«ЗАЛП!»
(Триптих народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)
«Солдат бронепоезда должен иметь крепкое сложение при небольшом росте, хорошо развитую мышечную систему, нормальные слух и зрение, крепкие нервы и твердость характера». (Инструкция Центроброни СРСР).
«Огонь!» хрипло пронесся по внутренней связи голос комиссар-командира поезда Якова Ковальзона.
Залп в упор на малом расстоянии страшен еще и тем, что осколками неизбежно поражается сам атакующий бронепоезд. Но выбора не было. Снарядов у «Грозного мстителя» оставалось на два, от силы на три залпа. Все пять его шестидюймовых батарей ударили одновременно. Рванул за спусковое устройство открыв рот, чтоб не оглохнуть, наводчик орудийной башни № 1 Жан Миндубаев.
В миг залпа, казалось, весь мир застыл в предутреннем, еще темном воздухе. Застыли вдоль клепанных стальных бортов «Грозного мстителя» вырвавшиеся из орудийных жерл снопы огня, зависли нечеткие, размытые в стремительном движении снаряды, окаменели в разных позах бегущие по перронам и путям белогвардейцы.
Лариса смотрела в бойницу до последнего, видела, как бронебойные снаряды долетели до вражеских вагонов, как начали взметаться в воздух огненными смерчами бронеплощадки «Белого Ирода», как ввысь и в стороны полетели ошметки брони. В последний момент она отпрянула от бойницы и прижалась спиной к холодной стальной стенке. И в ту же секунду что-то горячо обожгло висок и впилось в переборку напротив.
В бойницу влетел шальной осколок и увяз в обшивке вагона.
Еще грохочущий горох отскочивших от вражеского поезда осколков оглушал бойцов в стальных колпаках и коробках башен и вагонов, еще пустой унитар, воняя пироксилином, только выскакивал из орудийного казенника, а подавальщик орудия уже поднес новый снаряд и прокричал.
- Шестидюймовых четыре осталось.
- Заряжай! – в оскаленные зубы скомандовал Миндубаев.
«Мститель» вновь качнуло, как крейсер на штормовой волне. Второй огненный смерч добил «Белого Ирода». Клубы пара и черного дыма окутали картину побоища.
Из вагонов «Генерала Дроздовского» сыпались полуголые офицеры, их бегущую толпу внезапно окутало огромное облако пара. Из развороченного снарядом паровозного тендера хлестал на перрон кипяток, заживо сваривая людей. Едва пар рассеялся, как стали видны все ужасные последствия расстрела.
Горели искореженные вагоны. Перрон был устлан трупами.
Из дымящегося месива с трудом поднялись двое.
Вареные веки отверзлись.
Полковник Уваров и поручик Неженцев увидели друг друга. От мокрых мундиров их валил пар. Сквозь лопнувшие волдыри на лице виднелось парное мясо.
«Вы оба будете сварены заживо». У обоих из глоток вырвался стон. Но его не было слышно из-за остервенелого гудка паровоза. Это победоносно вопил «Грозный мститель за погибших коммунаров».
Огненно-черный клуб вспух над вражеским бронепоездом – сдетонировал боезапас главной батареи. «Грозный мститель» содрогнулся от ударной волны. Ларису отшвырнуло, ударило головой о сталь. Под ноги ей подкатилась голова. Она в ужасе уставилась на нее.
- Лариса, жива?
Братишки с «Марата».
- Голова, - пробормотала она оглушенно, - чья это голова?
Эхо гулкого хохота.
- Это товарища Робеспьерова. Актер играет с ей, ему ее отрубают на гильотине заместо настоящей. Ну!
«Грозный мститель» отрабатывал задом, отползал из разверзнутой им огненной геенны. Церковная панбархатная завеса, реквизированная в Святотроицком монастыре, загорелась и сползала с тендера паровоза, обнажая в черном лоснящемся лбу кровавый знак Дьявола – пятиконечную звезду.
***
Парень оказался ценнейшим информатором! Итак, Свияжская спецлаборатория цела и действует! Нашлись силы, сохранившие опасный потенциал самой продвинутой лаборатории по изучению психотропных средств и методов управления человеческой психикой. Но кто отвечал за спецоперацию по ликвидации лаборатории и не довел дело до конца?
Гурьянов навел справки в архивах. Закрытием лаборатории в Свияжске занимался не кто иной, как генерал, а в ту пору полковник Леонид Петрович Горчилин, его непосредственный начальник. Значит, это он «прихватизировал» лабораторию. Но если там орудует Левон-Терминатор, значит, Горчилин и Левон заодно, значит, генерал «крышует» вора в законе!
