- Эй, мужик, - я махнул рукой водителю «Lexsus», нагло перегородившему мне выезд.
Он показал мне пальцами две минуты и кивнул в сторону цветочного киоска.
«Ага», - подумал я, - «Обойдетесь вы двумя минутами». Торопиться, впрочем, было особо некуда, я сел за руль и включил магнитолу. Из колонок донеслась ностальгическая мелодия. Я закрыл глаза и откинулся в кожаном кресле.
- Румянцев! - на меня словно вылили ушат холодной воды. Я открыл глаза, но сознание, словно глубоководный ныряльщик очень медленно карабкалось к поверхности.
- О чем, задумался, Румянцев? - в мозг проник предательски реальный голос моей школьной учительницы русского языка и ехидное похихикивание.
Я мотнул головой, смахивая наваждение, но от этого мне стало только хуже. Там, где только что был руль моей бэмки, я отчетливо разглядел школьную парту. И страшнее всего, это была моя школьная парта.
Тридцать пар глаз разглядывали меня с нескрываемым злорадством.
«Охуеть!» - чуть не вырвалось у меня. Я посмотрел на свои руки, точнее ручки ученика седьмого класса и в этот миг мой мозг взорвался.
Когда я вновь открыл глаза, в классе уже никого не было. Я сидел за партой, передо мной сидела школьная докторша, а Августа Ивановна с задумчивым видом расхаживала вдоль школьной доски.
Я во все глаза смотрел на докторшу. Затем я снова крепко сжал веки, словно это могло спасти меня от наваждения.
- Не бойся Вадик, открой глаза, - я отрицательно замотал головой.
- Успокойся, - сказал я сам себе, сейчас все это пройдет, - ты переутомился, вчера нажрался в «Бабочке» этого паленого «Хенеси».
- Вадик, что ты сейчас сказал? - докторша очень внимательно посмотрела на меня.
Я посмотрел на докторшу и заплакал.
Домой меня вызвались провожать староста класса - Ирка Птицына и мой друг Лешка Рыбкин.
Они очень внимательно выслушали наставления нашей классной, и, кивнув головами, направились вслед за мной.
- До дверей квартиры! - погрозила пальцем наша классная.
Я вышел на школьный двор и внимательно огляделся.
- Давай сюда, - я протянул руку и взял свой школьный ранец из Лешкиных рук.
- Ирка, у меня все нормально, - я посмотрел в глаза Птицыной. - Переутомился немного. Нам с Лешкой поговорить надо.
- Ты слышал, что Галина Федоровна сказала! - Ирка уперла руки в бока. - До квартиры. Я за тебя несу ответственность головой.
- Жопой, - непроизвольно вырвалось у меня.
У Ирки округлились глаза. - Повтори, что ты сказал?
«Да пошла ты на ***!» - так и норовило соскочить с языка.
- Ирка, будь человеком, дай нам поговорить с Лехой! - я умоляюще сложил руки на груди.
- Да, ладно, - Лешка бросил косой взгляд на непробиваемое Иркино лицо. - Пошли. До дома два шага, там разберемся.
Мы молча двинулись в сторону пятиэтажек, братьями-близнецами разбросанными по всему микрорайону и по всему городу.
Я, опустив голову, изучал свои потрепанные вьетнамские кеды и размышлял над превратностями судьбы. А подумать было над чем. Я катастрофически пытался восстановить знания, которые были заброшены на пыльный чердак моей памяти четверть века назад.
- Ну, что пойдешь с нами на пятый этаж?
- До двери, - упорству Птицыной мог позавидовать любой альпинист.
Мы поднялись. Я постучал в двери. Тихо. Порылся в карманах школьных брюк, достал до боли знакомый ключ и, выбирая небольшой люфт в замочной скважине, отворил дверь.
- Ну что Ирка, по шампусику? - я откровенно издевался над советской пионеркой.
- С тобой точно того? - Ирка покрутила пальцем у виска.
- Если бы ты знала Ирка, насколько со мной того! - я пропустил Лешку в квартиру и, махнув Птицыной рукой, запер дверь.
Лешка прошел ко мне в комнату, взгромоздился на мое крутящееся дерматиновое кресло и вопросительно посмотрел на меня.
- Полный ****ец, братан! - я хлопнулся на свою кровать. - Во, я влип!
- Вадим, ты какой-то действительно странный? - Леха посмотрел мне в глаза, - ты же совсем не материшься!
