Еврейская семья в составе мамы, папы и Ромика - их единственного сына, ввалилась в приёмный покой больницы, где я дописывала историю болезни очередного принятого больного.
Молодой парень стеная, держался за живот. На его лице был написан Страх.
Бледный, с заросшей щетиной на скулах, выдававшей длительность болезни, он то и дело причитал: «Кай мурам! Мамочка, помогите мне!»
Мать, пожилая грузная женщина, держала его за плечи и плакала.
Его отец, в кепке «А ля аэродром», устроился на скамеечке, в коридоре, заботливо предусмотренной администрацией больницы.
Он качал головой, сострадая жене и сыну.
-Помогу тебе я, а не твоя мамочка! Через два часа будешь как свеженький огурчик, а дней через пять- можешь жениться!- по-военному строго и чётко сказала я.
Вытьё стихло. Мне поверили.
Это была первая победа-заповедь успешного лечения-«располагай к себе!»
После неоднократных попыток, уложить парня на кушетку для осмотра живота, он всё время хватался за живот и метался от болей, то просился в туалет, мне, наконец, удалось осмотреть его.
Я доверительно сообщила ему, что резать его не будут, так как аппендицита нет. Но вот микробы кишечной инфекции жрут его слизистую оболочку кишечника, вызывая язвы, и поэтому он испытывает сильную боль.
-Смысл лечения-, продолжала я,- уничтожить бактерии антибиотиками, а потом подлечить слизистую!
Тут я некстати вспомнила дурацкие анекдоты, типа: «несмотря на лечение, больной выздоровел» или «Вы на 97% состоите из воды. Остальные 3% не дают вам утонуть.»
»Пациент всегда прав. Правда, увы, не всегда при этом жив.»
Эмма, медсестра приёмного покоя, сделала парню обезболивающий укол, и перепроводила его в отделение для кишечных заболеваний.
Прошло несколько дней. В дверь ординаторской отделения по особо-опасным заболеваниям, где я работала, постучали.
Молодой, красивый парень, в котором я с трудом узнала Рому, вручил мне огромный букет цветов.
-Не по адресу! Отнеси букет лечащему врачу, я ведь тебя только принимала! - повернулась я , чтобы уйти.
- Нет, нет, это именно Вам! Я впервые в больнице встретил женщину-врача, которая так классно отвлекла меня от болей.
Спасибо Вам большое! Я здоров, благодаря вам,- польстил мне Рома.
На следующий день мне позвонила Эмма из приёмного покоя, она загадочно мне сообщила, что меня ждёт у ворот какой-то парень и уже давно.
К этому свиданию Ромка подготовился с особой тщательностью.
Белые джинсы, облегающие его стройные ноги, светлая рубашка лимонного цвета, контрастно оттеняли его волнистые, чёрные волосы, набриолиненные и зачёсанные назад , как у голливудских красавчиках.
Впервые за свои 20 лет он влюбился.
-Анна Александровна, я за Вами! Вот моя машина,- указал он на белые жигули.
-Что-то случилось? Кто заболел?- участливо спросила я, привыкшая к тому, что меня часто вот так с работы забирали к заболевшему.
-Все здоровы. Я просто хочу довезти Вас до дома,-сказал он, нервно играя ключами от машины.
–Когда и куда,-только скажите, я буду Вас возить.
Я уныло передёрнула плечами. Представив, как противно буду объяснять ему о бестолковой его затее, мне стало тошно.
Больше всего меня пугали сплетни сослуживцев. Моя жизнь, давшая широкую брешь, только налаживалась, и я хотела покоя.
-Парень, чтобы больше я тебя здесь не видела!- назидательно сказала я.
Вечером того же дня, мне позвонили.
Сначала это был Ромка, сообщив, что не может без меня жить.
Потом звонила его мама, назначившая мне свидание «для важного разговора».
Мелодрама начинала выбивать меня из колеи.
В центре города, на Крытом, так именовался базар, я встретила его мать как тигрица, отчитывая его и её за дурацкое положение, в которое они меня ввели.
-Я думала, что Вы, Анна Александровна отвечаете ему взаимностью, и хотела Вам сегодня предложить ехать с нами в Израиль. Без Вас, моя дорогая, он не поедет. Вы его первая любовь и мы ничего не имеем против, что Вы старше него.
Я негодовала. Меня даже не спрашивали, нравится ли он мне, есть ли у меня семья.
-Что за бред вы несёте? Всё выглядит так нелепо! Если вы не перестанете со своим сыночком меня беспокоить, мне придётся обратиться к своему семейству за помощью,- пригрозила я.
После этого разговора миновала неделя. Рому я не видела и это был хороший признак.
И вдруг на повороте к дому, пересекая борозды грязи, лежавшей толстыми слоями на тротуаре, я столкнулась лицом к лицу с..Ромкой.
-Ты что здесь делаешь?-удивленно спросила я парня.
-Хотел попрощаться с Вами. Я уезжаю в Израиль. Но я буду любить Вас и там, - тихо сказал парень.
-Желаю тебе удачи! Ещё встретишь свою любовь! Откуда ты узнал, где я живу?-
-Взял адрес в приёмном покое. Извините меня, но я должен был вас еще раз увидеть,-тихо промолвил парень.
Я пожелала ему белой дороги и мы попрощались.
А вечером.. он опять позвонил. Что же делать? -Мысль не давала мне уснуть.
В доме мама, муж, дети- старшеклассники. Им и так достается от бесконечных телефонных звонков, просящих помощи людей.
А тут еще Ромка со своей любовью свалился мне на голову.
Утром, сделав обход больных, я отпросилась на часик у заведующей отделением.
Я помчалась в мастерскую, где пока ещё работал часовщиком Рома.
Он был один. Его будка, располагалась рядом с автобусной остановкой. Толпа людей ожидала транспорт. Сквозь окна часовой мастерской просматривалась вся улица.
Я вошла. Ромка, не веря своим глазам, вскочил, улыбаясь протянул мне руку, которую я гневно оттолкнула.
-Я тебе говорила, чтобы ты мне не звонил? Я тебя предупреждала, что ты можешь разрушить мою семью своими выходками?-
Я била его по щекам, обзывала матерными словами, откуда только они у меня взялись..
Он, бледный и потрясённый, покорно терпел побои. Мне вдруг стало плохо от содеянного, закружилась голова.
Выходя из мастерской, я с грохотом закрыла дверь. Вокруг стояли люди, любопытно уставившиеся на происходящее.
Я шла несколько остановок пешком, пытаясь успокоиться и унять нервную дрожь во всём теле.
Было так погано на душе, я избила человека, который испытывал ко мне нежные чувства.