- Вы рассказываете удивительные вещи, - сказал полковник Игорю. – Не исключено, что вас закодировали на нескольких уровнях. Один уровень – нормальный человек, второй уровень – киллер или террорист. Поступит команда, и вы слепо будете исполнять чужие приказы. Не исключено, что есть и более глубокие уровни кодирования. При определенной команде вы можете, не отдавая себе отчета, покончить жизнь самоубийством.
Игорь слушал с нарастающим отчаянием.
- Я его убью! – тихонько завыл он. – Просто пойду и убью! Господи, почему они на меня ополчились?
- Да с этим-то как раз все понятно, - зевнул Вашуков. - Левон дочку замуж выдает, вот и подыскал ей квартирку в центре. Ремонт там делает, ты же видел.
У Игоря потемнело в глазах. Столько мук и страданий, чтобы дочка вонючего волосатого хачика жила в квартире его повешенного деда! Чтобы армяшки под свои восточные мерзкие мелодии плясали на свадьбе лезгинку!! Носатые, усатые, пузатые упыри, потные, вонючие, наглые хачи, с золотыми «гайками» и зубами… в его квартире… суки… суки… - он задыхался.
- Тебе плохо? – спросил оперативник.
Игорь скрипнул зубами.
- Нет, мне хорошо. По крайней мере, теперь я знаю виновника своих бед. Слушайте, чего вы ждете, почему вы его не арестуете?
Полковник развел руками.
- Не хватает доказательств. Дарственная на вашу квартиру в полном порядке, не подкопаешься.
- А в Свияжске? – взорвался Игорь. – Полетели туда, я вам все покажу! Они не успеют все убрать, там целое хозяйство! Поехали, ну! Чего вы сидите? Они хитрые! Хитрожопые ары! Сказали, слушайте, «пабудь здэс, памяни дэдушку, это святое!» Ха-ха! Чтоб я там сидел и ждал, когда они вернутся с ковром, ага, нашли дурака!
- С каким ковром?
Игорь улыбнулся как можно нормальнее.
- Ну, это я так шучу. Ковер - чтоб меня закатать и незаметно вынести. Послушайте, надо же что-то делать! Или они и дальше будут так измываться на людьми. У меня выхода другого нет! Или я, этот Терминатор! Помогите мне.
- Как вы хотите, чтобы мы вам помогли?
- Если вы не можете сами его арестовать, дайте мне оружие! То, что они сделали со мной, нельзя назвать даже пыткой. Они мне память стерли, превратили в зомби. Это мука ужасная. Ну, пристрелили бы просто и все. Быстро, без мучений. Нет, надо стереть память и выбросить к бомжам! Чтоб помучился, походил, ломая голову, – а за что же так со мной обошлись? Так вы дадите мне оружие?
- Вы сможете выстрелить в человека? – спросил полковник.
- Я воевал в Чечне, - сказал Игорь. – Я убивал.
***
- Что о нем ответили из Сербского? – спросил полковник Гурьянов у Вашукова, когда Ледовских вышел в прихожую.
- Параноидальная шизофрения, Ярослав Ильич. Принудлечение. Социально опасен и все такое. Находится в бегах.
Гурьянов потер руки.
- Все в цвет! Горящий местью шизофреник – лучшей кандидатуры для
устранения Левона не придумаешь. Давай, Володя, давай! Надо ковать железо, пока горячо. Где сейчас Терминатор?
- В «Клондайке», как обычно.
- Достань мне карту камер наблюдения.
Вашуков вышел и вернулся с картой, расстелил ее на столе перед Гурьяновым.
- Вот курительная комната, - показал он. - Здесь коридор.
- Он просматривается?
- Только после поворота, вот тут.
- Ага, отлично. Значит, вы засветитесь только в сигарной комнате.
- Входит Шиз, стреляет…
- Выстрелит? – покосился на Вашукова полковник.
- У меня кто хошь выстрелит, - заверил Вашуков.
- Ну, - Гурьянов крепко пожал Вашукову руку, - дуйте в «Клондайк». Возьми для «Шиза» «ствол» Лепрекона, он у Козубова, я ему перезвоню. На том «стволе» кратовские трупы.
- Есть, Ярослав Ильич!
- Удачи, Володя, с Богом!
- Не подведем, не впервой!
«БАХ-БАХ И БАУНТИ!»