- Матерюсь, Леша, матерюсь! - если честно я даже не знал с чего начинать разговор с моим лучшим школьным другом. Сначала мне показалось, что останься мы с ним наедине и все сразу встанет на свои места. Поприкалываемся над ситуацией. Но сейчас я не знал с чего начать. Мы оба увлекались фантастикой. Строили леталки, воздушные шары, мастерили из подручных средств акваланги, собирали картинги, увлекались только набиравшим силу кара-тэ. Читали Жуль Верна, братьев Стругацких, Дюма, «Аэлиту» Ивана Ефремова, смотрели «Капитана Немо», «Землю Санникова». Но мой единственный друг Леха сейчас сидел в Праге и попивал пиво, а я не знал как объяснить этому хрупкому парнишке, что я - это совсем не я, а дядя, который ровесник и его и моим родителям.
- Лешка, нам нужно серьезно поговорить. - я сел на кровати, скрестив ноги. - Мы с тобой с первого класса. Ты знаешь меня, я знаю тебя. Мы любим фантазировать, но мы не из тех, кто сочиняет сказки. Ты готов? - я посмотрел прямо на него.
Леха пожал плечами. - Ну, готов.
- Держись, брат, - я грустно усмехнулся. - Я из будущего.
Леха нервно хихикнул.
- Я бы тоже не поверил. Но придется. Ты у меня единственный настоящий друг.
- А Тигрис, а Сазон? - Лешка тяжело вздохнул, констатируя общеизвестный факт.
- Сейчас семьдесят седьмой? - я обвел взглядом стены комнаты, но вспомнил, что у меня никогда не было настенных календарей.
- Семьдесят восьмой, вообще-то, - чувствовалось, что Лешка все время ждет от меня какого-то подвоха.
- В девяностом Тигриса не станет. Он утонет. При не выясненных обстоятельствах. Его отец умрет годом раньше. Брат Серега сопьется и протянет на десять лет больше.
- Сазон, окончит НЭТИ - он ведь всю жизнь мечтал перерасти нас с тобой. Закончит и окончательно скурвится.
- А я? - Лешка дурацки улыбаясь смотрел на меня.
- А ты сейчас пьешь пиво в Праге. Я месяц назад как вернулся от тебя.
- Я что там живу? В Чехословакии?
- Да. Ты там живешь. Только Леша не в Чехословакии, а в Чехии. В капиталистической Чехии.
- Вадик, у тебя крыша точно поехала! Чехословакия была, есть и будет социалистической!
- Ага. Нету Леша ни социалистической Чехословакии, ни Польши, ни Германии, ни Венгрии, ни Югославии, ни Болгарии, ни Румынии, ни Монголии, ни Китая.
- Нас что завоевали? А Советский Союз?
Я обхватил голову руками, понимая, что невозможно поверить в то, о чем я сейчас буду говорить. Никогда!
- Леша, если бы я не знал, кем ты станешь в будущем, я бы тебе никогда этого не рассказал. Я знаю, ты тоже никому не расскажешь. Потому что тогда по мне и по тебе будет плакать психушка. - я вздохнул. - Нету, Леша, ни Советского Союза, ни братских социалистических республик. Есть Россия. Капиталистическая страна.
Леха соскочил с кресла и схватил меня за плечи. - Поклянись! Что все это правда!
- Чем хочешь?
- Поклянись нашей дружбой!
- Клянусь нашей дружбой, своим здоровьем, здоровьем своих родителей и своих детей!
- У тебя есть дети?! - Лешка обескуражено посмотрел на меня.
- Сын. А у тебя красавица дочь! Она живет и учится в Праге.
- Ты не поверишь, как я мечтал об этом! - он аж подпрыгнул.
- О дочери?
- Да нет. О том, чтобы красный совок когда-нибудь рухнул. - он нервно заозирался по сторонам, - Но это даже в самой невероятной фантастике невозможно допустить! «Союз нерушимый республик свободных!»
- Я знаю! Ты ведь такой же, как я. Мы оба любили свободу больше всего в этом мире. И оба за это поплатились.
- Поплатились?
- Я ведь в то время настолько уверовал в непогрешимость коммунизма, что готов был умереть за этих скотов из политбюро, - при этих словах Лешка вновь опасливо оглянулся по сторонам.
