ГЛ.17.
Побег Сигона
На утро, следующего дня дня, Пагиил вывел мула во двор, чтобы ехать на нем за город, для молитвы. Неожиданно, к нему подошла рабыня Малки
- Господин вас у ворот дожидается стражник правителя города – сообщила она.
Пагиил удивился, он же сказал Иуде, чтобы тот приходил после полудня.
- Надо же быть таким невнимательным – проворчал Пагиил, направляясь к воротам.
У ворот стоял средних лет мужчина в доспехах стражника. Он сообщил, что правитель города желает видеть его у себя дома.
Пагиил спросил причину. Стражник ответил, что это ему не известно.
Когда Пагиил прибыл в дом правителя, тот встретил его широкой улыбкой.
- Мой сын рассказал мне, что ты отлично владеешь искусством воина.
Для начала я хотел бы узнать кто ты, чем занимался в прошлом и чем занимаешься сейчас? Иуда рассказал мне, что этот сезон, ты пас овец с его другом Галаадом.
Пагиил на миг задумался, а потом в его глазах загорелась дьявольская решимость. Ему надоело от всех скрывать свое прошлое. Ведь он его себе не выбирал. Прошлое не было продиктовано ему, его корыстью. Он жил честно и то, что с ним произошло, его вины нет. Так распорядилась судьба.
- Господин - решительно сказал он – позови трех самых лучших стражников. Дай мне щит и меч, и пусть они, если сумеют, убьют меня. Я в свою очередь обещаю, что ни одна капля крови не прольется от моего меча.
Ахия удивленно посмотрел на Пагиила
- Я ничего не понимаю. Ты в своем уме?
- Да я абсолютно в своем уме – ответил Пагиил – Пусть это будет - Божий суд.
Если я в своей жизни провинился перед Богом – я умру.
Если я останусь, жив, я расскажу о себе всю правду, потому что, если я буду рассказывать о себе без Божьего суда, ты можешь не поверить мне.
- А нельзя, сделать так? Ты, расскажешь все о себе, а после этого я решу, устраивать суд или нет? – спросил Ахия.
Он никак, не мог понять, отчего человек так хочет своей смерти.
- Нет, господин – покачал головой Пагиил – Моя жизнь так сложна и делала такие резкие повороты, что я уже сам сомневаюсь - чист я перед Богом или нет.
- Нет Пагиил, я не могу позволить такой бой у себя в доме.
Если тебя убьют, я не смогу скрыть этого от горожан. Что они подумают обо мне - своем новом правителе?
- Отец, не бойся за него – сказал Иуда, он стоял на крыльце дома и слышал весь разговор – Пагиил победит и тогда ты будешь иметь у себя лучшего воина в Галааде, а может быть и во всем Израиле.
Галаад все-таки был молод, он не смог утерпеть и рассказал Иуде об их с Пагиилом походе в Моав. И хотя Иуда дал клятву, молчать, ему хотелось, своими глазами увидеть Пагиила в деле.
Ахия обернулся на голос сына.
- Если бы это был ты, я бы не сомневался ни минуты.
Правда я попросил бы стражников, чтоб они не убивали тебя, а наподдавали тебе как следует, чтобы сбить твою спесь. Но Пагиил уже не молод и, мне проще расстаться с ним, чем брать грех на душу.
Отец, ты – правитель города, если придут враги, как ты будешь принимать решения и отправлять людей в бой? Ведь ты будешь отправлять их на смерть.
Тоже будешь думать, что о тебе подумают люди?
Иуда стоял и с высоты крыльца прямо смотрел на отца.
- У тебя растет умный сын – сказал Пагиил – Тебе не надо беспокоиться, кто сменит тебя после твоей смерти.
Ахия сам поразился таким словам сына. Они ударили его в самое сердце и, как бы он этого не хотел признавать, но сын был прав. Он осмотрелся по сторонам, убедившись, что поблизости нет никого, и никто не мог слышать их разговора, махнул рукой
- Хорошо – сказал он Иуде – ты слышал, чего хочет Пагиил. Сходи к начальнику стражи и скажи, чтобы все свободные стражники, прибыли сюда.
Вскоре пришли находящиеся в доме стражники, кроме тех, кто был занят на охране дома, начальник стражи и Иуда.
- Дайте ему щит и меч – приказал Ахия, указывая на Пагиила. Затем, подумав, спросил его – Будешь одевать доспехи?