Инструктаж продолжался в машине.
- Это человек без чести и совести, - говорил пятнистый Вашуков. – Левон
Терминатор - самый жестокий из криминальных авторитетов, каких я только встречал по жизни. Он не гнушается ничем, пытает, калечит, убивает, отбирает квартиры, даже хрущовки и бараки у пенсионеров. Его трупами усеяны леса Подмосковья. По нашим данным он торгует оружием, наркотиками, людьми. Поставляет славянских девушек на Ближний Восток. Были отслежены его связи с Бараевым, захватившим «Норд-Ост». Он убил твоего деда! Стер тебе память! Этот человек недостоин ходить по земле, пятнать ее кровью невинных жертв. Ты все понял? Ты готов?
- Да.
- Не слышу восторга! Заори - да!
- Да! – завопил Игорь.
- Я убью его! – заревел Вашуков.
- Я убью его! Я отомщу! Я его сам сотру! Я краповый берет! Я его порву! Но…
Опять месть? Почему вы его не арестуете?
Вашуков с досадой сжал челюсти.
- Его крышует кто-то на самом верху! Даже если мы его арестуем, он же все равно отмажется, бабок у него хватает. Допустим даже, его осудят, он будет жить на зоне, как король, и сеять оттуда кровавый беспредел! А вскорости снова выйдет по амнистии. Хватит сопли жевать. Мочить в сортирах – так мочить в сортирах! Ты готов, Игореха?
- Да!
- Повтори свои действия.
- Слушай, Володь, дай мне транквилизаторов...
Вашуков заглянул подопечному в глаза.
- Ты выстрелишь?
- Да! Только дайте чего-нибудь… феназепама или хоть валерьянки.
- Какой нах… феназепам! Реакция должна быть мгновенной. Есть одна штука, для спецназа, превращает человека в берсерка. После нее только не спят неделями. Будешь?
- Давай!
Вашуков дал розовую таблетку.
- Ну и молоток! – сказал он, глядя, как Игорь обильно глотает минералку, запивая психотроп. – Все будет класс, не ссы! Ты главное с ним не разговаривай. Мочи и все! Бах, бах и - баунти!
- Какое баунти?
- Ну, это мы так говорим. Баунти - райское наслаждение!
- Но у меня есть к нему парочка вопросов, - скрипнул зубами Игорь. После таблетки страх его прошел, тело налилось силой. - Я должен услышать ответы! Он один их знает!
Вашуков зло поиграл желваками, с хрустом сжал у Игоря под носом пятнистый кулак.
- Еще раз повторяю, ты идешь в клетку к зверю! Ты тигру тоже будешь вопросы
задавать? Левон-Терминатор, да будет тебе известно, по молодости был членом «Альфы», участвовал в штурме дворца Амина. Воевал в Карабахе, стал генералом АНА
Армянской Национальной Армии. Там и кликуху получил - Терминатор.
Он азеров резал, как баранов в Куйрам-Байрам, деревни целые выжигал из огнеметов, с детьми и старухами. Это пацан нереальный, вкурил?! – Вашуков с досадой пожаловался Мишуткину. - Вот, блин, Саня, приходится все рассекречивать!
- А как он в Москве оказался? – удивленно спросил Игорь.
- Да как-то оказался на нашу голову! Посрался там со своим президентом,
переворот, что ли, готовил…
- Покушение, - сказал Мишуткин. – Че-то у него не срослось, попал, короче, в тюрьму, там был коронован, перебрался в Москву, изжогу нам наводить.
- Уявляешь себе подготовочку этого человека? – сказал Вашуков. - Это не человек, а боевая машина! Поэтому лучше тебе с ним ни о чем не разговаривать. И даже в глаза ему не смотреть. Вошел – мочи! Будь профессионалом! Ему нельзя верить ни на полслова, понимаешь?
- Чтобы я поверил чурке поганой? – презрительно скривился Игорь. – Чурке, которая со мной такое сотворила?
- Это сейчас ты такой смелый. А на курке людей переклинивает. Все на хрен
забывают! Как папу-маму зовут. Помни, помни и помни, ему нельзя доверять ни на вот столько! – Вашуков показал кончик мизинца.
- Да понял я!
- Поэтому никаких разговоров. Входишь - валишь!
- Нет, - упрямо покачал головой Игорь.
- Что нет? – ощерился Вашуков.
- Я задам ему два вопроса и потом пристрелю, как собаку!
Вашуков выдавил на щеках желваки.