- Вадик. Ты, давай, это, перестраивайся. Ляпнешь где-нибудь такую штуку и все, тебя только и видали.
- А сейчас не страшно. Семь лет осталось до перестройки. А потом все полетит к чертовой матери.
- Ну, рассказывай, что там с нами случилось?
- Короче после техникума я попросился в Афган.
- Это что за хрень такая?
- Это конкретная хрень. Война. Короче армия.
- Так ты не стал в институт поступать, что ли? Ты ведь отличник, спортсмен!
- Я пошел в политен, мама сказала, что преподают там химию, физику, математику намного лучше, чем в школе, чтобы нормально в институт подготовиться.
- Ну и?
- Ну и закончил два курса. Сдал экстерном экзамены в вечерней школе. К тому времени я уже плавал в секции подводного. Друзья, подружки. Поехал в Москву. Поступил в МАИ.
- Ух, ты! Как хотел - на ракетостроение?
- Нет, конкурс огромный был. Взяли на ракетные двигатели.
- И?
- Даже до первого сентября не дотянул. Взял билет и умотал домой.
- А что так?
- Скучал по друзьям, по дому. Короче, пришлось заканчивать техникум, а тут и родная армия подкатила.
- Что ты там про Ган какой то говорил?
- Афган. Афганистан. Через год наши доблестные правители введут войска для оказания помощи братскому народу Афганистана. Увязнем там аж на одиннадцать лет. Тридцать тысяч наших парней погибнет. Валерку Звягинцева из параллельного помнишь?
- Конечно. Чего его помнить. Мы ж вчера с ними в футбол резались. - Леха удивленно посмотрел на меня. - Ой, - он хлопнул себя ладошкой по лбу, - Забыл совсем.
- Его первым в город в цинке привезут. А потом нескончаемым потоком пойдут похоронки.
- В чем, ты говоришь, привезут?
- В гробу. В цинковом.
Я увидел, как Леха поежился.
- Меня отправят на Камчатку.
- В Морфлот?
- Да.
- А меня?
- Так у тебя ж белый билет!
- Отец значит сделает.
- Значит сделает. Да и астма у тебя.
- Угу. - угрюмо кивнул Леха.
- Вот там меня и возьмут в разработку местные особисты.
- Это кто?
- Это, брат, чудики из особого отдела флота. Флотское КГБ.
- Тебя то за что?
- Как за что. В восемьдесят втором один гаврик угнал за границу истребитель последней модели.
- А ты здесь при чем?
- Я то ни при чем. Я только хотел мировую революцию совершить. Изучал базы ВМС США по секретным документам для особого пользования. Короче для адмиралов и генералов флота. Готовился быть в первых рядах мировой революции, когда загнивающий капитализм наконец-то проявит свое истинное лицо.
- Ну и?
- Меня пригласили к себе эти господа и начали задавать вопросы. Что это я, мастер спорта по подводному плаванию и многоборью ГТО, владеющий в совершенстве рукопашным боем, отличник, знающий немецкий язык, почти студент МАИ, делаю здесь, в Богом забытом поселке под вулканом на сверхсекретной базе советских атомных подводных лодок. И через три недели допросов они убедили меня, что я вражеский диверсант, и что статья мне светит расстрельная и жизнь моя в родном советском государстве лично для меня закончена. Для меня! Готового жопу порвать за это самое государство! Вот тут то я и охуел! Воспитанный на Пашке Корчагине и на Поднятой целине, я внезапно превратился во врага народа! Мне не было страшно. Мне было до безумия стыдно, что обо мне подумают, те, кто меня знал! Отец, воспитавший меня честным человеком, мама, дед. Дед, наверное, единственный человек, который бы все понял. Я ведь только через много лет узнал, что он сидел в сталинских лагерях, был репрессирован как враг народа! И лишь в девяностых его реабилитировали. На родине он стал почетным гражданином своего города.
- Дед у тебя классный!
- Был.
- Умер?
- В прошлом году похоронили. Дожил почти до девяносто лет.
- Но сейчас то он живой!
- Ты знаешь, я об этом как-то не подумал!
- И Тигрис живой!
- И Мишка Кузьмин!
- И Мишка тоже?
- Сопьется. Несчастная любовь.
- Никогда бы не подумал.
- Я тоже. Мишка - паинька и вдруг несчастная любовь.
Мы задумались каждый о чем-то своем.
- Влад. А космос? Инопланетяне? Другие планеты?