Пагиил отрицательно качнул головой
- Нужны трое храбрых стражников, кто возьмется убить его – Ахия внимательно смотрел на стражников.
Стражники молча смотрели то на правителя, то на Пагиила.
- Тот, кто убьет его, получит от меня шекель золотом – продолжил Ахия, заметив нерешительность стражников.
Добровольцев пока не находилось.
- Драться будете сразу трое против одного – Ахия с презрением стал оглядывать каждого стражника.
Из строя выступили один за другим два крупных стражника.
- Ну что, найдется третий смельчак? – Ахия продолжал смотреть в глаза стражников. Стражники при встрече взглядом с правителем, опускали глаза.
Иуда посмотрел на двух крепких, высоких, стражников, и в душу ему закралось сомнение.
- Можно мне? – крикнул он, надеясь подыграть Пагиилу.
Ахия спрятал в бороде улыбку. Он разгадал замысел сына и был рад, что он вырос порядочным человеком. Но это был Божий суд и все должно быть честно.
- Нет – сказал он – Ты знаешь, последнее условие, а значит, на участие не имеешь права. Стражники навострили уши их, интересовало последнее условие
- Последнее условие таково – Ахия выждал паузу – Пагиил будет только обороняться, и не сумеет, нанести какой бы то не было вред противнику, своим мечем
Ахия сделал знак Иуде, и тот одел на меч Пагиила кожаные ножны.
Все стражники одновременно выразили желание сражаться. Кто знает, вдруг именно он поразит Пагиила и тогда золотой шекель в кармане.
- Я хотел бы посмотреть в действии моего начальника стражи – сказал Ахия.
Начальник стражи мужчина лет сорока, был слегка грузноват, но золотой шекель заманчиво блеснул перед его глазами и он с готовностью согласился. Тем более что стражников было трое на одного.
Стражники стали против Пагиила.
Пагиила смущало то, что на его меч надели кожаные ножны. Теперь он не может пользоваться им для устрашения, а это добавит решимости стражникам.
Начальник стражи, к тому же взял организацию на себя и расставил стражников так, что в центре был самый крупный, а сам он стоял слева от Пагиила.
- Условием победы Пагиила над каждым стражником будет – сражение воина и невозможность им продолжать бой или потеря воином его оружия – сказал Ахия.
– Готовы?
Получив утвердительный ответ, хлопнул в ладоши, означая начало боя.
Почти одновременно со звуком хлопка, прозвучал еще один. Пагиил ударил среднего стражника в промежность между ног с такой силой, что тот, закатив глаза, сразу же рухнул без сознания. Пагиил одновременно принял на щит удар от начальника стражи и заученным приемом выбил меч у противника справа. Начальник стражи, оставшись один на один с Пагиилом, быстро взглянув на валявшегося без чувств, стражника, бросил свой меч.
Стражник, оставшийся без меча яростно взревев, бросился к своему мечу. Ахия несколько раз ударил в ладоши, означая конец боя, но стражник не реагировал.
Пагиил быстро прыгнул к стражнику и, бросив на землю свой меч, рубанул его по шее ребром ладони. Не успевший разогнуться стражник рухнул рядом со своим оружием.
Ахия презрительно посмотрел на начальника стражи
- Во время защиты своего господина от врагов, ты также будешь бросать свой меч? – тот опустил глаза.
Приказав стражникам удалиться, Ахия повернулся к Пагиилу
- Я выполнил твои условия. Теперь хочу услышать твой рассказ о тебе.
Пагиил молча развязал висевший у пояса кожаный кошель, достал из него знак Иаира и протянул его Ахии.
Ахия посмотрел на знак и вернул его Пагиилу
- Прикажи слуге накрыть нам стол в саду – сказал он Иуде, стоявшему рядом и не сводившего с Пагиила восхищенных глаз.
За столом Пагиил все без утайки рассказал Ахии о своей жизни.
Ахия долго молчал. Затем задумчиво сказал
- Я давно знал Хилеона и не удивлен, тому, что он был, способен на подлость и насилие. Он всегда был неравнодушен к красивым женщинам.
Поэтому блудницы и чувствуют себя свободно в этом городе.
Но стражник, которого я посылал за тобой, сказал мне, что ты сам живешь в доме блудницы. Это нехорошо для благоверного Еврея.
