лучший гранатометчик в отряде.
- Ладно. Скажи ему, стрелять только по моей команде.
Гуссейн перевел Шамилю требования Платона. Тот угрюмо кивнул.
***
Светозарное Тело Логоса-Иерарха Руси сделало выдох.
На физически-временном плане Земли выдох этот выразился в виде распада Варшавского договора и выхода из орбиты влияния Кремля Польши, Чехословакии и других стран социалистического содружества, а в момент наибольшей глубины выдоха - в виде распада Советского Союза и отпадения от России стран Балтии и СНГ.
Затем Логос-Иерарх Руси начал свой циклический вдох и, прободав вязкие слои силового поля планеты, встал.
Голова его вышла в прорванный в силовом поле Земли полетом сребреника-астероида гиперпространственный канал и окинула планету метафизическим взором.
Мышление такого колоссального космического тела земным человеческим глазам предстает в виде бурлящего облачного покрова и атмосферных явлений. Озарения в планетарный ум поступают в виде молний, сполохов Северного сияния, торнадо и ураганов.
Очам Логоса-Иерарха Руси мозг планеты предстал в совершенно другом виде: он имел форму пространственно-временной кристаллической энергоинформационной решетки. Структура эта над исламскими странами выглядела как гигантский Полумесяц, над Востоком - как буддийский символ Инь-Ян, над Европой, Россией и обеими Америками – как сверкающий крест из спрессованных в два «бруса» бесчисленных мельчайших алмазов.
Построение коры головного мозга планеты в виде кристаллической решетки Христова сознания потребовало от христианского человечества двухтысячелетних усилий. Любой, самый мелкий алмаз этой решетки представлял собой живую личность, погибшую во Христе, сораспнувшуюся Ему, досягшую Его высочайших вибраций. Стоило войти в любой кристалл Христова сознания, и вы оказывались в центре человеческой трагедии с ее страстями, сюжетом и действующими персонажами.
Решетка покрывала большую часть коры головного мозга Планеты наподобие сверкающей диадемы. Однако по сравнению с космическими инсталляциями Альфы Центавра или Млечного пути наша маленькая решетка тоже выглядела как крохотный бриллиант. Бриллиант этот входил составной частью в головокружительно огромную кристаллическую структуру Сознания Космического Абсолюта.
***
Кавалькада дорогих машин подкатила к Мячиковскому карьеру. Справа, если смотреть со стороны старой заброшенной колеи железнодорожной ветки, ведущей к Казанскому вокзалу, подъехали и выстроились в железную шеренгу три «Ниссана Патруль» с боевиками Лютого, его личный бронированный «Хаммер», бумер и «Пасфайндер» с людьми Лома. Хлопали дверцы джипов, выходили вооруженные мужчины с короткими прическами и с такими лицами, какие ночью лучше не встречать.
Слева от колеи, со стороны Минского шоссе подъехал одинокий джин «Тойота Секвойя» с синим проблесковым маячком на крыше. Из него вышли Тэр, Игорь и Тигран.
Платон в недоумении смотрел на это явление. Они приехали на разборку… втроем? Против его войска? Ну, и дела! Да вы, ребята, самоубийцы!
Тэр был весь в черном - в черном плаще, черном костюме и черной водолазке, на которой блестела толстая золотая цепь. На горбоносом лице его чернели узкие очки.
Навстречу ему шагал Платон Лютый – во всем белом: белые брюки, белый пиджак и бежевый плащ от Бриони, бежевая шляпа, золотая цепь на бычьей шее и золотой браслет и часы на левой руке. На лице его желтели стрелковые очки.
- Ну, здравствуй, Левон.
- Ти прывез манэту? – вместо приветствия проклекотал армянин.
- Да, вот она.
Платон Лютый вынул из кармана плаща красный футляр и поднял его над головой.
- Пакажьи!
Платон открыл футляр. Вышло мутное зимнее солнце. Солнечный зайчик от сребреника пробежал по угрюмым лицам боевиков, отмечая тех из них, кто должен был сегодня умереть. Луч монеты уколол темные линзы узких очков Терминатора.
- Где деньги? – спросил Платон.
- Дэнги здэс, - ответил Левон.
- Покажи, - потребовал Лютый.
Левон щелкнул пальцами. Тигран вынул из багажника джипа квадратный металлический чемодан, положил его на капот, поднял крышку. Толстые пачки стодолларовых купюр заполняли нутро чемоданчика до отказа.
- Гдэ жьеншыны? – спросил Левон.