- Ни хрена. До Марса так и не доберемся.
- Телепатия, телекинез, перемещение в пространстве?
Я отрицательно покачал головой. - Нет, Леша, ничего подобного. Мне кажется, что никому кроме пионеров из страны Советов это и не нужно было.
- Ну, как же так! Мы ж с тобой мечтаем на других планетах побывать! На дно океана спуститься! Клады искать! Открытия делать!
У меня тисками сжало голову. Из груди что-то рвалось наружу, какой-то нечеловеческий вой.
- Влад, что с тобой?
- Леха, - я мотал головой из стороны в сторону, словно раненный волк - Ты не представляешь как мне плохо. Господи, за что такие муки! Леша, - я пододвинул свое лицо вплотную к его. Я видел только его глаза. Серые, напитанные миром, который мы видели в своих грезах и снах. - Ты даже представить себе не сможешь какими гавнюками мы станем всего лишь через два десятка лет. Мы, любящие Фантастику и Приключения, играющие в Индейцев и Зверобоев. Проглатывающие «Технику молодежи» и «Науку и жизнь». Не пропустившие ни одной передачи «Вокруг света» с Сенкевичем. Рыцари без страха и упрека! Борцы за справедливость во всем мире. Гавроши, Павлики Морозовы, Неуловимые Мстители! Мы превратимся в лицемеров и циников. Нашими кумирами станут Дон Жуан и Дядюшка Сэм. Мы променяем наши мечты на доллары и евро. Мы будем безжалостно устранять конкурентов, как самые отвратительные герои иностранного кино.
Лешкино лицо побледнело.
- Вадик. Я не верю. Не верю, что ты и я сможем променять наши мечты на какие то деньги. Ты разве такой? Разве для тебя важны деньги?
- Не поверишь. В мире, где ты окажешься через двадцать лет, они станут самым весомым аргументом.
- Мы станем барыгами? - я видел как внутренний мир Лешки отчаянно сопротивляется моим словам.
- Хуже. Мы станем обычными людьми.
- Мне этого не понять.
- Это сейчас. Пройдет ровно десять лет, и ты возглавишь криминальную группировку. Ты станешь бандитом, Леша. Ты будешь кидать людей, ломать им жизни и судьбы и вовремя соскочишь. Твои друзья погибнут под пулями конкурентов. Ты уедешь в Китай изучать боевое искусство и станешь мастером. Это будет кормить тебя всю твою жизнь.
- Значит, я все-таки буду искать знания!
- Да. Мы вместе будем искать их. Я стану писателем и уеду жить к морю. У меня будет двухэтажная вилла и шикарный вид.
- А у тебя есть машина?
- И у меня и у тебя будет много машин. Мы с тобой любим бэмки и лексусы. Ты возьмешь себе хаммер, но быстро избавишься от него. Чистый понт.
- Что такое бэмки?
- Это немецкий автомобиль. Марка «БМВ».
- А «Мерседесы» будут?
- Будут. Но это для старперов.
- Ты катался на настоящем «Мерседесе»? - глаза Лехи вылазят из орбит.
- Леша, я не только на них катался, я парочку отправил на вторсырье.
- А кока-колу пил?
- Гадость. Наш квас в сто раз лучше. Эту бодягу теперь только гастарбайтеры пьют.
- Скажи еще что у тебя настоящие джинсы «Вранглер» есть и кроссовки «Адидас»!
- Скажу, Леша, честно, нет. Ни вранглеров, ни адика. Куртка и джинсы от Филиппа Плэйн и кроссовки от Ёши Ямомото.
- Это круто?
- Ну, как бы тебе сказать. Раз в сто круче Адидаса.
- Да ну!
- Да в общем, ничего особенного. Херни всякой развелось - все боишься с правильного курса сбиться. Из обоймы выпасть.
- А что-нибудь этакое, из области фантастики!
- Да вроде бы ничего такого нет. Буки.
- Буки?
- Это переносной комп.
- Комп?
- Такая вычислительная машинка.
- А. Типа калькулятора?
- Типа да. Правда не знаю, кто на нем считает. Общаются в основном.
- Как это?
- Выходят в сеть и общаются. Или информацию качают.
- Куда выходят?
- Ну, в Интернет, это всемирная паутина.
- Не понял.
- Ну, такой всемирный мозг. И каждый может еще свой мозг туда добавить.