- Малка – женщина, которую я искал всю жизнь. В Беф-Нимре, мы сочетались браком, и теперь она моя жена.
Ахия поморщился, как от зубной боли
- Это не добавит тебе чести в этом городе.
Я выслушал тебя и верю тебе. Более того, я хотел бы взять тебя на службу. Ты сам видел, какой у меня начальник стражи.
Все остальные стражники, служившие Хилеону – дерзки, ленивы и имеют массу недостатков. Перевоспитывать их не имеет смысла. Я имею намерение, набрать новых молодых стражников и мне хотелось, чтобы ты обучил их воинскому искусству.
Кроме того, я хочу начать борьбу с блудом и язычниками. А как я смогу все это делать, если мой начальник стражи, сам живет у блудницы?
- Мне не обязательно быть начальником стражи – ответил Пагиил - Будет достаточно того, что я просто буду обучать и тренировать стражников.
- Ты мне предлагаешь оставить начальником стражи этого труса и лентяя? – Ахия возмущенно смотрел на Пагиила.- Вчера ночью я встал, чтобы посмотреть, как стражники несут ночной караул.
Пройдя по дому и двору, я не нашел не одного бодрствующего стражника. Разница лишь в том, что одни просыпались, заслышав мои шаги, а иные не делали и этого.
Пагиил улыбнулся
- Ты мог бы назначить начальником стражи своего сына.
Ахия удивленно посмотрел на Пагиила
- Иуду? – он еще зелен. Он еще как стражник никуда не годен.
- Ты зря так говоришь о нем – ответил Пагиил – Я немного знаком с Иудой он способный и храбрый. Неужели тебя не удивили его слова сегодня? Так может говорить только лидер. Ведь благодаря его словам, ты разрешил бой.
Ахии было приятно слышать похвалу в адрес своего сына, но он в первую очередь руководствовался здравым смыслом.
- Нет, об этом не может быть и речи.
- Иуда – если он способен быть начальником стражи, должен пройти весь путь, от стражника, до начальника стражи. Быть начальником стражи должен человек обладающий мудростью.
Ведь в его обязанности будет входить, не только охрана дома и порядок на улицах города. На него будет возложена обязанность - следить за оплатой налогов, выявление шпионов и инакомыслящих, а также защита веры и интересов Израиля в нашем городе.
- Но возле него можно поставить человека, какой помогал бы ему советом, проще говоря, наставника которого он обязан слушаться – предложил Пагиил.
Ахия пристально посмотрел на Пагиила
- А ты хитер Пагиил. Ты хочешь уйти от ответственности?
- Нет, Ахия, я готов нести всю тяжесть ответственности, в том числе и за ошибки Иуды.
Я предлагаю вариант, где я мог бы найти применение своим способностям и в то же время не быть на виду. Я рассказывал тебе, что Израиль, а Галаад в особенности нашпигован шпионами Рагита.
Если он прознает, обо мне, то сделает все, чтобы умертвить меня, или опорочить перед старейшинами Израиля.
Ведь ты ничего не сможешь сделать против решения старейшин.
Кроме того, можешь пострадать сам, за то, что пригрел у себя предателя.
Кроме того, я ни под каким предлогом не расстанусь с Малкой. Я слишком долго ждал встречи с ней и сейчас готов потерять все, но лишь бы она была рядом.
Ахия удивленно поднял брови
- Хотел бы я взглянуть на эту женщину. Наверное, она стоит того, если ради нее ты готов потерять все. Ну что ж тогда я поставлю Иуду начальником над молодыми стражниками, а ты займешься их подготовкой и, будешь курировать его.
Кроме того, я назначаю тебя своим советником, а значит, ты будешь курировать и начальника стражи.
Жалованье твое будет таким же, как у начальника стражи – десять шекелей серебром в месяц.
Пагиил усмехнулся
- В должности советника я все-таки буду на виду, это мне не подходит.
- А ты будешь тайным советником, я никому не буду объявлять об этом. Я просто скажу начальнику стражи, что он обязан выполнять твои указания.
- Так я согласен. Сегодня я еще нужен тебе?
- Скажи Иуде, чтобы завтра привел тех, кто желает служить стражниками - новому правителю города, и можешь идти домой.
Пагиил согласно кивнул и приказал слуге разыскать Иуду.
Когда Пагиил вернулся домой, Малка ждала его у накрытого стола
- Я, кажется, нашел себе занятие – сказал ей Пагиил.