- Игорь, - сказал он, сдерживаясь, - делай, что тебе говорят. Вошел - мочи. Тупо жми на курок, пока патроны не кончатся. Обязательно контрольный в голову. И все. Зачем еще разговоры разводить? Давай еще раз! Повтори последовательность своих действий!
***
В четверг в вечерний час пик на юге Москвы в районе 31-го км МКАД обрушилась часть тепломагистрального пешеходного моста. В мост врезалась ехавшая на высокой скорости бетономешалка и разрубила «хоботом» конструкцию на две части. Железные фрагменты посыпались на дорогу, ранив мотоциклиста, проезжавшего в это время под мостом.
По словам очевидцев, бетономешалку подрезал несущийся на огромной скорости джип «Чероки» с заляпанными грязью номерами.
На Варшавке джип «Чероки» ждали. Перед ним расстелили «ежа». С пробитыми шинами машина резко утратила скорость и пошла юзом. От поста ГИБДД к ней бежали милиционеры в бронежилетах и с автоматами. Таран выставил в боковое окно руку с пистолетом и открыл стрельбу. Милиционеры открыли ответный огонь.
Сидящий за рулем Пушкин повалился грудью на рулевое колесо.
Таран, пристегнутый ремнем безопасности, остался сидеть, уронив голову. Подбежавший гибедедешник, в бронежилете и каске, заглянул на заднее сиденье.
- Вы Сергей Бодров?
- Да.
- Выходите.
Через некоторое время к посту подъехала оперативная «Волга» ФСБ и забрала гипнолога.
ИГОРЬ ВРЫВАЕТСЯ К ТЕРМИНАТОРУ
У Вашуков и Мишуткина были рельефные лица, мятые переносицы, борцовские шеи, короткие стрижки. Они производили впечатление решимости и силы. В иные моменты Игорь словно бы приходил в себя и поражался – неужели все это происходит с ним?
Вашуков шел впереди, ухо его огибала гарнитура переговорного устройства. Игорь шел за ним. Замыкал Мишуткин. Перед дверью в сигарную комнату казино «Клондайк»
Вашуков вынул из кармана и втиснул в ладонь Игоря пистолет «Макарова».
- Входишь, - шепотом сказал он, - стреляешь в грудь и в голову. Пистолет
бросаешь. Выходишь к нам. Уходим. Все понял?
Игорь автоматически кивнул. Он не совсем понимал, кто он и что с ним происходит. Мир был как бы понарошку.
- Все! Работаем! Входишь – мочишь! Сразу баунти! Сразу!
Мишуткин распахнул дверь. Вашуков втолкнул Игоря в комнату, захлопнул дверь за его спиной и остался стоять, держа ухо прижатым к двери.
- Стреляй же, стреляй! – как заклинание, твердил оперативник.
- Зачем непрофессионалов на такое пускать, - сказал Мишуткин.
Вашуков сделал страшные глаза.
- Молчи, Саня!
***
В пробке возле МИДа на оперативную «Волгу» ФСБ, в которой эвакуировали гипнотизера, напали. Небритые смуглолицые люди с хищными носами и гортанными голосами налетели, как стервятники. Один троекратно выстрелил в капот, четверо рвали на себя все четыре двери «Волги». Оперативники ничего не успели сообразить, речи не шло ни о каком сопротивлении. Немыслимо! В центре Москвы! В пробке! На машину ФСБ! Открыли огонь! Средь бела дня!
Все произошло стремительно. Грохот пальбы, клекот голосов, махание рук, дверей, черные зрачки горцев, черные зрачки автоматных раструбов, вопли, и – тишина. Ничего не изменилось, только капот служебной машины был прострелен и гипнотизер похищен.
Надо отдать офицерам должное – они быстро оправились от шока и выскочили наружу, щелкая затворами табельных пистолетов. Ни нападавших, ни похищенного не было видно. Таксисты и случайные очевидцы показывали – туда побежали, туда!
Бросились в погоню. В переулке женщина с собачкой сказала, что люди сели в в микроавтобус и поехали в глубь квартала. Куда мог вырулить микроавтобус, одному богу было известно. Был объявлен план «Вулкан-5», сообщили всем постам ГИБДД. Бесполезно. Бодров с похитителями как в воду канул.
***
Мощный армянский нос в виде ромба. Курчавые, короткие черные волосы, седые виски, четко прописанный рот, выступающий волевой подбородок. Раскинутые руки Левона-Терминатора лежат на кожаной спинке дивана. На правой руке на «сердечном» среднем пальце красуется золотой перстень с плоским рубином высочайшего качества, так называемой «голубиной крови».