- Ты меня совсем запутал. Как эта штука работает?
- Садишься у монитора - это такой экран. Включаешь и смотришь, что тебе интересно. Погода в Таиланде, курс валют, телки голые, можешь, в общем, любую информацию найти, от новых моделей видеокамер до недвижимости в любой точке мира.
- У вас такое есть?
- Ну да. Каждый школьник пользуется.
- Ты понимаешь, о чем ты говоришь! Да это! Да это же настоящее чудо техники! Это! - Лешка заметался по комнате. - Ну, как же так! Всемирный мозг! А в космос так и не полетели! Этого ведь ни в какой фантастике нет!
- Наверное, я то уже привык.
- Вот так просто садись и получай информацию?!
- Да.
- А провода.
- Какие провода? Нет никаких проводов.
- Как радиосигнал?
- Да. Беспроводная связь.
- Здорово! А что ты про телок голых говорил?
- Да, порнухи там полно. Да и где её нет. Везде, и в телевизоре, и на улице.
- В смысле? В телевизоре?
- В прямом смысле. Включаешь телек и смотришь как все ебут всех в прямом и переносном смысле.
- Не понял?
- Леша, тебе этого не понять. С первой и второй программой, которые показывает твой Рекорд через раз, этого не объяснить.
- А у вас больше программ?
- У меня сто.
- Сто? Ну, ты заливай, да не забывайся!
- Сто, Леша, сто. У некоторых по пятьсот ловит. Только все это ***ня. Везде одно и тоже. Менты, насилие, присяжные, дом-2.
- Что за дом такой?
Я махаю рукой.
- Ну, его на ***! Еще не хватало, чтобы о нем слышали за двадцать пять лет до его появления!
- Сто программ! - Леха мотает головой.
- А с дельфинами разговаривать не научились?
- Леша, забудь! Нет дельфинов. Съели всех!
- Как съели? - Леха ошалело смотрит на меня.
- Да шучу я, шучу. Дельфины как дельфины. Как были раз в сто умнее людей, так и остались. У них свой мир, у нас свой. И пересекаемся мы лишь в турецких дельфинариях.
- Ты и в Турции был?
- Да кто там только не был. Кого сейчас Турцией удивишь?
- Вадим, а что с нашей страной стало? С Советским Союзом? - я видел как трудно дался ему этот вопрос.
- Да нормально все - не переживай. Нет Советского Союза, словно никогда и не было. Развалился, как плохо собранный конструктор. Запчасти все поразлетались. Но стержень остался. Есть Россия. Наша с тобой страна. Теперь уже обновленная и вновь могучая, как прежний Союз. Опять нас в мире боятся и недолюбливают. В общем, все как всегда.
- А эти куда подевались?
- Кто?
- Социалистические республики.
- Кто бы мне рассказал - плюнул бы в морду. Все стали суверенными государствами.
- Это как?
- А вот так. С границами. Со своими президентами.
- С президентами?
- Да. У России тоже президент.
- Брежнев?
- Ты чё, с печки упал? Леонид Ильич в восемьдесят втором покинул нас. А там такая чехарда началась, что грузить тебя всем этим говном мне совсем не хочется.
Прибалты откололись сразу как будто и не знали нас никогда. Забыли суки, кто их все эти годы газом бесплатно снабжал и экономику их поднимал. Да и хер на них! Жаль только, столько времени потрачено на этих козлов было. Столько ресурсов из России выкачали, ****и неблагодарные. Всё им ***во! Всё Россия плохая, как будто я их лично заставлял в союз вступать. У меня с коммуняками тоже свои счеты имеются, только при чем здесь русские - понять сложно. Один грузинский гондон тридцать миллионов россиян расстрелял - русские виноваты, второй - хохляцкий пидар Крым открысячил - и в кусты. Опять русские виноваты. Весь северный Казахстан просрали, ладно хоть с казахами нормальные отношения - не жалко, да и Нурсултан мужик мудрый.
- Это кто такой?
- Да президент казахский.
- И у казахов президент?
- И у казахов, и у таджиков, и у киргизов. У всех короче по президенту.
- А в штатах что делается?
- Да полный ****ец! Президентом негра выбрали.
- Издеваешься, да? Они же их палками в Гарлеме ****ят.
- Извини брат, но время на месте не стоит. Демократия!
- Убей меня, не верю!