- Опять нанялся пастухом? – спросила Малка. - Даже не думай об этом. Я не на один день не отпущу тебя из дома.
Пагиил улыбнулся и рассказал Малке о том, что теперь он будет тренировать молодых стражников для правителя города.
Когда Иуда объявил своим друзьям, какие были из наемных пастухов и земледельцев, о наборе в стражники. Охотников нашлось, больше чем того требовалось.
Еще бы, жалованье стражника было в два с половиной раза выше, заработка пастуха. Кроме того, какой молодой Израильтянин не желает быть воином и носить доспехи и меч?
Но Пагиил провел тщательный отбор. Новобранцу - надо было определенное время продержать меч в направлении натянутой веревки, поднять от земли десять раз тяжелый камень и выдержать, десять ударов плетью по голой спине.
Пагиил отобрал десять человек, а остальным посоветовал потренировать свои мускулы и терпение.
Иуду он назначил старшим воином десятки, кроме того, возложил на него обязанности начальника караула по охране дома правителя города.
Через три дня были уволены первые десять стражников, за то, что были застигнуты спящими во время несения службы.
Иуда, получив новое назначение, требовал от Пагиила, чтобы тот каждый день тренировал его.
Он не хотел, чтобы кто-нибудь из молодых стражников превзошел его в воинском искусстве.
Пагиил же, научив Иуду одному из следующих приемов, требовал от него, чтобы он обучал этому молодых стражников, а сам наблюдал за обучением со стороны.
Во время тренировок самого Иуды Пагиил не делал ему никаких поблажек.
Иуде часто приходилось стоять, вытянув, руку, сжимавшую меч, в направлении натянутой веревки. Пагиил прохаживался рядом с короткой плетью и если Иуда опускал руку, безжалостно хлестал его.
Однажды такой метод воспитания увидел Ахия. После того как Пагиил закончил тренировку Ахия подошел к нему
- Ты не боишься, что Иуда затаит на тебя злобу? – спросил он Пагиила.
- Нет – ответил Пагиил – Эти условия мы оговорили перед началом тренировок. Кроме того, своих подчиненных он тренирует точно таким же методом.
Ахия пожал плечами
- А я всегда опасался наказывать его при помощи розги, боясь озлобить его.
- Это зря – отозвался Пагиил – Детей, особенно мальчиков, просто необходимо иногда сечь для их же пользы.
Твой Иуда уже родился с чистой душой, поэтому для него битье не необходимость. Но раз он стал на путь воина, значит должен быть, терпим к боли. Иначе как он будет готов получить рану в бою? К тому же битье унижает в человеке гордыню.
Во время телесного наказания, я смотрю, как человек его переносит, и делаю вывод о его характере.
Ахия согласно кивнул головой и пошел в дом.
2.
Сигон жил в опале и унижениях.
Наемники, кроме выполнения им его основных занятий, заставляли его, стирать им одежду, ремонтировать доспехи и вырезать новые ремни для сандалий, рвавшиеся во время тренировок.
- Зачем платить мастерам, если есть Сигон?
Сигон не высыпался. Когда ему предложили выполнить такую работу, первый раз, он отказался. Но его жестоко избили, после чего раздели и сбросили в выгребную яму.
Его не оставляла надежда, что однажды он выберется из этого дна.
Однажды на территорию казармы приехал Рагит. Ему помогли слезть с осла и он, опираясь на посох, медленно двинулся к казарме. Сигон в это время закончил мести казарму и вышел к нему на встречу. Рагит подозвал его
- Ну, как – спросил он – тяжела жизнь, когда тебя все унижают?
Сигон молча кивнул.
- Никогда не ври отцу и своему начальнику – наставительно сказал Рагит,
– Через месяц я заберу тебя от сюда.
В одном из городов Галаада умер мой соглядатай, ты пойдешь на его место – и подумав, добавил – Если я не найду кого другого, достойнее тебя.
Сигон побрел к своему сараю, но в душе у него затеплилась надежда.
На следующий день разнеслась весть, которая окончательно лишила Сигона надежды. Рагит после посещения казарм поехал к царю во дворец.
Царь сказал Рагиту, что, посовещавшись с верховным военачальником, он решил больше не набирать наемников из других народов и не тратить на них государственную казну. Воинов надлежало брать, только из Аммонитян.