- Телок еще я на стрелки не таскал, - презрительно сказал Платон. Он стоял,
покачиваясь, заложив руки в карманы просторного плаща. В одной руке он сжимал футляр с монетой, в другой двадцатизарядный автоматический «Стечкин».
- Гдэ жьеншыны? – наливаясь злобой, повторил вопрос Терминатор.
- Бабы в надежном месте! – повысил голос Лютый. – Ниче с ними не случится.
Давай бабосы. А я дам команду, чтоб их отпустили.
Лицо армянина исказилось.
- Нэт! Мы так нэ дагаварывалис! Ты обещал прывести их суда!
- Они в безопасности.
- Дай мнэ с ними пагаварыть.
- Без базара. – Платон кивнул «Питбулю», тот набрал номер на мобильном, сказал в трубку.
- Тут хотят побазарить с бабами. Дай любую.
«Питбуль» протянул трубку. Армянин взял телефон и отошел к своим, словно ему было неудобно говорить по мобильному при посторонних.
ВСЕ МЫ ПО-СВОЕМУ НЕМНОЖКО ИУДЫ
Лева приставал с извинениями и страшно надоел. Ксения лежала лицом к стене на кровати в двухместном номере, где их держали взаперти, и не желала с предателем разговаривать. Он подставил ее, в результате чего ее по-скотски унизили, поставили перед всем миром на колени и заставили позорно просить прощения! И все это с ней сделали ее лучшие «друзья» - Лева и Микрофон! Какие же люди гниды, сволочи, бездушные подлые твари! Чтоб вы сдохли, Левка и Микрофон! Отольются вам мои слезы!
Дверь открылась, охранник впустил в номер… Ингу Никодимовну.
- Здравствуйте, - сказала врач, оглядываясь.
Ксения удивленно села на кровати.
- Салют. Заходи, ты кстати. У нас тут филиал Сербского образовался.
Инга взяла стул и села у стеночки. Ксению вдруг обожгло – ведь это она выдала бандитам ее адрес. Ну, и компания собралась - Иуда на Иуде Иудой погоняет. Ей стало жарко от стыда. Только что она разыгрывала перед Левой роль жертвы и вот в мановение ока сама оказалась в той же ситуации, только перевернутой: лицом к лицу столкнулась со своей собственной жертвой. Ксении показалось, что некий всемогущий режиссер словно в издевку переворачивает ситуации, как песочные часы.
В номере повисло тягостное молчание. Как всегда, его разрядил неугомонный Левка.
- А я вас узнал – сказал он Инге Никодимовне. – Вы были на ток-шоу у Махалова. Вы психиатр из Сербского. Скажите ей, что Иуда на самом деле не предатель! Я же помню, как Виктор говорил, что Иуда не предавал, а типа осуществлял тайное желание самой жертвы или как-то так… Ну, я не в теме, как это по-научному звучит? Ну, скажите же ей, пожалуйста!
Инга Никодимовна потрясла головой, стараясь понять, что ей талдычат. Она была в все еще шоке от похищения.
- Простите? – сказала она, приходя в себя.
- Ну, вы же сами говорили…
- Что я говорила?
- Или не вы? Что Иуда типа не предавал, а вроде как выполнял пожелания самого Христа.
- Да, есть такая теория…
Лева торжествующе посмотрел на Ксению.
- Иуда, по крайней мере, рассчитался за предательство высшей мерой! – сказала Ксения.
- И никто этого не оценил, - сказала Инга Никодимовна. - Написали презрительно. «И повесился он и брюхо его расселось».
Ксения хлопнула себя по лбу.
- Так ведь и твое брюхо расселось, Лёвк!
- Когда?
- В сортире. Помнишь, ты со страху усрался?
- Че ты выдумываешь! –
- Почему у Иуды расселось брюхо? – спросила Ксения врачиху.
Инга заторженно сказала.
- На соматическом уровне «комплекс Иуды» соответствует перистальтике и выводит наружу шлаки и отработанный опыт.
- Точно! – сказала Ксения. – Лева, ты показал мне свое внутреннее содержание – кучу дерьма!
- Давай, вали все на меня! Конечно! Во всем всегда виноват Лева! А ты никак не участвовала в ситуации? Почему ты просто не попросила у Бурыкина прощения?
- Заткнись! – Ноздря прикусила себе нажеванную гулю на внутренней стороне щеки и скривилась. – Заткнись, предатель! Не желаю тебя слышать! Чтоб ни звука от тебя!
Если бы Ксения Ноздрачева простила Леву и депутата Микрофонова, понимая, что в разворачивающейся мистерии ее души они выступали в роли подневольных статистов, ей не пришлось бы пройти через самую страшную экзекуцию в своей жизни. Но она никого не простила и страстно желала отомстить.