- А ты думаешь, я верю, что за двадцать пять лет весь мир с ног на голову перевернулся. Ты в Москве давно был?
- Я там вообще не был.
- Будешь еще. Не раз. Ты даже представить себе не можешь что это за гадюшник. Теперь быть педерастом - это круто!
- Да ну!
- Вот тебе и да ну! Пидары кругом. Гламур. Мажор. Рассадник наркоты и вседозволенности.
- Ты сейчас про Москву говоришь? Про наш единственный пока коммунистический город?
- Да, Леша, про столицу нашей родины, город-герой Москву.
- Панки, я понимаю. Но чтобы пидары?
- И это самое безобидное, что там есть. Леша, в девяностые это было полем вселенской битвы. Братва валила друг друга, словно под Сталинградом. Каждый день не новости, а сводки военных действий.
- А за что они валили друг друга?
- Я это у тебя обязательно спрошу, лет этак через десять.
- Ну ладно, докапываться. Что случилось то?
- Когда союз развалился, начали делить то, что от него осталось. А осталось ох как не мало. Лихие парни в спортивных костюмах с голдами на бычьих шеях поняли, что такой случай выпадает один на миллион и усердно принялись за дело. Банды населили Россию повсеместно. Настало время анархии и полного беспредела. Людей убивали прямо на улицах за просто так. За взгляд, не понравившийся очередному быку, королю новой жизни. Постреляли они друг друга славно. А в Россию пришел весь слив со всего мира. Бедные люди, уставшие от серости собственного бытия, хватали польские «Boss» словно это была первая линия от «Versace». Ножки Буша, джинсы-варенки, та самая кока-кола, фанта, спрайт, тушенка «Китайская стена», и тысячи разноговятских товаров наполнили прилавки кооперативных точек нашей униженной в край родины. После семидесяти лет небытия, россиян волевым усилием, сломав об колено, вновь загнали в обновленную версию НЕПа. И настал период тотального околпашивания сограждан, когда кучка недоебов всячески изощрялась в способах и приемчиках отбора материальных ценностей у населения. Остап был гораздо честнее в своих способах отъема денег. Во всяком случае, он соблюдал уголовный кодекс. Приватизация, ваучеризация, деноминация, девольвация, мега инфляция, валютизация, пирамидация, пидаризация, дефолт, вконец подкосили надежду простого обывателя выбраться когда-либо из этой клоаки. Русские уже не верили, что они живут. Но видимо, Бог охуел сам от себя и дал небольшой продых России. За неполных десять лет, мы вновь поднялись с колен и крепко встали на ноги. Теперь, пережив подобную катастрофу, россияне стали в одночасье самым непробиваемым народом. Весь мир охуевает от кризиса и лишь россияне охуевают от самих себя. Наши олигархи потеряли первые строчки Форбса, но не стали менее крутыми. Наш футбольный клуб «Челси» опять выиграл у «Реала»
- Ты говоришь о лондонском «Челси»?
- Ну, о каком же еще? Его Абрамович купил в 2003. Сафина стала первой ракеткой мира.
- В теннисе?
- Нет, блин, в пин понге. Конечно в теннисе!
- Мы стали играть в теннис?
- Нет, мы стали в него выигрывать.
- А в хоккей?
- Здесь проблемы. Но ничего, за последние пятнадцать лет выиграли первый раз чемпионат мира. Правда, сейчас, дубль сделали.
- Так плохо стали играть?
- Почему плохо? Хорошо. Правда все в НХЛ уехали.
- Куда?
- Да за океан. В национальную хоккейную лигу.
- Как уехали? А слава советского спорта?
- И Слава уехал. Три кубка Стэнли взял.
- Охуеть!
- Мне кажется, ты тоже не матерился.
- Вадик, у меня голова кругом идет. Это что ж такое получается? После войны мы уже тридцать лет живем и ничего не меняется. Ну, спутник запустили, Гагарин в космос полетел. А тут за двадцать пять лет столько произошло! Теперь, что, коммунизма нет? И партии нет? И Ленина? - он снова оглянулся по сторонам, - нет! - сказал он почти шепотом.
- Ленин есть. Недавно в Питере ему жопу взорвали.
- Кому жопу взорвали?
- Ну, кому, кому? Ленину! Памятников до хрена, а убрать их, все руки не доходят. Вот и стоят с взорванными жопами.
- Ну и жуть. А мавзолей?