Уже имевшимся наемникам, было решено на половину снизить жалованье. Те, кто не согласен с решением царя, могут быть освобождены от обязанностей наемника и вольны, уходить куда хотят.
Слабое сердце Рагита не выдержало. Это был приговор мечте всей его жизни, и он рухнул перед царем замертво.
Из всех наемников, только Сигон выразил желание быть уволенным, но стоначальник сказал, что на него этот указ, не распространяется. Поскольку он является наказанным за воровство и должен сполна отработать свой проступок.
Когда Сигон спросил, когда же закончится срок его наказания, стоначальник хмыкнул и промычал, что-то неопределенное. После чего заорал на Сигона и потребовал, что бы тот шел и занимался своими делами.
Сигон понял, что свободы ему не видать. Скорее всего, грозит перспектива остаться у выгребной ямы до конца своих дней.
Среди наемников, упала дисциплина. Стоначальники приходили на службу ближе к полудню, и тот час куда-то исчезали, а иногда не появлялись вообще. Им ведь тоже ополовинили жалованье.
Наемники перестали выходить на плац для тренировок. Они проводили время, лежа на нарах, или собравшись в группы, уходили бродить по городу.
Только от Сигона по-прежнему жестко, требовали выполнения его обязанностей.
Когда возница в очередной раз пришел, чтобы вывезти бадью, Сигон дал ему серебряную монету и попросил срезать для него за городом трубчатое растение, длинной в локоть. Возница с удовольствием согласился. Трубочника в тех местах, куда он вывозил бадью, было сколько угодно. Так, что серебряник достался ему почти даром.
Вечером, когда возница вернулся с опорожненной бадьей, он отдал Сигону срезанный стебель.
В конце недели, наемникам привезли жалованье. Получив половину назначенной суммы, наемники пришли в ярость.
Сигон, увидев какое настроение царит среди воинов, не стал подходить за своим жалованьем вместе со всеми, а подождал пока старший воин остался один.
- Что хотел? – зло спросил старший воин, когда Сигон подошел к нему.
- Я хочу получить положенное жалованье – ответил Сигон.
- Ты уже получил. Ты кого хочешь обмануть? – закричал старший воин – Вы смотрите, крикнул он стоявшим поблизости воинам – Выгребщик вообще обнаглел. Хочет получить жалованье во второй раз и, размахнувшись, ударил Сигона кулаком в скулу. Стоявшие воины угрожающе двинулись в их сторону.
Сигон понял, что никаких денег он не получит и поспешно двинулся в сторону своего сарая. Однако воины не спеша, шли за ним следом.
Они были озлоблены малым жалованьем и жаждали хоть на ком-то выместить свою злость.
Сигон видя, что расправы ему не избежать, взял глиняный кувшин, и почерпнул из ямы вонючей жижи.
- Подойдете ближе, окачу всех – крикнул он приближающимся воинам.
Быть облитым вонючей жижей, никто из воинов не захотел.
Они, ругаясь и угрожая Сигону, повернули обратно к казарме.
Сигон понимал, что наемники своей затеи так не оставят, поэтому не стал опорожнять кувшин обратно в яму, а поставил в сарае.
Забирать свой ужин, Сигон тоже не решился, опасаясь быть избитым. С наступлением темноты, Сигон закрылся в сарае и лег спать.
Как он и ожидал, появилась группа наемников. Они стали трясти дверь, пытаясь сломать запор, и требовали от Сигона, чтобы он вышел к ним, по хорошему.
- Послушайте – крикнул им Сигон – кувшин находится здесь в сарае и он полон жижи. Как только вы ворветесь в сарай, я постараюсь облить вас так, чтобы досталось каждому. Наемники перестали трясти дверь
- Ну, урод, ты все равно захочешь жрать. И когда мы тебя выловим, ты пожалеешь, что родился на свет – сказал один из наемников. После чего они ушли, продолжая поносить Сигона самыми низкими ругательствами.
Утром Сигон не пошел мести казарму, а с вечера был не убран плац.
Пришел старший воин и швырнул под ноги Сигону шесть серебряников – жалованье, какое теперь ему полагалось
- Сейчас же иди и занимайся выполнением своих обязанностей – приказал он Сигону – Иначе, я пожалуюсь стоначальнику, тебя будут судить и, как вору отрубят правую руку.
- Сейчас придет возница с волами, чтобы забрать бадью – ответил Сигон – После того как я отправлю бадью, я пойду и займусь своими обязанностями.
