Она была его демоном. Ночами сквозь шум дождя он слышал ее песни, и голос ее звенел, словно капли пролитых небесами слез и надрывно кричал, словно шум прибоя, стирающего с берегов его памяти последние картинки некогда прекрасной, но лишенной правды жизни. Она была его светом, и он никогда бы не коснулся ее руки, если б не стечение глупых обстоятельств. Если бы не то безрассудство, что однажды повело его вперед и потом стало неудержимым и всевластным. Виновница луна смеялась, наблюдая за тем, как их ладони соприкасались еще и еще, как их губы искали друг друга и как шепот превращался в стон сладострастия, таящий в себе безмерную радость и печаль о прошлом и о будущем. Звезды россыпью лежали у ее ног, едкий дым застилал его глаза. Она растворялась и появлялась вновь пред ним, она улыбалась, и слезы срывались с ее ресниц. Он слушал и песнь обнимала языками пламени его сердце, сковывала душу и возносила ввысь, а потом беспощадно бросала оземь. Вновь и вновь поднимаясь с колен, он смеялся и находил исцеление в ее ладонях, а она не могла отказать ему, ибо она не знала и не хотела знать никого кроме него. Она была его демоном, ему не нужны были ангелы, пусть прекрасней, чем она, светлее и лучше. Но кто из них мог также изранить и исцелить его? Кто еще кроме нее мог так грациозно пройти в терновом венце сквозь разъяренную толпу? Кто еще кроме нее мог так улыбаться, принимая удары судьбы? Кто еще кроме нее мог так петь о жизни? Так словно бы не было боле границ между жизнью и смертью. Она была его демоном, и он знал – только она.