Крис заметил оценивающий взгляд Элис.
– Это машина Шейлы. После того, как она исчезла...
Внизу со всех сторон их окружала тёмная поверхность моря, лишь в некоторых местах, где глубина была меньше, она расцветала белой пеной. Пена образовывала странные структуры, похожие на сети, которые медленно увеличивались, расширялись и таяли, а на их место поднимались новые. Только ориентируясь по ним, можно было понять, что они летят с огромной скоростью. Было тихо, лишь иногда порывы ветра, пытаясь сбить машину с курса, шуршали о гладкие обводы крыльев, но напрасно, белая стрела даже не покачивалась, словно стояла на месте, а море и ветер пролетали под ней.
Вдруг Элис услышала тихие звуки. Кто-то трогал струны, сначала тихо, потом смелее. Она оглянулась на Криса, но тот сидел в соседнем кресле и загадочно улыбался. Потом послышался голос, молодой и негромкий, он исходил из пространства прямо перед ней, струны звучали чуть слева, но ни там, ни там ничего не было, только облака за стеклом. Лишь после первых слов Элис узнала песню. Она много раз слышала её от Шейлы, настолько, что эта мелодия стала частью её самой, без понимания смысла слов. Элис подумала, что сейчас впервые слышит её со стороны, и осознаёт, как же мало она понимает то, что являлось Шейлой. Слова, которые она слышала тысячу раз, на самом деле означали совсем другое.
Дело не в старом фолклоре и не в новой волне.
Что такое "новая волна"? Волна — вон она, внизу, но почему она новая? И дело не в старом фольклоре, не в тех сказках, что она рассказывала ей, и не в тех легендах, что помнил Крис. А в чём же?
– Это очень старая песня, не пытайся понять. За триста лет многое изменилось, и слова потеряли свой смысл.
Нет, не все...
Но мы идем вслепую в странных местах,
И все, что есть у нас – это радость и страх,
Страх, что мы хуже, чем можем,
И радость того, что все в надежных руках.
И правда, вслепую. И места странные. Всё страньше и страньше*. Но от этого почему-то радостно, хотя и страшно. Радость свободы своего выбора, своей дерзости сделать то, что никто никогда не делал.
В надёжных руках кого? Богов? Наверное, этот поэт был спиритом. Если бы всё было в чьих-то руках, не было бы так радостно, не было бы свободы. Элис не заметила, как песня кончилась, и её окружили странные звуки. Некоторые были похожи на скрипку и, одновременно на человеческий голос, плачущий и кричащий, другие рокотали, как далёкий гром, но вместе они образовывали мелодию и медленный колыхающийся ритм. Несомненно, это была музыка, но совершенно чужая, Элис не смогла бы назвать предметы или существ, способных издавать такие звуки, но представить себе... могла. Это были сказочные звери и сказочные реки, серебрянные дожди и малиновый океан. Огромные пузыри, всплывали и лопались, рассыпаясь сверкающими брызгами, вокруг неё на поверхности океана, и что-то таинственное и не имеющее формы притаилось за спиной.
Она долго сидела молча, когда звуки уже стихли.
– Это музыка Шейлы? – Хотя и так было понятно.
– Да. В машине осталось много музыки. Она любила слушать её во время долгих перелётов между городами. И я теперь тоже.
– Крис, – вдруг сказала Элис, – скажи мне, что такое смерть?
– Так получилось.
– Что получилось, – не поняла она.
– Жизнь получилась, – улыбнулся Крис. – Или смерть.
– Барон сказал, что жизнь – это чудо. А смерть — это просто его отсутствие.
– Он прав. Чудеса — это аномалия. А смерть — это нормальный порядок вещей. Вообще, там где люди усматривают мировые законы или проявления разумности — часто нет ничего, кроме простой случайности. Почему светит солнце? Ребенок ответит "чтобы нам было тепло". Мир кажется нам логичным, потому что это мы приспособились к нему за много миллионов лет. Мы существуем благодаря солнцу, и считаем солнце законом природы. А на самом деле солнце светит "просто так", не расчитывая на нас. И возникновение жизни тоже не является объективным законом, мы так считаем, потому что жизнь уже возникла. А она могла и не возникнуть, в силу какой-нибудь случайности, и тогда бы некому было рассуждать об этом.