Старший воин, удовлетворенный ответом ушел в казарму.
Сигон достал стебель трубочника и сделал из него трубку, после чего нарвал росшей возле сарая полыни и набросал ее сверху в бадью. Оглянувшись по сторонам и увидев, что вокруг, никого нет, и его никто не видит, Сигон отодвинув полынь, перелез через край бадьи, и медленно с головой погрузился в зловонную жижу, выставив наружу трубку для дыхания.
Ждать пришлось довольно долго. Он время от времени высовывал палец и проверял, чтобы конец дыхательной трубки не опустился ниже уровня, и содержимое бадьи не попало ему в рот.
Когда-то Сигона мучили приступы неудержимой рвоты, от вида и запаха материала с каким ему приходилось работать. Но время сделало свое дело, и теперь Сигон не обращал на содержимое бадьи никакого внимания.
Наконец он почувствовал, как повозка дернулась и загромыхала по камням. Сигон высунул конец трубки повыше, так как поверхность в бадье заколыхалась и грозила залить входное отверстие. Как он не пытался уберечься, пока они доехали до места, жижа несколько раз заливала отверстие и, Сигону приходилось осторожно продувать трубку.
Когда Сигон услышал, что повозка остановилась и возница взбирается на нее, он резко встал в бадье и стал протирать глаза.
Первое, что он увидел, очистив глаза - это был возница, без оглядки улепетывающий в сторону города.
Такая картина, развеселила Сигона. Он хотел сунуть пальцы в рот и пронзительно свистнуть ему в след. Но, взглянув на свои руки, какие были покрыты зловонной слизью, эту затею оставил.
Место куда возница привез бадью, сплошь было залито отходами и, стояла нетерпимая вонь.
Вблизи не было не реки, не ручья, лишь далеко, за полями виднелись горы, и зеленел густой лес.
Сигон спрыгнул с повозки и быстро пошел в сторону леса. Надо было поторапливаться. Наемники могли хватиться его и, догадаться каким образом ему удалось выбраться из города.
Он напрасно опасался. Наемники лишь к вечеру сообразили, каким образом Сигон исчез с территории казармы. После того как возница рассказал им о демоне, выпрыгнувшем из бадьи.
Когда возница прибежал и рассказал стражникам у ворот города о чудовище, живущем в бадье, те лишь посмеялись над ним и, вознице ничего не осталось, как вернуться к повозке, преодолевая страх.
Волы и повозка принадлежали казне, и возница нес за них ответственность.
Сигон долго искал в лесу ручей. От нагретого солнцем воздуха, слизь на теле и одежде Сигона быстро высыхала, превращаясь в жесткую коросту и доставляя телу не приятные ощущения.
Наконец он нашел не широкий ручеек. Сигон снял с себя одежду и стал отмываться от засохшей зловонной коросты. Когда ему это удалось, он выкопал в ручье ямку и замочил в ней всю свою одежду, придавив ее сверху камнями.
Сигон стирал и отмачивал одежду до самого вечера, но зловонный запах намертво впитался в материю. Сигону нечем было развести огонь, он был ужасно голоден, а когда село солнце, на голое тело набросились стаи кровососущих насекомых.
Сигон достал из ручья одежду отжал ее и одел на себя, после чего двинулся на Северо-запад, стараясь обойти стороной Равву.
Он всю ночь брел по лесу. Поднимался на невысокие горы, пытаясь понять, где он находится и, когда перед ним раскинулось ячменное поле, то был уверен, что вышел на территорию Израиля.
Но каково было его отчаяние, когда, повернув на Юг и пройдя какое-то расстояние, он увидел в лучах восходящего солнца, стены ненавистной Раввы.
Сигон в отчаянии зло, плюнув, повернул на Запад, стараясь идти подальше от дороги.
К полудню он, наконец, дошел до небольшой реки.
Сигон прямо в одежде бросился в поток и стал плескаться и барахтаться в воде.
Он по очереди снимал с себя разные части одежды, яростно полоскал и бил ею по поверхности воды, нюхал ее и, почуяв запах, продолжал полоскать до тех пор, пока ему не показалось, что запах исчез.
Сигон отжал одежду, одел ее на себя и двинулся в путь. Но когда солнце нагрело мокрую одежду, Сигон опять почуял знакомый запах жижи.