- Стоит. Правда, закрыт уже давно.
- Никогда бы не подумал, что Ленина так быстро забудут. Он ведь вечный!
- Это на политинформациях у вас он вечный. Нету Вовки кучерявого. Растворился в истории.
- А у вас кто сейчас главный, ну этот, как его - президент?
- Нормальный мужик. Адекватный. Правда, баранами обложился, они его постоянно ложают. Но ничего он крепкий - прорвется!
- Вадик, а что с нашими стало?
- Да по разному. Как я тебе уже говорил, Мишка Кузьмин, Тигрис - отошли в мир иной. Галка Черных проституткой стала. Еще правда первой волны. Они тогда какие-то душевные были. Не то, что сейчас, одни счетчики в глазах. Баксы давай, баксы давай! - я похлопал по карманам.
- Ты чего? - поинтересовался Леха.
- Да привычка, сотовый потерял. - я махнул рукой.
- Это что такое?
- Да это телефон.
- Вон же у вас в прихожей стоит.
- Да не, подруге хотел сообщить, что задержусь. ***ня какая то в голове. Куда я сообщу. В 2009? Да и она его наверное опять в машине забыла.
- Кто?
- Ну, подруга моя.
- В какой машине.
- В своей.
- У неё, что машина есть?
- Леша, у всех баб, машины есть.
- Все женщины водят машины?
- Ну да.
- А зачем ей телефон в машине?
- Да, дура, забывает постоянно. Я говорю на шею повесь, не потеряешь.
- Кого?
- Ну, телефон.
- Зачем на шею. Не удобно же!
- Ты, брат, не понял. То, что стоит у нас в прихожей - это динозавр средств связи. Сейчас люди ходят с маленькими такими коробочками. И разговаривают повсюду.
- А провода?
- Нет, Леша, проводов. Уже лет пятнадцать как нет.
- Ты не шутишь?
- Партии, Леша нет, а я тебе с телефонами шутить буду!
- А как вы разговариваете? Как по рации?
- Да, Леша, как по рации. Только нет таких раций, чтобы можно было в любую точку мира позвонить и поговорить.
- Рассказывай! В любую точку! Ну, ты и заливать!
- Вот сегодня например я позвонил тебе и мы поболтали. И так каждый день.
- Вот так взяли и поболтали! Ни о чем! Ты в России, я в Праге!
- Да, вот так взяли и поболтали.
- Без очередей. Без выхода на межгород!
- Все это, в прошлом. Вернее в этом настоящем. Там все проще. Хочешь кино - смотри любое.
- Любое?!
- Любое!
- Я готов сейчас спрыгнуть с пятого этажа, что это неправда. Как можно взять и посмотреть любое кино. Вспомни, сколько времени мы с тобой «Фантомаса» ждали, и сколько раз на повтор бегали. Как ты можешь посмотреть «Фантомас разбушевался» если захочешь? Ну, скажи, как?
- Ну, ты же берешь пленку с Высоцким и слушаешь когда захочешь.
- Так то пленка, а то кино!
- Все тоже самое. Только пленок нет, есть диски. Вставляешь диск с нужным тебе фильмом и смотришь!
- А где их взять?
- В любом маркете, где торгуют видеозаписями.
- Там есть любые фильмы?
- С начала времен.
- Фантастика! Почему ты об этом раньше молчал?
- Не знаю. Все это как-то само собой разумеющееся!
- Ну а роботы разговаривают?
- Танцуют в основном.
- А что-нибудь еще сверхъестественное есть?
- Что, например?
- Я уже и не знаю. Столько чудес, а ты как будто в лес за грибами сходил.
- В лес за грибами - вот это почти чудо! Ты ведь не поверишь, что мы воду в гипермаркетах покупаем?
- Газированную?
- Чистую. Обычную чистую воду.
- Вы что за неё деньги платите?
- Платим, Леша, за воду, за газ, за обучение детей, за лечение, за проезд, за хлеб, за мясо.
- За хлеб, за мясо, за проезд, родители тоже платят.
- Двадцать две копейки?
- Ну, да, за булку белого хлеба и три копейки за трамвай.
- А мы - двадцать рублей за булку непонятного хлеба и столько же за проезд на метро.
- Вы все миллионеры?
- Не все, Леша. Но ты один из них.
- Правда?
- Не сомневайся. У тебя все хорошо.
- Интересно! Значит, Галка будет проституткой? А Витька?