Игорь шел к нему, не чуя под собой ног.
- Что, су-ука, – прохрипел он, - не ждал?
В курительном салоне грохот музыки, доносившейся с танц-пола, как отрезало. Голос Игоря хриплым карканием раздался в гробовой тишине.
Армянин не шелохнулся. Только заколебалась от движения воздуха вьющаяся к потолку сизая струйка, испускаемая лежащей в хрустальной пепельнице наполовину скуренной сигарой с наросшим столбиком седого пепла.
На вороненой щечке пистолета горела красная точка. Это значило, что пистолет стоял на предохранителе. Игорь сдвинул большим пальцем флажок и закрыл им красную точку. Передернул затвор, досылая патрон, наставил пистолет в лоб сидящему на диване с раскинутыми руками человеку.
- Готовься к смерти, падла!
Левон-Терминатор был в узких черных очках. При виде киллера дубленое лицо его, на котором, казалось, навечно запечатлелось каленое выражение высокомерного презрения, не дрогнуло ни единой чертой. Оно не дрогнуло и тогда, когда Игорь передернул затвор и в упор наставил «ПМ». Хачик даже не сменил вольготно раскинутую позу на диване.
Если бы можно было компьютерными технологиями убрать из-под черной фигуры диван и повернуть разбросившего руки Терминатора вокруг своей оси, да еще, как это делается в киношных спецэффектах, с резким космическом гулом, то армянский авторитет предстал бы в виде черного коршуна, парящего в солнечном зените и озирающего местность в поисках добычи.
Его надменная невозмутимость взбесила Игоря. Он близко приступил к армяшке, обеими руками наставил пистолет в скошенный лоб.
- Отвечай! Ты был в Свияжском монастыре? Это ты стер мне память?
В черных очках Терминатора отразилась увеличенная дыра дула, искривленный ствол, уходящие вдаль длинные руки нападающего, его маленькое бледное лицо с неразличимыми чертами. Игорю не понравилось видеть себя карикатурно уменьшенным.
- Очки сними! Снял очки, тварь!
Ударили напольные часы. Игорь замер и почему-то начал считать гулкие удары. Их вибрации передались в тело. Вкрадчивый шепот разлился в мозгу - «Страшно впасть в руки Бога Живаго…»
Раздалось восемь ударов. Горел камин. Кроме языков пламени, в комнате ничего не шевелилось.
Армянин выпрямился на диване и медленно снял очки. Игорь жадно всмотрелся в вороненые зрачки. Они не сверкали.
- Откуда у тебя в глазу этот блеск?
- Какой блеск, Игорь Павлович? – вежливо и без акцента спросил армянин.
- Как в фотообъективе, откуда?
Улыбка тронула крупные губы с темной пигментацией.
- У меня стоит искусственный хрусталик. Глаза поизносились за последние две
тысячи лет.
- Вот только не надо мне мозги тут засирать! – прорычал Игорь. – Не вздумай меня гипнотизировать, слышишь! Предупреждаю! Если я только что-то почую, стреляю! Слышишь?
- Слышу.
- Говори, это ты стер мне память?
Терминатор молчал. Игорь в ярости брызнул слюной.
- Я вспомнил! И ферму вашу с искалеченными людьми! И лабораторию, где стирают мозги! Это же ты там был с бородой и в капюшоне? Да или нет?
Терминатор устало вздохнул.
- Игорь Павлович, - сказал он, - я не намерен более играть с вами в прятки. Да, это был я. Сомнения развеялись – перед Игорем сидел его главный палач!
- Ты-ы-ы! Ты стер мою память! И ради чего? Ради квартирки в Москве! А я живой! Живой! Сука! Теперь ты в моих руках. Есть Бог, есть! Боже! – Игорь застонал: так кричал ворвавшийся к нему в палату Вырвинос.
- Я обращаюсь к Виктору, - неожиданно подался вперед Терминатор.
- Что?
- Я обращаюсь к Виктору!
- Я – Игорь!
- Повторяю: я обращаюсь к Виктору.
- Откуда ты все про меня знаешь?! – вне себя завопил Игорь. – Вы следили за мной, да?
- Виктор, я говорю с тобой, - пристально смотрел в глаза армянин. - Ты не зря прошел свои круги ада. Ответь мне!
- Ну что? – с мукой в голосе спросил Виктор. – Что?