– А ещё он говорит, что это эгоизм, считать, что мир разумен и существует для людей. Знаешь, как он спорил со спиритами!
– Это глупо, спорить со спиритами. Вещи не меняют своего положения, от того что ты посмотришь на них с другой стороны. Но вот рассмотреть их удаётся лучше.
– Знаешь, почему-то все на мой вопрос отвечают так, словно я спрашиваю про жизнь вообще, про зверей, про деревья... И только спириты ответили мне про жизнь человека, будто я спрашивала про свою жизнь. Это тоже эгоизм?
– Нет, это называется гуманизм, – улыбнулся Крис.
– Но ведь это неправильно! Люди не главные в нашем мире. Шейла всегда говорила...
Крис пожал плечами.
– Да, но что это меняет? И кто же тогда главный? Бог?
– Ну... всё вокруг. Мир сам и есть главный. Его нельзя разделять на части, иначе он погибнет.
Машина чуть накренилась, меняя курс. Она сама знала, куда лететь. Белая машина солов, машина Шейлы. Значит, Шейла всё-таки была солом? Элис решила больше не искать ответ на этот вопрос. Что это меняет, как говорит Крис.
– А знаешь, у нас тоже есть что-то вроде бога. Информация. Пожалуй, один из немногих реально существующих законов.
Крис сказал "у нас"... Элис была уверена, что в этот раз он имел ввиду солов. И тут же остановила свои мысли, вспомнив зарок не думать об этом.
– Поток времени стремится от порядка к хаосу. Мир постепенно распадается. Но среди хаоса могут возникать комбинации, которые являются устойчивыми, которые воспроизводят сами себя, используя энергию разрушения вокруг себя. Усиливая разрушение вокруг, они хранят и создают свою структуру. То, как они сложены — это информация. В отличие от хаоса она не случайна, а определяется той структурой, которая была до неё. Информация копируется, хранится и воспроизводит сама себя. Но хаос не дремлет, и ошибки вкрадываются в копирование. Большинство из них фатальны для информации, она теряет способность самовоспроизводиться и через некоторое время разрушается хаосом. Но она делает это снова и снова, иногда в результате ошибок всё же возникают жизнеспособные комбинации, а иногда даже более живучие. Она совершенствуется.
Эта способность информации проявляется во всём: так ведут себя любые структуры: кристаллы, растущие посреди хаоса, плазменные вихри в коронах взёзд, простейшая жизнь на дне океанов, шаблоны поведения у живых существ, традиции и легенды, знания в миллионах разумов... Они все умирают или совершенствуются в процессе ошибочного копирования. Пожалуй, это и есть Закон развития вселенной, Бог, каким видят его спириты. Так из Хаоса образовалась жизнь. Материя — это тело, а информация — душа. Она есть во всём, кроме чистого Хаоса. Да она смертна, но перед тем, как исчезнуть в Хаосе, она пытается оставить свою копию.
Самое интересное и неожиданное, что источник развития — это ошибки, Хаос. Пытаясь разрушить информацию, он лишь делает её более живучей, вылавливает устойчивые зёрна мудрости из бесконечного количества возможностей. То, что выживают положительные, устойчивые возможности — закономерно, но их всё равно чуть меньше, чем бесконечность.
Элис представила себе Хаос ввиде чёрного пламени и крошечные островки, как цветные искры в нём, и каждый из них — вселенная. Вот он, Всеобщий Закон, перед величием которого склоняются спириты, и который у солов знают даже дети.
(Отрывок из романа "Сохрани Страну Чудес")
----
* 'Curiouser and curiouser!' cried Alice (she was so much surprised, that for the moment she quite forgot how to speak good English) -- Lewis Carroll "Alice in Wonderland"