3.
Мы долго гуляли втроём по городу… Ели беззаботно мороженное, пили газированную воду. Здесь на юге, не так ощущалось голодное время в стране в начале 90-х. Как бы, между прочим, вперемешку с другими темами, Софи поведала о том, что в этом городе она в командировке. Сама москвичка, работает в проектном институте, сюда приехала помочь местному такому же учреждению, в какой-то проблеме. Живёт в служебной квартире. Срок командировки с ней не оговаривался, а сказали, что до тех пор, пока не решит все проблемы. Она давно уже поняла сущность её решения, но не торопиться это показать. Погода отличная, квартира тоже, море рядом, график работы свободный. Может работать даже дома… Приехала за счёт фирмы, платят командировочные, да ещё и зарплату. Разве плохо?! Мы посмеялись. Но когда она вскользь упомянула что ей 44 года, наши с Лёхой лица вытянулись до такой степени, что мы даже поперхнулись мороженым. Софи можно было дать двадцать лет, двадцать пять… С огромной натяжкой – тридцать, но никак ни сорок четыре… Она же запросто могла быть нам с Лёхой матерью! Увидев на наших лицах растерянность, Софи с горечью спросила:
- Разочаровала я вас? К себе домой пойдёте, сынки?
Мы с Лёхой изо всех сил отрицательно замотали головами, боясь, что нас, как «салаг» прогонят восвояси. Софи улыбнувшись своей обворожительной улыбкой, предложила пойти к ней домой, и продолжить общение там. Мы с радостью согласились.
Действительно квартира была шикарной! Совсем не похожа на служебную,или гостиничную. Софи выдала нам с Лёхой по большому махровому полотенцу, предложив после пляжа смыть с себя песок и охладиться. Мы с огромным удовольствием по очереди посетили ванную комнату, она же в это время стала собирать на стол. На стол, это громко сказано. Закуска и вино ставились на пол, на салфетки, прямо на ковёр. Когда мы вышли из ванной, то остались в полотенцах на бёдрах, ссылаясь на жару. Затем наступил её черёд… Из "помывочного отделения" она вышла в багровом мини халатике, обтягивающем её восхитительную фигуру. От груди до… В общем... на много, на много, выше колен. Смотрелась она просто потрясающе!
Мы сели на ковёр, поджав ноги, и приступили к трапезе. Блюда были очень простыми, но необыкновенно вкусными. Казалось бы, ну, что там бутербродики, салатики, но так со знанием дела и с любовью всё это было приготовлено, что подумалось: вкуснее этого не может быть уже ничего! Выпитое по стаканчику красное сухое вино придало нашему аппетиту дополнительные ресурсы, а разговору ещё большую раскрепощённость и свободу. Софи вела себя естественно, не подстраиваясь ни под наш возраст, но и не разыгрывая из себя зрелую "маму" . Чувствовали мы себя свободно, и на равных.
Вдруг между Софи и Лёхой возник спор про какую-то энергию. С чего и откуда взялась эта энергия, я так и не понял... А ведь всё было хорошо до этого… Софи под гитару песню спела, мы помогли… Так было всё замечательно… И вот эта энергия была так некстати, а мне ещё и «по барабану». Где и как она сохраняется, куда перетекает, и каким образом - мне всё это было безразлично. Я не вмешивался в их «научный» спор, сидя на полу и перебирая струны гитары. Вдруг Софи резко поднялась с пола, рывком сдёрнула с себя халат, под которым естественно нижнее бельё отсутствовало, и со словами:
-Я сейчас вам обоим наглядно, на примере, докажу что я права, - резко сдёрнула с нас обоих наши набедренные повязки. Мы на мгновение растерялись, но наблюдая женское совершенство в виде обнажённой Софии, несколько успокоились, и стали наблюдать за тем, что же будет дальше. Она со словами: «Я вам докажу, я вам докажу... – свернула одеяло, положила его на журнальный столик, а сама встав на него на колени поставила меня перед своей передней частью, а Лёху сзади. Софи взяв мои руки поместила их на свою грудь. Её соски упирались мне в ладони и были такими твёрдыми, что стали щекотать внутреннюю поверхность ладоней. От этого ощущения я с ужасом стал понимать, что моё восхищение её грудью становится заметным несколько в другом месте моего тела. Лёхины ладони она положила на свои ягодицы. И потому, как заёрзал Лёха,тоже было понятно, что в самое ближайшее время его симпатия к попе Софи проявится таким же образом, как и у меня. Софи не унималась, стоя на коленях на журнальном столике:
-Вот представьте две энергетические установки(это мы с Лёхой), соединены между собой энергетической ёмкостью, куда их энергия и будет стекаться и храниться… Её руки лежали у меня на плечах… Вдруг её взгляд опустился на мой агрегат энергетической установки, говоривший, о его готовности к работе, а его, почему-то, не загружают трудовым процессом. Лёхин агрегат сигнализировал о том же… Софи закрыла глаза и тихонько застонав, подтянула меня ближе к своему лицу и стала гулять своим язычком по моей накаченной груди, опускаясь всё ниже, и ниже… Вот её язычок коснулся кончика агрегата и на мгновение застыл... К язычку тут же на помощь пришли её руки, которые взяв агрегат крепко и умело в ладони, ловко двумя пальчиками освободили головку аппарата от мешающей крайней плоти. Головка засверкала всеми жизненными красками. А язычок Софи уже тут как тут… Я закрыл глаза от накатывающегося на меня блаженства и чуть слышно простонал. Этот стон добавил сил и энергии язычку, и он своим самым кончиком стал исследовать отверстие на конце головки, как бы проверяя, а пройдёт ли через это отверстие та самая энергия, которая потом будет накапливаться в энергетической ёмкости. Видимо оставшись довольной результатами исследований, и понимая, что тут всё впорядке, Софи высвободив одну руку унесла её на другой конец своей ёмкости, где в ожидании, и от безделья, томился другой энергетический агрегат. Взяв его своей ухоженной рукой, она подвела агрегат точно к тому месту, где ему предстояло внедриться и начать трудиться вырабатывая энергию. То, что трудовой процесс пошёл, я убедился по толчку, от которого из самой глубины сущности Софи раздался стон,и она решила проверить, сможет ли весь мой агрегат поместиться в её очаровательном ротике. Смог, хотя он и был внушительных размеров, правда, она чуть задохнулась и ей потребовалось сделать несколько глотков воздуха, а затем вновь приступила к тщательному изучению энергетической установки. Вернее только одной, конкретной его составляющей. Лёха тоже познавал неизведанны им до конца глубины энергетической ёмкости, получая от этого неописуемое удовольствие… Научный эксперимент длился уже долго… И вот я почувствовал, что пора делиться своей энергией с энергетической ёмкостью. Она тоже это видно почувствовала и сжав губами головку стала делать движения напоминающие помпу, пытаясь втянуть в себя всю мою белковую энергию… При этом всё это сопровождалось звуковыми сигналами с её стороны. И Лёха тоже был человеком не жадным, решив поделиться своей энергией с Софи… Мы, практически, враз оторвались друг от друга и с блаженными лицами повалились на пол, с чувством честно исполненного долга.
Мы едва успели в тот вечер к вечерней поверке, став к тому же с Лёхой молочными братьями. При каждой появляющейся возможности мы ходили в гости к Софи, предварительно позвонив, а иногда забыв это сделать. Пожурив нас для виду, она прощала, и мы отрабатывали свой проступок. То, что Софи была мастером этого дела, получая тоже от этого всего удовольствие, это значит ни сказать ничего. Она этим жила, это было одной из основных составляющих её бытия. Когда кто-то из нас двоих не мог пойти к ней в гости, то шёл другой. И она никогда не спрашивал, почему нет второго. Мы боготворили её. С ней мы становились настоящими мужчинами. Для неё в сексе не было табу. И то, что иногда мы видели на какой-нибудь картинке или в соответствующем фильме, всё это с ней воплощалось в жизнь. Мы стали уверенными в себе, спокойными и уравновешенными по характеру. Да, мы могли считать себя настоящими мужиками. И разлука с ней, даже короткая становилась пыткой. А тут на соревнования пришлось уехать. Но когда мы вернулись, то не сговариваясь, побежали к Софи. Была пятница, вечер. Подбежав к двери, стали беспорядочно нажимать на кнопку звонка. Так нам хотелось быстрее её увидеть! Дверь открылась… На пороге стоял высокий, статный, красивый мужчина лет пятидесяти. Волосы с проседью были изящно уложены на голове. Он добродушно улыбнулся и спросил:
- Ребята вам кого?
В первое мгновение мы были ошарашены и не могли промолвить ни слова, а потом, как по команде выпалили:
-Здесь живёт прапорщик Дорошенко?
-Нет, ребята, прапорщик здесь не проживает… А давайте спросим у жены, может она знает…
Он повернулся лицом внутрь квартиры и громко произнёс:
-Лен, выйди, пожалуйста…
В дверном проёме показалась наша Софи в своём багровом халатике. Ни один мускул не дрогнул на её лице, когда она увидела нас.
-Лен, вот ребята ищут прапорщика, ты не знаешь, не проживает ли такой в этом подъезде?
-Нет, не знаю!,- и она резко повернувшись ушла в комнату.
-Ребята, спросите у кого-нибудь ещё… У меня жена здесь в командировке, а я приехал к ней на выходные… Так что местных жителей мы не знаем.
Он вновь очень по-доброму улыбнулся и закрыл дверь…
…Осознали мы себя уже сидящими в парке на скамейке… Как мы туда пришли не помню… Лёха тоже сидел молча, не мигая уставившись в одну точку…
-Лёх, а не знаешь, почему жёны изменяют мужьям?
-Нет, не знаю…
-А давай дадим друг другу слово, что никогда не женимся?
-Давай…
Мы поднялись и тихо побрели в расположение части…