Тер-Месропян гипнотизировал тяжелым взглядом черных, лишенных блеска глаз.
- Вспомни, что ответил на твой вопрос Страх в первый день пробуждения новой личности на Казанском вокзале!
Виктор опешил.
- Вы и про это знаете…
- Отвечай на вопрос! Быстрее, у нас мало времени!
- Я не помню.
- Ты спросил: «Страх, кто я?». Что он ответил?
- Не помню!
- Он сказал - «иго».
- Игорь! – ахнул Виктор. – Он назвал мое имя!
- Нет, он сказал иное. «Иго» – так по-английски произносится слово «эго». Ничто не случайно на земле, даже сочетание звуков и букв! Старое «эго», эго Игоря Ледовских было твоим настоящим игом! И теперь я задаю вопрос: Виктор, разве личность Игоря – грубая, тупая и жестокая – не была достойна тотального стирания?
Виктор молчал в замешательстве. Тер-Месропян поманил его рукой.
- Она и не могла быть иной, - сказал он шепотом, - ведь эта личность Защитника. Ягуара. Стража. Страха. Вы и есть Страж, Игорь Павлович.
Ледовских стоял в глубокой оторопи. Терминатор говорил с ним то на «ты», то на «вы», а, может быть, он обращался к обоим, к Виктору и Игорю одновременно?
- Откуда вы все про меня знаете? – Рука с потяжелевшим пистолетом медленно опускалась.
- Я беседовал с вашим лечащим врачом.
Весть о том, что Терминатор разговаривал с Ингой, страшно возбудила Игоря. Опасность нависла над женщиной, которая вынесла его с поля боя. Нет, уж ее-то Игорь точно защитит!
- Ты и до нее добрался! – проскрежетал он. – Деда убил, меня стер, а теперь и до нее добрался! Ты всех стираешь, всех! Подохни, гадина!
- Одну минуточку, Игорь Павлович! – Терминатор поднял перед собой руку, словно хотел закрыться от выстрела. – Вы задали столько вопросов, неужели не хотите услышать на них ответы?
- На них нет и не может быть ответов! – в отчаянии простонал Игорь. – Не может просто быть!
Палец его на курке переклинило. Получалось, что Игорь давил на «собачку», а Виктор изнутри давил в противоположную сторону, и палец сводила судорога.
Терминатор встал, под нацеленным стволом прошел к висящему на вешалке плащу и вынул из кармана…
- Ведь вы не дослушали тогда… - он показал видеокассету.
Игорь застыл в смятении.
- Интересно, - армянин оглядел кабинет, - есть ли тут видеодвойка? Ага, вот она.
Он подошел к телевизору, ввел кассету в щель и нажал на пульт. На экране появился дед – запись возобновилась с того места, где Игоря застало пришествие в мастерскую армянской «делегации».
- Пришла пора прощаться, - прошамкал старик. – Я передаю свою мастерскую и все скульптуры человеку по имени Левон Вазгенович Тер-Месропян. Ты виделся с ним в Храме Иуды. Там он был в капюшоне и бородой. Да, это он - настоятель Троцкого монастыря, Великий Магистр Ордена «Алкедамы». Еще его знают, как мага Тэра. А многие люди из криминального мира уважают и боятся его под именем Левона-Терминатора, «Смотрящего» по Москве.
Глупцы, они думают, что он воровской смотрящий, а он… впрочем, он сам разъяснит тебе, кто он, если будет на то его воля. Все эти имена – всего лишь маски и личины. За ними скрывается высокая сущность, равная в небесной иерархии чину Серафима. Я очень просил его позаботиться о тебе. Игорь, запомни навсегда, – дедов голос стал суровым, – верь ему и повинуйся во всем! Он знает истину!
Прощай, Игорек. Благословляю тебя. – Старик перекрестил внука с экрана телевизора иссохшей рукой и пропал.
Ледовских онемев. Неужели сумасшествие в их семье наследственное? Но это же бред! Полный бред!
- У нас мало времени, Игорь Павлович, - армянин тревожно посматривал на дверь. – Сейчас сюда ворвутся продажные менты, отберут у вас пистолет и застрелят из него меня, а убийство повесят на вас. Обещаю, я отвечу на все ваши вопросы, но потом. Бросьте пистолет.
Игорь ткнул пистолетом в погасший экран.
- Вы и деда превратили в зомби! Я не верю этой записи!
Времени было в обрез, мозг метался, пальцы тряслись на курке.
Но он не мог выстрелить! Ведь это так просто, одно движение пальца - и все. Все произойдет и случится. Будет баунти, райское наслаждение.