Щелкнул замок. Вошел охранник, дал Ксении телефон. Она услышала резкий голос с кавказским акцентом.
- Ксэния, ты?
- Да.
- Как с тобой обращаются?
- Да ниче вроде.
- Инга Никодимовна с тобой?
- Да.
- Хорошо. Ничего нэ бойтэсь. Мы вас скоро освободим.
Тэр отключился.
***
Терминатор переговорил с Ксенией и вернул трубку Платону. В этот момент они оказались друг перед другом, очень близко. Тэр снял очки. Черные глубокие глаза его посмотрели на красавца Платона с усталой всепрощающей добротой, из них струилось светлое сияние понимания и сострадания.
- Если с тобой нет женщин, - тихо и без акцента сказал он, - друг, для чего ты пришел?
Платон принял этот взгляд за признак слабости.
- Я пришел за баблом! Вот монета, гони деньги.
- Ты получишь деньги только в обмен на женщин.
- Они наша страховка. Бабки в обмен на монету. А потом мы отпустим женщин. Они нам не нужны. Нам своих баб хватает
- Ты нарушил наш договор, - сказал Левон и посмотрел Платону за спину.
Лютый оглянулся: из-за длинного товарняка, груженного лесом, со стороны Казанского вокзала выползла круглая морда старинного тендера с красной звездой в черном лоснящемся лбу. Показалась высокая труба, за ней - бронеплощадка с макетом зенитной батареи.
- Это че за маскарад? – спросил Лютый.
Показался второй вагон – из клепанной броневой стали, сваренной еще на
Путиловском заводе. Пулеметные бойницы были открыты – из них торчали дула «Максимов». Появился третий вагон-салон, четвертый - с надписью по борту «Грозный мститель за погибших коммунаров». Выехав на открытое пространство, русский бронепоезд стал – прямо напротив выстроившейся кавалькады дорогих иномарок.
Коля Большой показался из стальной дверцы ровнехонько посередине четвертого броневагона, между словами «Грозный» и «Мститель». Гигант сейчас не казался огромным, он был под стать махине бронепоезда. Подняв лопатоподобные ладони ко рту, Николай, как в рупор, прогудел:
- Братва, сдавай оружие!
Лютый попятился. Вместе с ним к машинам отступали его люди. Терминатор тоже отступал. Никто еще не стрелял.
У Платона был тайный козырь в рукаве – гранатометчик Шамиль-Козопас. Вызвать его сюда из засады, чтобы долбанул по бронепоезду, и тогда можно будет мочить ненавистных армяшек.
Платон отошел к Хаммеру, взял рацию в кабине.
- Лютый, - закричал грубым басом Коля Казанский, - сдавайся, сука, бросай оружие, иначе разнесем к чертовой матери.
- Лютый не сдается! – гаркнул Платон. И вполголоса в рацию. – Шамиль, Шамиль, давай мухой ко мне!
***
Валерий Егорыч Бурыкин нервно ходил по кабинету, звонил уехавшим на стрелку, но ни один телефон не отвечал. Стрелка давно должна была закончиться! Оглохли они все, что ли?
Наконец отозвался телефон Лепрекона.
- Саша, куда все пропали?
- Еду на базу, Егорыч, - не своим голосом ответил Лепрекон.
- Да что случилось?
- Бойня…
Связь оборвалась. Накатило липкое ощущение катастрофы. Бурый повернулся к Лом-Али, который тоже названивал своим бойцам и тоже не мог получить ответа.
- Старатель, - позвал Бурый, – тащи баб в мой кабинет, свяжи, рты заклей,
привяжи к креслам.
Лом-Али посмотрел на него взглядом потревоженного горного орла.
- Ерунда какая-то, - сказал Бурый. – Лепрекоша несет что-то…
- Что он сказал? – спросил дагестанец.
- Одно слово.
- Какое?
- Бойня.
Подельники тяжело посмотрели друг на друга.
***
- Шамиль, Шамиль! – твердил Лютый в рацию.- Слышишь меня?
Рация захрипела.
- Слюши…
- Шамиль! Ситуация поменялась, мухой давай ко мне! Быстро!
- Сдавайся! – гремел голос Казанца.
- Че делать, босс? – Появление бронепоезда обескуражило буровских.
- Да это музей ходячий, ети его мать! – бодрячески выругался Платон. – Там давно не осталось ничего, кроме стенок. Ща мы его рванем из гранатомета. Не стрелять пока. Ждать моей команды! Шамиль! Давай мухой ко мне, слышишь?! – повторил он в рацию.
