Мы не сумели быть вдвоем
Какая смелость.
Павел Кашин
Он с детства думал о том, что будет писать стихи любимой женщине, самой красивой из женщин. Писать стихи, дарить букеты полевых цветов и носить ее на руках.
Он и носил ее на руках. На съемочной площадке фильма с многомиллионным бюджетом, где он и она играли главные роли.
А потом он принес ей букет дорогих, ослепительно-красных роз, и томик стихов Лорки. Его букет затерялся среди тысяч цветов от поклонников.
Она с детства думала, что ее будут носить на руках, дарить цветы и петь под окном серенады. И ее носили на руках – в каждом втором фильме, где она играла главную роль. Он запахов множества цветов у нее болела голова, а влюбленный музыкант назвал ее именем очередной альбом своих ужасных песен.
Они делали вид, что они – самые счастливые люди на свете. Но счастье не складывается из банковских счетов, несмолкаемых телефонных трелей и влюбленных взглядов тысяч незнакомых людей. Это десятка по шкале счастья, но только в первый раз. В двадцать первый – шестерка, а в сто двадцать первый – не выше двойки.
- Я тебя люблю, - сказал он ей однажды.
Она посмотрела на него грустными глазами, скрытыми в тени густо накрашенных ресниц.
- Ты текст учишь, что ли?
- Нет. Просто решил сказать тебе.
- Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Она подвела его к большому окну. Так, внизу, бесновала толпа фанатов, размахивала плакатами, потрясала стремительно вянущими букетами.
- Посмотри на них. Они все любят меня. Чем твоя любовь лучше любви любого из них?
Он не нашелся, что ответить.
Когда съемки закончились, они больше так ни разу и не увиделись.
Он уехал в Ниццу на премьеру очередного фильма. Она осталась в Петербурге.
В детстве она мечтала, что станет принцессой. Что будет ходить на балы, носить платья в пол, с кружевами и длинными шлейфами, и что однажды прекрасный принц на белом коне подъедет к парадной двери ее дома.
Она перебирала в шкафу красивые, но очень открытые платья от самых модных кутюрье, и понимала, что единственным балом в ее жизни был выпускной. Принцы сменили белых лошадей на красные «Феррари», и вместо загородной прогулки предлагали номер в шикарном отеле.
Этот мир казался ей злой шуткой.
В детстве он мечтал сделать что-то хорошее, мечтал бороться с несовершенством мира. Стать милиционером, или летчиком-испытателем, или ученым.
Он перебирал диски со своими фильмами, очень популярными, очень зрелищными. Маньяк-убийца, романтичный преступник, харизматичный вор в законе, героический предатель. Ни одного положительного персонажа. Кривое зеркало.
«Почему ты все время видоизменяешься, но остаешься все тем же смертоносным вирусом?» - написал он слова Паланика на последней странице своего дневника, а потом сжег все свои записи.
Потом она порезала вены. Ей не дали умереть, но больше ни один режиссер не хотел снимать ее в своих фильмах. Ее жизнь стремительно покатилась по наклонной.
Потом он сломал ногу. Его роль отдали другому, а его, стареющего, хромого актера, все реже приглашали играть в кино.
Под хмурым Питерским небом, по одной из узких пустых улиц, гуляли два немолодых человека. Старик тяжело опирался на палку – нога болела после старого перелома. Старушка то и дело вытирала глаза, они слезились из-за расшатанных нервов.
Они прошли мимо, не оглянувшись друг на друга.
Он не узнал в ней ослепительную женщину, которую когда-то носил на руках.
Она не узнала в нем популярного актера, читавшего Лорку в коротких перерывах между съемками.
Они прошли мимо, и только их тени, упавшие на каменную стену дома, вечно молодые тени, потянулись друг к другу. Потому что для теней не имеет значения ни время, ни внешность, и нет никаких преград, чтобы узнать друг друга.
23.11.2009