Но он не мог.
Его сковало.
Неужели я трус и не убью его, с отчаянием думал Игорь. Неужели за мои страдания никто не ответит? Нет, суки, ответите! И в первую очередь этот ара черножопый! Сдохни же! Сдохни!
Так орал Вырвинос в подземном переходе. Убивать нельзя - вот же зарубка на носу на память, на всю жизнь! Чтоб не забыть! А я забыл. Я опять лезу в бой, рвусь отомстить. Кто это во мне? Ягуар? Убийца? А кто я? Где Виктор? Вот же он, намертво зажал курок, чтоб Игорь не нажал.
Голова шла кругом. Комната плыла.
Пистолет ходуном ходил в дрожащих руках.
ПОЛКОВНИК ГУРЬЯНОВ СМОТРИТ КАССЕТУ С КАМЕРЫ ВИДЕОНАБЛЮДЕНИЯ
Полковник Гурьянов в который раз просматривал запись с камеры видеонаблюдения, установленной в курительном салоне казино «Клондайк». Вот сидит Левон-Терминатор, разбросив по спинке кожаного дивана руки. Камера видит его со спины. В пепельнице дымится сигара. Левон, кажется, забыл о ней. Он забросил голову за спину и армянский «румпель» его торчит над диваном, как плавник акулы.
Быстро входит Ледовских, направляется к Терминатору, наводит на него пистолет, что-то говорит, жестикулирует, кричит. Потрясает оружием. Не выстрелит, определяет про себя Гурьянов, хлюпик и истерик. Впрочем, это было учтено при планировании операции. Левона должен был ликвидировать Вашуков, но из пистолета Ледовских, после чего предполагалась имитация самоубийства самого мстителя, больного тяжелой формой шизофрении.
Вот Левон встает, идет к телевизору, ставит какую-то кассету. К сожалению, изображения на экране не разглядеть. Увиденное, очевидно, производит на Ледовских сильное впечатление, он опускает оружие.
Запись прекращается - внедренный агент с центрального пульта службы безопасности «Клондайка» отключил камеру, чтобы дать возможность войти Вашукову и Мишуткину.
Запись возобновляется.
У двери, уронив голову на грудь, сидит расстрелянный Мишуткин, справа у стены накренился на правый бок изрешеченный картечью Вашуков, на коленях его лежит «ПМ» с заклинившим в заднем положении затвором. И главное – в комнате нет ни Левона-Терминатора, ни шизофреника Ледовских. И пуля, выпущенная из пистолета Мишуткина, исчезла. Зато остались семь пуль в стене, выпущенных из «Макарова», выданного для операции Ледовских.
Что за чертовщина? Куда испарились шизофреник и Левон-Терминатор? Что произошло в курительной комнате за ту минуту, когда не велась запись? Почему погибли двое лучших оперативников? И что за кассету они смотрели вдвоем – несостоявшийся убийца и его чудом выжившая жертва?
ЗНАМЯ РАСЧЕХЛИТЬ!
(Триптих народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)
Огонь вражеских пулеметов не давал поднять головы. По брустверам с визгом пылило.
- Чего лежим? – Лариса шла по краю окопов. – Где командир полка?
- Здесь! – крикнул Тугушев. - Лариса Михайловна, спускайтесь!
- Где полковое знамя? – грозно спросила Рейснер, спрыгивая в окоп.
- В землянке, - ответил бледный комполка, - где штаб.
- Принести сюда!
По окопам, по ходам сообщения побежало, как по бикфордову шнуру: «Лариса, Лариса здесь!»
Красноармеец принес знамя. Рейснер приказала.
- Знамя расчехлить!
Комполка дрожащими руками расчехлил знамя. Бордовое полотнище развернулось. Волнились вышитые золотом слова «Симбирский… Пролетарский….» Лариса, худая, сказочно молодая и красивая, взялась за древко.
- Товарищи! – голос ее ударил в души солдат, как в колокола. – Товарищи моряки! Братва! Вы хорошие и боевые молодцы. Все как на подбор собрались. Мне пришлось побывать в Казани. Я видела, как белогвардейская сволочь расстреливает наших братьев и сестер. Они истекают кровью, томятся в застенках белой контрразведки. Они ждут нашей помощи. Отчаянным ударом мы еще можем спасти их.