- Мухай? – сквозь хрипы донесся гортанный голос.
- Да, мухой, болван!
- Мухай? – вновь переспросил Шамиль. – Тибе?
- Да! Это приказ!!!
Мужчина, подумал Шамиль о Платоне, воин! У Шамиля так побратим погиб – вызвал огонь на себя, не захотел попадать к гяурам в плен.
Шамиль встал во весь рост, вскинул на плечо гранатомет «муха» и поймал в прицел камуфлированный в цвет операции «Буря в пустыне» «Хаммер» Лютого.
Багрово-черный куст разрыва взметнулся точно в том месте, куда целился дагестанский гранатометчик. Вверх и в стороны брызнули ошметки «Хаммера» и человеческих тел. Самым крупным взлетевшим куском было туловище Платона Лютого – уже без ног, но еще с машущими руками. На лице его чудом уцелели желтые стрелковые очки. Через них с высоты полета он хорошо видел бронепоезд с пошевеливающимися в бойницах пулеметами, выстроившуюся армаду автомобилей, залегших за ними людей, огоньки их выстрелов, свой развороченный прямым попаданием гранатомета «Хаммер».
Платон не мог поверить в происходящее, ему казалось, что он спит, просто дрыхнет без задних ног. По сути, так оно и было: он летел, как во сне, и летел именно без задних, оторванных гранатометом ног.
***
Выстрел из гранатомета послужил для бронепоезда сигналом к бою.
«Грозный мститель» взревел. Это не был низкий гудок паровоза, это был вопль доисторического тиранозавра, вырывающийся в воздух вместе со столбом остервенелого пара.
Пейзаж оглох.
Стаи галдящих ворон безмолвно реяли в воздухе.
Бандиты буровской группировки окоченели. Их бронированные джипы и бумеры выглядели жестяными игрушками по сравнению с клепанной громадой бронепоезда». Их «узи» и помповые «мосберги» казались жалкими пукалками рядом с жерлами наведенных шестидюймовок и курносыми рылами «Максимов».
Под шумовым прикрытием гудка бронепоезд изрыгнул первый залп.
В сущности, все было кончено сразу. Бронированный «бумер» дагестанцев отбросило на песчанные холмы карьера в виде дымящейся настенной чеканки, шрапнель изрешетила буровские джипы и подбросила их, как пустые консервные банки. Подрожав под пулеметным огнем, крутые тачки вспыхнули. Боевики метались по карьеру под свинцовым дождем.
Рев гудка смолк. Стихла пальба. В наступившей тишине слышался только треск горящих машин.
***
Обрубленное тело Платона Лютого рухнуло за «бруствером», составленном из машин «буровской» группировки. Как ни странно, он еще смог увидеть, как к нему скользнул по-пластунски безносый Питбуль, запустил руку в карман обожженного плаща – сначала в один, потом в другой. В карманах умирающего босса Питбуль ничего не нашел, ощупал все искалеченное тело и вдруг увидел в почернелом сжатом кулаке красную коробочку.
Когда из пальцев его, уже коченеющих, вырвали футлярчик с монетой, Платон потерял сознание.
***
Внезапно все стихло. Игорь тряс головой в звенящем безмолвии. Тэр шел к нему, держа указательные пальцы воткнутыми себе в уши.
Бронепоезд медленно отползал в депо, оставляя на черной, изрытой взрывами земле горящие, искореженные машины и изуродованные трупы. «Группа зачистки» Коли Большого добивала раненых. Никто не должен был выдать тайну возрождения Демона Революции, «Грозного мстителя за погибших коммунаров».
***
Но сребреник Судьбы еще не закончил свой трассирующий полет по судьбам людей.
Питбуль с зажатым в руке драгоценным футляром сначала по-пластунски, а потом на четвереньках выбрался из эпицентра боя и бросился бежать к стоящему у шоссе запасному лендроверу, где за рулем ждал его напарник по злым делам Саша «Лепрекон». В шоковом состоянии Питбуль ворвался кабину.
- Давай, давай отсюда! Рвем когти!
- А Федорыч? – испуганно спросил Лепрекон.
- Убили, убили его! Шамиль, сука, Козопас стрелял! – Питбуль судорожно брызгал соплями из зияющих ноздрей, – всех побили! Даги нас предали! Давай, давай, давай, уходим!
Обезображенное лицо Питбуля выражало такой ужас, что Лепрекон более не
раздумывал, утопил педаль газа до пола и под дикий скрежет дымящихся колес вырвался на трассу.