- Бауман? Рыбак.
- У него ничего не меняется.
- Это так. Поразительно, но действительно есть люди у которых ничего не меняется, какие бы в мире не совершались катаклизмы. Мне порой кажется, что на Страшный суд, Витя придет со своей удочкой.
- А Андрей?
- Демешко? Закончит курсы бухгалтеров и всю жизнь проживет в этом доме, не покидая родной город ни на день.
- А Игорь?
- Таушканов? Сопьется, сядет, выйдет, снова сядет.
- А Лешка?
- Ворошилов? Вернется после института и засядет программистом на нефтеперерабатывающем комбинате.
- А Ленка?
- Беляева? Я её почти не вижу. Как то мелькала - все такая же, почти не меняется.
- Ты ведь с ней дружишь.
- Дружил. Как давно это было. Ты даже не представляешь. Моей подружке сейчас няня в детском садике утирает сопли. Надо бы на неё взглянуть, потом будет что рассказать.
- А Сазон и правда скурвился.
- Правда. Закончил институт, пошел по комсомольской линии. У него всегда был нюх на теплые места. Но дальше своей норки он так и не выбрался. Ожирел. Спился. Свиными глазками смотрит на мир, и никак не может понять, что же он упустил в этой жизни. Где он прокололся. Почему мы с тобой все-таки так далеко ушли вперед.
- Видимо он не любил читать фантастику?
- Да. Он никогда не любил фантастику. Он всегда видел лишь одну реальность, в которой теперь ему лишь суждено умирать.
- Скажи, когда было лучше, сейчас или потом?
Я пожал плечами. Мир, в который я вернулся, был лучше. Во многом. Не во всем. Но лучше. Я знал, что когда вернется с работы мама, моя молодая мама, я крепко её обниму и затем мы с Лешкой выбежим на улицу и я помчусь в гастроном и от души, залпом, выпью три стакана настоящей содовой. В этом мире оставались живы мои друзья. В этом мире царила наивность и невинность. В этом мире я еще мог успеть сказать деду все, что я ему не сказал. Этот мир не знал дешевого блеска гламура и лучше бы не узнал его никогда. Нельзя объяснить человеку, что есть хорошо, а что плохо. Он должен почувствовать это сам. Коснуться своей жизнью. Пропустить сквозь себя и дать оценку истинности происходящего. Но самое страшное, что узнав истину, уже не в наших силах остановить время, исправить ошибки, поймать тот миг бытия, где нам было действительно по настоящему хорошо. Где жизнь была не наигранной дешевкой, а истинным удовольствием. Где ценности измерялись не нулями золотых пластиков, а искренностью дружеской улыбки. Где любовь отвечала взаимностью, и где мы жили и умирали вместе со своими мечтами. Мир, который оглушил меня своей внезапностью, вместил меня, и где я вновь бы хотел испить эту горькую чашу, с осознанием неизбежности его кончины. Или быть может, осознав всю трагичность будущего пути, я бы встал на защиту этого мира, как когда то вставал на защищу такого же мира как этот. Но тогда я был другой. Я хотел свободы, и я её получил. Я захлебнулся ей, она отравила и мою душу, и мое сердце. Я словно Кай, роюсь в мозаике бездушных фигур, пытаясь сложить никому не нужное и непонятное слово. Мир снежной королевы пуст и бездуховен. Как жаль, что я понял это так поздно. Мне не нужны сотовые телефоны, мне не нужен Интернет, мне не нужна такая свобода. Я хочу завязать себе на шее красный галстук и пусть лучше он душит меня, чем мой нынешний воздух свободы, пропитанный кровью и потом обреченных на пустое прожигание жизни, людей. Нас отравили дешевой резинкой, нас очаровали сказками о том, что где-то там есть истинный рай. Мы потеряли свой рай, как уже это было когда-то. А потеряв рай, есть только одна дорога, и она ведет в ад. Мы стоим на его пороге, и кто-то упорно толкает нас в спину. И самое страшное, что мы думаем, что еще делаем выбор - идти или повернуть назад, но мы уже там. Давно обрекли свои души на мучительный и безрезультатный поиск выхода. Выхода уже нет. И если нам когда-нибудь посчастливится, то на короткий миг, мы сможем вспомнить, как это было когда-то.
ВЕСЬ АЛИК СМЕХОВ на WWW.SOCHI-SHAI.RU