Там, в Казани, белые захватили 900 тонн народного золота. Без этого золота революция погибнет. Братья! Я поведу вас! Пуля меня не берет! Кто пойдет за мной, обретет душу вечную. А если кто погибнет, будет знать: он погиб за освобождение трудящихся всей земли! Знайте, «Белый Ирод» догорает на станции Верхний Услон. Я видела это своими глазами.
Заревели пушки бронепоезда Троцкого.
- Вы слышите? – ликующе вскричала Лариса. - Это бьет бронепоезд непобедимого товарища Троцкого «Грозный мститель за погибших коммунаров»! Это мы с вами – грозные мстители за наших павших братьев и сестер! Вперед! За мной! Ура!
Сердца бойцов вскипели в красной пене.
Знамя полка перемахнуло через бруствер.
«Загнем офицерью салазки!»
«Симбирский полк Пролетарской славы» с ревом вырвался из траншей.
- Ой, маманя! – матросы густо бежали по стерне, растягиваясь цепью. Черные их бушлаты были хорошей мишенью. Встречь забили пулеметы, захлопали пушки. Вновь содрогнулась степь. Рукотворным громом реванули орудия «Грозного мстителя». Покачнулся купол неба. Над вражескими позициями встали кусты разрывов. Пушчонки белых заглохли, как тявкающие из-под ворот шавки при рыке волкодава.
Выход был один - остервенелый удар в штыки. По сути, психическая атака, предваряемая огненным шквалом «Грозного мстителя». Впереди реяло красное знамя. Его несла заговоренная женщина. Взрыв гранаты контузил ее. Она покачнулась вместе со знаменем. Сзади подхватила сильная рука, блеснули белые зубы на закопченном лице.
- Держись, сестричка!
Рука в черном бушлате перехватила у нее знамя и понесла вперед.
Напрасно надрывались командиры белых частей, вызывая огонь «Генерала Дроздовского» - «Белый Ирод» догорал на станции Верхний Услон.
Из-за рвущегося вала вздымающейся земли и шрапнели вырос вал смертников, змеящийся жалами штыков. Полегло три четверти. Выжившие выгребали из захваченных окопов патронные жестянки, спешно набивали патронташи, подсумки, заряжали пустые винтовки. Ждали контратаки.
После боя оглушенная Лариса нашли своего спасителя по красному пятну полкового знамени.
- Ты кто? – в упор навела на него брови Лариса.
- Что, обиделась? – поднялся во весь рост высоченный красавец-матрос.
- Имя!
- Федор. Раскольников.
- Лариса Рейснер, - она подала матросу руку и, прищурившись, посмотрела в
стальные с янтарной крапинкой глаза.
ОХОМУТАЛИ!
Дверь распахнулась. Раздались истошные крики.
- Всем стоять! ФСБ!
Вашуков и Мишуткин ворвались с уже взведенными пистолетами, на вытянутых руках тыкали стволами прямо в глаза, вопили истерично. – Лицом к стене! К стене! Руки на стену! Стоять, суки!
Игорь растерялся, он не знал, относят ли команды и к нему. Терминатор попятился под напором ворвавшихся, нехотя повернулся к стене, поднял руки и прижал их к дорогой, «под мрамор», итальянской штукатурке. Вашуков на бегу засунул свой табельный «Макаров» обратно в наплечную кобуру и обнял за плечи оцепеневшего Игоря.
- Чего ж не стрелял, дурашка? – спросил он с кривой улыбкой на губах.
Руки его легли поверх рук Игоря, ногами здоровяк охватил и сжал его колени с боков и, таким образом, крепко, всем телом, оседлал со спины. Его дыхание обжигало Игорю щеку. Легкое зловоние доносилось из его рта. Крупные ладони, извилисто изрисованные бледными пятнами витилиго, легли поверх Игоревых и словно тисками сжали их. Все так же, не сбавляя напора, могучие лапы оперативника подняли и повели дуло пистолета, зажатого в руках Игоря, в сторону стоящего у стены Терминатора.
Толстый палец Вашукова, царапая колким мозолем на внутренней стороне фаланги, натертым постоянной стрельбой в тире, втиснулся в скобу над курком, занятую указательным пальцем Игоря. Двум пальцам там было очень тесно. Сейчас он нажмет, и я его застрелю, безвольно понял Ледовских. Он все очень ясно понимал, но ничего не мог поделать – тело не слушалось.
Четкая пистолетная мушка проползла по мутной картине на стене, по зеркалу в красивой золоченой раме, по яркому светильнику, пока не уставилась в голову размытой темной фигуры, раскинувшей руки на стене, как на распятии.