Он сел на песок и заплакал от отчаяния. Показаться с таким запахом на городском рынке он не сможет. Да и стражники у ворот города вряд ли впустят его в город.
До боли в желудке хотелось есть. Сигон поднялся и быстрым шагом шел на Запад пока на горизонте, не показалась Иогбега.
Подойдя к воротам Иогбеги, Сигон остановился у края дороги и осмотрелся.
Солнце клонилось к закату, из ворот города выезжали крестьяне, на повозках запряженных быками и ослами. Они возвращались с базара, куда приезжали продавать зерно и скот.
Сигон подобрал валявшуюся кем-то брошенную палку, разделся по пояс и, изображая слепого сел на одежду у края дороги. Он вытянул вперед руку и закатил глаза.
Ждать пришлось не долго. Как только ему подали кусок лепешки, Сигон, стал с жадностью, есть ее.
Крестьянин, подавший ему кусок лепешки, увидев как Сигон голоден, отдал ему остатки хлеба.
- Ну и смердит от тебя парень – сказал он при этом и, закрыв ладонью, нос пошел к своей повозке.
Когда крестьянин удалился, Сигон завернул хлеб в одежду, сунул под себя и, опять вытянул руку, закатив глаза.
Сигон не стал, есть сразу много, хорошо помня, чем кончается обильный прием пищи после голодания.
Спустились сумерки, Сигон уже ощущал под собой приличную кучку хлебных кусков.
Он поднялся, сгреб в охапку завернутый в одежду хлеб и двинулся к ближайшему лесу. В лесу Сигон наломал ветвей и сделал из них постель.
- Пока придется просить милостыню и жить здесь – пробормотал он засыпая.
Сигон был счастлив. Если это так можно назвать.
Такие люди как Сигон не умеют радоваться жизни, всей полнотой души. Изменения в судьбе, когда она благоволит к ним, они воспринимают как должное. Поэтому счастье у таких людей, никогда не бывает продолжительным.
У Орфы теперь не было осла и ей приходилось ходить к Иакову пешком.
Как-то она вернулась от Иакова с материей для очередного заказа. Вошла во двор и вдруг услышала, что в сарае, кто-то топчется и хрустит сеном. Она открыла дверь и увидела белую крупную ослицу, жующую свежее сено. Орфа подошла к ослице и обняла ее за шею
- Кто тебя сюда привел? – спросила она ослицу, словно та могла ей ответить
- Меня никто не приводил, я пришла сюда сама. Потому, что знаю - Орфа носит под сердцем ребенка и ей тяжело ходить пешком – услышала Орфа голос Галаада и, в тот же момент его руки обняли ее за плечи. Орфа обернулась
- Почему ты так долго не приходил? Ты разлюбил меня?
- Я никогда не разлюблю тебя – ответил Галаад – Меня не было потому, что я ездил добывать деньги на эту ослицу и вот на это – и Галаад достал тонкую золотую цепочку и поставил перед Орфой кувшинчик с ароматным маслом.
- Где ты все это взял? – испугалась Орфа – Ты, что стал разбойником?
- Нет – ответил Галаад – Все это заработано честным путем. Мне заплатил Пагиил за то, что я помог ему.
Галааду хотелось рассказать Орфе о том, как они сражались с Аммонитянами, но мужчине не годится самому рассказывать о своих подвигах женщине.
Орфа покачала головой
- Какую же работу надо выполнить, чтобы тебе столько заплатили? – но, посмотрев на Галаада и увидев недовольный взгляд, обняла и прижалась к нему
- Я верю, что ты не способен на плохое. Можешь ничего мне не говорить.
Галаад осторожно потрогал рукой ее, начинающий выпирать из-под платья, животик. Орфа улыбаясь, посмотрела ему в глаза и, взяв за руку, повела в дом.
Мать Орфы, увидев Галаада, сразу вспомнила о неотложных делах и ушла в город. Галаад и Орфа остались в доме одни и провели так время до вечера, пока не вернулась мать Орфы.
Когда Галаад пришел домой, Рахиль встретила его настороженным взглядом.
Галаад обнял жену и надел ей на палец золотое колечко. За все то время, сколько они находились вместе, Рахиль впервые с улыбкой посмотрела на него.
Галаад опять обнял жену и привлек ее к себе.
Он всей душой уважал и жалел Рахиль. Но любить как Орфу, он ее не мог.