О водице под водой
С подводным ружьём резинового боя, в первом комплекте подводного пловца, я увлечённо отдавался водам многих озёр Урала. Конечно, особенно на первых порах целью была исключительно призовая охота. Тем не менее в подводном окружении чего только ни встречалось. В одном из заливов озера Кисегач, который по стечению обстоятельств на несколько месяцев стал местом едва ли ни ежедневных визитов, мне впервые удалось ознакомиться со странными, подобными вигвамам индейцев, формированиями. Несколько дней я старательно избегал даже близости с ними, благо, места охоты располагались на удалении в несколько метров от центра свободной от каких бы то ни было водорослей подводной поляны. Именно на этом участке дна, где чистый слегка волнистый песок был лишь слегка присыпан отдельными фрагментами старой подводной растительности, громоздились будто бы специально возведённые четыре вигвама. При собственном росте в 175 см., не составляло труда оценить их диаметр в основании около 1.2-1.5 метров и высоту от 1.5 до 1.8 , хотя один достигал и двух с небольшим метров. Поскольку расстояние от них до стены камышей с трёх сторон было так велико, что ничуть не стесняло манёвра при скрадывании рыбы, а кроме традиционной щуки я вдруг обнаружил приличных линей, и увлёкся охотой на них, вигвамы некоторое время оставались без должного внимания. Но в один из особенно солнечных дней, когда к щукам интерес поубавился, а от охоты на линей, когда приходилось толкаться среди корневищ камышей, я устал, наступил черёд и вигвамов. Было решено ознакомиться с этими формированиями поближе. При взгляде на просвет не сразу и только в сторону солнца удалось таки зрительно определить, что нет внутри никаких донных выступов или образований. Каждый из вигвамов был образован неожиданно тонкой стенкой из тех самых лепестков, листочков, обломков веточек или корешков отмершей подводной растительности, которые встречались на песчаном дне. Неожиданно оказалось, что заглянуть внутрь значительно легче, разместившись на дне, где укладка материала стенок более разряжена и сами они удивляют тем, что на первый взгляд совершенно не объясняют способа крепления друг к другу. Более того, резкий взмах рукой рядом с такой стенкой у дна немедленно приводил к её разрушению. То мелкотемье природных отходов из которых такая стенка и состояла, рассеивалось с такой лёгкостью, что по оставшейся части невозможно было сказать о существовании здесь какой то механической связи. Это озадачивало, настораживало и давало простор естественным инстинктам самосохранения. Несколько дней я сторонился вигвамов, черноты их внутреннего пространства. Но искушения превыше нас. Однажды я решился пронырнуть сквозь самый большой из них, причём у самого дна, где прочность стенок не вызывала особых опасений. Сказано --- сделано. Разогнавшись до состояния тарана, который при любом стечении обстоятельств и уже только за счёт запасённой энергии в любом случае «по инерции» выскочит с противоположной стороны, я сделал это. Сказать, что в итоге у меня «сперло» или «перехватило» дыхание было бы неверно --- его приходится сдерживать при любом нырке ещё с поверхности. Но термический удар был заметным, а это убеждало в смутных догадках по поводу того, что в центре каждого вигвама со дна вертикально вверх бьёт ключевая водица. Стенки же вигвамов, таким образом, сформировавшись за десятки или сотни лет, обозначали собой некую границу раздела этой ключевой водицы с окружающим объёмом озёрной воды. Сегодня, будучи наслышанным об экспериментах в Японии с мощным ультразвуковым излучением, фронт которого за счёт интерференции формирует невидимые, но доступные для тактильного восприятия поверхности некоего тела, я без какого бы то ни было противления со стороны сознания вспоминаю вигвамы, которые видел ещё в начале шестидесятых годов. Собственно нечто подобное встречал, например, на Малом Сунукле. Сегодня же эти воспоминания обрели некое реальное значение благодаря актуализации задачи целенаправленного поиска подводных, как их называют --- субмаринных --- источников чистой пресной воды.
Ясно, что всему своё место, и вигвамы отнюдь не универсальный признак наличия на дне водоёма родников. На заболоченных просторах Западно-Сибирской низменности подобную задачу можно решать или с применением тепловизионных установок, размещаемых на воздушном транспорте, или даже за счёт визуального наблюдения анамального роста ледяного покрова (его же разрушения с наступлением весеннего периода).
Что касается субмаринных источников пресной воды в акватории морей или океанов --- здесь у меня нет никакого опыта. Более того, невозможно забыть, когда однажды в прибрежной зоне я был подхвачен течением и увлечён в лабиринт между громадными прибрежными подводными валунами. Впечатление полной беспомощности остаётся доминирующим. Даже на страх не оставалось ни сил ни времени --- так стремительно тащило моё бренное тело между камнями. Открытых рваных ран удалось избежать только потому, что валуны эти были покрыты толстым слоем водорослей. Ну и что здесь скажешь о возможности появления каких то там подводных вигвамов. Для моря появление их скорее невозможно. Тем не менее любопытные факты озвучивают журналисты. С одной стороны репортаж о жизни Североамериканских ламантинов позволяет, например, сделать вывод о том, что в качестве водопоя эти животные используют субмаринные источники пресной воды, а с другой, что ни то их «сородичи» дюгони, ни то они же, т.е. ламантины обитают в частности в Красном море. Тогда естественным кажется заключение о наличии здесь по месту их проживания более или менее мощных подводных (субмаринных) источников пресной воды. Организовать же стационарный водоотбор её с подачей в магистральные водоводы при нынешнем уровне развития технологий задача более чем благодарная. Для бедствующих на безводье пустынных регионов она имеет жизненно важное значение.
К сожалению повальная небрежность в применении терминологии, что стало печальной приметой журналистики последних лет, заставляет с осторожностью относиться к подобным способам прогностических заключений. Складывается парадоксальная ситуация, когда Его Величество «ИНТЕРНЕТ» изобилует информацией порочной в том смысле, что терминологические небрежности требуют опережающей критической оценки реальной её достоверности. И не важно ответственными ли за это остаются только журналисты или они должны поделить её с переводчиками, сути природы возникающих разночтений пересказанного естественнонаучного материала это не меняет.
P.S. Резюмируя сказанное нетрудно прийти к выводу, что, аппедируя к явлению "вигвамов", к эффекту тактильного восприятия некоего фронта интерферирующих ультразвуковых волн, и, казалось бы уж совсем неожиданно --- к особенностям пищевого поведения ламантинов или дюгоней, я фактически веду речь о индикации субмаринных источников.Ибо лишь иногда наличие их удаётся наблюдать с поверхности.